кагура судзу

деревья колыхались на ветру, но, несмотря на казалось бы близящийся дождь, небо было ясным. прозвучал трамвайный звонок и вагон тронулся с остановки. прямо через дорогу от неё краснели в лесу первые из нескольких тори, каменные ступени под которыми вели в храм анахачимангу. на местами заросших мхом ступенях сидела девочка лет девяти. учинага эри. марк перебежал дорогу, остановился на ступеньку ниже той, на которой сидела девочка, и присел перед ней. – привет, эри, как дела? - он достал из сумки никуман, завёрнутый в пищевую бумагу, и протянул девочке. его последняя за день еда, денег больше нет. - это тебе. –у меня всё хорошо, - она посмотрела на молодого человека и отвернулась, всё так же болтая ногами. - а у тебя, я смотрю деньги появились, или ты идиот? зачем свою еду отдаёшь? – ц, не ругайся. вижу я как у тебя "всё хорошо" - вон, кожа да кости. - марк тыкает её пальцем в бок и девочка, как бы не хотела казаться серьёзной и взрослой, начала кричать посмеиваясь и уклоняться. - ты чего здесь сидишь? – там в храме новая мико появилась, посмотреть хочу. – тогда пойдём вместе, - марк поднимается на ноги и тянет руку маленькой подруге. ‐ тебя на спине покатать? – ещё чего, мне уже не пять лет, могу и сама дойти. к концу каменных ступеней эри всё-таки оказывается у марка на спине. храм выглядит обычно, но что-то новое чувствовалось в воздухе. посетителей было немного больше, чем обычно ‐ пришли мальчики из ближайших школ, посмотреть на новую мико. для них это целое событие. все пришедшие толпились по сторонам внутреннего двора святилища в ожидании, не зная чем себя занять. мико занимались своими обязанностями, стараясь не замечать, как мальчишки заглядывают в их лица, желая увидеть незнакомое. наконец, на пороге хайдена появилась гудзи. марк и эри подошли поближе, насколько это было возможно. эри несколько дёрнула марка за рукав. – эй! посади меня себе на плечи, мне не видно! – тебе же не пять лет, - передразнил марк, но девочку всё же поднял. гудзи подняла руку, призывая к тишине. – сегодня мы принимаем в наш храм новую мико. из-за спины гудзи вышла девушка, одетая точно как другие мико: белое косодэ, ярко-красные хакама и таби. только вот волосы её хоть и были заколоты, но было очевидно, что длина их такая же, как и у пришедших в храм мальчишек. марк посмотрел на её лицо. смуглая кожа с россыпью родинок и еле заметных веснушек на персиковых щеках, припухлые губы цвета будто она только что съела несколько вишен, аккуратненький носик. и карие глаза, такие тёмные, цвета кофе. глаза? марк вздрагивает от чужого взгляда. девушка смотрела на него несколько секунд, после чего улыбнулась и помахала рукой им с эри. марк словно в оцепенении поднимает руку и делает попытку помахать в ответ. – здравствуйте, меня зовут кин, прошу позаботиться обо мне. - она поклонилась и снова встретилась взглядом с прихожанами. её голос показался марку немного ниже, чем обычно бывает у мико. та же изуми, стоящая около комаину, имела настолько тонкий голосок, что эри не могла выдерживать её болтовню дольше пятнадцати минут. несколько мгновений толпа разглядывала новую служительницу, постепенно расходясь, будто их здесь и не было. гудзи вернулась в хайден, а мико присоединилась к остальным девушкам, исполнявшим свои обязанности. марк с эри провели немного времени в храме, помолились и пошли обратно по каменным ступеням. сентябрь в токио радовал хорошей погодой, так что несколько часов марк ходил по улицам города. новая мико всё никак не шла из головы. кин - "золотая". снова всплывала перед глазами смуглая кожа, контрастирующая с косодэ. что-то было не так в этой мико. даже храм, в который марк ходил со своими родителями ещё до рождения девочки эри, теперь ощущался иначе. будто что-то изменило вековые устои и теперь храм постепенно расцветает. ноги сами привели молодого человека к отправной точке. марк посмотрел на каменные ступени. зайду ещё раз. он поднялся, остановился у тэмидзуи, умылся и ополоснул рот. огляделся. вот она! новенькая подметала каменную тропинку, ведущую к хайдену. не вполне понимая, почему образ мико вызвал у него такую радостную реакцию, марк подошёл ближе. девушка заметила движение впереди и подняла голову. её глаза на секунду округлились, но поняв, кто является вечерним посетителем, взгляд мико смягчился. – а, ты, - она опустила взгляд и продолжила подметать каменные плиты. - я помню тебя. – здравствуй. ты кин, верно? - марк смотрит на девушку и не понимает, что он хотел сказать. - погадаешь мне? мико подняла на него удивлённый взгляд, а затем засмеялась, прикрывая лицо рукавом косодэ. – ты и имя моё запомнил? надо же. - она, всё ещё посмеиваясь, взяла швабру и понесла, видимо, в кладовую. марк последовал за ней. разобравшись с плохо задвигающимися сёдзи они направились к гадальному окошку. мико поставила перед собой небольшой деревянный цилиндр с пронумероваными палочками - кудзи, вытянула одну и протянула молодому человеку. кожа мико под марковыми пальцами, случайно коснувшимися её руки, ощущается шёлком. – номер два. мико отошла к полке позади себя и выдвинула ящичек с номером "два" на нём. достала оттуда листочек и передала марку. – ну что там, расскажи и мне тоже! - мико почти перевешивается через окошко, чтобы подсмотреть. – а, здесь написано... - марк внимательно вчитывается в каждую строчку. с очередным порывом ветра он улавливает лёгкий запах персика. - удача. деньги: не жди полёта от лягушки. любовь: новая встреча, старые проводы. – интере-есно, - кин задумчиво постучала пальчиком по подбородку. солнце в октябре всё ещё греет. эри проходит мимо круглосуточного и заворачивает в переулок. неоновые вывески, освещающие улицы ночью, висят на домах безжизненными кусками пластика. девочка доходит до конца переулка, огибает угол дома. в отдалении слышен звонок трамвая. она перебегает дорогу и поднимается по каменным ступеням, влажным от прошедшего ночью дождя. храм стоит точно так же, как и всегда. – привет, - новая мико подходит откуда-то сбоку. - помочь тебе? – не надо, умыться я и сама могу. - эри как-то уж чересчур враждебно для первой встречи смотрит на девушку. – тогда давай провожу тебя до хайдена? - кин улыбается. эри только забавно фыркает в ответ. она прекрасно знает, где здесь молитвенный зал и как в нём молиться. завершив свою молитву, эри проходит мимо комаину, оглаживая взглядом каждую из небольших статуй. на выходе с територрии храма она оборачивается на девушку. – никакая ты не мико. – это почему же? - кин вопросительно наклоняет голову. – просто знаю. - эри подходит ближе и заглядывает прямо в глаза. - ненастоящая и всё. – может ты и права, - мико посмотрела в ответ, тут же поднимая взгляд на небо. - может, я на самом деле ненастоящая. сама по себе. но эри уже спустилась на несколько ступеней вниз. слова подхватил осенний ветер. марк выдыхает сигаретный дым в открытое окно. день не задался с самого утра. ударился мизинцем о тумбочку, подгорела яичница, еле успел к первой паре, забыл конспекты. сигарета отправляется в полёт с пятого этажа. ли подхватывает куртку с вешалки и выходит из квартиры. синдзюку в предвечерние часы начинает оживать. на улицы постепенно выползают студенты, зажигаются некоторые вывески. марк заходит в ближайший круглосуточный. останавливается у полки с шоколадом. взгляд натыкается на упаковку в цветах сакуры с золотой сердцевинкой. храм встречает спокойствием. за несколько часов до закрытия ли в нём чуть ли не единственный посетитель. он ищет взглядом цель своего визита. о, вот она. кин протирала комаину возле молитвенного зала. – привет, - марк подходит к девушке и запинается. а чего он сюда пришёл собственно? – привет, марк, - мико поднимает голову и улыбается вечернему гостю. - почему на прошлой неделе не заходил? – в университете загрузили, - ли выдыхает уставше. - вот как-то и... – а, понимаю... - девушка заканчивает со статуей и поворачивается к нему всем телом. - ты хочешь купить омамори или погадать? – о, нет, я... - марк машет ладонями в знак отрицания и достаёт из сумки шоколадку. - это тебе. кин несколько секунд удивлённо моргает, но шоколадку всё-таки принимает. – спасибо, - она отводит взгляд. - так...ты пришёл помолиться? – нет, - марк не запинается ни на секунду. - просто пришёл. мико издаёт звук "о" и смотрит в открытый проём хайдена. гудзи стоит ближе к углу зала, но взгляд её устремлён на кин. женщина несколько секунд пристально смотрит на парочку снаружи и отворочивается. марк разворачивается на пятках и уходит. красные кроны клёнов похожи на пожар. ветер подхватывает листья и они маленькими огоньками покрывают всю землю. сад синдзюку прекрасен как никогда. эри идёт впереди марка, иногда начиная прыгать по плитам тропинки. девочка, на удивление, вписывалась в меланхоличную красоту окружающей природы. марк сливался. с тёмными стволами деревьев, с ещё серовато-зелёной листвой ив. эри останавливается под пышкой кроной ивы напротив пруда и разворачивается. марк садится на скамейку рядом. острые, как лезвия, листья дерева беззвучно падают на поверхность воды. – о чём задумался? - девочка убирает руки за спину и наклоняется, чтобы заглянуть марку в глаза. – а ты о чём? – о новой мико. - эри делает паузу. - она странная. ненастоящая какая-то. – почему ты так думаешь? - марк суёт руку в карман. пальцами касается пачки сигарет, но достаёт лежащие рядом чупа-чупсы. открывает оба и отдаёт один девочке. – просто знаю. но ты можешь проверить, если хочешь. марк поднимает взгляд на небо. оно отражается в тёмных радужках, обвалакивая туманной дымкой. хочется узнать, как эри себе это представляет. – не делай такое сложное лицо, - она скрещивает руки на груди и в принципе выглядит так, будто девятилетний ребёнок здесь не она, а марк. - не знаю как, но я же не предлагаю тебе ей в штаны залезть. – эри! - он сгибается к коленям и роняет лицо в ладони. - кого я воспитал... – не прикидывайся, ты меня не воспитывал! - она отвешивает ему шутливый подзатыльник и отворачивается. – ладно-ладно, - марк запоздало вскидывает руки в защитном жесте. - пошли мороженого возьмём. эри доедает мороженое, когда из-за горизонта начинает показываться красный диск солнца. марк доводит девочку до дома. мама девочки, госпожа учинага, уже который день пытается уломать его остаться на чай. марк вежливо отказывается, ссылаясь на университетскую загруженность. эри подмигивает ему на прощание. женщина смеётся над этим жестом и сама машет рукой молодому человеку. неоновые вывески начинают постепенно загораться, избавляя город от дневной блеклости. люди постепенно заполняют улицы и забегаловки по пути. марк поджигает сигарету. звёзды на небе светят ярче вывесок, и он невольно засматривается. до трамвайной остановки остаётся одна улица. сигарета гаснет на трамвайной остановке. марк поднимается по каменным ступеням. фонари торо выглядят как небольшие островки света среди деревьев в саду при храме. дорожки влекут куда-то вглубь зарослей, огибая стволы клёнов, суги и гинкго. территория сада довольно обширна, однако марку, пребывавшему здесь чересчур часто все свои девятнадцать лет, кажется привычным этот лес посреди города. кажется, где-то здесь был пруд. в темноте водная гладь совсем маленького озера кажется зеркалом под усыпаным звёздами небом. марк почти вышел с тропинки укрытой сводом листвы, когда его внимание привлёк силуэт на берегу. мико. он уже хотел было развернуться и уйти, но какое-то щекочущее затылок чувство не давало уйти просто так. марк не собирался подглядывать за мико, но всё же решил взглянуть на девушку ещё раз перед тем, как покинуть сад. в глаза сразу бросилась длина волос. не длиннее подбородка. кин! почему-то его очень обрадовало то, что это именно она. погрузившись в минутные размышления о кин, он не заметил, как простоял на месте намного дольше, чем планировал. мико поставила на землю кадку с вещами, сама села на берег, опустив ноги в озеро. в ночной тишине раздаются мягкие всплески воды. девушка расслабила пояс красных хакама и спустила с плеч белое косодэ. смуглая кожа под светом луны выглядит ещё невероятнее, чем под лучами солнца. марк наконец отмирает. он быстро отводит взгляд, только вот... постойте. ли хмурится. там ведь...ничего не было. он хмурится ещё сильнее. пялиться на мико во время купания. неслыханная наглость. но мне нужно убедиться. марк медленно выдыхает, успокаивая себя тем, что это лишь интерес с точки зрения...он ещё не придумал чего. маоков взгляд переходит от линии челюсти к шее, а затем к выделяющимся ключицам. взгляд опускается ниже и...ничего. марк несколько раз моргает, но картинка остаётся всё той же. он пятится в растерянности. хруст веток слышен чересчур хорошо. – кто здесь? - мико собирает косодэ на груди и оглядывается по сторонам. – выходи или я позову гудзи. марк обречённо выдыхает. стыдно ужасно, но вместе с тем ужасно интересно. он выходит из-за деревьев. – прости пожалуйста, я правда не подглядывал, только хотел посидеть у озера, а тут ты и... - ли жутко тараторит от волнения. в итоге выдыхает. -...прости. головы на мико марк так и не поднимает, стоит весь красный от смущения и ждёт будто приговора. кин думает, хорошо что в темноте не видно собственных красных щёк. молчание затягивается. ли не знает, что спросить, мико не знает, что сказать. – можно задать тебе вопрос? - кин кивает. вопрос вертится в голове, но никак не соскальзывает с языка. мико вздыхает. – да, я парень. марк поднимает голову немного резче, чем следовало. кин ловит его растерянный взгляд. отворачивается и хлопает по месту рядом с собой. ли осторожно подходит, садится рядом. – как тебя зовут? – донхёк. кин моё японское имя. – как так вышло? – что я стал мико? - донхёк достаёт ноги и з воды и прижимает колени к себе. - мой отец был настоятелем в святилище идзумо. мама была внучкой самурая, обычной прихожанкой. разница в возрасте у них была довольно большая. они не хотели ребёнка определённого пола, так что дело не в этом. моя мама владела нагинатой и катаной, - дедушка обучал её в детстве - и обучила этому меня, но военное дело и боевые искусства интересовали меня не слишком сильно, хоть и нравились. лет в 10 я начал интересоваться храмовой деятельностью, помогал отцу, расспрашивал о порядках. я очень хотел стать именно мико, но понимал, что это невозможно. мама умерла три года назад от болезни. отец сильно страдал. мы были его единственной радостью. он протянул без неё не долго и вскоре отправился за любимой. незадолго до смерти он отправил письмо гудзи в этот храм. госпожа мегуми его давняя подруга. зная о моём желании стать мико, он попросил её взять меня хотя бы на год, представить женским именем и держать всё в секрете. я окончил первый класс старшей школы в идзумо и сразу же переехал сюда. госпожа мегуми помогла мне обустроиться и вскоре представила как новую мико. марк смотрит на отражения звёзд в воде. где-то в груди оседает тянущая грусть. в зарослях отдалённо слышится стрекотание кузнечиков. – мне жаль, - единственное, что приходит ему в голову. - но я надеюсь ты будешь счастлив здесь. – спасибо, - донхёк опускает ноги обратно в воду. и смеётся. в смехе этом какое-то горькое веселье красно-чёрного цвета. ‐ я уже счастлив. не правда. в широкие рукава хаори пробрался холодный порыв ветра. донхёк вздрогнул, повесил фонарь и спустился с небольшой лесенки. дни становились холоднее, скоро должен был пойти первый снег. пышный сад на прихрамовой территории теперь стоял весь голый и бледный. вода в пруду сделалась совсем ледяная, так что никакого удовольствия, кроме визуального, водоём не приносил. переставить лестницу, подняться, повесить фонарь, спуститься. монотонная работа, пусть даже активная, вводит в полусонное состояние. на предпоследнем фонаре донхёк начал откровенно засыпать. ступеньки перестают быть устойчивыми, ноги становятся ватными, донхёк оступается. "даже ухватиться-то и не за что" - мысль как-то спокойно проходит в голове. чужая рука подхватывает за талию, вторая хватает за руку. на ухо шумно выдыхают. донхёк поворачивает голову. – ты чего? я перепугался, - марк в глаза смотрит, запыхавшийся, с красным носом. - хорошо поймать успел. – хорошо... - донхёк приходит в себя. держась за маркову руку всё-таки поднимается на лесенку и вешает фонарь. то же самое проделывает ещё раз. ‐ теперь зажечь нужно. – давай помогу? - он поддаётся секундному порыву и тут же тушуется. - если можно конечно... донхёк смотрит на гудзи, раздающую указания девушкам в хайдене. госпожа мегуми чувствует на себе взгляд и оборачивается. рядом с кин стоит молодой человек, придерживавший её за руку, пока она спускалась с лестницы. женщина кивает мико и отворачивается, возвращаясь к работе. губы трогает лёгкая улыбка. марк зажигает последний фонарь. они относят в кладовку лестницу и спички. доходят до первых тори. ли выуживает из сумки шелковый мешочек на завязках и протягивает донхёку. – это тебе. мико развязывает бантик. заколка с золотистым карпом блестит в последних лучах закатного солнца. – красота! - донхёк улыбается и прижимает к груди подарок. - спасибо, марк. – я подумал тебе подойдёт такое, - он неловко касается затылка. - ну, я пойду. до скорой встречи, кин! донхёк тянет руку, чтобы помахать, но лишь скользит пальцами по воздуху. – подожди! - мико сбегает на несколько ступенек и останавливается перед юношей. - приходи ночью в пятницу. – хорошо. - марк улыбается на прощание. эри качает ногами сидя на качели. предчувствие первого снега витает в воздухе. девочка поворачивает голову на стоящего рядом с качелями юношу. – марк! - она хмурится, когда тот не обращает на неё никакого внимания. - марк! – а? - он растерянно поднимает голову, отвлекаясь от разглядывания собственных ботинок. – ты витаешь в облаках, вообще на меня не смотришь, - эри хитро прищуривается. - что с тобой сделала твоя эта мико? – эри, она не моя мико... - марк слегка хмурится и отводит взгляд. - так что ты хотела? – ты узнал, что с ней не так? – нет. – врёшь! – не-а. они уходят с площадки, продолжая шуточную перепалку. эри прыгает в лужу своими красными резиновыми сапогами. отражения звёзд разлетаются вникуда. она смеётся и её смех, отражаясь от стен зданий, разлетается по округе. марк старается не думать. чувство незавершенности, пустоты и отсутствия собственных желаний накрывает с новой силой. ему надо закончить университет, устроиться на работу, накопить денег на обучение эри. ему надо... – а чего тебе хочется? - звучит в голове мягкий голос одноклассницы. лепестки сакуры срываются с тёмных веток и приземляются на асфальт перед ними. и на её волосы. "кими?" - его непонимающий взгляд. почему они сидят на ступенях школьной лестницы и задаются такими вопросами? они не друзья, просто одноклассники. просто кими и марк. со стадиона слышится юношеский смех. маркова юность вся о кими. "просто ответь мне. не что тебе 'надо', не что ты 'должен' сделать. чего ты хочешь?" пока я не знаю. "ладно. тогда делай, что должен, а я буду ждать тебя в воспоминаниях". эри наблюдает за удаляющейся фигурой марка из окна. – и всё-таки, ты мне соврал. трамвай отдаёт последний звонок, когда марк поднимается по каменным ступеням. храм встречает его звуками кузнечиков и тусклым светом фонарей торо. ли сворачивает на тропинку, ведущую вглубь сада. в небольшом озере всё так же отражаются звёзды, однако сегодня в глаза больше всего бросалась луна. огромный светящийся диск будто прилёг на глубину отдохнуть от небесных переполохов. донхёк сидел на берегу, прижав к себе колени. марк сел рядом. – замёрз? - он снял куртку и накинул на плечи мико. – спасибо, - донхёк слегка ежится и благодарно улыбается. ‐ как твои дела? – честно, как обычно. в университете ещё не включили отопление, холодина та ещё. ходили сегодня по магазинам с эри, купили ей куртку потеплее. – она твоя сестра? - мико кладёт голову на руки, сложеные на коленях и поворачивается к марку. – нет. я зову её подругой, чтобы не чувствовала себя совсем уж маленькой и одинокой. наши матери дружили, пока мои родители не переехали. у эри нет отца, им с госпожой учинага тяжеловато. я помогаю по возможности. - марк тянется к пачке сигарет в кармане джинс, но тут же вспоминает, где находится. – ничего, можешь закурить. ‐ донхёк усмехается, глядя в округлившиеся марковы глаза. - госпожа мегуми, гудзи, тоже курит. сигаретный дым поднимается тонкой струйкой на фоне тёмно-синего неба. между сволами деревьев играли тени, словно дикие зверьки. кин с марком тоже кажутся тенями. один - тенью своей мечты, другой - тенью самого себя. у него хотя бы мечта есть. в какой-то степени даже сбывшаяся. пустота в голове кажется иррациональной, ли затягивается последний раз и тушит сигарету о землю. – у тебя тоже есть мечта. - кими смеётся и обнимает свои колени. зажатый меж пальцев кленовый лист трепещет на ветру. марк перестаёт пинать носком кеда небольшой камушек и останавливается перед ней. ощущается так, будто он совсем уж несмышлёный ребёнок. "и какая же?" - он озадаченно смотрит на девушку в ожидании ответа. "ты хочешь быть счастливым - кими встала со ступенек и пошла в сторону школьных ворот. марк поплёлся следом. - все так или иначе хотят быть счастливыми. ты просто ещё этого не осознал. скажи мне, когда ты чувствовал счастье?" когда годовалая эри смеялась на руках у своей матери. когда после дождя на небе показывалась радуга. когда твоя рука лежит в моей и мы бежим навстречу шумным волнам. марк думает, но не говорит. кими всё ещё ждёт ответа. – когда я жив. диалоги с кими никогда не приводили к чему-то конкретному. никаких выводов, итогов и ярлыков. только мысли, плывущие в голове, как облака в небе. возможно, со стороны их разговоры походили на зависимость. "он постоянно ходит за этой странной девочкой" - такое ли слышал постоянно. кими это не волновало. она была сама себе на уме, спокойная, каким бывает иногда море. да, кими это море. глубокое и неизведанное - коснись глади и тут же упадёшь в пучину, не в силах выбраться. однако море может выбросить на берег то, что однажды забрало. – ты думаешь о ком-то? - донхёк наблюдал за тлеющей сигаретой вот уже десять минут. – не то чтобы, - марк ворошит свои волосы. он никогда не говорил правды, кими никогда не настаивала. только руководила марковым нутром, стягивала душу красными нитями, ворошила органы и никогда не возвращала на место. единственным, что она вернула, было марково сердце. - скорее восстанавливаю образ в голове. иногда мне кажется, что я сам этот образ выдумал, а потом он просто рассеялся без причины. это была моя одноклассница. донхёк улыбнулся так, как улыбаются обычно детям, спрашивающим что-то очевидное для взрослых. – ты держал её за руку? – да. – так почему же она должна быть лишь твоей выдумкой? если ты можешь чего-то коснуться - значит это что-то вполне реально. марк сомневается лишь несколько секунд. – могу я...взять за руку тебя? – конечно! комната эри ощущается крепостью, хотя по факту больше походит на игрушечный домик. марк сидит на полу, поджав ноги, и послушно складывает очередного журавлика из белоснежных листов. – пятьдесят девять! - эри кладёт на стол птичку и плюхается обратно на кровать. пауза, словно за ней должно что-то последовать. - марк, можно спросить? – давай. – я плохо помню, но кажется у тебя раньше была подруга, ‐ девочка опускает глаза, будто спрашивает о чём-то, о чём спрашивать не стоит. - как её звали? – кими, ‐ кимикимикимикими будто шёпот пробирается в голову. - почему вдруг спросила? – знаешь, она была странная, - на столе появляется ещё один журавлик. ‐ но я помню, что она мне нравилась. я смеялась, когда она брала меня за руки и пыталась потанцевать со мной. – вот как, - улыбка сама возникает на марковых губах. - я тоже это помню. – мико другая. – она тебе не нравится? – они обе мне не нравятся. но мико - это хотя бы проще. все посетители разошлись, когда мико зажгла последний фонарь. день был обычный, с той дымкой неизвестности, с которой обычно проходят первые недели зимы. все остальные девушки уже разошлись, только кин стояла, завороженная снежинками, летящими с неба. – устал? - донхёк вздрогнул от обращения в мужском роде. гудзи стояла под навесом хайдена, подперев плечом одну из колон. дым от её сигареты славно контрастировал с синевой ночного неба. – нет, что вы, - он поклонился женщине и улыбнулся. - сегодня был хороший день. – как зовут того молодого человека? глупо было думать, что госпожа мегуми не заметит. удивление сменилось смущением. – его зовут марк, - донхёк замирает. что ещё здесь можно добавить? - госпожа мегуми, он... – ты не обязан объясняться, донхёк, - женщина перевела взгляд на небо. порыв ветра пронизывает до дрожи. - все эти объяснения...это всё совершенно не важно. твой отец всю жизнь пытался мне что-то объяснить, всегда приходил и "мегуми я...". а что он? женился на норико? это даже смешно. то, что мы росли и провели всю нашу жизнь вместе, ни коим образом не обязывало ни его, ни меня ни к чему. они были счастливы вместе и я была счастлива вместе с ними. объяснения часто всё только портят. так что объясняйся лишь тогда, когда действительно посчитаешь нужным. – госпожа мегуми, извините, могу я спросить? - ответом служит еле заметный кивок головы. - почему вы не вышли замуж? – о, я была замужем, - она прикрывает смех широким рукавом хо. - мой муж был из семьи самурая, как и твоя мать. он болел, хотя и старательно этого не показывал, так что нам не удалось провести много времени вместе. – однако вы были счастливы? – о да. я была самой счастливой женщиной в мире. новый год прошёл как-то слишком уж обычно - с эри, её матерью и открыткой от собственных родителей. последняя обрадовала в первую очередь вложенными в неё деньгами. хлопья снега сыпались на город, как мука сквозь сито. наверное, где-то там, наверху небесный булочник решил испечь что-то новое. марк, если честно, в такое не верит, но любит пофантазировать. дорога к храму занимает теперь, по ощущениям, вечность. присыпаные снегом каменные ступени мелькают под ногами белым полотном. храм выглядит завораживающе. красные строения под снегом смотрятся сказочно красиво. взгляд останавливается на точно таком же донхёке. он стоял на пороге хайдена и завороженно смотрел на падающие с тёмного неба снежинки. их узоры отражались в чужих глазах и отпечатывались где-то в подсознании. мико поёжился. вдруг на плечи мягко опустилось что то мягкое. куртка. донхёк повернулся через плечо, зная наверняка, кого увидит. – ты чего стоишь раздетый? - марк поправляет куртку на чужих плечах и смотрит не очень довольно. – я на минутку только отвлёкся, - донхёк говорит шёпотом, будто боится спугнуть снегопад, и кутается в куртку. - красота, правда? – да, - отвечает марк на выдохе. они пару минут стоят в тишине, не решаясь прервать хрупкий момент наслаждения природой. – ты пришёл на хацумодэ? - донхёк первый решается нарушить тишину. – да. - марк думает пару секунд. - и к тебе. кончики ушей красные, как спелые яблоки. из-за мороза, конечно. – пойдём. - они подходят к гадальному окну. мико проделывает те же действия, что и в первый раз. марк придерживает смуглую руку, протягивающую цилиндр и вытягивает палочку. номер пять. донхёк протягивает ли предсказание из пятого ящичка. - прочитаешь? – "прислушайся к весеннему звону", - марк несколько секунд весьма озадаченно смотрит на бумагу. оммикудзи всегда такие. - дожить бы ещё до весны. – доживём, - донхёк улыбается и смахивает снежинки с чужих волос. - ты... ...когда-нибудь был влюблён? - кими сидит на краю балкона, закинув руки на перила. болтает ногами, как обычно. марк стоит рядом, оперевшись спиной на те же перила. – да. - врать бесполезно, а с её стороны глупо спрашивать, только марк никогда бы её глупой не назвал. влюблён? что это значит вообще? в какой книге прочитать определение и свериться с симптомами? марку никто не объяснял, даже кими, поэтому он влюбляется вслепую. – странная вещь. ты отдаёшь всего себя другому человеку, а этот человек может даже не посмотреть на тебя в ответ. какова глупость,- кими протягивает руки навстречу солнцу. марк садится рядом и достаёт телефон с наушниками. провода, как всегда, смотаны в комок, прямо как красные нитки в марковом желудке. ‐ практически самоубийство. как ты считаешь? – это глупость. но это то, что люди делают, осознанно или нет. - кими забирает из его рук второй наушник. - ты бы не сделала. никогда. 'you were out of my league all the things I believed you were just the right kind yet you were always just a dream you were out of my league got my heartbeat racing if I die, don't wake me 'cause you were always just a dream' – марк? - донхёк заглядывает в чужое лицо, словно пытаясь прочесть мысли. - ты в порядке? – а, да, прости, - он смахивает наваждение. снег внезапно слепит, как вспышка сверхновой. ‐ задумался. – я спросил, свободен ли ты завтра? - мико отходит к ограждению хайдена. – для тебя - всегда. ты что-то хотел? - сердце в груди донхёка трепещет в клетке из рёбер. он не может. он не должен этого чувствовать. разве не достаточно ему исполнения своей мечты, чтобы быть счастливым? он разворачивается и опирается поясницей на перила. – не говори так, пожалуйста. - разве этого мало? – почему? - мало. марк подходит ближе и ставит руки на перила по бокам от чужой талии. мало. мико опускает взгляд и кладёт руки на плечи напротив, слегка отталкивая. мало. марк двигается ближе, наклоняется к чужому лицу и ведёт кончиком носа по смуглой щеке. щекотно. – кин, помоги здесь! - оклик гудзи из хайдена слышится словно сквозь пелену. донхёк резко поднимает голову, сталкиваясь с марком носами, и сразу же выныривает из чужих рук. – прости, мне нужно идти, - он почти убегает. марк стоит на месте ещё несколько секунд с потряхивающимися руками. праздник ханами приблизился незаметно, будто не было трёх месяцев зимы. токио будто очнулся ото сна. сакура должна зацвести со дня на день. в храме подготовка к фестивалю идёт полным ходом. в этом году гудзи решила, что они будут танцевать. танец кагура. донхёково сердце замирало всякий раз, когда отец брал его посмотреть на мико в пёстрых одеяниях, танцующих под сводом цветущих деревьев. зрелище поистине захватывающее дыхание. словно что-то недоступное, запрещённое ему одному, донхёк повторял движения танца ночью, когда никто не мог видеть. – ты будешь танцевать. - госпожа мегуми говорит серьёзно, без тени усмешки. донхёку кажется, что это очередной сон. – госпожа...как я могу? - слёзы наворачиваются на глаза сами по себе, будто напоминание о реальности. – ты хочешь этого? - ответом служит уверенный кивок. - значит можешь. – спасибо, - тихо срывается с губ. - мама... он готовится с конца января, спотыкаясь о длинные штанины и разбивая в кровь колени о деревянный пол. изуми помогала ему, объясняла шаги и координировала танец. гудзи поставила донхёка в центр, так что он должен был выделяться. пошив наряда начали за месяц до праздника. белая накидка чихая с чёрными аистами на ней былаточно такой же, как и у других мико. единственное, что отличало донхёка от остальных танцовщиц - это пояс мо. все мико храма не могли оторвать взгляда от ткани, спадавшей от поясницы до самого пола. молочного цвета шёлк, переходящий в персиковый к концу, с островками цветов на нём и вышивкой золотыми нитями, вызывал восхищённые вздохи во время первой примерки. донхёк смотрел в зеркало на себя, будто завороженный. сон, чудесный сон, никогда не заканчивайся. – что ты здесь делаешь, марк? - кими стоит у перил моста, наблюдая за солнцем, медленно погружающимся в воду. ли останавливается в метре от неё. вот она, опять стоит одна, протяни руку - коснёшься чёрных прядей волос. марку кажется, что если он коснётся её, она рассыпется. на тысячи осколков, острых, словно лезвия. он не боится порезаться, не боится крови, но боится отсутствия кими. – хочу поговорить. она подходит к перилам, опирается на них скрещеными руками. надо что-то сказать, прогнать в конце концов. чтобы он не сказал ей ничего. ничего, о чём потом пожалеет. она сама виновата, что начала это всё - эти разговоры обо всём и ни о чём, эти прогулки ночью. делала вид, что не замечает чужого взгляда, только вот взгляд этот не влюблённый. такой же колючий, как и у неё самой - приручила, - и горький. – нет, марк, - кими не поворачивается, только сжимает перила, будто метал способен согнуться под девичьими руками. - не нужно. – я хочу этого, - он смотрит на пушистые ресницы и мягкий изгиб розовых губ. - я... она не даёт сказать. зажимает чужой рот ладошкой, будто это чем-то поможет. смотрит нахмуренно, почти злобно. раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. марк не дышит. кими одёргивает руку. – прошу, - марка будто молнией прошибает. - пожалуйста, не говори этого. не мне. 'уходи, пожалуйста' - фраза висит в воздухе. она почти осязаема. кими почти растворяется в порывах ветра. шаги марка затихают в её голове через тринадцать секунд. донхёк останавливается почти на середине моста. жизнь продолжается, как и сказала ему госпожа мегуми на похоронах его матери. теперь донхёкова мечта идёт с ним об руку. он знает, куда идти дальше, только вот чего-то не хватает. перед ним открыты все дороги, а он не может сдвинуться с места, потому что потерял смысл. что дальше? мечта исполнится, а что потом? пустота, гнетущая, будто чёрная дыра в груди. девушка подходит справа беззвучно, будто опавший кленовый лист. донхёк поворачивает голову и сталкивается с морем. глубоким, опасным и манящим. но до ужаса пустым. оно шумит, бушует, бьёт волнами о берег, поднимая бурлящую пену. что с ним? – закат сегодня по-настоящему прекрасен. - девушка слегка улыбается, смотря куда-то в даль. – знаешь, ты не должна улыбаться, когда тебе больно. – в таком случае, ты не должен быть разбитым, когда всё так хорошо. донхёк поворачивает голову на девушку. – хаха, один-один, - он пропускает волосы через руку и снова опирается на перила. ‐ зачем ты здесь? – потому что пора уходить, - она стоит, словно божественная статуя, пошедшая трещинами. зеркалит вопрос. - зачем ты здесь? – чтобы увидеть закат, - ответ простой настолько, что у неё замирает что-то в груди. - в закатах нет ничего особенного, они случаются каждый день, не зависимо от наших чувств и событий в наших жизнях, поэтому они меня успокаивают. простая красота. – простая...красота, - она смотрит на него чуть удивлённо, испытывая эту эмоцию, по ощущениям, впервые. - ты красиво говоришь. – я говорю просто, - донхёк посмеивается и его смех подхватывает ветер. - но с тобой, видимо, так нельзя. – никто и не пытался, - она выдыхает и отходит от перил. - мне пора. девушка идёт в сторону, откуда донхёк пришёл. странная. наверное, он плохо понимает таких людей. ни к чему не стремятся, лишь приходят в чужие жизни, затягивают в морскую пучину тёмных глаз и связывают своими красными нитями. – как тебя зовут? - донхёк выкрикивает вопрос, если честно, не надеясь на ответ. но почему-то спросить хотелось. девушка останавливается и поворачивает голову. – никак. теперь никак. марк резко поднимается на кровати, будто кто-то выбил воздух из лёгких. луч солнца пробивается сквозь занавески, задевая книги на столе. до первого занятия в университете ещё есть время. в храм зайду. он надевает первые попавшиеся брюки и свитер и выходит из квартиры, прихватив с собой будерброд. кофейня на первом этаже утром пустует, только студенты забегают взять кофе. колокольчики на входной двери переливаются мягким звоном. – будте добры, американо и персиковый латте. главное добежать быстрее, чтобы не остыло. марк быстрым шагом проходит две улицы и переходит дорогу от трамвайной остановки. деревья вдоль каменных ступеней все в набухших бутонах. ли проходит на территорию храма, глазами выискивая карамельную макушку. из хайдена выходит гудзи. – ты к кин? – здравствуйте, да, - марк делает поклон. – она в саду, - возможно, ему показалось, но на губах гудзи проскользнула улыбка. ли ещё раз поклонился и пошёл в сторону сада. донхёк действительно был там, подрезал кусты камелий. красные цветы приятно контрастировали с зелёными листьями и одеянием мико и бордовым шарфом на шее. марк подошёл со спины и поставил подбородок на чужое плечо. – ой! - донхёк от неожиданности слегка подпрыгнул и почти уронил секатор. - ты с ума сошёл! я чуть пальцы себе не отрезал! – не ври, ты просто стоял и любовался цветами последние десять секунд, - марк протягивает мико кофе. - это тебе. – не стоило, но спасибо, - кончики ушей предательски краснеют. - ты что-то хотел? – нет, - марк откашливается и слегка морщится. больное горло не давало покоя уже несколько дней. - просто решил зайти перед университетом. – ты заболел? - донхёк подходит ближе и кладёт руку на чужой лоб. - температуры вроде нет... – да брось, скоро пройдёт. – не пройдёт, если не будешь одеваться чуть теплее. - мико снимает шарф, привстаёт на носочки и наматывает марку на шею. - не стой тут со мной, едь в университет. – я настолько противный? - ли делает грустное выражение лица и театрально отводит взгляд. – да! быстро иди куда-нибудь в тепло! - донхёк бьёт его по плечу, подталкивая к выходу из сада. на календаре 25 марта. фестиваль ханами в храме начался утром, однако основная программа намечена на время после полудня. донхёк сказал, что лучше всего прийти к пяти часам вечера. цветущие деревья на улицах города завораживали. казалось, будто на несколько дней токио наполнило волшебство. множество девушек в кимоно ходили по улицам, как настоящие цветы лотосов, плывущие по водной глади. эри тоже нарядили в кимоно - марк постарался. сам ли наряжаться не стал. они пришли к храму за двадцать минут до оговоренного времени, но всё же не избежали толпы. протиснуться к сцене было нелегко, но всё же марк с эри на плечах занял место почти в первых рядах. донхёк не говорил, что конкретно будет происходить, но марк имел некоторые предположения. ровно в пять часов начинается выступление. три мико выплывают на деревянную сцену неспеша, останавливаются на середине. в тишине, на какую только способна толпа, раздаются первые звуки сямисэна. донхёк бросается в глаза сразу же. смуглая кожа, контрастирующая с белой тканью, пояс со шлейфом невероятной красоты и изящная заколка в волосах. у марка воздух в лёгких заканчивается. шаг вправо, слегка присесть, качнуть сузу. шаг влево, поворот вокруг, взмах сузу. звон золотых колокольчиков разлетается по округе. донхёк не ошибается ни в едином даже вздохе. поворот, раскрыть веер, провести над головой. шаг вперёд, подкинуть веер, сложить. лёгкий ветер подхватывает нежные лепестки цветов с деревьев и путает в донхёковых волосах. последний звон кагуры сузу растворяется над его головой. руки потряхивает от нахлынувших эмоций. в толпе слышится восторженный шепот. все взляды устремлены на мико, только вот он совсем не обращает на них внимания. донхёк ловит взгляд одних конкретных глаз, тёмных, как ночное небо. марк смотрит на него завороженно и как-то обречённо. мико, наконец, выдыхает и улыбается. так ярко, как не смогла бы ни одна звезда. две мико, выступавшие вместе с донхёком, практически стаскивают его со сцены. он в каком-то оцепенении доходит до комнаты для мико, где можно переодеться, и падает на колени в самом её центре. две мико стояли у двери, взволнованно глядя в щель сёдзи. – оставьте её. - гудзи подошла бесшумно, приобняла девушек за плечи и увела прочь. я сделал это. я сделал. у меня получилось. марк протискивается через толпу и быстрым шагом идёт к задней части храма. донхёкдонхёкдонхёкдонхёк. в голове абсолютный шум. откуда он знает, куда идти? странно, но в пристройке ли не встречает ни гудзи, ни одной мико. сквозь сёдзи силуэт на полу кажется невероятно хрупким. марк практически влетает в комнату. донхёк успевает лишь поднять голову в момент, когда марковы губы накрывают его собственные. чужие руки на талии обжигают даже сквозь все храмовые одежды. мико кладет руки на марковы плечи, не пытаясь оттолкнуть, но немного придержать. любовь. когда донхёк её чувствует, он распахивает глаза. это чувство буквально заполняет всю комнату. воздуха катастрофически не хватает. – ма...мнх, - марк отрывается наконец от его губ. целует в щёки, нос, лоб, веки, уголки губ - куда только мог дотянуться. - ты... – я люблю тебя, - срывается с чужих губ со всей серьёзностью и трепетом. - ты самое прекрасное существо на свете. я никогда не видел никого и ничего прекраснее тебя. ты моё золотое солнце. и донхёк задыхается. слёзы стекают по щекам хрустальными дорожками. он притягивает марка к себе и чмокает в губы. мало. ещё раз. мало. и ещё раз. мало. марк углубляет поцелуй и подхватывает донхёка себе на колени. одна рука всё ещё сжимала чужую талию, вторая гладила горячую кожу где-то под тремя слоями одеяний. марк прикусывает чужую губу, вырывая у донхёка рваный выдох. – я люблю тебя. люблю, люблю, люблю... ‐ донхёку кажется, что он вот вот умрёт. шум в голове наконец утих, осталась только тишина комнаты и их дыхание. он двигается ближе на марковых коленях. рваные выдохи разбавляет чужой не то стон, не то рык. марк отстраняется. донхёк перед ним сидит растрёпаный, с раздвинутым воротом косодэ, красными щеками и припухшими губами. зрелище невероятной красоты. – я тебя люблю, - донхёк падает в чужие руки и прижимается к груди. - я тебя очень сильно люблю. гудзи вернулась в храм под утро. наверное, она плохая настоятельница. разрешать такое в своём храме...кто-то скажет - непозволительно. много ли в нашей жизни непозволительного, но такого, что может исполнить чужую мечту? не лучше ли поступиться мнением каких-то людей и сделать то, что кажется правильным? не лучше ли быть проще? может, она плохая гудзи. зато "госпожа мегуми" из неё вышла самая живая.