black and white

—С утра… Ты сказал, что это наш дом? Ирис с недоумением посмотрел на него: —Ну, мы же теперь соседи? Лиллиум потянулся за кружкой, ничего не ответив. Близилась полночь. Вдали горели слабые огни поселения, но на горе было темно, хоть глаз выколи. На небе мигали одинокие точки звезд и где-то далеко, над лесом белел тонкий месяц луны. Это был первый вечер, когда Лиллиум был дома, и Ирис был невероятно рад этому. Он успел забыть, каково это — не рисовать в одиночестве на тёмной кухне, стараясь не думать, и был очень рад компании. Особенно компании его единственного — друга? —Кстати, Ли… —Не называй меня так, — отрезал парень и встал, чтобы налить себе еще кофе. Он не выглядел сильно разозленным, скорее просто уставшим, и Ирис решил подразнить его: —Лии. Лил. Ли. Лилия- Лиллиум пролил кофе и тихо сматерился. Ирис усмехнулся и вернулся к рисованию. —И все-таки? Лил, мы же друзья? —Я тебе уже говорил, что… —Я помню, — Ирис развернулся и посмотрел ему в глаза.— Просто подумай об этом еще раз. —В этом нет смысла. —Это важно для меня, — Ирис мягко улыбнулся. Лиллиум сел на диван, взял в руки документы по аукциону и уставился в стену напротив. —Ты помнишь, я говорил, что… —У тебя никогда не было друзей, у меня тоже, и я приму тебя любым, помнишь? —Я не умею нормально общаться. —Я тоже долгое время ни с кем не общался, живя в башне. —Я часто пропадаю, грубый, не понимаю чувства других людей и не умею поддерживать… —Мы научимся делать это вместе. —Я… —Какая тебе разница, как будут называться наши взаимоотношения?! — Ирис откинулся на стуле и развернулся к Лиллиуму. —Наше общение сейчас ничем не отличается от дружбы, окей? Чего ты боишься? Лиллиум тихо вздохнул, смял документы и бросил их на стол. Под немигающим взглядом Ириса он вышел на улицу, хлопнув дверью. Ирис в растерянности уставился на незаконченный рисунок, закрыл скетчбук и нахмурился. Он не сказал ничего, что могло бы расстроить Лиллиума, но все равно переживал, что задел его чувства. Ему было тяжело общаться с ним: Ирис всегда говорил людям то, что думал, но с Лиллиумом он пытался подбирать слова и выражения, что не всегда выходило. Ирис открыл скетчбук, быстро начеркал записку, прикрепил ее поверх старых рисунков и записей и ушёл в комнату, выключив свет. *** Часов в пять утра парень проснулся от хлопка двери. Он сел в кровати и потянулся. Спать хотелось не сильно, поэтому он решил проверить, что происходит за дверью спальни. Натянув поверх пижамы первый попавшийся свитер, Ирис выглянул в окно: на горизонте алели подсвеченные облака, и небо было разрисовано всполохами оранжевого. Он открыл дверь. В комнате было темно, только часть кухни освещалась слабым предрассветным небом. У чайника стоял Лиллиум в одной футболке и шортах, и выглядел он холодно. Ирис поздоровался с ним хриплым со сна голосом, но Лиллиум ничего не ответил, не поднимая головы. В руках он держал листик из скетчбука Ириса, прикрепленный им к стене буквально пару часов назад. Ирис с недоумением спросил: —Все хорошо? —Подойди сюда. Голос у Лиллиума был приглушённый и звучал разбито. Ирис в два шага преодолел расстояние и встал рядом с соседом. Тот протянул ему лист, повернувшись к окну, и спросил: —Ты писал? —Я. Лиллиум повернул голову и посмотрел на Ириса: —Что именно ты имел ввиду? Ирис перевёл взгляд на листок. Посередине простым карандашом было написано только пять слов, но для него они имели важное значение, которое, похоже, увидел и Лиллиум: «Белый с черным хорошо сочетаются» Ирис выдохнул и нахмурился. Он плохо соображал со сна, но мысли в его голове бомбардировали снарядами-вопросами, крутились и никак не хотели успокаиваться. «А что именно он хочет услышать?» «Я же не могу сказать ему как есть?» «Что будет, если он узнает, что я имел ввиду?» «Я идиот» —Нет. —Что? —Ты не идиот, Ирис, успокойся. У тебя такое лицо, как будто я заставляю тебя прыгать в пропасть без страховки. Он понял, что последнюю мысль озвучил вслух, и смутился. —Что именно ты хочешь услышать? — глубоко вздохнув, спросил Ирис. Лиллиум отложил листок и сел на диван, похлопав рукой рядом. Диван стоял не растеленный, что означало, что тот ещё не спал сегодня. —Ты не спал? —Думал, — отрезал Лиллиум, и, не давая Ирису возможности вставить хоть слово, продолжил.—Выслушаешь меня? Если для тебя правда важно назвать нас друзьями, то я не против. Дело в другом… Я не думаю, что смогу быть хорошим другом. Я, эм… пожалуй, я просто боюсь не оправдать твоих ожиданий, хах, и хоть ты и примешь меня любым, я…—Лиллиум поднял глаза.— Я боюсь тебя потерять. Ирис осторожно взял его за руку. —И я… Я долго думал, говорить ли тебе это, но, думаю, тебе надо знать… Даже не так, скорее мне надо тебе объясниться и… ну, в любом случае, я бы очень хотел, чтобы между нами все осталось как раньше. И… возможно, —Лиллиум выдохнул и опустил голову, и дальнейшая фраза прозвучала приглушенно.—Возможно, я хочу быть не просто друзьями, но если мы станем ими, то сложнее будет строить какие-то другие отношения… Ирис вздрогнул: —Повтори. Лиллиум посмотрел ему прямо в глаза: —Я пожалею об этом после того, как посплю, но твоя записка буквально заставляет меня сказать это. Ты мне нравишься, Ирис Блэк. Я, Лиллиум Уайт, влюблен в тебя, и надеюсь, что ты ответишь мне взаимностью или хотя бы просто продолжить общаться со мной после всего, что я сказал, потому что ина… Ты плачешь? Ирис вздрогнул, провёл рукой по лицу и с удивлением обнаружил, что она мокрая. Лиллиум дрожал от нервного перенапряжения, и Ирис притянул его к себе. Слова полились сами собой, и буквально первый раз за их общение он не контролировал свою речь. —Боже, эм, тебе правда не стоило так переживать об этом. Да, ты не идеален, но никто из нас не идеален, и все будет в порядке, если ты ошибешься или сделаешь что-то не так, правда, я, эм, правда приму тебя любым, и для меня ты всегда будешь идеальным. Я хотел с тобой общаться с первой нашей встречи в башне, и я был абсолютно разбит, когда увидел тебя там, на сцене, и, и, хоть это дорогого мне стоило, если бы мне предложили изменить свои слова в тот день, я бы все равно признался в том, что помогал тебе скрываться, —Лиллиум сжал его в объятиях и провёл рукой по спине, пытаясь успокоить. —Я чувствую себя одиноко и разбито без тебя, и я думал, эм, если мы станем друзьями, то, возможно, мы будем проводить вместе немного больше времени? Хотя бы на пару минут в день, —он всхлипнул и выдохнул, пытаясь прийти в себя.—Я знаю, да, что у тебя работа, но если вдруг тебе надо будет снова уехать, даже ненадолго, предупреди меня, ладно? Я переживаю за тебя… и, и, пожалуй, да, конечно, ты тоже мне нравишься, и именно эти я имел ввиду в той записке, да. Наши фамилии, —голос Ириса постепенно затихал, и последние фразы он уже шептал. Он мелко дрожал, а Лиллиум гладил его по спине и волосам, слушая прерывистое дыхание. —Я боюсь тебя потерять. —И я тебя. —И я буду часто пропадать. —Я всегда буду ждать тебя. —И я неопытен в отношениях. —Я тем более. —И… мы научимся этому вместе? Ирис чуть отодвинулся, чтобы видеть лицо Лиллиума. Первый луч утреннего солнца скользнул по розовым волосам, заблестел на мокрых от слез щеках и очертил скулы. —И мы научимся этому вместе. Лиллиум притянул Ириса за шею и мягко поцеловал, второй рукой гладя по волосам. Поцелуй был солёным от слез и самым простым, но в нем было столько чувств и эмоций, что оба задыхались от напряжения. Лиллиум скользнул языком в рот парня, провёл по деснам и сплелся с языком Ириса, вызвав стон второго. Старший отодвинулся, посмотрев в глаза Блэка: —А тебе восемнадцать то есть? —Ты чертов обломщик, знаешь? — он усмехнулся, стирая слюну с подбородка.— А ты как думаешь? Лиллиум ждал ответа. Ирис картинно закатил глаза: —Да есть мне восемнадцать, я был сопровождающим на аукционе, забыл? Тот расслабился и притянул Ириса к себе, сплетая языки и путаясь руками в волосах. Рассветное солнце мягко залило комнату, ознаменовав начало нового дня и начало новой жизни.