***
Странно, но он не может отделаться от мыслей о Джареде. Его кожа, шея, глаза. Кожа-шея-глаза. Должно быть, звучит не очень здорово, но, по мнению психологов, такое бывает. Случайно увиденные мелочи надолго застревают в памяти. Правда, обычно так говорят про вещи, не про живых людей. Или. Эм. Их части. Он крутит эти мысли в голове, набирая код. Думает, как мало успел рассмотреть (боже, зачем?!). Думает, что, наверное, в ванной комнате стало холодно, когда он открыл дверь и впустил сквозняк. Думает, покрылась ли кожа Джареда мурашками. Тонкая, чуть сероватая – из-за плохого сна, стресса и не сильно правильной пищи. Интересно, она теплая и мягкая на ощупь? Ричард промахивается мимо нужной клавиши. Так. Ладно. Вот, вот э т о – действительно жуть! Он звучит как настоящий маньяк, которому буквально шаг до свежевания туш и хранения чьих-нибудь пенисов в холодильнике. Кто там этим промышлял? Думер? Дамер? Впрочем, какая нахуй разница?! Надо просто перестать думать об этом – и все. Он пытается сосредоточиться на работе. Вглядывается в экран, в бесконечные черные пятна цифр и букв. Видит нули, единицы – и туго обтянутую кожей грудину. Ребра, проглядывающие при каждом вздохе. Созвездие крупных родинок на плече. Выступающие тазовые косточки. Джаред весь – длинный, будто вытянутый механически, при помощи какой-то машины. На нем ни лишнего клочка жира, и он даже иногда горбится, чтобы скрасть собственный рост. Он любит многослойность – футболка, на нее рубашка, сверху пуловер – и размеры побольше. Теперь Ричард понимает, почему. Он вытянутый, тощий. Несуразный для кого-то, быть может. И неожиданно притягательный для него. Как это работает? Для чего? Ричард яростно стучит по delete, не в силах найти ответы. Возможно, у него тоже недосып, проблемы со сном (и потливостью), и жрет он, конечно, что попало. Вот и вся проблема. Через пару дней это пройдет.***
Не проходит. Ричард ощущает странный трепет ближе к выходным. Это… эм, волнующе. Он как ребенок, постепенно познающий мир. Не задумывавшийся до сегодняшнего дня, что вокруг него – другие люди, и они прям буквально другие. Интересные. Хотя. У него есть сомнения, что он так же отчаянно старался бы запомнить Гилфойла или Динеша в ванной. Или – что хуже – Эрлиха. Его складки на животе и нелепо торчащую бороду. Б-р-р. От последней мысли его дергает и мутит. Так почему Джаред? Человек, которого несколько месяцев назад они забывали звать на вечеринки и про которого никто не знал, что он ночует в их гараже. Джаред, притащивший в гостиную гладильную доску. Он же смешон. Ха. Можно подумать, ты нет. Вы оба те еще задроты. Ричард нажимает на упаковку майонеза чуть сильнее и пропускает момент, когда все идет не по плану. Он выдавливает огромный шлепок прямо в салат и несколько мгновений смотрит на него удивленно. Что ж, старания накрыть общий стол псу под хвост. В целом, не удивительно – в мире мало вещей, в которых он правда хорош. – Не думаю, что тебе стоит это есть, – говорит Джаред, подняв голову от ноутбука. – Твой врач бы не одобрил. У него спокойный и ласковый голос, слегка низковатый из-за последних двух часов, что они молча фигачили презентацию проекта, изредка перебрасываясь файлами через почту. Он смеряет Ричарда взглядом снизу вверх (редко, когда так бывает) и осторожно, одним мизинцем пододвигает к нему свежеразогретые спагетти. Ричард уверен, он грел их для себя. – Эм, спасибо, Джаред. Подожду до вечера. Эрлих обещал суши. Вроде бы. Джаред пожимает плечами, воротник его рубашки приоткрывает маленький участок кожи. Ричард видит кадык и синюю жилку, ее мерное движение. Выглядит… завораживающе. Немного. Он срочно моргает. Трет переносицу. – Ты в порядке? – участливо интересуется Джаред, и Ричард быстро-быстро, чуть ли не с отчаянием кивает. Наверное, он похож на болванчика из машины Эрлиха. Такой же пустой и с трясущейся башкой. Что за дичь! – Да, да, все хорошо. У меня все под контролем. Они аккуратно обмениваются взглядами, и Ричард отчетливо видит в чужих глазах сомнение. Да, да, в прошлый раз, когда он говорил такое, он лежал на полу общественного туалета в панической атаке. Он тоже хорошо помнит. И благодарен, что Джаред оставляет свои мысли при себе. – Пожалуй, я его выкину, – салат летит в помойку вместе с салатницей. Чуть позже Ричард достает ее из ведра и отскабливает от жирных зеленых листьев. Потом садится работать. Джаред работает тоже. Тарелка со спагетти остается нетронутой.***
– У Ноя прорвало крышу. – Что? – в целом, этот дед всегда был поехавшим. Джаред мнется на пороге, держа в руках подушку и одеяло. Они немного мокрые по бокам, да и сам он выглядит не лучше с прилипшими ко лбу волосами и стекающей по вискам водой. – Нет, Ричард. Буквально. Пошел сильный дождь и дул ветер, и… кажется, порывом унесло пару моих рубашек. Даже в такой ситуации Джаред выглядит слегка виновато, и это обескураживает. Заставляет потерять дар речи на мгновение. Ричард зачем-то смотрит на растянутые пижамные штаны в клеточку и молчит. – Я понимаю, – говорит Джаред, и он достаточно вежливо-тихий, чтобы не будить остальных. – В прошлый раз я был не лучшим соседом. Наверное, мне стоит поспать на диване в гостиной. Он не очень большой, но все хорошо. Извини, Ричард. Спокойной ночи. Ричард протягивает руку прежде, чем успевает что-то сказать. Вернее, даже сообразить что-то сказать. Он касается узкого запястья, мимолетом замечая переплетения тусклых вен. Джаред вздрагивает. Останавливается. Его лицо полно ожидания, но оно не давит. Не вынуждает что-то решать. Пожалуй, в их доме так можно сказать только про Джареда. Гилфойл, Эрлих, даже Динеш – они привыкли брать свое нахрапом. Не всегда заботясь о других. – Тебе будет неудобно, – Ричард произносит слова медленно, несмотря на то, что они появляются быстро. Ему немного неловко и смешно. Он никогда не забудет полуночные выкрики на немецком, но диван? В Джареде шесть и три фута роста, а на их диване с трудом поместится даже карлик. Так быть не должно. Они же вроде бы команда. – Мы же вроде бы команда, – продолжает он, чуть улыбнувшись. Мимолетно и незаметно – всего лишь крохотное движение уголка губы, – но Джаред будто расцветает, ярко улыбаясь в ответ. Он открывает рот, облизнув губы, и обещает шепотом: – Я буду достаточно тихим, я обещаю, – а Ричард думает только о том, как бы отпустить его руку. Кто-то же должен оторвать запасной матрас от стены и положить его к окну.***
– Спасибо, друг. Доброй ночи. В отличие от Ричарда, Джаред не сторонник укрываться до ушей. Он вытягивается во весь рост на матрасе и поворачивается на бок, прикрывая глаза. Ричард видит задравшуюся футболку и вереницу позвонков. К сожалению, это делает ситуацию хуже, а ведь ему практически удалось взять аскезу от тех странных и противоречивых мыслей. К утру в их комнате никто не чувствует себя выспавшимся.***
– Расс – конченый мудозвон, – в пылу бормочет Ричард и с силой бьет по клавишам. Компьютер ни в чем не виноват, а вот блядские пляски с бубном вокруг члена клуба трех запятых – да. Ричард терпеть не может напыщенных ублюдков, откровенно устал слушать про сверху вниз закрывающиеся двери машин, а еще просто хочет свое финансирование назад. Без этих всех «стимулов», запихнуть бы их в миллиардерскую задницу. – Не все так плохо, – возражает Джаред, и, пожалуй, сегодня он остается единственным, у кого хватает сил на не-мат. Даже Цзань Янг выдал кривую трехэтажную конструкцию. У них была большая неделя. Слишком большая. В комнате на мгновение воцаряется молчание. Джаред оглядывается по сторонам в поисках поддержки, но работники Пегого Дудочника настолько солидарны, что это даже вызывает гордость. Джаред кивает – скорее сам себе, – произносит чуть тише: – Мы как-нибудь выкрутимся, – и трет шею. Ричард – у него поперек экрана вся их судьба, миллионы единиц и ноликов – зачем-то отслеживает каждый жест. Как худые большие пальцы касаются линии роста волос, ведут к воротнику и обратно. Джаред – безусловно, нервное – натирает кожу до красноты и только потом успокаивается. Выстукивает что-то на своем Маке, стараясь держаться естественно. Он разбит и устал – так же, как остальные, но изо всех сил не подает виду. Ричард жмурится, моргает. Длинные пальцы, длинная шея, длинные красные борозды по белой коже. Ричард думает: это не должно работать именно так. Джареду не за что винить себя. Не за что себя травмировать. – Ты, эм, кажется, слегка увлекся, – говорит Ричард, не зная, как поступить. По идее, это вообще не его дело. – Может, стоит промыть? Джаред только отмахивается. – Само пройдет. И это странно, но Ричард думает о маленьких ранках на шее Джареда оставшийся рабочий день. Думает, что нужно было сделать. И почти не чувствует гнева. Только сожаление и что-то еще, чему сложно подобрать название.***
Интересно, какой у него запах? Мысль приходит сама – обезоруживающе страшная. Наверное, как-то так начинается помешательство. Шизофрения. Ну, дурка, привет. Ричард долго стоит перед раковиной и держит руки под водой. Потом окунает лицо. Потом засовывает его прямо под струю воды. Он не чувствует тошноты, как обычно при тревоге. Только небольшую головную боль, словно при долгом размышлении над загадкой. Его гложет. Ему сложно сосредоточиться на чем-то другом. Когда начинает щипать, он закрывает глаза. Вода затекает в нос, немного в уши, струится по щекам и затекает в рот. Не то чтобы отвлекает. Под пальцами, которыми он вцепился в холодный кран, ощущение чужой кожи. В носу – десятки ароматов, и сложно угадать, какой из них принадлежит Джареду. Нотки хвои? Запах дождя? Он видел какой-то одеколон среди его вещей, но уверен, что это не что-то тяжелое и глубокое. Это не подходит Джареду. Джареду подходят рубашки в клетку, расстегнутая последняя пуговица и краешек белой футболки, видный из-под нее. Вытянутые мыски кожаных ботинок. Смотреть на кондоров. Рубиться со старушками в шашки. Улыбаться очень трепетно. Джареду подходят его голубые глаза и слегка затравленный вид. Спать, высунув одну ногу из-под одеяла. Доски с заметками. Шевроле темно-синего цвета. Незаметно быть рядом. Аромат луговых трав и морской воды. Джареду подходят тихий голос и желание заботиться. А еще подходит кто-то, кто не говорит гадости и в свою очередь готов позаботиться о нем. … Когда Ричард поднимается, чтобы посмотреть на себя в зеркало, у него опухшие красные глаза и чуть больше понимания о том, что происходит.***
На часах ближе к трем утра, а они только ложатся. Ночь была продуктивной, и у них даже образовался прогресс. Мертвая точка – всегда хорошо, но еще лучше возвращенное финансирование и возможность нанять адвоката перед тяжбой с Хули. Джаред расстилает постель, стоя коленями на ковре. – У нас все получится, – он звучит вдохновленно, ладони слегка дрожат. Ричард снимает рубашку и комком отправляет в корзину для грязных вещей у двери. Не то чтобы он когда-то был настолько чистоплотным, но корзина появилась вместе с Джаредом. Поздно что-то менять. – Мы обыграем Хули, вернем себе деньги и даже сможем переехать в настоящий офис! Возможно, я смогу вернуться в свою квартиру. Или хотя бы снять комнату, – продолжает Джаред, и в его голосе столько надежды. Ричард чуть зависает. Перспективы и правда велики, но он чувствует грусть. В этот раз Джаред куда более комфортный сосед, он почти не кричит по-немецки ночами, всегда достаточно бесшумен поутру. Ричард смотрит на его широкие плечи и выпирающие на шее позвонки перед тем, как уснуть. Представляет, как касается. Это… успокаивает. Наверное, он оказывает не готов к тому, что все так быстро закончится. Обидно. – Да, – привычный ком в горле, но сейчас его не тошнит, а просто трудно дышать. – Звучит супер. Ох, он просто жалок. По ступеньке поднимается к себе на второй ярус. Джаред гасит свет и приятельски похлопывает его по одеялу, прежде чем лечь. Ричард зарывается лицом в подушку, но все равно видит его под веками. Растянутая футболка и тело, которое хочется обнять. – Доброй ночи, друг, – и это, правда, слишком. С л и ш к о м для его бедной больной головы. – Эм, да, доброй, – шепчет Ричард, а потом резко садится на кровати. – Хотя послушай, я… надо кое-что обсудить. Джаред с готовностью подрывается с места.***
Дверь плотно закрыта, а голубые глаза Джареда в полумраке такие темные, что не разобрать, где радужка, где зрачок. Ричард тянется ближе, чтобы увидеть, и сам не замечает, что опускается рядом. Джаред усмехается – что-то от игривой маленькой школьницы. – Мы тут секретничаем, да? – и он выглядит настолько довольным, что до боли очевидно, как он одинок. У Ричарда щемит в груди. – Мне нравится. Ричарду тоже. Особенно плотно закрытая дверь – не как тогда в ванной. И ладони Джареда, лежащие на коленях. Ричард мучительно медленно тянется к ним рукой. – Это прозвучит странно, – голос хриплый и срывается, а еще, наверное, перед глазами черные точки, но в темноте частичная потеря зрения ощущается не так критично, – но можно тебя обнять? Джаред вздрагивает? Дрожит? Смотрится так, будто ему только что влепили пощечину? Ричард не уверен, как правильно, но он явственно чувствует тремор в его пальцах и выше. Он поднимает руки, чтобы не напугать. (Хотя сам до усрачки боится.) – Да, – выдыхает Джаред впечатленно. Да. Хорошо. Потому что сложно устоять. Ричард хочет сделать все правильно, но не успевает: его вдруг толкает вперед неведомая сила, мощная и внезапная, как перемена настроения у Эрлиха. Он летит и летит к чужой груди, летит и летит, просто бесконечно, нескончаемо долго. И вдруг приземляется – мягко. В осторожные большие руки. Они укутывают на манер одеяла, прячут от остального мира. Кажется, сердце пропускает удар. А потом Ричард чувствует себя в безопасности. Немного сидят так, сцепившись до боли, в тишине. Джаред шепчет: – Спасибо, – и боже, как же сильно он дрожит. Ричард слышит его сердцебиение. Чувствует тепло кожи, ее сладковатый приятный запах. Он утыкается носом Джареду в шею. Луговые травы, немного корицы. Ветер, принесший привет от хвойного леса. Что-то родное и давно позабытое. Такое, как дом. Он не находит ничего лучше, как прижаться губами к острой ключице. Джаред вздрагивает и застывает. Возможно, теряет сознание – в конце концов, он ведь умеет сидя засыпать. Ричард на всякий случай отодвигается, чтобы проверить. Глаза Джареда такие большие, что это слегка неестественно. Он точно впечатлен, но со знаком «плюс» или «минус», Ричард не знает. На беззащитно открытой шее отчаянно бьется жилка. Трудно не накрыть ее рукой. Джаред сглатывает. Открывает рот. Выглядит шокированным. (Ричард хорошо понимает, каково это.) Его голос звучит надломленно, когда он наконец находит в себе силы говорить: – Можешь сделать так еще раз? – и это похоже на зеленый свет. Правда? Ричард задерживает дыхание – и целует его, пока он не успел сжать губы в тонкую ниточку. Сначала Джаред скукоживается, мажет носом по щеке и слегка мечется. Но проходит секунда. Вторая. Ричард просит себя: держись Джаред расцепляет губы и несмело касается его в ответ. И вот э т о – зеленый свет.