Штормы Запада

Легкий ветерок обдал лицо Неджи приятной прохладой, развивая выбившиеся из низкого хвоста каштановые прядки волос. Тот раздраженно прикрыл глаза, скрещивая руки в своеобразный замок на груди, еле заметно хмурясь. Хьюга тяжело выдохнул, будто пытался скинуть с себя весь этот груз, что успел накопиться за последнее время и засесть плотным комом в грудной клетке. Безжалостно сдавливая, изворачивая ее, выжимая все живое, заполняя собой самые мелкие потемные углы. Она оседала невероятно тяжелой, готовой разразиться в любую секунду ливнем тучей, что перекрывала возможность дышать полными легкими. И, возможно на время, но у него это даже получилось. Хотя осадок на душе все ещё с ним. Конечно, гори оно все в аду, с ним. Испытывая толику раздражения, Неджи сжал ткань собственной ветровки до побеления костяшек. Раз, два… С новым вдохом свежего воздуха он обратил все свое внимание на звуки вокруг, вооружаясь концентрацией перед очередным полетом, стараясь отбросить все тяготящее его бремя. Где-то сзади послышалось, как листья на взлетной полосе с тихим шелестом взвились, покружили в пространстве на малом расстояние пару мгновений, после чего снова мягко легли на бетонную поверхность. Почти бесшумно. Три. Наконец, полный готовности Неджи открывает глаза, кратким оценивающим взглядом проходясь по уходящей за горизонт дороги в разметку. В душе отдалось мелким трепетом, глядя на потрескавшееся бетонное шоссе, по которому не раз разгонялся заряженный самолет, оставляя земле лишь свою тень. Продолжая смотреть на уже полюбившиеся сердцу просторы, Хьюга помялся на месте, вероятно, в сомнениях. Его взгляд пару раз переметнулся от облачного неба, до расплывающихся вдали границ взлетной полосы. Неджи поджимал уголки губ и переминался с ноги на ногу так, будто собирался сделать что-то не вписывающиеся в рамки нормального, будто кто-то сможет это увидеть. Он нервно перебирал большим пальцем остальные четыре, после иногда постукивая указательным по предплечью. Ему не хотелось снова ощущать то, что приходилось совсем недавно. Не хотелось, чтобы недалекое прошлое затягивало его, беря верх над его чувствами и ним самим. Но все же, это непонятное чувство, которое подталкивает на совершение чего-то безрассудного для самого себя, но оттого и приятного, начинает бурлить и протекать в жилах в определенный момент с особой частотой. Но при этом это самое «непонятное чувство» работает какого-то черта против тебя же, заставляя после испытывать гнет собственных мыслей, готовых сожрать рассудок не оставив ни следа за каких-то пару часов. Но, стоит признать, его соблазн слишком велик. И гневно стискивая зубы, но сохраняя непоколебимость в лице, Неджи крайне медленно опускает руки, которые ровно до этого момента находились все в том же сомкнутом положении на груди. Хьюга предпочел сравнивать сложившуюся ситуацию с тонким под ногами льдом, под которым океанский омут и ледяная, пробирающая до самых костей вода. Но самое интересное в этом всем то, что любой шаг обернется настоящим провалом. Вот так, в холодную, до ужаса холодную воду, которая бескомпромиссно затянет тебя на самое, мать его, днище. Постояв так ещё какое-то время, один на один со своими мыслями и подведя для себя итог, переборов самого себя в первую очередь, Неджи занырнул одной рукой в карман авиационной ветровки, быстро нашаривая то самое, из-за чего и была вся эта борьба, в которой сейчас Хьюга потерпел поражение. Материал изделия был блаженно холодным, и уверенно захватив его в мозолистую ладонь, Неджи извлек его из кармана, в этот же миг прокручивая ничто иное, как зажигалку в руке. Она отличалась от классических, других зажигалок тем, что была намного более увесистой, имела не привычную вытянутую, а более квадратную, миниатюрную форму, она легко ложилась в руку, приятно размещаясь в ней. Это был маленький подарок от Саске. Хьюга опустил взгляд на свою руку, осматривая зажигалку ещё раз: посередине зажигалки красовалась явно выжиганное на заказ обрамление ввиде надписи: «storms of the West», все тем же титаном, что и корпус вещи. И в ту же секунду, еле заметно ухмыльнувшись прочитанному, Неджи провел большим пальцем по корпусу зажигалки, будто пробуя ее не на ощупь, а на вкус. Огладил гладкую печать, одним нерезким движением откинул ее верхнюю часть — крышку. и та податливо откинулась назад. плавно перешел к рельефному колесику зажигалки, останавливаясь на нем. Хьюга нервно сглотнул. Внутри что-то неприятно кольнуло, а во рту был едкий привкус горечи. Неджи сжал зажигалку в руке сильнее, прикусывая нижнюю губу. Он покрутил подарок в руке ещё раз и уже хотел было выпустить огонь на долю секунды, но его остановил знакомый голос со спины. — Вижу ты готов, Хьюга, — голос расслабленный, даже в какой-то мере ленивый. Он принадлежит только одному человеку из его знакомых — Шикамару Нара. Они являются коллегами уже не первый год, потому провожать друг друга перед взлетом — это у них традиция по умолчанию. И этот раз, конечно, исключением не стал. Нара разгульной походкой подошел на ещё пару сантиметров ближе, с ног до головы осматривая немного согнутый силуэт товарища. Между ними было немаленькое расстояние, но даже оттуда Неджи чувствовал прожигающий взгляд Шикамару. Неджи перевел незаинтересованный взгляд на рядом стоящего, но поворачиваться не стал. И да, он был прав. Его коллега конкретно палит его своим невозмутимым, но явно читающим взглядом. Шикамару стоял развалено, даже отчасти измученно. Эту позу и чья она забыть нельзя. Ладно, не нельзя, невозможно. И именно поэтому, пробурча себе под нос что-то вроде: «проклятье…» — Неджи захлопывет зажигалку, закидывая ее обратно в карман. На этот раз главная цель Неджи была разведка на территории Ливии. На границах которой намечалось, и даже происходило что-то громкое. В связи с инициированием военных действий США против группировки ИГИЛ. Поэтому готовым Хьюге определенно нужно быть. — Ага, — кратко бросил Хьюга, снова отводя взгляд. Сейчас для разговоров он был явно не в лучшем расположении духа, потому его слова буквально были пропитаны ядом. Позади раздался тяжелый, полный безнадежности выдох. Это ещё больше давило на нервы Неджи. Вся эта создавшаяся атмосфера вокруг них — была невыносима. Каждая секунда будто становилось все более напряженной. Ветер снова проредил волосы обоих, ласково касаясь — Что у вас опять случилось? — устало спросил Шикамару, — неужели опять поссорились? Вопрос почему-то звучал как совсем не вопрос, да, он бы как всегда попал прямо в цель. Но явно не сегодня. В ответ последовало родное молчание. Неджи со спины чувствовал, как тот сверлит его своими очами. — Не то, что это мое дело, про… — хотел было дополнить парнишка, но его благополучно перебили. — Вот именно. Это не твое дело, Нара, — раздраженно отрезал Неджи, медленно подходя к воздушному транспорту. Шикамару все так же продолжал следить за коллегой, будто отсчитывая каждый его шаг. А тот вовсе не спешил. Перед перепроверкой на наличии неисправностей, Неджи провел ладонью по лакированному номеру самолета, задумчиво ощупывая царапины, появившиеся со временем. В итоге, что-то для себя решив, Неджи слегка похлопал транспорт пару раз по тому же месту, перебираясь ближе к своему законному пилотскому месту. Неджи даже не стал оглядываться на Нару перед взлетом, запрыгивая в самолет. Как и ожидалось, Неджи даже не стал убеждаться в том, что транспорт в рабочем состоянии. Что это? непробиваемость, самонадеянность? Но, в любом случае, ему ещё все проходило с рук. Сморщившись, Шикамару наблюдал за тем, как воздух и трава на расстилающейся роще дрожат от адски заревевшего мотора воздушного транспорта его «несчастного в своей же любви» коллеги-приятеля. Хотя, вечно становившийся посредником их нескончаемых ссор и всяческих разногласий, Нара все больше сомневался, насколько здесь применимо слово «любовь». Но каждый раз, когда он пытался высказать свое мнение об этом, Неджи смирял его своим стальным взглядом. И тогда Шикамару отрезвлялся, будто на него проливали ведро ледяной воды. И как по итогу он перестал пытаться вправить Неджи мозги, особо не вмешиваясь в их отношения. Но узнавая Хьюгу все больше как человека, и делая выводы, что он личность весьма закрытая и эмоции вообще не его конек — стал понимать, что даже те усмиряющие, не означающие ничего хорошие взгляды были ничем иным, как показателем того, что Неджи не все равно. Глубоко задумавшись, Шикамару оторвался от своих мыслей, смотря в догонку уже разгоняющемуся самолету на взлетном шоссе. Набрав достаточную скорость и мощность, транспорт оторвался от земли, порываясь все выше и выше в небо. Нара успел лишь пару раз хлопнуть глазами, перед тем как воздушный транспорт поднял посадочные колеса и скрылся в голубизне неба. Неджи сощурил глаза, будто спасаясь от напора ветра за лобовым стеклом. На самом деле он лишь пытался не сбиться, благополучно поднявшись в высоту. Плотно сжав штурвал, Хьюга выдерживал невидимую траекторию, полностью концентрируясь на своей задаче. Он терял чувство разрешения. Его взгляд был устремлен далеко ввысь, куда самолет стремительно летел, оставляя за собой белесый шлейф конденсационного следа. Он наконец облегчено вздохнул, но за этим последовал поначалу тонкий, еле слышимый звон в ушах. Но с каждой новой секундой в уши врезался звук рассекающегося ветра, он смешивался со звучным мотором. Этот звук никогда не превышал второго плана перед концентрацией Неджи, но в какой-то момент он становился все громче, бился в уши, отдавал эхом и превращался во что-то невыносимое. Хьюга сжал штурвал ещё сильнее, сильно хмурясь. Хотелось избавиться от назойливого гула. Неджи хорошенько встряс головой, в надежде избавиться от чертовщины. Но эта попытка оказалась тщетной, а шум с оглушительным силой надавил на барабанные перепонки. Кажется, повлияла ещё и смена давления. Но Сквозь весь гул он услышал тихое, еле разборчивое: «Выше…» До боли знакомо, что за черт? Хьюге это воспоминание пришло само по себе — вот так, просто, но так отчетливо, будто было совсем-совсем недавно. От него Неджи скорчил гримасу, ведь до этого момента он даже не вспоминал об этом. Оно было с ужасно странного разговора, который начался так же резко, как и закончился:

***

В комнате было слегка прохладно, но даже это не могло разрядить плотно стоявший воздух, который здесь вечно царит. Учиха лежал и испепелял потолок взглядом, вероятно, размышляя о чем-то своем. Неджи же подготавливался к предстоящему полету, изучая все данные, что были ему предоставлены. Хьюга любил ознакамливаться с информацией по шагово, не пропуская ни одного пункта, выбирая и примечая для себя что-то снова и снова. И его бы ничего не смогло прервать, если бы не выпаленное: — Выше, — задумчиво прошептал Саске. Его слова эхом растворились в вечно пребывающей здесь тишине. <i>Через пару секунд зашуршала бумага, и было слышно, как Хьюга слегка качнулся. — Чего? — переспросил Неджи, отрываясь от карты с проложенным лично для него маршрутом. Он вопросительно приподнял бровь, скептически смотря на Саске. Учиха медленно повернулся в сторону напротив сидящего, пару секунд просто бездушно смотря ему в глаза. Неджи видел его таким в первый раз, сейчас его взгляд и в правду был… Пустым. ни раздраженным, ни гнусавым, а именно таким, как будто из него выбили все живое. Будто почувствовав напряженность Неджи, Саске неспеша приподнялся с места, не прерывая зрительный контакт между ними. А Хьюга все продолжал недоуменно пялиться на Учиху, пытаясь разглядеть в его глаза хоть нотку чего-то привычного. Того, что было их общим. Но тот не дал много времени на гляделки или раздумья, приподнимаясь с места. Босыми ногами он проплел от кровати, что была после него помята и скручена посередине — до небольшого диванчика, на котором рассиживал Неджи, до этого занятый работой. Учиха аккуратно ступил коленкой на мягкую поверхность, руками опираясь на диванную спинку. Саске слегка надвисал над ним, смотря сверху вниз. Неджи сидел молча, стараясь не сбивать настрой того, не перебить его собственные мысли. Он также задумчиво пробегался по общим чертам лица Учихи. И под пристальным взглядом последнего, в какой-то момент Саске просто отвернулся, пару секунд прожигая стену. С протекающими секундами картина все больше и больше походила на настоящий абсурд. Но наконец, собравшись, Саске опустился чуть ниже, касаясь немного сбитым дыханием губ Неджи. Оно было дрожащем, слегка сбитым и от этого таким интимным. И Неджи уже просто терялся среди всего того, что сейчас происходит. Но больше его напрягало то, что он ничего не понимал. Абсолютно. А в это время Учиха приблизился к лицу Хьюги. Между лицами оставались считанные миллиметры. Их взгляды снова встретились, в них читалась самая настоящая жадность. Казалось, что каждый из них пытался выискать ответы на свои немые вопросы. И если бы это было возможно, то они бы непременно это сделали. Но увы, нет. Потому, обречено вздохнух, напоследок заглянув в фиалковые глаза с серебряным отливом, по которым можно легко сказать, что их обладатель явно не понимает, что происходит. Саске медленно приблизился к чужому уху, совсем тихо что-то нашептывая. Так, чтобы никто не услышал, если бы у него была возможность подслушать. В это время будто уместилась целая вечность, что беспощадно, снова и снова врезалась в слух своей резкостью. Горячее дыхание, что срывалось с бормочущем шепотом обжигало ушную раковину, соприкасалась с нежной кожей мочки, оставляя там теплый, медленно растекающийся след. И Неджи, сидящий все в той же позе, будто скованный невидимыми цепями, продолжал вслушиваться в слова, что с большим трудом воспринимались в этот момент. Он еле собирал их в одно предложение, стараясь усечь новую информацию, которая срывалась с уст брюнета. И как только губы Учихи перестали двигаться, и должное было сказано, Саске подорвался с места, характерно удаляясь из комнаты прочь, оставляя Неджи в полном одиночестве. В комнате тут же стало как-то неуютно. Хьюга успел лишь проводить его недоуменным взглядом с вопросительно приподнятой бровью. В его голове возникло слишком много вопросов.

***

Находясь в состояние аффекта, Хьюга потерел переносицу, стараясь списать свои галлюцинации, если так таковые были, на усталость. Вот только, что значили эти слова Неджи не может понять до сих пор, но то, что они были сказаны именно ему, и что они не являлись подлежащими чужим ушам — он не сомневался. Но в любом случае он не воспринимал их, потому что кинуть что-то такое очень даже в духе Саске. Что-то резкое, внезапное и пропитанное неизвестностью. Взлетную полосу было уже почти не видать, он отдалялся от земли все дальше. Пространство окутали обрывки туч. Туманное возвышенное пространство приняло своего недо-гостя в холодные, но такие родные объятия. Уже родные. Сколько прошло времени Хьюга сказать не может. Даже предположительно. Единственное, на что можно ориентироваться — это вечереющий небесный свод. Достигнув эшелона, он переключил режим на автопилот и загляделся на мелькающие пейзажи. Сквозь полчище облаков он зацепил свое внимание на раскинувшиеся на горизонте высокие, теряющие свои границы горы. На них падал догорающий солнечный свет, что отдавал алым оттенком. Он скатывался по неровным склонам, терялся среди рельефных рыхлых камней и, наконец, спускался к опасному, обрывистому побережью западного моря. Сегодня оно неспокойно. Отблеск светила аккуратно вступал в его воды, плескался в пенах волн, а после растворялся в бескрайней синеве. А затем все по новой. Чуть ниже в его поле зрение попали две летящие вслед чайки. Они изредка перекидывались друг с другом о чем-то своем, периодически взмахивая крыльями. Хьюга оставил «попутчиков» без свидетелей, переводя взгляд на просторы впереди. В радиусе пятидесяти метров тучи сгущались, значительно чернели и образовывали на небе неясную мглу. Неджи открыл лобовое стекло, натягивая пилотские очки. Такой погоде он желает открываться. Взяв на себя управление, Хьюга извлек из кармана пачку сигарет и зажигалку. Упаковка оказалась полупустой. Разместив табачное изделие меж губ, Хьюга помял ту ещё пару секунд, после чего приблизился к только что полученному огню, в следствии пары щелчков об колесико. Тонкая никотиновая палочка «Winston» выпустила первые струйки дыма, которые тут же утянул ветер в свой безумный вектор. Образовывающаяся буря склонилась перед крылатой железякой, создавая образ неких ворот. Штормы Запада никогда никого не щадят. Они выглядят угрожающе своей бесконечной серостью и тьмой, что с головой поглощают в свою обитель. загадочным маревом и зовущими к себе пленяющими сетями, из которых выбраться будет почти невозможно. Но именно это так привлекает Неджи. Влечет то, что это явление ему так напоминает его. Саске, его Саске. Длинные волосы развиваются на ветру, пока «уинстон» тлеет в плотно сомнктуных губах. Хьюга чувствует, как самолет порой заносит из стороны в сторону, то норовит вытеснуть восвояси. Но для Неджи это почти обыденность. Транспорт маневрирует посреди облаков, рассекая обрывки туч по ветру. Каждая из них не ощущается совсем, но фантомное чувство прикосновения, в котором живет страсть любимых рук отдает в сознание Маленький, ещё не до конца сформировавшийся ураган далеко не помеха. Он прорывается в метре от него, выравнивая штурвал. Впереди ещё зреет опасность, но Неджи это знает, конечно знает. И вот, он будто снова оказывается между двух огней: не там и не здесь. Его сознание окутывает белая беспросветная пелена, которая медленно скатывается на глазницы, ложится лоскутьями на зрачок, постепенно растворяется, и через яркий свет проявляется отчетливая картина происходящего: Черная капна волос, что взъерошилась и распласталась на мягкой поверхности кровати неспокойно покачивалась, уходя вверх вниз, будто на тихом прибое. Только вместо звука разбивающихся о берег волн был слабый скрип кровати. В какой-то момент Учиха, который лежит под Неджи, запрокидывает голову, плотно стискивая зубы, через которые вырывается приглушенный стон. Глаза Саске плотно зажмурены, а в уголках скопилась влага в виде маленьких дрожащих кристалликов, которые Неджи утирает большими пальцами, одновременно припадая губами к открытой для поцелуев шее. В ответ он получает блаженный продолжительный выдох, который после растворяется в кротких стонах и шипении. Дразня и примыкая к шеи Учихи снова и снова, Неджи утешительно оглаживает щеку Саске, и тот идет этому жесту навстречу, ласково прильнув к теплой мазолистой ладони. И теперь на чувствительной шейной коже виднелись пару красных свежих пятнышек, настоящие отметены. следы любви. Неджи двигается размеренно, под определенным углом, задевая ту самую точку, которая заставляет Саске выгибаться под Хьюгой раз за разом. Неджи знает, что и как он делает. И Саске доверяет ему, прерывисто и тяжело дыша, почти не сдерживая стонов и довольного мычания. С уст Учихи изрядно вырывались ругательства, невнятное бормотание и его имя. и Хьюго это нравилось, чертовски нравилось. — Неджи… — тихо выпаливает Саске для него, только для него. И это заводит ещё больше, заставляет чувствовать каждой клеточкой тела то расплывающееся тепло внутри от сказанного. Для Хьюги собственное имя ещё никогда не звучало так нежно, ненасытно и желанно, как от Саске. И ему хочется слышать его вновь и вновь, хочется ловить эти мгновения и навсегда запечатать в своей памяти. Не забывать. И Неджи поощряет Саске, касаясь его влажных губ, что тут же отвечают взаимностью. Руки Учихи соскользнули по плечам Хьюги, плотно сжимая их в запотевших ладонях. движения Неджи по-прежнему несут в себе что-то трудно поддавающееся объяснению: они просто способны ощущать эту крепкую связь, погружаться в их личную бездну, личное мироздание, сгорать дотла от собственных чувств и вкушать друг друга настолько, насколько они способны. Неджи чувствует на своей пояснице тяжесть от чужих ног, что крепко обхватили его торс. Иногда Учиха терял контроль над собвственным телом, царапая и впиваясь ногтями в спину Хьюги, оставляя после себя красные полосы, которые давали о себе знать несильным жжением. Но все это лишь подогревало происходящее, а то что будет потом — кажется таким неважным… Неджи одаривает лицо «Люблю тебя». Их руки сплелись в крепкой связке между собой, и в последующую секунду ладонь Саске неистово напряглась до побеления, а пальцы обхватили чужую конечность крепче. Свободная рука Неджи зарылась в челку Учихи, пропуская смолистые прядки волос через собственные пальцы. Когда челка неравномерно легла на лоб Саске, что покрылся тонким слоем испарины, Неджи зачесал их к «ежику» сзади. Их слияние нельзя было назвать просто бездушным, грязным словом секс. Только любовь. Они занимались любовью. Саске приоткрыл глаза, озаряя Неджи своим томным, туманным взглядом. В черных, бездонно черных глазах отражалась самая настоящая буря. Губы Неджи дрогнули. Заметив это, Саске потянулся за новым поцелуем, сводя брови к переносице. И Хьюга не отказывает ему, конечно, мать его, нет. Их окно, что расположено совсем близко к кровати, начинает значительно темнеть. Быстро, бескомпромиссно. Ночь захватила город. Лунный свет скрывается за домами и двоих окружает кромешная тьма. Разрушающая все границы, та, что стирает стены в прах, крушит все истории. Но у них осталось это чувство близости. И они почти сливаются в этой мгле воедино. Неджи чувствует приближающее удовольствие, что накрывает с головой одной большой волной. Обоих. Хьюга вплотную прижимается к Саске, припадая к его шее, изливаясь в его податливое, обмякшее тело, на что тот с предыханием выдохнул. Неджи затягивает аромат его тела, но заходит он с примесью никотина. Тогда Неджи оторвался от него, оглядываясь вокруг. Комната полностью залилась черным цветом, что был безмолвен. Но он прощал. Прощал навсегда, прощал всех и всегда. Через него нельзя было разглядеть абсолютно ничего. Только два горящих во тьме точно таких же темных глаза. Но и они стали растворяться в пространстве, подобно клубкам сигаретного дыма. Последнее, что сорвалось с уст Саске было очередное, но уже не такое отчетливое: «Выше…». Это загадочное, звучащее почти как мистическое повторилось. Беспросветность стала отходить на второй план, заменяясь на по кусочкам собранную картину настоящего времени. Он все также держит штурвал, сидит с сигаретой во рту, которая уже бычок, и смотрит на… ясное небо. Тот снял с себя авиационные очки, от которых остались продленные впадины возле глаз. Он хотел было снова переключиться на автопилот, потому отрываясь одной рукой от штурвала заметил, что он так и не положил зажигалку обратно в карман. Все это время она была у него в руке. Потому он пробегается по написанному на ней ещё раз, и в его глазах читается толика грусти от ностальгии. заметив маленькую, еле заметную надпись под главной он чуть сощурился: «Storms of the West forever». «Навсегда» — послышалось. Кажется, так сказал бы Саске, будь он рядом. — Навсегда… — повторил Неджи, поднимая глаза. «Выше…» — снова оно. Снова этот голос, который хранит в себе штормы Запада. И Хьюга поднимает свой взор, но не в небо, нет, выше. Может, туда, где находится сейчас Саске? Его Саске.