Осколки

Зачастую, жизнь меняется необыкновенным образом. То, что казалось невозможным, какими-то путями находит к тебе дорогу. Даже, когда ты сам этого не ждёшь. Это не хорошо и не плохо. Просто это то, что нужно тебе на данном этапе. Этот день казался бесконечным. За окном, не жалея листвы на кронах деревьев, бушевал ливень. Оттого  всё вокруг казалось ещё более пасмурным и поглощенным в серые краски бытия. Впрочем, даже если бы светило солнце, Феникс не заметил бы. Он был полностью погружен в свои мрачные мысли. Он сидел в своей спальне, раскинувшись на большом кресле возле панорамного окна, но совсем не придавал значения непогоде – в его душе царила ещё большая буря. Он никогда не думал, что придёт этот день. Но он настал. День, когда он возможно потерял её. Ригель. Любимую и навсегда запечатленную в его душе, и в каждом отголоске его сердца. Прежде, когда он оставил её в далёком прошлом, он всё ещё знал, что она его. Его маленькая, хрупкая любовь. Он подсознательно чувствовал, что стоит ему вернуться и она примет его любым. С любым изъяном и даже с его спорной репутацией. Ощущал, что всё ещё не потеряно. Но сейчас, сидя в одиночестве, он понимал, что в этот раз всё по-другому. Она больше не желала вариться в этом котле ревности, тайн и недосказанности, который они с Аргеном заварили сами. Она сделала свой выбор. Да он готов был уже отдать её Аргену, но почему Иллиан? Мальчишка, который втерся в доверие его наивной и нежной девочки. Иллиан, который, скорее всего, имеет за своими поступками скрытый смысл. Иллиан, который и на четверть не любил её, как любит он. Феникс сжал кулаки, костяшки пальцев мгновенно побелели. Странно, но он был абсолютно трезв. Ха! Будто алкоголь мог заглушить всю его боль и душевную пустоту. Он в мелочах помнил сегодняшний день и без конца крутил его в голове, как заезженную пластинку. Нет, конечно он понимал, и даже видел, что у его сестры начал проявляться взаимный интерес к наследнику дома Солнца. Всегда галантный, обходительный. Без тайн и  сюрпризов, как ей казалось, без постоянных ссор и склоков за её сердце. Наверное, она уже переросла тот возраст, когда борьба и соперничество за её девичье внимание льстило бы. Ей просто хотелось покоя, вдали от их постоянных тёрок с Аргеном. Это был её осознанный выбор, и в каком-то роде Феникс не мог не восхититься её решительностью и смелостью сегодня. Она рассторгла помолвку с Аргеном с такой лёгкостью, будто не боялась или плевала на все слухи и сплетни вокруг. Плевала на политическое влияние и своё будущее. Она оставила Аргена абсолютно выбитым из колеи, чему он мог бы даже порадоваться, если бы сам не остался не у дел. Она просто разорвала с ними всё, что можно было. В этот день пали крахом надежды на два самых ожидаемых брака. Конечно, всё это уладится. Резонанс и осуждение молодой пары постепенно улягут. Ведь брак наследницы дома Марса и наследника дома Солнца тоже может оказаться вполне удачным, не только со стороны взаимоотношений, но и власти.  Однако он чувствовал, что крах его собственных надежд насчет Ригель не вымыть никаким алкоголем, не заласкать никакими другими женщинами. Арген... Влияние его рода снова пошатнулось.  Над ним и без того летала словно невидимой паутинкой тень всеобщего сомнения и предвзятости. А теперь, он даже не представлял, насколько разбитым сейчас может быть этот холодный, колючий атлант. Впрочем, он отгонял от себя эти мысли, словно стаю кусачих собак. Он не должен беспокоиться о бывшем друге, без вины которого его Ригель не отвернулась бы от него. Чего он добивался и чего сумел добиться заявляя права на девушку, которая ему никогда не принадлежала? Феникс нашёл в себе силы злорадно хмыкнуть. Глупец. Неужели он всерьёз думал, что его за что-то можно было полюбить?! Может быть только в детстве... Но и тогда он уже проявлял излишнее хладнокровие. Иногда, Феникс корил себя за такие мысли, ведь он не просто знал о причине отстраненности Аргена, но и видел её... Но эти мысли он сразу же присекал. Если и тлела у него когда-то нежность по отношению к этому колючему, недоступному парню, то она давно погасла. Когда-то он даже считал его милым. Что же, каждому свойственно ошибаться. Сейчас он не должен волноваться о нём. И даже думать о нём. И ему абсолютно всё равно, в каком разбитом состоянии сейчас находится Арген. Пусть хоть трижды сгинет. Всё, что должно тревожить сейчас его душу - это Ригель. Однако пред глазами всё так же крутилась сцена: его растерянные глаза, из которых мигом улетучился весь холод, полный недоумения взгляд на заявление Ригель, которое всколыхнуло всех, кто находился на мероприятии в честь помолвки Аргена и наследницы дома Марса. Да, тогда Феникс считал, что будь она хоть сотни раз помолвлена с Аргеном, у него ещё есть шанс вернуть её себе. Но всё обернулось совсем в другую сторону.  Это было решение её сердца и теперь он знал, что они с Аргеном наравне потеряли то, что считали самым важным в своей жизни. Они оба проиграли тому, кто даже не боролся с ними и теперь он абсолютно не понимал, как можно повернуть всё вспять. Феникс сидел так уже несколько часов, смотря пустым, стеклянным взором в окно. Мысли тревожными барханами поселились прочно в его голове и мешали рационально думать. Он не мог придумать ни одного плана. Внезапно за стеклом вспыхнула молния, что отвлекло его от хаотичных мыслей. Он будто очнулся из под гипноза, услышав перепалку за дверью, которая становилась всё громче. Когда он заходил сюда, он запретил его тревожить, даже если бы начался конец света. И его охрана, видя хозяина мрачнее тучи, и под страхом смерти не стала бы его беспокоить. Но кому-то сегодня, видимо, очень сильно захотелось умереть. Тяжело вздохнув, он хотел уже встать, как услышал резкие нотки знакомого до боли голоса.  А затем дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. На пороге стоял Арген. Насквозь мокрый, и, судя по всему, достаточно выпивший. Его грудь тяжело вздымалась, словно он проделал весь путь досюда пешком. В глазах плясал опасный огонёк. — Господин, я оповестил, что вы велели вас не тревожить,  но... — Всё нормально. — не давая закончить, Феникс сделал жест рукой, отправляя того за дверь.  Едва раздался щелчок, он поднялся с места, где провел последние несколько тяжёлых часов. — Ты что, пьян? — приближаясь к Аргену, спросил Феникс, — Не думал, что такого бессердечного человека вообще что-то может выбить из колеи. — Удивительно, что ты ещё не в хлам. Очевидно, ещё не успел опомниться от горя? — язвительно бросил ему Арген. — Если ты пришёл позлорадствовать, то ошибся адресом. Это не я оказался вновь опозоренным сегодня. Феникс остановился на расстоянии вытянутой руки и внимательно всматривался в лицо своего бывшего друга. Практически ничего не выдавало его эмоций сейчас, всё такое же холодное лицо и глаза полные чего-то необъяснимо–тяжелого, чего-то, что Феникс никогда не мог понять. Только голос едва слышно подрагивал. И если бы алкоголь не привел его сюда и не развязал ему язык, то Феникс ни за что бы не подумал, что перед ним человек, который тоже может чувствовать боль. Арген отвёл глаза и сухо рявкнул: — Замолчи. Я не за этим пришёл... — И зачем же тогда? Пришел делить то, чего уже не поделишь? Уже вошло в привычку? — Феникс попытался сказать это менее напряжённо, но выходило не очень, — Припозднился. — Это всё твоя вина. Если бы ты не появился, если бы не возник внезапно, сейчас Ригель была бы уже моей. Стало видно, что Арген едва сдерживает свои эмоции, но даже шлейф алкоголя всё ещё не затмил его разум. Феникс нахмурился, его взгляд стал тяжелым, сродни его эмоциональному состоянию: — Действительно. Зачем же ты ещё мог прийти? Обвинять меня во всём — уже стало неотъемлемой частью твоего существа. Настолько не можешь жить без меня? - съехидничал Феникс. Он и сам едва себя держал в руках, чтобы не ударить это нахальное высокомерное лицо, и разбить эту по–холодному красивую маску того, кто осмелился прийти сюда сегодня, когда из его рук упорхнула любовь всей его жизни. И по вине которого это отчасти и произошло. Захотелось вцепиться в его скулы и заглянуть в его глаза, намного глубже, чем обычно он позволял. Хотелось увидеть там хоть что-то, напоминающее того прекрасного милого, пусть и холодного мальчишку. Однако оглядев его с ног до головы, он поборол это желание. Арген, весь взмокший, выглядел намного жальче, чем несколько часов назад. С длинных волос капля за каплей стекала дождевая вода. Прилипшая от влажности белая рубашка достачно красочно очерчивала тело парня. Сквозь неё был виден каждый бугорок его мышц. Его грудь вздымалась при каждом его дыхании, просвечивая его потвердевшие от холода соски. Поймав себя на мысли, что бесстыдно разглядывает объект своей ненависти, Феникс испытал укол вины, потому резко развернулся и направился к двери. Нужно было срочно сбросить это наваждение. Прежде чем Арген успел что-то сказать, он открыл дверь и монотонно протянул: — Я не получаю ни малейшего удовольствия от твоего нахождения здесь. Но не выгонять же тебя в таком жалком виде. Видишь ли, я намного благороднее чем ты меня славишь. Тебе нужно полотенце и желательно принять душ. Всё необходимое тебе выдадут. А сейчас попрошу тебя удалиться из моих покоев. Стоило ему закончить предложение, как Арген молниеносно оказался рядом. Феникс почувствовал резкий удар и привкус железа во рту. Арген схватил его за грудки, расстояние между ними стремительно уменьшилось. Феникс, немного растерявшись, всё же ответил ударом по лицу Аргена. Того откинуло буквально на пару шагов, но Феникс тут же поймал его и повалил на пол. Он схватил его за лицо и повернул его к себе: — Ты снова за своё? Даже после того, что ты натворил не можешь вести себя нормально? Как у тебя хватило смелости вообще появиться сейчас предо мной? Пальцы Аргена вцепились в руку Феникса. — Ублюдок! Это ты виноват, а теперь не хочешь нести ответственность? Если бы ты не мешался под ногами, и позволил мне быть с ней, мы бы вместе...как раньше... а теперь... теперь всё пропало! Как тогда в детстве. Мы снова расстаёмся, как тогда...— слова вылетают из уст Аргена, не успевая соединиться в логичные предложения, — Вы опять оставляете меня...одного, снова... снова не будет ни Ригель, ни тебя! Я...я не хочу! Его дыхание сбивается, в глазах жемчужинками скопились слезы, которые он давно не проливал. Всегда мастерски сдерживая свои эмоции, он и слёзы и печаль умело сдерживал. Но не сегодня. В день когда он снова теряет их обоих. Он уже давно понял – стоит одному пазлу потеряться и разрушится вся композиция. Разрушится, как и их дружба когда-то. То, что случилось тогда с ними, тенью преследовало его. И как бы он хотел, чтобы в этот раз они все остались без потерь. Он любил их. Со всей своей холодностью, ревностью, но любил. Когда-то он потерял Феникса, и они с Ригель отдалились, опечаленные потерей того, кого любили своими ещё по-наивному детскими сердцами. С того дня он закрылся, казалось бы, навсегда. Но судьба непредсказуема. Сжалившись, она будто снова подкинула ему кость, словно изголодавшемуся псу. Возможно, это была его последняя возможность быть с теми, кого он действительно любил и пронес эту любовь через года, пусть уже в холодном, застывшем как лёд, сердце. И вот сейчас снова всё рушилось прямо на глазах. Будто вновь обретенная любовь убегала от него, словно песок сквозь пальцы. Мир вот вот рухнет и он снова останется один. Без Ригель...Без Феникса... И лучше бы ему сгинуть самому, чем пережить их потерю снова. Его пальцы слегка подрагивали всё ещё держа Феникса за руку. Он дышал сбивчиво и не отнимал своего взгляда от удивленных глаз напротив. Сейчас он будто полностью снял броню, которую ковал в течении многих лет, лежал абсолютно эмоционально-обнажённый под человеком, которому, возможно, даже всё равно на его чувства. Арген почувствовал, как по виску неумолимо скатилась слеза. А затем ещё... Видимо, в нём говорил алкоголь. Осознав, что уже абсолютно нечего терять, он резко выдохнул и, воспользовавшись расстерянностью Феникса, вырвался незамедлительно шагая к выходу, здесь ему делать больше нечего. Особенно после того, что он устроил сейчас. Показал свою слабость перед врагом. Зачем он вообще сюда пришёл сегодня? Он даже не успел дойти до двери, как руки Феникса поймали его, развернув к себе. Затем он обхватил его лицо, большими пальцами касаясь чуть влажных уголков глаз, что так безжалостно выдали его слабость буквально несколько минут назад. — Что ты делаешь, ублюд.... — Успокойся, я никуда не уйду. Не оставлю тебя. В этот раз нет. Мы вместе придумаем, как вернуть её. — перебил его Феникс, который вглядывался в его расстерянное лицо. Внезапно его глазам представился образ того мальчика на пляже. Недоверчивый, но всё ещё бесконечно ранимый, несмотря на боль, что он пережил. Феникс прижал его к себе. В груди образовался пусть и тяжёлый, но комок невиданной доселе нежности. Тяжело взглотнув, он снова заговорил: — Я не уйду. Арген внезапно притих. Казалось, стук его сердца перебивал даже шум дождя за окном, ставшего свидетелем их неожиданной близости. Арген не знал, как реагировать на этот внезапный порыв Феникса. Он считал, что всё должно идти по заранее запланированному сценарию, где они оба снова рассорятся в пух и прах. Но сегодня всё было по-другому. Они были другими. И у них обоих уже не было Ригель. И будто общее горе сплотило их настолько, что произошло нечто настолько абсурдное, что происходит сейчас. Арген чувствовал крепкие руки, что обвили его плечи. Внезапно даже перехотелось спорить или сопротивляться. Он просто устал. Он полностью измотан и опечален. Хотелось просто уткнуться лицом в его шею и довериться. Здорово было скинуть всё, что происходит сейчас на алкоголь. Но завтра ему будет стыдно. Чёрт возьми, ему и сейчас стыдно, но Феникс сказал, что они что-то придумают. И он готов был терять гордость даже тысячи раз, веря, что это вернёт им Ригель. И потом он ни за что не потеряет их обоих. Что ж, пожалуй, хотя бы сегодня стоит оставить позади роль холодного и колючего недотроги. Он вовсе не сдался, нет. Просто сегодня он взял тайм-аут. Феникс не понимал, как расценивать, то что сегодня услышал из уст бывшего друга в порыве чувств. Но ему казалось, что он услышал нечто личное, то — что бывшим друзьям, а особенно соперникам не говорят никогда. Это было чем-то сродни признанию. И всё вокруг казалось ему каким-то сном. Не надумал ли он сам себе, после его слов, что всё таки нужен ему? В любом случае, обнимая сейчас этого продрогшего, вредного парня, он ощутил, как что-то по–родному тёплое поселилось внутри, ласково защекотало, опустилось вниз живота и осталось там приятным чувством и казалось бы, самый худший день, который ничего не могло исправить, будто тоже стал теплее. Ему, почему-то, не хотелось прерывать это объятие, боясь упустить это приятное, пусть и эфемерное счастье, но он почувствовал как парень, что был податливым всего мгновение назад, внезапно напрягся. Чуть отстранившись, Арген избегая даже взглянуть ему в глаза, будто это могло выдать все его переживания, смотрел сквозь него. — Я... Нам... нам нужно хорошо всё обдумать. На трезвую голову. Я сам свяжусь с тобой. Не думаю, что мне стоит задерживаться у тебя. Игнорируя выпад Феникса насчёт его внешнего вида, он быстрым шагом направился к выходу, обернувшись, он всё-таки взглянул ему в лицо, и еле слышно пробормотал, — И...спасибо тебе. Спустя некоторое время Феникс сидел на том же месте, что и несколько часов назад, уже с бокалом в руке и смотрел в окно, за которым давно всё стемнело. Уставший дождь изливал свои последние капли по массивной крыше здания. Прокручивая раз за разом в голове их внезапный диалог, он не понимал, что чувствует к человеку, подпустившему его так близко и находящегося так далеко одновременно. Он ревновал Ригель. И ненавидел его. И в то же время просто не мог не любить. Он не хотел больше видеть его, но когда Арген пришёл сегодня — испытал облегчение. Он хотел больше никогда не находиться рядом с ним, но чуть ранее, когда он ощущался на расстоянии нескольких милиметров, Фениксу было так спокойно. Он до сих пор чувствовал на кончиках пальцев приятное тепло чужой кожи под влажной тканью рубашки. Ему нравилось это чувство, будто он испытал давно забытое ощущение, хотя ласкал до этого множество обнажённых женских тел. Он сжал руку. Это странно. Он непременно разберётся с этим. И они разберутся. Со всем. Вместе. Но уже завтра, и будет очень здорово, если Арген снимет к чертям свою броню и снова обнажит перед ним свою душу. Таким он нравится ему гораздо больше.