Terrible life Choices

К настоящему времени для Тетсуру стало привычкой попадать во все более дерьмовые ситуации. Он хорошо знал, что пожинает то, что сеет, но жизнь в последнее время его не щадила от слова «совсем». Когда он поступил в университет, все начало портиться. Экзамены, которые нужно было сдать, были слишком сложными, проекты, которые нужно было сдать, никогда не заканчивались, и времени всегда было чертовски недостаточно, чтобы справиться со всем этим. Затем он начал курить. Для спортсмена это был, смертный грех, конечно, но ему все же нужно было как-то расслабиться. Одна пачка в месяц. В неделю. В день. В конце концов, это были просто сигареты. Ничего плохого. Позже семпай четвертого курса предложил ему таблетки, чтобы повысить концентрацию и уменьшить усталость. А Тецуру надоело выпивать более двух литров кофе каждый день и засыпать по книгам каждую ночь, поэтому он нерешительно согласился. Это вещество, несомненно, было чудесным, но через некоторое время Тетсуро почувствовал необходимость потреблять что-то большее. Поэтому однажды, в глубине станции Шибуя, он приблизился к одному из этих явно лукавых типов и совершил роковую ошибку, из-за которой его губительно погрузили в бездны зависимостей. Кокаин. И вот, когда ему было тридцать, он оказался по шею в долгах, с ростовщиками, готовыми заколоть его во сне, торговать наркотиками сомнительного качества в грязных переулках каждый день, как ремесло. Он инсценировал фиктивное самоубийство, чтобы не опозорить свою семью полностью, он потерпел неудачу во всем: учебе, волейболе и определенно даже в жизни, не было смысла пытаться попасть в реабилитационный центр только для того, чтобы быть причиной дальнейшего дискомфорта и смущения. Поэтому он предпочел исчезнуть и больше никогда не появляться. То, что было потеряно, было потеряно и уже ничего не вернуть. Он спал каждую ночь в разрушенной хижине на окраине Токио, которую он делил вместе с крысами. На то, что он мог заработать, он покупал что-нибудь поесть в комбайнах, открытых круглосуточно, всегда следя за тем, чтобы что-то украсть, спрятав его в сумке или под толстовкой. Его типичный день был циклом, состоящим из: просыпаться, получать хорошую дозу, торговать, есть, снова торговать, избегая возможных нежелательных встреч, таких как полицейские или мучители, и останавливаться, чтобы купить что-нибудь на следующий день. Излишне говорить, что этот образ жизни медленно утомлял его, пока внезапно для него не появился солнечный луч. Первая встреча с Кенмой была хаотичной, запутанной. Он находился на углу улицы, в которой пересекались несколько переулков. Он отсчитывал только что полученные купюры, убедившись, что у него достаточно денег, чтобы погасить долги в тот же вечер. До тех пор, пока он не увидел низенькую белокурую тварь, насыщенную кислородом, мчащуюся мимо него и натыкающуюся на него, преследуемую недалеко от полицейского, который набросился на него. — Немедленно остановитесь, во имя закона! Копы умеют быть такими идиотами. Блондин выругался, столкновение с Тетсуро заставило его замедлиться настолько, чтобы его вскоре поймали, он поднял эти очаровательные желтые драгоценные камни, чтобы посмотреть ему в глаза, умоляя, и Тетсуро почувствовал, как его грудь сжалась. Не колеблясь ни секунды, он втянул мальчика в переулок, потянув его за запястье и втолкнув глубоко в него. Он знал пригород, как свои пять пальцев, они были бы в безопасности, никто бы их не нашел. Кенма задыхался, измученный, не привыкший так быстро двигаться, и, остановившись, бросился на колени, задыхаясь и пытаясь отдышаться. Тетсуро рассматривал парня перед собой. Сопляк был худощавым и действительно крошечным, это был мальчишка, только что сбежавший из школы и пойманный в какой-то игровой комнате агентом. Младший поднялся на ноги и все еще слегка ошеломленный заговорил. — Кенма. Это было все, что он сказал, глядя Тетсуро в глаза. У старшего тогда была возможность рассмотреть его как следует. Кожаные шорты с низкой талией. Отвратительно короткие. Тонкая футболка, оставившая его живот полностью обнаженным, и кроссовки. На плечах он нес рюкзак. И его тело было не в лучшем состоянии. Ожоги, вероятно, вызванные окурками, разбросанными по его животу. Синяки на ногах и руках. Несколько пластырей и свежая царапина на лице. — Куроо, — Ответил взрослый, слегка отстраненно, — Сколько тебе лет? — Шестнадцать, — Дерьмо. — Что ты здесь делаешь? Это не район для сопляков. Тебе лучше вернуться в школу. — Я занимаюсь проституцией, — Это был такой сухой и честный ответ, что Куроо почувствовал, как его ноги слегка дрогнули. Конечно, с тех пор, как он начал эту жизнь, он был в разных ситуациях, но никогда не был таким молодым мальчиком, который продает свое тело, сильно загорелое, кстати. — И дай угадаю, они напали на тебя, — Проворчал Куроо, невозмутимое выражение блондина, слишком трудного для чтения. Младший хмыкнул, и Куроо потащил его в свою хижину на ночь, предоставив ему что-нибудь поесть и обрабатывая раны, нанесенные предполагаемой агрессией. Только позже Тетсуро узнал, что Кенму преследовали за попытку ограбить женщину, после того как накануне вечером на него напали в переулке и отобрали с трудом заработанные деньги за предыдущие три дня. Эти двое начали сосуществовать, так как Тетсуро начал испытывать некоторое чувство ответственности перед этим мелким. Он немедленно достал ему нож, чтобы инцидент нападения не повторился. И еда, и место для сна каждую ночь были в безопасности. Оба начали обмениваться клиентами. Куроо за наркотики и Кенму за проституцию. Не то чтобы возраст Кенмы никого не пугал. Эти двое, из-за одиночества или скуки, вскоре начали встречаться, несмотря на огромную разницу в возрасте. По крайней мере, раз в месяц они бронировали номер в каком-нибудь дешевом отеле для любви, чтобы Кенма мог спать в более защищенной и безопасной обстановке, возможно, даже принимая теплый и расслабляющий душ. Куроо совсем не чувствовал себя отклоненным. В конце концов, Кенма был замечательным мальчиком как будто из фарфора. С белоснежной кожей и прекрасным лицом. Его маленькая стройная фигура и эти золотистые глаза заставляли Тетсуро таять каждый раз, особенно когда маленький хулиган умолял его дать дозу. Эти двое разделяли бесчисленные ночи страсти, очень часто переполненные кокаином. Это чувство было слишком приятным, и Куроо просто не мог сказать «нет» младшему, и если, обеспечив ему дозу, он мог трахаться с ним, когда и где ему было угодно, он тоже принимал наркотики. Кенма был… непостижим. Это неизменно плоское выражение могло быть изменено только сексом и наркотиками, и Куроо находил это восхитительным. Независимо от их отвлеченного и ненормального характера, они любили друг друга и оставались вместе, несмотря ни на что. «Сила входит микетто.» — Проворчал Куроо. Кенма стоял на косяке двери их гостиничного номера. Как только он получил его разрешение, Кенма вскочил, сразу же подбежал к кровати и прижался к ней. Прошел уже год с тех пор, как все началось, и вот они снова вместе, в одном гостиничном номере, на один и тот же рутинный вечер. Он не сильно изменился. Если не несколько дополнительных пирсингов и татуировок на коже Тетсуро. Кенма оставалась очаровательным, расслабленно прижимаясь к латышу, напоминая котенка. В хижине Куроо он был вынужден спать на нем, и, как бы ему это ни нравилось, мягкий матрас был заметно лучше. Как только Куроо прошел мимо двери, Кенма встал с кровати, собираясь забрать презервативы, предоставленные отелем, на тумбочке, спрятав их в свой рюкзак. Трахаясь со своими клиентами он не мог себе их позволить, поэтому для него было гораздо практичнее и проще украсть их. Куроо едва улыбнулся жесту. В конце концов, единственный, кто мог иметь его целиком, был он. Он сел на кровать, подтянув малыша на свои колени, и поцеловал его в лоб. — Как прошел день, котенок? — Спросил он твердым тоном, снимая с него изношенную толстовку, слишком большую для него, и массируя плечи. — Ну, более менее. Хотя я думаю, что Тоору ищет тебя, Куроо. Я чуть не получил ножевое ранение. Конечно, Тоору искал его, со всеми этими долгами, которые он сделал себе. Но тот факт, что они преследовали его малыша, приводил его в ярость. — Кто это был? — Раздраженно спросил Тетсуро. — Матсукава, — Это был простой ответ. Матсукава был одним из ближайших приспешников Ойкавы, но пока тот, кто участвовал в преследованиях, не был Иваидзуми, это означало только глупые предупреждения. Глупые, но, возможно, смертельные для такого маленького мальчика, как Кенма. — Ты ранен? — Добавил Куроо, сканируя тело Кенмы. — Нет. Я заметил его и убежал, прежде чем он напал на меня. Несмотря на то, что он был хрупким, он был отличным стратегом. Наступила минута молчания, потом Кенма потянулся к своему рюкзаку и что-то достал. — Я украл это сегодня, для тебя, — Сказал он, протягивая ему бутылку пива. Кенме удавалось быть с ним ужасно заботливым, несмотря на то, что он не доказывал это словами. — Котенок, ты ангел. Очаровательный и достаточно любезный, чтобы принести мне такие подарки. Большое спасибо, — Сказал Куроо, поглаживая его волосы и целуя голову. Затем он подвинула губы к нему, чтобы дать ему целомудренный поцелуй. — Я голоден, — Прокомментировал Кенма, и Куроо вытащил из своей сумки две треугольные пластиковые обертки. Упакованные бутерброды, ничего особенного. Они принялись есть на кровати, и Куроо наблюдал, как маленький с аппетитом глотает влажные ломтики хлеба, наполненные чем-то. Один прием пищи в день был тем, что они могли себе позволить, несмотря на то, что Куроо часто жертвовал своим ужином, предлагая его Кенме в середине дня. Кенма сидел на коленях, глядя пустым, разбитым, как всегда, пустым пластиковым пакетом рядом с ним. Куроо никогда не понимал, никогда не осмеливался спросить, почему Кенма начал заниматься проституцией, такой молодой и такой умный. Но эти глаза каким-то образом смогли сообщить ему, что что-то внутри него сломалось. — Кенма, — Отозвался старший. И блондин перевел взгляд на него. — Куроо, — Едва слышно ответил он. Куроо почувствовал, как что-то шевельнулось у него в животе. Он отчаянно любила этого мальчика и сделала бы все для него. — Держи, — Сказал он, протягивая ему бумажку между ручками. Кенма спокойно развернул обертку. Бумага источала сладкий запах, и он чувствовал ее слегка липкой, его глаза едва светились. — Яблочный пирог, — Сказал он, глядя на ломтик в своих руках. — Он твой. Можешь съесть его, — Ответил Куроо, с облегчением взглянув на маленького. Кенма улыбнулся, и сердце Куроо растаяло. Малыш начал наслаждаться пирогом крошечными укусами. Он прекрасно знал, что Тетсуро, должно быть, долго копил, чтобы позволить себе выпечку, не химозную, а настоящую, и хотел насладиться ломтиком до последней крошки. Как только он закончил, Куроо уже сливал пиво, подаренное ему, и, очистив руки от липкого сахара, Кенма снова забрался на ноги Куроо, прижимая лоб к чужому лбу. — Куроо. Я хочу дозу, — Сказал он, снова холодно поцеловав его. Кенма не нуждался в том, чтобы соблазнить его, но он все равно настаивал на своих кошачьих методах. Тетсуро знал, что это дерьмо в конечном итоге уничтожит его, но он хотел увидеть, как глаза его маленького котенка снова сияют, и если кокаин был единственным вариантом, то он согласен. — Это? — Спросил он, вынимая из сумочки все необходимое, устраиваясь поудобнее и начиная растворять порошок внутри ложкой. Кенма кивнул. Тетсуро наполнил шприц и позволил малышу затянуть шнурки вокруг его бицепса. Куроо просунул иглу под кожу Кенмы, заталкивая жидкость внутрь его организма. Кенма расслабился над ним, мерцающие зрачки фиксировались в том месте, где игла вошла ему под кожу. Он вздохнул с облегчением. В последнее время он впадал в кризис воздержания быстрее, чем обычно. Куроо осторожно вытащил иглу из руки малыша, а затем вонзил ее в свою, закончив стрелять дозой в его вены. Они не могли позволить себе два шприца. Кенма не заслужил инфекцию, поэтому Куроо снова поставил себя на второе место. Это было рискованно, учитывая работу Кенмы. Он наверняка заразился ВИЧ. Если только у него этого уже не было. Учитывая санитарные условия, которые обычно окружали его. Он подавил эти мысли расслабленным вздохом. Все было кончено. Все было хорошо, и все было бы хорошо. Он вынул иглу из своей руки и бросил шприц на землю. Он сделал еще глоток пива. Кенма рассмеялся, и Тетсуро почувствовал, как дрожат его ноги. Было так приятно слышать, как он смеется. Кенма сделал глоток из бутылки Тетсуро, струйка пива стекала по его подбородку, как только он оторвался. Куроо приблизился к лицу младшего, облизывая те золотистые капли, которые грозили оказаться расточительными, когда-то лежавшими на полу. Кенма прижался животом к животу Куроо, наблюдая, как он полностью потеряется в эффектах кокаина, затуманенный взгляд и истерический хихиканье фиксируются на его губах. Он хотел трахаться, отлично. — Что такое котенок? — Пробормотал Куроо на ухо. — Хмм… Куроо… я хочу трахаться. — его слова были медленными и бессвязными. Куроо потерял чувство пространства и времени, наркотики выебали его мозг, и смешивать его с алкоголем, как всегда, не было гениальной идеей. Его фразы были бессвязны, и его вульгарный рот стал манить все больше и больше. — Но если ты занимался сексом весь день. Разве тебе не хватит всех их? — Сказал он, смеясь. — Твой крупнее… и никто не будет трахать меня так же хорошо, как ты… Куроо, — Сказал блондин, продолжая прижиматься к нему дрожащим телом. Он выглядел совершенно как другой человек. Трезвый Кенма никогда бы не рискнул сказать такое. Вот почему Куроо нравилось видеть, как его парень накачан наркотиками. Ему нравилась эта неровная, без фильтров сторона Кенмы. — Никто не будет трахать тебя так, как я трахаю тебя, да? — Насмешливо рассмеялся Тетсуро, — Тогда мне придется отправить тебе более требовательных клиентов. Кенма рассматривал секс как предохранительный клапан. Как шанс что-то почувствовать. Что-то хорошее. Продавать себя мужчинам как минимум вдвое старше себя было отвратительно. Но секс с Тетсуро был теплым, уютным. Малыш засмеялся, с необходимостью поцеловав Тетсуро. Куроо отступил, сжимая его ягодицы и позволяя своим рукам скользить под этими слишком узкими шортами, погружая пальцы в нежное тело Кенмы. Блондин мычал на его губах. Он хотел большего. Куроо продолжал теребить его о его стояк. Они сделали бы это спокойно. Трахалась всю ночь без угрызений совести. Он будет наслаждаться его малышом, как только он заслуживает. Кенма забрался своими маленькими ручками под рубашку, сжимая и вытягивая его соски, в которых уже несколько месяцев были два восхитительных пирсинга. Тетсуро чувствует, что он оказал плохое влияние на Кенму. Пирсинг, курение и особенно наркотики. Но это не имеет значения, в конце концов, пока они вместе, никто не может судить, что правильно, а что нет, и на самом деле он намеревается предложить Кенме сделать красивую татуировку очень скоро. — Тетсу… — простонал малыш с хрипом на губах. Куроо чувствует, как его большой член пульсирует внутри джинсов, и сразу же меняет их положение, разложил Кенму посреди кровати. Он сразу же небрежно снимает эти крошечные шорты, оставляя Кенму в нижнем белье. Он рассеянно снимает рубашку, оставляя свой рельефный торс открытым. У Кенмы вставал при виде своего парня, своего мужчины, обнаженного, задыхающегося и, прежде всего, властного. Тетсуро продолжает срывать с Кенмы трусики, мастурбируя его маленький член медленными беспорядочными движениями, заставляя партнера стонать. — А-а… к-Куроо… — он слышит, как он задыхается. И ухмылка мгновенно закрасилась на его лице. — Твой член восхитительный, маленький котенок. Это заставляет меня еще больше хотеть трахнуть тебя, — Бесстыдно признается Тетсуро, продолжая мастурбировать Кенме, который стонет и извивается от слишком внезапной стимуляции. — Тебе не нужно быть готовым, не так ли? В конце концов, ты постоянно трахаешься. Эта твоя грязная дыра не делает ничего, кроме как принимать Петухов весь день, но ты настаиваешь на том, чтобы тебя имели даже ночью, — Рычит Куроо на ухо Кенмы, фантазия и реальность сливаются в мешанину бессвязных мыслей. Кенма задыхается, не в силах больше ничего сделать. Куроо всегда так груб в постели, но, несмотря на это, ему удается заставить его чувствовать себя таким любимым и ценным. — В-Верно… к-Куроо… — буркнул Кенма, глядя ему в глаза. Глаза Тетсуро всегда были темнее его, но по какой-то причине, вероятно, из-за наркотиков, ему всегда удается воспринимать их светлее, когда они занимаются сексом. Тетсуро нетерпеливо расстегивает джинсы, в конце концов, он не был первым из бесчисленных раз. Как только он вытаскивает свой член из боксеров, он начинает яростно тереться о его стояк. И Кенма мяукает при жестком контакте, крепко сжимая одеяла и закусывая губу. Куроо наблюдает за ним голодным взглядом. Он имел блондинчика, как только он умел. Это заставляло его чувствовать себя так хорошо, как только могло быть. Незадолго до того, как Тетсуро погрузился в Кенму. Он вошел в него одним движением, сухим, без всякой подготовки. И Кенма с пронзительным стоном прошелся по его животу, из-за вторжения большого члена. Куроо зарычал ему на шею, кусая и посасывая его кожу. — Ты всегда так туго для меня… туго… жарко… и мокро… — ахнул Куроо, давая три сильных толчка. Кенма был зрелищем. Расширенные зрачки, растрепанные волосы и совершенно красные щеки. Они оба были потными, грязными, но это не имело значения. Хороший бодрящий душ ожидал бы их на следующий день. Теперь все, что имело значение, — это выразить эти подавленные чувства и доказать свою любовь друг к другу. Трахаются как животные. Куроо поднял ноги Кенмы, прижав его к матрасу и прижав его тонкие колени по бокам своего лица. Он начал беспощадно трахать его, вдалбиваясь в его бедную дырочку, уже явно злоупотребляемую долгим рабочим днем без ограничений. Кенма расплакалась. Это было очень больно, учитывая размер Куроо, но было так приятно чувствовать себя наконец-то принятым. Он поднял руки к Куроо, который крепко прижал его, давая ему возможность поцарапать спину. Куроо продолжал двигать своими бедрами в младшего, который бормотал о том, как он красив, как сильно он любит его, как сильно он хочет больше, чем его член. Куроо чувствовал, как эйфория пересекает его тело. Это было все, что он могла сделать, чтобы Кенма расслабился и был счастлив. Дать ему хорошую дозу кокаина и вдалбивать его в матрас. И он не собирался уходить ни по какой причине. Кенма укусил плечо Куроо после того, как более точным угловым толчком он ударил его по простате. Куроо немедленно уловил сигнал, агрессивно злоупотребляя этой чувствительной точкой. Тетсуро тоже приближалась к своему оргазму, он чувствовал, как его член пульсирует внутри узких стен Кенмы, и ему не терпелось наполнить его до краев своей горячей спермой. Комната была заполнена мокрыми звуками тел двоих и их криками удовольствия. Кенма двинулся, чтобы посмотреть Куру в глаза, Скоро придет. Куроо схватился одной рукой за щеки Кенмы, у него было такое глупое выражение лица. Его восхитительный язык снаружи, весь подбородок был испачкан слюной и закатил глаза, когда он умолял старшего, чтобы он продолжал. Тецуру продолжал злоупотреблять чувствительными точками, запрошенными Кенмой, который кончил через несколько секунд с непристойным стоном. Через некоторое время Куроо кончил в него, наконец заполняя его так, как он хотел. Некоторое время они лежали неподвижно, все еще в попытках отдышаться, пока Тетсуро не решил оторваться от младшего и лечь, притянув его к себе. Кенма вздрогнул от ощущения пустоты. Не то чтобы это длилось долго. И затем он начал, мягко, в то время как Куроо продолжал восстанавливать свое дыхание: — Дом… все для нас… — бредил, как всегда, малыш, все еще потрясенный оргазмом и воздействием наркотиков. — Однажды у нас будет дом. Обещаю, — произнес Куроо ласковым голосом, поглаживая его волосы. — С удобной кроватью… — продолжала Кенма. — Удобная кровать, на которой я смогу трахнуть тебя так сильно, как ты хочешь? — Спросил Куроо, ухмыляясь. — Да… — ответил Кенма, едва зевнув, прежде чем сесть верхом на старшего. — Куроо, — позвал блондин — Кенма, — отозвался тот. — Я люблю тебя. Куроо подумал, что малыш на самом деле так не думает, и был слишком занят, чтобы сказать что-то подобное. Тем не менее она решила ответить ему. — Я тебя тоже. Все было так идеально. А ночь только начиналась.