***
— Мне отдадут глаз бога? — После суда. — А глаз порчи? — По усмотрению суда, возможно, мы отправим его в Снежную. — Ну а хотя бы оружие? — Все будет на суде. Навещать камеру Тартальи стало негласной традицией Ризли. Он появлялся здесь утром, оправдывая себя тем, что нужно лично проверить особо опасного преступника, и приходил сюда вечером, убеждая себя, что это для безопасности крепости Меропид. Иногда он заходил в обед, говоря себе, что камера просто находится по пути. Иногда они беседовали. Иногда молчали, после чего Ризли уходил, оставляя предвестника в одиночестве и тоске. В этом крыле не было никого, кроме выходца из Снежной. Без людей вокруг он явно скучал. — Я слышал у вас есть ринг. — Есть. — Отведи меня туда. — Зачем? Герцог удивлённо посмотрел на предвестника, будто бы тот сказал необыкновенную глупость. — Я хочу сразиться. Ризли задумался. С одной стороны, развлечь заключённого было бы неплохо, ведь от скуки в четырех стенах можно и помереть, не дожив до суда. С другой стороны, выпускать особо опасного преступника… — Хорошо, но ты пойдешь со мной. Ночью. Драться тоже будешь со мной.***
Ринг ночью — пустой и освещенный лишь тусклым светом фонарей. Для имитации ночи в крепости Меропид чуть приглушали лампы, но никогда не выключали из полностью. — Будет честно, если я тоже сниму глаз бога. — Так уверены, что сможете справиться со мной без него? — Да. Ризли снял снаряжение, заходя на ринг. Идея рисковая, но в крепости присутствует множество жандармов, и, даже если Тарталья попытается сбежать, его остановят. На глубине скрыться некуда, разве что превратиться в первозданную воду. Бой, на самом деле, вышел недолгим. Ни один из них не дрался в полную силу, но за дни в темнице Тарталья несколько растерял реакцию. Ризли быстро уложил его на лопатки, припечатав к холодному полу ринга. — Еще. Предвестник не сдавался. Более того, с каждой попыткой их бои были все длиннее и длиннее. Тарталья учился на своих ошибках, запоминая, что желает Ризли и пресекая попытки себя достать. Если он был так ловок без глаза бога, то какова его сила с ним? Ризли даже стало интересно узнать. Сколько бы Тарталья не падал на пол, он каждый раз поднимался и требовал продолжить бой. В его глазах читались намерения победить, в его движениях — скорость и сила. Начальник тюрьмы успел даже подумать, что если бы не Нёвилетт, Тарталья мог бы победить тогда, в зале суда. Миг победы — предвестник, принимающий Ризли к полу. Все случилось быстро, он не умел заметить, как невыгодно повернулся спиной в бою, за что и поплатился. В глазах предвестника — дикий огонь превосходства. — Ну, господин начальник тюрьмы, принимаете свое поражение? Ризли смотрел на Тарталью и думал, что они определенно должны сразиться снова. — Я приведу тебя на ринг завтра.***
И он привел. А потом снова. И ещё раз. Пребывание Тартальи в темнице несколько затянулось, но верхушка Фонтейна была слишком занята своими, разумеется, безумно важными архонтскими делами, чтобы думать о том, что в крепости под городе томится ложно осуждённый, конечно только по его собственному мнению, предвестник. Ризли даже успел привыкнуть к ночным похождениям с Фатуи по крепости, хотя Сигвайн все чаще отмечала его недосып и усталость. — Ризли, вы плохо спите? Может, я пропишу вам какую-нибудь настойку для сна? — спрашивала мелюзина, искренне беспокоясь о своем начальника. Герцог лишь отмахивался, мол, в последнее время было много работы. Отчасти это было правдой, многие решили, что после закрытия громкого дела о пропаже людей городскую полицию ослабят, но, на их несчастье, стражи порядка в городе все также бдили. Настоящей причиной его бессонницы были не только ночные поединки. Оказалось, что предвестник хороший собеседник, с которым можно обсудить работу в том числе. Ризли нехотя признал, что его присутствие крепости даже улучшило работу ее внутренних органов. Вот и сейчас он отсчитывал минуты до конца рабочего дня, чтобы по уже сложившейся традиции пойти в обход по камерам, задерживаясь у одной, в закрытом крыле. — Привет. Ризди подошёл к решетке и заметил, что заключённый мирно спал. Сейчас он был таким беззащитным, что даже не верилось в то, что этот человек — один из сильнейших людей во всем Тейвате. Герцог отпер камеру и неспеша прошел внутрь, устраиваясь на стуле возле койки. Условия камеры, на самом деле, угнетали даже его самого, особенно учитывая то, сколько времени он проводил здесь в последнее время. Но, кажется, предвестника вовсе не заботил комфорт и окружение. Однажды он рассказал Ризли, что в детстве часто ходил с отцом на рыбалку. Он сидел до самой ночи у реки и смотрел, как его отражение искажается в практически прозрачном льду. Дни в Снежной зачастую полярные, темные. И вокруг только холод и всепоглощающая тьма. Про кровь на своих детских руках, потрескавшихся от холода. О страхе возвращать домой. Тогда Ризли понял, что они похожи намного больше, чем того хотелось самому начальнику тюрьмы. Чайлд мирно сопел, казалось, отключив все свои инстинкты в этой камере, будто бы раз он находится под защитой Ризли, ему ничего не угрожает. Герцог даже подумывал его разбудить, но решил, что минута покоя не мешает и ему самому, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Возможно, пару ночей нужно все-таки поспать, а не бегать с Фатуи по всей крепости. Проснулся он спустя, как ему показалось, целую вечность. Или это начинал сказываться недосып, что даже пара часов сна показалась блаженством. Тарталья уже проснулся и сидел на кровати, разглядывая его. — Доброе утро, господин начальник тюрьмы. — Уже утро? — По моим подсчётам, до подъёма осталось около часа. Черт. Во-первых, Ризли чуть не проспал работу. Во-вторых, повел себя беспечно и мирно дремал рядом с самым опасным заключённым в крепости Меропид. Хотя, как оказалось, этот заключённый и не особо стремится его убивать или сбегать из заточения. Хотя вариант того, что он просто втирается в доверие, Ризли все ещё обдумывал. — Мне надо идти. — Можно выпустить меня из этой клетки? Другие заключённые ходят на работу, почему я должен страдать в четырех стенах? — Потому что они без оружия абсолютно бесполезны, а ты- Ризли замолчал на секунду, думая, стоит ли продолжать. — А я? — А ты без оружия даже опаснее, чем с ним. На этом герцог оставил Тарталью одного в камере.***
— Выходи. — Зачем? Герцог стоял с ключами у клетки. Дверь была отперта, приглашая войти в безлюдный коридор. — Перевожу тебя в другую камеру. — Все тот же вопрос. Ризли вздохнул и устало потёр переносицу. — Твое заточение здесь несколько… Затянулось и я попросил улучшить условия содержания. У нас нет камер, в которые можно тебя посадить, а в общие бараки тебе нельзя. Поэтому тебя переселяют ко мне в комнату. — Ты живёшь в тюрьме? — Да. Жить в городе было бы проблематично, спускаться каждый день сюда, в тюрьму. Довольно долго. Кажется, Тарталью нисколько не смущало то, что по какой-то причине он должен жить с начальником тюрьмы. — У меня здесь квартира. На верхних этажах. Комнат всего две, поэтому я расплложу тебя во второй. Никто больше не решился взять под ответственность предвестника. — Я мог остаться и в этой камере. — Честно, мне уже тошно смотреть на то, как ты спишь на этой шконке. Даже в бараках условия лучше. — Ну ладно. Предвестник доверчиво протянул руки, ожидая, когда на его запястьях сомкнутся наручники. Холодная сталь уже привычна, каждый день один и тот же ритуал. Щелчок замка — и бережное касание руки. Тарталья, казалось, уже выучил всю тюрьму наизусть. Путь на ринг, пусть и в темноте, проходил насквозь всего здания. Но он всегда был здесь только с Ризли, не видя снующих туда-сюда заключённых. Оторванный от всей этой тюремной иерархии, запертый в своей одиночной камере особо охраняемого сектора. Теперь же он видел, что крепость правда жива. Люди были повсюду — живые охранники, а не роботы, персонал, заключённые, бегущие на работу. На миг предвестнику захотелось оказаться одним из них — быть частью этого сложного муравейника. — Наверх. Тарталья почему-то не помнил, что здесь были лифты. Он вообще плохо помнил, как в этой самой камере оказался. Кажется, его доставили сюда без сознания. — Ну, проходи, располагайся. Квартира Ризли была небольшой — зал, где стояла его кровать, и кабинет. Крохотная кухня с ванной. Вот, собственно, и вся обитель. — Кроватей нет, но я принес матрас. Он лежит в кабинете. Выходить тебе отсюда нельзя, но это всяко лучше, чем сидеть в той коробке метр на метр. — И с чего такая щедрость, господин начальник тюрьмы? Ризли вдруг стал серьезным. — Знаешь… Когда я стал тут главным, то условия отбывания стали намного лучше. Раньше еда была только по талонам, теперь — раз в день. Бараки были переполнены, везде хаос и злоба. Мне кажется, я сделал это место лучше. Насколько вообще лучше может быть тюрьма. — Но до одиночных камер руки не дошли. — Обычно у нас нет заключённых, которым требуются одиночки. Поэтому как-то не стояла в приоритете эта задача. А потом появился ты. — И нарушил мирную жизнь этой крепости. — Можно и так сказать. Тарталья оглядел комнату. Ну, это правда лучше, чем торчать в том холодном и тесном помещении. Он даже начал думать, что сойдёт с ума через неделю-другую, если останется там. — Спасибо. — Да не за что. Единственное что, наручники я пока что оставлю. На пару дней, пока не убежусь, что все нормально. — Ну, безопасность превыше всего, господин начальник тюрьмы. Ризли замялся в дверях. — Я пошел на работу. И ушел, не дождавшись ответа.***
Все это было… Очень странно. Тарталья вообще не пытался сбежать. Ни одной попытки. Ни одного покушения на жизнь Ризли, хотя он спал буквально в соседней комнате. Ничем не защищённый, уязвимый. Ризли снял с него наручники. У них даже появилась какая-то рутина или ее подобие. Ризли просыпался и завтрак был уже готов — оказалось предвестник вполне сносно готовит. Он уходил на работу, запирая Тарталью в квартире. И возвращался, забирая его с собой на ринг. Они сражались всегда с особым интересом. Ризли полностью признавал, что будь у Тартальи оружие, и тем более глаз бога — предвестник бы победил в равном бою не только его, но и Клоринду. Чайлд даже просил Ризли не снимать глаз бога перед боем, но герцог считал, что это будет нечестно. — Может, потренируемся на мечах? Тарталье не терпелось развеять скуку и сразиться по-настоящему. В конце концов, бои были единственным его развлечением в крепости. — К сожалению, в тюрьме нет оружия. Даже тренировочного. Они болтали, будто бы буднично, пока шло ожесточенное сражение. С таким же успехом они могли говорить о погоде, если бы знали, что творится за пределами крепости. Тарталья снова победил. Он победно нависал над Ризли, усмехаясь собственному мастерству, как бы говоря начальнику тюрьмы — помни, я солдат. Я убивал и убиваю людей. Я опасен. Но Ризли не чувствовал себя рядом с ним в опасности, даже наоборот. Присутствие Тартальи дарило ему спокойствие, которого он не чувствовал много лет. — Вы проиграли, господин начальник тюрьмы. Ризли попытался оттолкнуть Тарталью от себя, но тот не поддался. — Проиграл. — Победителю полагается награда. — Чего ты добиваешься? Ризлт нахмурился. Ему явно не нравился такой поворот событий. — Сразись со мной, используя глаз бога. Дерзкое заявление. Тарталья силен, но без гидро силы значительно ослаб. А у Ризли определенно есть преимущество. — Если ты этого так хочешь. Я отведу тебя на ринг завтра. Ризли поднялся с холодного пола, стряхивая пыль. Нужно будет отчитать заключённых, ответственных за уборку. Он давно перестал считать, сколько времени уже Тарталья находится здесь. Неделю? Две? Месяц? В подземном царстве не было солнца и луны, не было дня и ночи. Все дни здесь делились только на сон и бодроствование, что не сильно влияло на ощущение времени. Казалось, что между выходами на поверхность проходят годы. — Пошли. — Почему меня не могут допустить к работе? Этим вопросом предвестник надоедал с самого начала своего заточения. И каждый раз получал один и тот же ответ. — Тебя считают слишком опасным для других заключённых. Вдруг ты кого-нибудь убьешь. — И поэтому меня поселили в твою квартиру. — В отличие от других, у меня есть глаз бога. — И ты так уверен, что сможешь победить меня даже с ним? Ризли не ответил, лишь молча открыл дверь квартиры, пропуская Чайлда вперёд. — Ложись спать. — Господин начальник тюрьмы, можно я сделаю кое-что, о чем вы пообещаете не вспоминать? Они стояли в темноте коридора, никак не разойдясь по собственным комнатам. Зажигать лампу, когда ты в паре минут от сна лишь пустая трата керосина. Ризли не ответил. Тарталья наклонился, слегка клюнув его в уголок губ. И медленно, будто бы ничего и не произошло, ушел в кабинет. «Святые Архонты» — пронеслось в голове Ризли. Он точно должен об этом забыть.***
Тарталья на утро будто бы забыл. А Ризли нет. Он пытался найти сотни причин, чтобы оправдать этот глупый поступок, и даже будто бы находил. Адреналин после драки, благодарность, попытка спровоцировать. Но ничего не походило на правду. Ризли даже сбежал утром из квартиры раньше обычного, чтобы не чувствовать эту ужасную неловкость, когда Чайлд обсуждал с ним способности глаза бога. Но работа не спасла его от преследующей тревоги. Тем более, однажды рабочий день закончится и он должен будет привечти Тарталью на ринг, чтобы снова сразиться. Герцог даже жалел, что у предвестника не было глаза бога. Это было бы интересно. — Кстати, на досмотре у тебя не нашли глаз бога. Где он? Это было первое, что он спросил по возвращении в квартиру. — А, ну я отдал его. — Ты что? Ризли не верил своим ушам. Добровольно избавиться от своего главного оружия? Бред. — Мне все равно нельзя было с ним в суд, поэтому я оставил его Путешественнице. Потом заберу, когда выйду отсюда. Удивительно, насколько Тарталью не заботило количество времени, проведенное в тюрьме. Пока он мог оттачивать свои навыки, он мог находиться где угодно и с кем угодно. — Нам пора. В этот раз Ризли не снимал глаз бога, но все также избавился от лишней одежды и оружия. — Я постараюсь не покалечить тебя. — Если ты сможешь. На удивление, даже с глазом бога достать Тарталью было… Проблематично. Такое ощущение, что до этого он сражался только в пол силы, и даже несмотря на это побеждал. Теперь же он с лёгкостью отпрыгивал от каждого летящего в него куска льда. — Перестань сдерживаться. Ризли уже начинал выходить из себя. Чайлд не собирался вступать с ним в бой, пока он не будет драться серьезно. Он только уклонялся и избегал ударов. Никакого наступления, ни одного ответного действия. — Не пожалей о своих словах, Фатуи. Отбросив жалость и последние крупицы здравого смысла, он стал сражаться. Это был уже не дружеский бой, а противостояние сил. Ризли отдал в этот бой всего себя. И победил. На самом деле он почти проиграл, просто в какой-то момент Тарталья растерял бдительность и герцог смог нанести сокрушающий удар. Случайность, повлиявшая на исход боя. — Это было… Это было очень хорошо, господин начальник тюрьмы. Тарталья лежал на спине, поверженный и расслабленный. Ризли восседал на его коленях. — Могу сказать тоже самое. Ты очень опытный боец. «И об этом нельзя забывать» — подумал Ризли. Он Фатуи. Он солдат. Он убийца. Преступник. Но глядя на то, как искренне и беззаботно улыбался ему Тарталья после драки, он просто не мог в это поверить. — Господин начальник тюрьмы, я совершу преступление прямо сейчас. И, не говоря больше ни слова, притянул его за галстук к себе и поцеловал. Ризли не отстранился. Только наклонился ниже, опираясь руками по обе стороны от Тартальи, поддерживая их шаткое равновесие. Тарталья впился руками в его волосы, стараясь стать ещё ближе, будто бы проникая пальцами под скальп. Его губы — мягкие, его зубы — острые. Его язык где-то в глотке у Ризли. — Блять. — Ругаться нехорошо, господин начальник тюрьмы.