Из западни

В первый раз, когда Венделя видят портовые рыбаки, перед ними стоит моряк с беззаботным прошлым, взбалмошной натурой и светлым будущим. Благословенный молнией, сын моря - он весь пропитан свободой. Даже когда объявляли эвакуацию, его взгляд все так же был полон надежды на лучшее, и никакие высшие силы ему для этого нужны не были. Единственное, чего не хватает Венделю - это хоть какой-то информации о том, кто же он, Глубинник раздери, такой. В первый раз, когда перед приключениями стоит Чит’Мур, они видят немного подозрительную (а кто вообще будет верить крысе?) фигуру, способную и ограбить, и убить, крыслинга с неизвестной мотивацией и туманным прошлым. Впрочем, преступных намерений он пока не выказывает - напротив, идет весело пить с первой попавшейся компанией. Когда в первый раз Вендель с Чит’Муром встречают Вигдис, они видят ходячий парадокс, жрицу с мертвыми богами, черпающую силу неизвестно откуда. Жрицу, достаточно смелую, чтобы проповедовать свои идеи горожанам, которые и камнями побить за такое могут. Жрицу, которой случилось откровение - и, разумеется, его надо открыть остальным. Почти уже сверхчеловека, устремленного к идеальному настоящему. Когда приключенцы видят в первый раз двух с половиной метровую фигуру Венурия, странным образом названному почти-в-честь бога светлого пантеона, в их глазах можно прочитать спектр эмоций от страха в глазах Чит’Мура и ярого отвращения в глазах Венделя до безразличия в глазах Вигдис и интереса в глазах Петры-Кристы. Венурий по жизни - изгой в обоих мирах, волк-одиночка, бегущий от прошлого в надежде на светлое будущее в его мрачном посмертии. Когда все четверо видят Кристу-Петру, жрицу как-бы-домена жизни, не укладывающуюся в это понимание абсолютно, большинство относятся к ней с подозрением. У Кристы глаза голодного испуганного ребенка, множество имен и неумолимая воля к жизни во всем ее существе. Криста никогда бы этого не признала, но прошлое Петры преследует ее по пятам, видится ей на углу подворотни и приходит во снах. Она, как и Венурий, бежит от прошлого, но если тот бежит от своей природы, пытаясь доказать миру, что стидиец - это не обязательно сеющее разруху чудовище, то Криста бежит от своих действий и мыслей, а от вида крови ее до сих пор так и норовит стошнить. Когда Висельствилль видит пятерых приключенцев, он слишком охвачен паникой, переходящей в предсмертную агонию, чтобы хоть что-то выдающееся в них заметить. Чем больше рабочих рук, тем лучше, считает комиссар, выдавая им значки да объясняя задачу. За стидийцем присмотреть надо будет особо, но пока - плевать. Они заинтересованы в спасении города, мы на одной стороне. Все пятеро, в принципе, друг с другом не уживаются, и это очень мягко сказано. Загадочным образом Вендель, Чит’Мур и Вигдис оказались как будто по другую сторону баррикад от Венурия с Кристой. Одна простая ситуация - и напряжение взорвалось стычкой в переулке. Там, кажется, Криста впервые увидела в глазах Венделя страх - и отпустила, узнав себя в нем. Вендель только недоуменно пожал плечами - некоторых людей очень сложно понимать. Совершенно незаметно в их жизнь вклинился Александр, бард, ищущий вдохновения - и параллельно способа выбраться из западни. Александр, наплевав на обмены колкостями и тихую неприязнь двух сторон друг к другу, поддерживал нейтралитет, выступая в некоем роде дипломатом для обеих сторон. Не сказать, чтобы это улучшало отношения между группами, но не давало скатиться этому в войну на уничтожение, которую еще непонятно кто бы выиграл. Сам Александр, пожалуй, самый обычный человек из всех, без особого травмирующего или возносящего события в своей жизни, музыкант с творческим кризисом. Мелкие стычки между недосоюзниками всегда прекращались, стоило появиться реальной опасности. Не сосчитать, сколько раз Венурий спасал шкуру партии, а Криста латала их раны - не Венурия, конечно, но остальных. Казалось, приключенцы отлично дополняли изъяны друг друга - так им казалось. …А потом оказалось, что Чит’Мур пропал без вести. Просто так, ушел и не вернулся, не оставив и следа. Никто ничего не сказал, но все в тот вечер ходили подавленные, хоть в колодец прыгай. Хозяин таверны в тот день получил в два раза больше заказов, чем обычно, а Венурий мог бы рассказать, что никто так и не уснул в ту ночь, если бы вдруг утерял все свое сострадание к товарищам. Дни тянулись медленно, насыщенно, пусть расследование и не продвигалось практически никуда. Была схватка с вендиго - первая крупная в их жизни, были эксперименты с руками, в ходе которых и стало очевидно, что Висельствилль, как и герои - в западне. Были встречи с проводниками, многочисленные артефакты, было множество событий, меняющих жизнь, наконец, сама атмосфера города как будто сдавливала героев в тисках отчаяния - жизнь совершенно изменилась. Глядя на Венделя, Криста видела теперь совершено другого человека- и узнавала в нем себя. Цепляться за жизнь любой ценой, выбраться из этого места… тоже любой ценой и опционально отыскать свое прошлое… да, различались они только последним пунктом. Вендель мог сколько угодно играть роль холодного красавца, но Криста видела страх в его глазах - и видела, как ненароком он отшатывается от хоть чего-то, напоминающего щупальца. Глядя на Вигдис, Венурий видел еретичку - но странным образом убедительную, и каждый ее разговор с Валаром все больше убеждал Венурия в его собственной необразованности касательно пантеона. Вигдис как будто знала все - и это знание внушало еще большую убедительность ее словам, не говоря уж об убедительности ее домена, который по всем законам Призриниума работать не мог - но, Глубинный Валар подери, работал. Казалось иногда, что Вигдис близка к становлению сверхчеловеком - а Венурий все так же далек от становления хоть чем-то не посередине двух миров. Глядя на Венурия, Александр видел самую живую душу из всех присутствующих, скрывающуюся за прогнившей оболочкой. Что-то, кажется, было сломано внутри, и Венурий жил по правилам - потому что не знал, как еще можно жить. Потому что годы в монастыре научили, что так будет хорошо, а смысла меняться Венурий не видит. Как бы он ни бежал от своего происхождения… Александру почему-то кажется, что оно его нагнало бы - Венурий не хотел ничего менять. Словно бережно хранил склеенную хрупкую вазу - пусть даже это будет стоить падения всего сервиза. Глядя на Кристу, Вендель видел опасного человека, почему-то бегущего от прошлого - в противоположность ему. Ничего похожего между ними, очевидно, нет. Криста слишком часто совершала необдуманные поступки и вообще… слишком уж она импульсивна. И непредсказуема - а Венделю хотелось, чтобы все по полочкам и чтобы все просто, пусть не так это и часто выходило. Криста озиралась на улицах, Криста избегала смотреть на крыс, бегающих по улицам… что-то грызло ее изнутри. Не то чтобы Венделю было до этого дело, но когда общаешься с людьми, надо принимать во внимание все детали. Глядя на Александра в те редкие моменты, когда они пересекались, Вигдис видела нервного музыканта, который понятия не имел, что происходит. После встречи с группой проводников он потерял то немногое, что у него было, получив взамен призрачную надежду на джекпот. Александр играл в лотерею - и шансы выиграть стремились к нулю, твердили ей какие-то внутренние голоса, призраки мертвых богов. Все меньше и меньше походил он на веселого музыканта, которым был раньше, казалось, вот-вот - и лопнет последняя струна. Глядя на Висельствилль, каждый из них чувствовал что-то свое. В этом городе были люди, которые им нравились и которых они ненавидели, были люди сумасшедшие и проклятые, просто несчастные и травмированные на всю жизнь, были люди жадные и люди откровенно глупые - но все эти бедные злые люди откровенно медленно гнили вместе с городом, погружающимся в небытие с каждым днем. Часы на ратуше походили больше на обратный отсчет, чем на что-либо еще - времени оставалось немного. Случайно оказавшийся в городе Шеццик сначала относился с недоверием к приключенцам - как и ко всем людям - но потом понял, что положиться на них, в принципе, можно. Все они, конечно, ненормальные - но в этом городе нормальных нет (а иногда казалось Шеццику, что и во всем мире таких людей не найти - не считая, конечно, приютившего его старика). Крыслинга к людям вообще не тянуло, хотя эмпатии он лишен не был - просто тайны разломов тянули его куда больше бессмысленных разговоров. Спокойного прошлого ему не хватило - любопытство подхватило его и унесло прочь, в хаотичное настоящее, в котором он старательно искал закономерности. Время на часах ратуши стремительно уходило, пока о главном - о руках смерти - приключенцы не узнавали ровным счетом ничего. Была схватка с книжником, в ходе которой оказалось, что и Шеццик, и Вендель все еще ценят свою жизнь побольше жизней союзников, и самоотверженность Кристы - единственное, что спасло их с Венурием. Была продолжительная - дня два - война с его бандой, было постепенное принятие Венделем Гастексия в своей жизни, тем более что, казалось, он всегда за ним следил, видя жажду его к знаниям и наплевательство на других людей, крыс и стидийцев, было отвержение Венурием Меделия в пользу своего почти-что-тезки - тем более, что куда легче жить по правилам да привычкам, когда бежишь от самого своего существа. Была социализация, пускай и относительная, Шеццика - он куда меньше боялся уже как минимум своих сопартийцев. Был особняк Десменция, в котором Криста застыла, увидев ребенка - живого, кажется, - и предпочла заботу о нем поискам способа выбраться из особняка. Были бесконечные споры Вигдис с Валаром, в ходе которых выяснилось, что никто из них ничего на самом деле не понимает - и поэтому было приключение с отправлением в Призриниум, после которого Вигдис еще долго отходила. Был момент, когда Вендель, спускаясь по ступеням дома торговки рыбой, увидел мертвого Александра, который совсем недавно закашлялся и умер от вывертины. Тогда на лице Венделя застыл страх - осознание собственной смертности - да отвращение, смешанное с сочувствием, по отношению к трупу Александра. Он так ничего и не сделал с бывшим товарищем, оставил лежать, едва не подхватив вывертину сам. Остальным он тоже ничего не сказал, лишь был чуть тише в тот день, чем обычно. Совсем-совсем скоро к пятерым приключенцам присоединился Леку - член бывшей банды книжника, который исчез неизвестно куда, оставив свою банду гнить в тюрьме - а Леку хватило мозгов убедить Венурия оставить его на свободе, а взамен он предложил свою помощь - умирать в этом городе не очень-то хотелось. Леку прошлое принял, пусть это и было больно - и теперь его взгляд нацелен в настоящее, которое так необходимо поймать, как дичь на охоте. И, разумеется, устроить с помощью этого знания себе приятное будущее, изворачиваясь так, как только можно. Самой большой перемене за пребывание в Висельствилле подвергся, безусловно, Вендель. Умирая, он видел безразличие в глазах Венурия - тот привык видеть, как смерть настигает людей, карая их за злодеяния, видел боль в глазах Шеццика, так и не научившегося отпускать тех немногих, с кем у него получается общаться, видел что-то непонятное, близкое к любопытству в глазах Леку, которому смерть человека, которого он впервые увидел сегодня, была куда менее интересна, чем облако гранумила. Видел сочувствие и понимание (интересно, почему?) в глазах Кристы да ненависть к Дексемету на лице Вигдис. А потом не видел уже ничего неизвестное количество времени - и вернулся уже не совсем человеком, цепляющимся за что бы то ни было призриниумное и желающим понять, что же, черт побери, произошло. Шеццик незадолго до локального конца света (по словам лжеца Дексемета, но почему-то казалось, что ему можно верить как минимум в этом) успел побывать в доме старика-крыслинга, что встретил его тут - и узнать много нового про руки вместе с Венделем, а потом еще и испытал в последние мгновения прежней жизни на себе влияние разлома - и еще больше загорелся идеей его исследовать. Венурий примерно в то же время наконец сменил свое тело, как будто надеясь таким образом сбежать от того, кто он есть на самом деле. Знал, конечно, что ничего не получится - но теперь все внутри стало еще тверже. Твердая тюрьма вокруг хрупкой, наспех склеенной вазы - вот чем он стремился стать. Вигдис с Кристой подобных потрясений или изменений не переживали, как и Леку - просто спокойно ждали, пока их товарищи не вернутся из очередного сумасшедшего бессмысленного приключения. Кристу беспокоил нездоровый огонек в глазах Венделя после того, как тот чудом вернулся из мертвых - такое не проходит даром. Вигдис в принципе не беспокоило ничего - Валар сидел рядом и вел спокойный разговор, основанный на посещении Вигдис призриниума. Ничего конкретного оно не доказало, но боги влияют на мир слабее чем раньше - Валар это признавал. Может, Вигдис не так уж и неправа. Леку сидел один и отчаянно думал. За последние дни случилось слишком, слишком многое, одно подземелье да рассказ Пономария уже дали слишком много информации, а тут еще и моряк каким-то образом не умер, а жив остался. —Что за чертовщина? Леку потер виски и заказал еще вязиря. На самом деле последнее сражение не ощущалось финальным - ничем особо не отличалось от всего, что было раньше, кроме того, что сейчас надо было защищать мирных жителей. И кроме того, что Вендель представлял собой жуткое зрелище, когда продолжал колдовать с оторванными к глубинникам руками, наплевав на все опасности. Безумный огонь в его глазах тогда разгорелся сильнее, чем когда бы то ни было. А еще в том бою пали, защищая грудью невинных жителей, Криста и Вигдис. Просто так, под натиском толпы и без единой возможности что-либо изменить. Вигдис тогда еще подумала, что раз боги ее не спасают, то точно она была права, а не Валар. Кровь текла тонкими ручейками, а перед глазами темнело. Вигдис улыбнулась - теперь-то все стало понятно. Где-то у западных ворот Валару вдруг стало легко и уютно, а боги стали очень-очень далеки и неважны, будто мертвы для него. Все это вдруг стало совершенно неважно. Внезапно рядом с ним уселась кошка, похожая на миниатюрного льва. Валар улыбнулся и погладил ее - та довольно замурчала. Криста умирала с четким осознанием, что второго шанса у нее не будет. В принципе, она умерла примерно как и хотела бы - пожертвовав собой во имя других. В толпе были и матери с детьми, и старики, и прочие невинные души - это того однозначно стоило. Жаль, что не удалось объяснить эту ценность другим… у других, впрочем, были свои ценности - определить границы новообретенного бессмертия. Безумие рано или поздно его поглотит, подумала Криста, провожая взглядом летящую из ниоткуда молнию и закрывая глаза. Вендель как будто пришел в себя. Бой закончился, а он рухнул без сил, приходя в себя, осознавая только что произошедшее - и вдруг понял, что нездорово смеется. Замолчал. В голове роились мысли, приходящие от Мортурия, г и - иногда - от Рихаммия. Вендель поморщился - мысли пропали. Осталось в голове одно - я теперь не-мертвец. Будущее резко стало практически бесконечным, но нужно ли такое будущее, наблюдая смерти любимых? Вендель помотал головой, отгоняя мысли, поднялся с земли, попросил Шеццика подобрать его руки и ушел, кинув на прощанье взгляд назад. Сейчас не время думать об этом. В его рюкзаке между ненужными уже пайками и дневником пьяного инквизитора откуда-то появилась маленькая, почти ручная крыса. Шеццик терзался. С одной стороны, в Висельствилле полно неразгаданных тайн, а с дедом связаться никак не получится - это очевидно. С другой - его, уже, наверное, друзья не имели никакой возможности выбраться. Шеццик метался между двух огней и так ню и не смог выбрать - а потом стало уже слишком поздно. Комиссар подбадривающе ему подмигнул, несмотря на свои раны - и Шеццик наконец успокоился. Рядом товарищи, все будет хорошо, все еще впереди. Будут еще тайны. Венурий очистил копье от налипших скелетов. Бой давно стал рутиной, в которой он мастер. В теле, все еще не до конца привычном, все еще ощущались те же заученные движения, эффективные для честной битвы. Теперь и этот гнилой город позади, впереди - неизвестность. Неизвестность страшна, хорошо хоть, немного стабильности добавляют те, кто рядом. Люди они, конечно, ненадежные, но Венурий к ним привык. Знать бы еще, что с Сидом… Леку поднял уже не мутный взгляд. Самое интересное опять произошло без него, тайну города он так и не узнал… ну, хоть жив остался. Почему их везут в тюрьму, Леку так и не понял, но желания возражать как-то не было, а по предыдущим двум дням было понятно, что вместе эти приключенцы найдут выход из ситуации. Главное - они больше не в западне.