good love grown

— Папа не разрешает мне надевать эти туфли в школу. Чонгук смотрит вниз на пару желейных сандалий, которые держит в руках. Он не может себе представить почему нет, потому что они выглядят так же, как половина других пар обуви в шкафу Хаён, но он все равно кладет их обратно. Иногда лучше не спрашивать. Затем он хватает пару теннисных туфель. Если он правильно помнит, персонажи на них - из телешоу под названием "Герои в масках". — Эти? — Они не подходят, — Хаён указывает на одежду, которая на ней: розовую пышную юбку, которую она заставила Чонгука снять с вешалки, и голубую футболку. Ничего не подходит, думает Чонгук, но он не собирается спорить с маленькой девочкой о ее выборе наряда на день. Он ставит теннисные туфли обратно на пол и вздыхает. — Как насчет этого? — он берёт две маленькие чёрные босоножки. Хаён насмехается над ним, как будто он лично обидел ее, как будто даже идея надеть черные сандалии смехотворна. — Я не могу надеть это в школу, дядя Кук. Папа говорит, что у них должны быть пальцы на ногах. Говоря о пальцах, Чонгук предполагает, что она имеет в виду, что обувь должна быть с закрытыми носками. Он отбрасывает сандалии в сторону и стонет. — Тогда выбирай ты, Хаён. Нам скоро нужно выходить. Хаён делает шаг вперед и улыбается так, словно это именно то, на что она все это время надеялась. Она наклоняется к своему шкафу, над вытянутыми ногами Чонгука, и хватает- — Хаён, на улице тепло. Ты не можешь надеть зимние ботинки. — Папа мне позволяет, — надувает губы Хаён. Она все равно отдает ботинки Чонгуку и садится перед ним, как будто знает, что выиграла. Так и есть, и Чонгук на самом деле ничего не может с этим поделать, поэтому он просто расстегивает молнию на ботинках и жестом подзывает её поближе. Неважно, что папа Хаён позволял бы ей есть мороженое на ужин каждый божий вечер, если бы она попросила, думает Чонгук. Он хочет отругать Намджуна за это, потому что это намного усложняет его работу, но он думает, что, если бы у него был собственный ребёнок, он был бы точно таким же. Он уже позволяет Хаён делать всё, что она захочет, когда она с ним, а всё, что он когда-либо делал, это возил её в школу и обратно. Когда ботинки надеты, Хаён встает и мчится на кухню, чтобы позавтракать. Чонгук уже приготовил для неё хлопья, которые она ест почти каждое утро. Чонгук не умеет готовить, и Намджун тоже, а Тэхён вроде как умеет, но у него никогда не бывает времени по утрам, поэтому они в основном питаются хлопьями. Хаён это достаточно нравится, а Намджун всё равно покупает только полезные бренды, так что не похоже, что она объедается сахаром в семь утра. Чонгук не слишком переживает по этому поводу. Школа, в которую ходит Хаён, находится в десяти минутах ходьбы от жилого комплекса Тэхёна и Намджуна. После завтрака малышка чистит зубы, а затем спешит к входной двери, где ждёт Чонгук с её рюкзаком. Каждое утро одна и та же рутина: они собираются, запирают за собой дом, а затем идут в школу, Чонгук держит Хаён за руку, пока она рассказывает ему о том, что, по её мнению, они будут делать на уроках в этот день. Чонгук не возражает против этого. Сначала его ужасало вставать в пять каждое утро, чтобы успеть к Тэхёну и Намджуну вовремя. Он не жаворонок, и именно поэтому он постоянно пропускал занятия в 8 утра. Но он очень любит свою племянницу и не хочет воспринимать время, которое ему удается проводить с ней, как должное, поэтому весь прошлый год он терпел это. Теперь он даже в некотором роде наслаждается своими обязанностями няни. Безусловно, помогает то, что Хаён очаровательна и всегда делает всё интересным. По дороге в школу Хаён разговаривает не так много, как обычно по утрам. Она была немного раздражена из-за спора Чонгука и Намджуна о занятиях танцами (и Чонгук думает, что Тэхёну и Намджуну просто придётся смириться и записать её на уроки каратэ, как она хочет). Поэтому он не подталкивает её к разговору, а вместо этого просто позволяет тишине воцариться над ними. Время летит быстро, и довольно скоро в поле зрения появляется школа Хаён. Когда они проходят последние сто метров или около того, Чонгук напоминает ей, что она должна съесть свои морковные палочки на обед, и что она должна приглашать всех, когда они играют в пиратов на перемене, даже противных мальчиков, от которых пахнет сыром. (Лично он не думает, что нежелание Хаён играть с противными мальчиками, от которых пахнет сыром, это плохо, но Намджун заставляет его говорить ей об этом каждое утро (и кто он такой, чтобы идти против воли её отца).) Хаён, как и обычно по утрам, говорит ему, что попробует съесть свои морковные палочки (она не будет; она их ненавидит, Чонгук не знает, почему Тэхён продолжает упаковывать их для неё), а затем полностью игнорирует то, что он сказал о перемене. Она тащит Чонгука по тротуару чуть более нетерпеливо, чем раньше, и в конце концов они оказываются у входа в её школу. Чонгук больше не провожает её в класс. Первые две недели школы он так и делал, потому что она крошечная, ходит в самый младший класс и слишком мала, чтобы самостоятельно ориентироваться в здании, но потом она сообщила ему, что он её смущает. Итак, теперь он доводит её до входной двери. Помощник, который, как позже выяснил Чонгук, был вожатым, каждое утро помогает младшим детям найти свои классы. Это заставляет его чувствовать себя немного лучше по поводу всего этого (хотя он всё ещё хочет, чтобы Хаён позволила ему самому проводить её туда). — Скоро увидимся, фасолька, — говорит Чонгук, используя прозвище, которым он называл Хаён с тех пор, как её мать всё ещё была беременна ею. Они уже у дверей, где толпятся другие дети, проталкиваясь мимо них, чтобы попасть в школу. — Пока! — говорит ему Хаён. Чонгук наклоняется, как он делает каждое утро, и Хаён запечатлевает влажный поцелуй на его щеке. Он встает и улыбается ей сверху вниз, улыбка становится шире, когда она улыбается ему в ответ. — Люблю тебя. — Я тоже тебя люблю! — Хаён разворачивается и почти сразу же исчезает в море маленьких детей. Чонгук вздыхает и ждет, пока она не окажется внутри, а затем оборачивается- И тут же натыкается на что-то, или, скорее, когда он приходит к ужасающему осознанию, на кого-то, кто просто так случайно оказывается у него за спиной. Он не бьет человека очень сильно, просто как бы задевает его плечо. Однако этого достаточно, чтобы заставить того пошатнуться, и пока он пытается взять себя в руки, он молится любому богу, который его услышит, чтобы это только не оказался ребёнок. — Мне жаль... Он смотрит вниз и думает, Ну, это не ребёнок. Точно не ребёнок. Там есть ребёнок, но он с ним не сталкивался. Он столкнулся с человеком, который, как он предполагает, является отцом ребенка. Ненамного лучше, думает он, поскольку отец, вполне возможно, самый привлекательный мужчина, которого Чонгук когда-либо видел. Довольно милый, в том смысле, что мне хочется ущипнуть его за щеки, но в то же время немного пугающий. Чонгук сглатывает и пробует снова. — Мне, э-э, жаль. Я не заметил, что вы там стоите. — Всё в порядке, — усмехается мужчина. — Мы как бы случайно наткнулись на тебя. Чонгук старается не пялиться сильно, но он нервно хихикает. Он надеется, что это не так очевидно. Мужчина, к счастью, похоже, ничего не замечает. Он выглядит так, будто на мгновение о чём-то размышляет, прежде чем кивнуть в сторону группы детей, собравшихся позади Чонгука. — Ты отец Хаён? Муж Ким Тэхёна? И, видите ли, Чонгук всегда терялся в присутствии красивых мужчин. А на мужчине, стоящим перед ним, шикарные брюки, такая же рубашка, рукава закатаны до локтей, и выглядит он сногсшибательно. Его волосы обесцвечены, почти белые, и немного контрастируют с его одеждой; что-то во всей его ауре завораживает. Чонгук ловит себя на том, что пристально смотрит, пока его мозг пытается придумать подходящий ответ. — Э-э-э, — красноречиво бормочет он, — эм, да. Нет, кричит ему разум почти сразу же после того, как слова слетают с его губ. Нет, нет, нет! Он не муж Ким Тэхёна, от одной мысли об этом у него мурашки бегут по спине, но, под взглядом этого губительно-красивого мужчины, он представляется грёбанным мужем Ким Тэхёна. Чёрт, думает он, когда мужчина улыбается ему. Чёрт. — Приятно с тобой познакомиться. Я мин Юнги, — он протягивает руку, ту, которой в данный момент не сжимает руку своей дочери, и у Чонгука нет выбора, кроме как пожать ее. — Тэхён много говорит о тебе. Я никогда не думал, что встречу тебя, особенно с тех пор, как он сказал, что его друг будет отвозить Хаён и забирать ее почти каждый день. — О, — Чонгук снова нервно смеется, — он больше не может. Господи Иисусе, его мозг не работает, он действительно всё испортил. — Жаль это слышать, — говорит Юнги. Он бросает на Чонгука странный взгляд. — Напомни, как тебя зовут? Намдж... — Ха-ха, — перебивает его Чонгук громко и неловко. Юнги вздрагивает, моргая в ответ. —Я имею в виду, я имею в виду, э-э, это прозвище, — неудачно пытается объяснить он, — с колледжа. Боже, я не могу поверить, что он сказал тебе, что это моё имя. Юнги снова моргает, глядя на него снизу вверх. Чонгук понимает, по крайней мере, десять секунд спустя, что он всё ещё не назвал ему своего имени. — Я Чонгук. — Верно, — растягивает Юнги. Он отводит взгляд от Чонгука, глядя на свою дочь сверху вниз. — Что ж, мне лучше отвести её внутрь. было приятно с тобой познакомиться. — Мне тоже, — пищит Чонгук, его голос становится намного выше, чем он когда-либо думал, что способен на это. Юнги улыбается ему, хотя на этот раз немного более неуверенно, а затем начинает оттаскивать свою дочь прочь. Чонгук смотрит им вслед, стараясь быть незаметным, пока они не исчезают за дверями школы. И вот так просто он стоит один. Сейчас он ничего не может с этим поделать, понимает он, когда ноги неохотно начинают нести его обратно по тротуару. Как бы ему ни хотелось, чтобы тротуар разверзся и поглотил его целиком, этого не произойдет, и, к сожалению, ему приходится сталкиваться с последствиями своих действий. Он не может поверить, что действительно сделал это. Конечно, Мин Юнги заставил его нервничать, и в этот момент его мозг решил вообще не работать. Но что угодно, буквально что угодно было бы лучше, чем сказать этому мужчине, что он на самом деле муж Ким Тэхёна. Потому что это не так. И никогда этим не будет. И боже, он такой, такой глупый. Он надеется, что никогда больше не увидит Мин Юнги. Несмотря на то, что на него приятно смотреть, чрезвычайно приятно, он надеется, что больше никогда с ним не встретится. Он никогда не видел его раньше, и, несмотря на тот факт, что Юнги явно встречался с Тэхёном на каком-то школьном мероприятии раньше, Чонгук надеется, что ничего из этого никогда не всплывет. Он просто хочет продолжать жить своей жизнью и притворяться, что он этого не было, что он не ставил себя в неловкое положение из-за того, что его мозг не сработал при виде симпатичного мужчины. Если все остальное не сработает, он может просто переехать на другую сторону земного шара. Возвращаясь в квартиру, где так неудобно припаркована его машина, он задается вопросом, не слишком ли поздно подавать заявление о переводе в другой колледж. В этом году он выпускник, но наверняка есть варианты. Что угодно, лишь бы уйти от неминуемой гибели, которая приходит вместе с унижением перед неким Мин Юнги. - Он решает спросить об этом Хаён, когда заберёт её из школы днем. Боясь снова столкнуться с Юнги, он едет на своей машине, вместо того чтобы выйти из квартиры пешком, как обычно. Он делает это не так часто, но у него есть наклейка на машину, которую он наклеивает, когда становится в очередь из машин, образующуюся на парковке. Это гораздо более хлопотно, чем просто забрать Хаён с крыльца здания. Однако в конце концов он добирается до начала очереди, и когда одна из помощниц видит его и его номер, она ищет Хаён. Девочка вприпрыжку направляется к его машине, и она выглядит смущенной, когда забирается на заднее сиденье и пристегивается, но Чонгук не предлагает ей никаких объяснений. Он откидывается назад со своего сиденья, поправляет ее нагрудный ремень и затягивает их потуже, прежде чем развернуться и направиться к дороге. На мгновение воцаряется тишина, а затем: — Зачем ты взял свою машину? — Может пойти дождь, — говорит Чонгук Хаён. Небо голубое, и Хаён определенно достаточно умна, чтобы понять, что дождя не будет, но она не задает ему вопросов. — Сегодня умерла одна из наших гусениц. — О, нет, — надувает губы Чонгук, изо всех сил стараясь проявить сочувствие к мертвому насекомому. Хаён уже несколько недель говорит о гусеницах, которые превратятся в больших красивых бабочек. — Что случилось? — Субин толкнул Дживу в клетку, и он раздавил её. — О, боже. — Чонгук морщится. Он корчит гримасу и смотрит на Хаён в зеркало заднего вида, — Есть и другие, верно? Хен кивает: — Дядя Кук, мы можем купить мороженое? Чонгук иногда поражается тому, как быстро маленькие дети могут менять тему разговора. Он фыркает, но понимает, что это ничему не повредит. Если Намджун или Тэхён спросят, он может просто сказать, что это утешительный приз для Хаён за то, что её заставляют ходить на танцы. И, возможно, это будет... отвлекающим фактором...когда Чонгук спросит о нём, потому что Хаён любит задавать вопросы. Поэтому он едет в их любимое кафе-мороженое. Хаён получает вафельный рожок с одной ложкой мороженого со вкусом сахарной ваты. Она делает один и тот же заказ каждый раз, когда они покупают мороженое. Чонгук берет мороженое с двумя ложками печенья и сливками. Они садятся в кабинку в глубине зала рядом со старым музыкальным автоматом, с которым Хен иногда любит повозиться. На этот раз Чонгук не взял с собой четвертаков, но все равно позволяет ей нажимать на кнопки. Светящиеся огоньки заставляет ее улыбаться, и он сделает практически все, чтобы заставить ее улыбнуться. Она почти никогда не доедает свой рожок целиком. Она протягивает кусочки Чонгуку, чтобы он мог съесть их вместо неё, когда Чонгук наконец набирается смелости спросить её, что не давало ему покоя с тех пор, как он ушел из школы этим утром. — Фасолька? — Хаён поднимает на него взгляд, прежде чем дать ему еще одну крошку. — У тебя есть подруга в школе, у которой есть фиолетовый блестящий рюкзак? Он вспоминает маленькую девочку, которая была с Юнги этим утром. Она примерно одного роста с Хаён, с короткими чёрными волосами и в одежде, которая действительно подходила ей. Хаён кивает: — Это Йена. — Хорошо, — говорит Чонгук, — а у Йены короткие волосы? Хен снова кивает. — И на ней было сегодня розовое платье? — еще один кивок. — Ты знаешь её отца? — Мистера Мина? — спрашивает Хаён, и вот оно, подтверждение, думает Чонгук. Он вздыхает и прислоняется спиной к кабинке. — Твой папа общается с мистером Мином? Хаён пожимает плечами, как будто ей на самом деле все равно. — Однажды они привели своего щенка на школьный пикник. Его зовут Холли. Чонгук думает, что Холли - странное имя для собаки, но это одна из наименее важных вещей, которая его сейчас волнует. Тот факт, что Хаён знает, кто такой Мин Юнги, делает всё намного, намного хуже. — Ты часто играешь с Йеной? Хаён бросает на него взгляд. Похоже, она раскусила его, и Чонгук искренне надеется, что она не спросит, почему он задает ей все эти вопросы. — Она не так уж много разговаривает, но она любит рисовать. Так что на самом деле они не друзья, заключает Чонгук. Но они знают друг друга, и этого достаточно, чтобы заставляет его паниковать. — Ты когда-нибудь бывала у неё дома? Она когда-нибудь бывала у вас дома? — Нет. — Хаён морщит нос, и она подозрительно похожа на Тэхёна, когда делает это. — Дядя Кук, у тебя мороженое на подбородке. Чонгук вытирает это место салфеткой. Он не знает, всё ли он вытер, но Хаён больше ничего не говорит. — Мне, наверное, следует отвезти тебя домой. По дороге обратно в квартиру Чонгук изо всех сил старается сосредоточиться на дороге. Он перевозит драгоценный груз. Тем не менее, его мысли возвращаются к Юнги и мужу и Ким Тэхёну каждый раз, когда они останавливаются на светофоре. Он всё ещё думает, что всё это было просто очень плохим, кошмарным сном. Он же не мог быть настолько глуп, не так ли? Это не то, что он обычно делает. Обычно он спокоен и сдержан в присутствии незнакомых людей, несмотря на то, каким застенчивым он может быть. Но Мин Юнги был и остается нетипичным незнакомцем. И когда Чонгук вылезает из своей машины и подходит к двери Хаён, чтобы помочь ей выйти, он думает о красивых глазах и милых, пухлых щечках и думает, да, это, должно быть, просто ужасный кошмар. Он ни за что бы этого не сделал. Должно быть, он просто вообразил всё это, а Хаён только подыгрывает. - Иногда они вместе ужинают. Не часто, потому что все, кроме Чонгука, технически взрослые люди с плотным графиком, делами и обязательствами, которые не включают в себя откладывание домашней работы и посещение двух занятий в день. Но они ужинают. Сегодня вечером они у Тэхёна и Намджуна. Чонгук сидит за их кухонным столом, заканчивая домашнее задание, которым он пренебрегал всю неделю. Чимин играет в настольную игру с Хаён в гостиной. Намджун и Хосок пытаются помочь Тэхёну с готовкой, но тот просто отмахивается от них и смеётся, когда они что-то портят. Это обычный вечерний ужин. Чонгук привык к этому. Он привык к перебранкам, смеху и тому, что Чимин, честное слово, обвиняет пятилетнего ребенка в жульничестве. Однако, к чему он не привык, так это к тому, что Тэхён опускается на стул напротив него и говорит: — Итак, муж мой. Чонгук роняет карандаш. Его руки перестают работать, он замирает и смотрит в тетрадь. — О боже мой. — Представьте, как я был удивлен, когда вчера вечером на родительском собрании услышал от самого Мин Юнги, что он познакомился с моим мужем на прошлой неделе, — продолжает Тэхен так, будто он безжалостен. А он действительно таков. Он не заботится ни о Чонгуке, ни о его благополучии, ни о его психическом здоровье, ни о чем-либо еще. Чонгук не вспоминал о Мин Юнги целую неделю. (Это ложь. В ту минуту, когда он вернулся домой после того, как отвез Хаён, Чонгук искал Мин Юнги на всех платформах социальных сетей, на которых он мог. С тех пор он не переставал думать об этом (очевидно, взрослом) мужчине.) — Особенно с учетом того, что Намджун не подвозил Хаён с первой недели учебы, — продолжает Тэхён. — Так что представьте мое удивление... — Да, я понял, — бормочет Чонгук. Он знает, что его лицо красное, и он знает, что Тэхён получает от этого удовольствие. Он ужасно смущён. Чёрт, это его худший кошмар. Но это не было ночным кошмаром. Чонгук знает это, знал с тех пор, как вернулся в свою квартиру в ту ночь, когда это случилось, и чертовски перепугался, но всё же у него была надежда. — Он сказал мне, что встретил тебя в ”высадке", и он, должно быть, неправильно расслышал меня в первый раз, потому что сказал, что моего мужа зовут Чонгук, — ухмыляется Тэхён ему ужасно дьявольской ухмылкой, от которой Чонгука бросает в дрожь. Он стискивает зубы и дышит через нос. — Что ты сказал? — Ну, я, конечно, подыграл этому, — ухмылка Тэхёна становится тошнотворно сладкой. — Я сказал ему, что Намджун это просто прозвище, которым я называю тебя, основываясь на внутренней шутке, но да, твое настоящее имя Чонгук. Чонгук абсолютно ненавидит то, насколько он похож на своего лучшего друга, настолько, что они думают об одних и тех же гребаных вещах. Было бы намного лучше, если бы он остался, например, с Хосоком или с кем-нибудь ещё. — Он сказал, что ты сказал то же самое. Забавно, как это работает. Чонгук стонет: — Тэ, пожалуйста... — Итак, милый. Когда ты планировал рассказать мне? — Я и не собирался, — ворчит Чонгук. Он снова берет в руки карандаш. — Я просто запаниковал, ясно? Он застал меня врасплох, и я сказал это прежде, чем успел подумать. Это не неправда. Чонгук действительно не думал, прежде чем открыл рот и начал говорить. И в этом-то вся проблема, не так ли? Чонгука просто нельзя пускать на публику. вот как можно избежать этого. — И почему ты запаниковал? — Чонгук краснеет, потому что Тэхён дразнит его сейчас, он всегда дразнит его, и он знает, почему Чонгук запаниковал, он всегда знает. — Это потому, что он потрясающе красив? Вот оно. — Эй! — кричит Намджун из кухни. Тэхён отмахивается от него. — И ты согласен! Чонгук хмурится. — Нет. — О, Кук, — вздыхает Тэхён. Он похлопывает Чонгука по руке, лежащей на учебнике. — Всё в порядке. Мы все совершаем ошибки. Чонгук вздыхает. Он надеется, что Тэхён просто шутит с ним, потому что на самом деле ему немного хочется умереть. Он знал, что существует вероятность того, что это снова всплывет, но надеялся, что этого никогда не произойдет. Или, если бы это произошло, это было бы так далеко в будущем, что они могли бы просто посмеяться над этим как над плохой шуткой и жить дальше своей жизнью. — В любом случае, в эту субботу у Хаён встреча с Йен. Юнги не может дождаться, когда увидит тебя снова. Чонгук хочет проткнуть Тэхёна своим карандашом. Действительно, и он думает, что ему это тоже сойдет с рук. Он быстр, он мог бы выскочить за дверь, и они никогда не смогли бы его поймать. — Ты этого не сделал. — Хаён очень взволнована. Судя по всему, у Йены есть вся летняя коллекция барби. Чонгук стонет. Он опускает голову на учебник и снова стонет, на этот раз громче, в надежде, что кто-нибудь услышит, как он борется, и придет ему на помощь. Чья-то рука опускается ему на спину. Он знает, что это Намджун, потому что Тэхён никогда бы не предложил ему никакого физического утешения в подобной ситуации. — Всё будет хорошо, — говорит ему тихий, успокаивающий голос Намджуна. — Если всё остальное не поможет, мы можем просто сказать, что ты умер. На этот раз Чонгук даже не утруждает себя стонами. - — Это нелепо, — говорит Чонгук. Несмотря на то, что он хочет умереть, он был красиво одет. На нём милая футболка, его хорошие джинсы и куртка. Тэхён цыкнул на него, когда он садился в машину, сказав, что ты не мог не одеться более как студент колледжа, не так ли, но Чонгук думает, что он выглядит нормально. И этого для него достаточно. Не похоже, что он пытается произвести хорошее впечатление. предполагалось, что он женат, з а н я т, недоступен. Он думает, что все это невероятно, поразительно глупо. — Ты ведёшь себя нелепо. Это просто встреча для игр. — Ты ведь понимаешь, что пытаешься заложить человека, который стал твоим мужем, отцу какой-то бедной маленькой девочки, верно? — спорит Чонгук. Тэхён бросает на него недоверчивый взгляд, как будто не может сказать, серьезен Чонгук или нет. — Ты сам вляпался в эту историю, — говорит он. Чонгук усмехается. — Ты согласился с этим! Я здесь из-за тебя! Лифт звенит. Они прибыли на этаж Юнги и Йены. Тэхён натягивает свою лучшую фальшивую улыбку и хватает Хаёна за руку. Та, как бы то ни было, искренне взволнована. — Давай, милый. Чонгук хочет придушить своего лучшего друга. По дороге Тэхён сказал Хаён, что они собираются поиграть в актерскую игру, пока будут сегодня в доме Йены и мистера Мина. Хаён ненавидит многое из того, во что её втягивают отцы, но Чонгук думает, что ей действительно может понравиться актерская игра или, по крайней мере, идея этого, поэтому она с готовностью согласилась. Условия были таковы: она должна была называть Чонгука просто Куком, а не дядей Куком, и если Тэхён или он сам начинали говорить смешные вещи, она просто должна была согласиться с этим. Если бы она хорошо играла в игру, Тэхён позволил бы ей съесть мороженое на ужин и дал бы ей дополнительный час телевизионного времени. Чонгук задается вопросом, можно ли считать это манипуляцией ребенком. Он надеется, что это не испортит парню настроение. Но, честно говоря, он не беспокоится о том, что Хаён раскроет его. Он больше беспокоится о себе, потому что, как бы ему не хотелось это признавать, даже простое упоминание о Мин Юнги все еще заставляет его нервничать. Тэхён говорит ему, что он мало рассказывал Юнги о Намджуне только потому, что у него никогда не было возможности, и Чонгук благодарен ему за это. Это означает, что ему не нужно притворяться совершенно другим человеком. Но всё равно, всё это довольно нелепо. Чонгук не знает, что они должны получить от этого. Юнги думает, что Чонгук - муж Тэхёна, и даже если он действительно найдет его привлекательным, он ни за что не станет приставать к Чонгуку. (Или, по крайней мере, он надеется, что нет, потому что это сделало бы Юнги довольно дерьмовым человеком. И разве это не забавно, насколько все это противоречиво? потому что Чонгук хочет, чтобы он сделал шаг, но, ладно. в то же время он этого не хочет.) Тэхёну нравится вмешиваться в его личную жизнь, но Чонгук не знает, как он собирается это провернуть. Во всяком случае, это шаг назад, а они и так едва продвинулись вперед. Тэхён позволяет Хаён постучать в дверь, когда они оказываются перед ней. Чонгук, как можно незаметнее, перемещается за спину Тэхёна и прячется за его плечом. Тот снова пытается потянуть его вперед, туда, где он стоит прямо рядом с Хаён, но ему удается обхватить рукой бицепс Чонгука только в тот момент, когда дверь перед ними распахивается. Йена стоит с другой стороны. Юнги выглядит так, словно бежал за ней, на полпути к двери с выражением паники на лице. — Йена, ты не можешь просто так, — он делает глубокий вдох, — ты не можешь так открыть дверь. Только не без меня. — Это просто Хаён, — говорит Йена своему отцу. И она не ошибается, но один взгляд на Юнги говорит Чонгуку, что он в секунде от сердечного приступа. Йена улыбается Хаён. Хаён улыбается в ответ, а затем, не дожидаясь приглашения, заходит в квартиру. — Хаён... — начинает Тэхён, но Юнги отмахивается от него. — Всё в порядке. Вы, ребята, можете заходить, — говорит он. Он улыбается сначала Тэхёну, затем Чонгуку и говорит: — Добро пожаловать. Действительно, добро пожаловать, думает Чонгук. Юнги одет в джинсы с дырками, толстовку безразмерного размера, и он совсем не похож на человека, с которым Чонгук впервые столкнулся в школе. Он выглядит...ну, на самом деле, как студент колледжа. Как Чонгук. Это странно. Чонгук не знает, что делать с этой новой информацией. Юнги выглядит мягким. Это его достает. Он вспоминает, что нужно ответить, только когда Тэхён толкает его локтем в бок. — Эм, привет. — Здесь беспорядок, — говорит им Юнги, указывая на свою квартиру. Он закрывает за ними дверь, а затем ведет их в гостиную, где девочки уже устроились перед гигантским домиком Барби. — Простите. Квартира Юнги очень похожа на квартиру Тэхёна и Намджуна, думает Чонгук. Присутствует больший беспорядок, чем в его собственной квартире, потому что ему нравится держать вещи в основном собранными и организованными, но он полагает, что суматоха в вещах этой квартииры связана с появлением маленького ребенка. Это не беспорядок. Это похоже на настоящий дом. — Ты бы видел нашу квартиру, — фыркает Тэхён, бросая взгляд на Чонгука. Чонгук фыркает в ответ, и он не знает, почему он фыркает, потому что квартира неплохая, и она не его, но он думает, что это то, что делают супружеские пары, вместе смеются над шутками, и, Господи Иисусе, это так неловко- Юнги ухмыляется: — Вы, ребята, можете присесть. Хотите чего-нибудь выпить? Чонгук отказывается. Тэхён просит немного воды. Юнги замолкает, чтобы сходить за водой, а Тэхён сильно щиплет Чонгука за бедро и шепчет ему на ухо: — Ты выглядишь так, словно вот-вот потеряешь сознание. Ты не должен показывать, что почти влюблён в него. Чонгук бьет старшего по спине. — Что я вообще здесь делаю? Зачем ты притащил меня сюда, если не хочешь, чтобы я влюбился в него? Юнги возвращается с пластиковым сувенирным стаканчиком из Диснейленда. Он протягивает его Тэхёну. — Прости. Наши модные бокалы стоят довольно высоко. О боже милостивый. — Спасибо, — Тэхён делает глоток, а затем ставит стакан на подставку на кофейном столике. — У тебя получается лучше, чем у нас. Но иногда мы пьем из кружек. Тэхён не будет ужинать, если его модные бокалы для вина не будут расставлены рядом с указанными стаканами для воды. Чонгук хочет убить его, это самое худшее. Юнги снова улыбается, качая головой: — Дети делают это с тобой. Тэхен кивает. Чонгук тоже кивает, хотя и не может понять, в чем дело. Но он должен притворяться, как будто может. — Спасибо, что пригласил нас, — говорит тогда Тэхён. Он указывает туда, где Хаён и Йена тихо играют в углу. — Хаён была так взволнована. Тэхён был прав насчет барби; у Йены действительно есть вся летняя коллекция, и девочки увлечены разговором о том, какие наряды должны быть на куклах, если Чонгук правильно их расслышал. Он знает, как выглядит коллекция только потому, что видел набор в журнале, после того как Хаён указала ему на него и очень многозначительно намекнула на свой предстоящий день рождения. Но в то время эта коллекция стоила больше ста долларов. Вместо этого она получила от Чонгука двух барби и сундук с одеждой. — Конечно, — бормочет Юнги. он выглядит так, что Чонгук может описать только как смущенный. — Йена... застенчивая, поэтому мы делаем это не часто. Но она тоже была очень взволнована тем, что Хаён приедет. Чонгук снова бросает взгляд на девочек. Чем дольше он смотрит на Йену, тем больше понимает, что она - точная копия своего отца. Маленькая, с милейшими щечками и очаровательной улыбочкой. Хаён тоже очень похожа на Тэхёна. Чонгук странный человек, и это так очевидно. Затем Тэхён хлопает Чонгука по ноге, так внезапно, что тот подпрыгивает, а затем говорит: — Нам тоже нужно больше друзей-пап. В школе все либо старые, либо невыносимые. Чонгук кивает, как будто он что-то знает об этом. Он этого не знает несмотря на то, что бывает в школе каждый будний день, но делает вид, что знает. Тэхён ухмыляется ему, и Чонгук кладет свою руку поверх руки старшего, впиваясь ногтями в пальцы Тэхёна. Он надеется, что это будет больно. Юнги слегка смеется. — Я не знаю больше никого моего возраста с ребенком, так что. — Ой! Сколько тебе лет, если не возражаешь ? — спрашивает Тэхён. Он кладет руку на бедро Чонгука и просовывает свои пальцы между пальцами Чонгука, и тот соглашается с этим. Они держатся за руки все время. Это нормально. Он притворяется. (хотя, если он сожмёт руку Тэхёна немного сильнее, чем обычно, никто больше не должен знать.) — Мне 25, — говорит им Юнги. В его голосе звучит почти стыд или, может быть, смущение. И Тэхён, должно быть, тоже это замечает, потому что пытается помочь, говоря: — Мне 23, а Чонгуку 21. Чонгуку хочется побиться головой о стену, почему, почему, почему. Почему Тэхён думал, что это поможет? Мгновение спустя Тэхён осознает, что он сказал, на что намекал, и пытается отступить. — Я... это звучит действительно плохо, эм. — Я появился в кадре намного позже, — говорит Чонгук, надеясь, что это поможет, поскольку Тэхён только что намекнул, что у него был ребёнок в возрасте шестнадцати лет, и из-за этого он тоже был женат. Не то чтобы в этом было что-то неправильное, на самом деле, но Чонгук не хочет, чтобы Юнги думал, что это так. И это вроде как работает, потому что Намджун тоже появился в кадре намного позже. Так что это не ложь. Технически. Чонгук соглашается с этим. — Эй, не волнуйся, — хихикает Юнги, — мне было всего восемнадцать, когда родилась Йена. Ладно, итак, Йене уже шесть, сначала отмечает Чонгук, а потом Юнги - молодой папа, Юнги - молодой горячий папа. — О, эй, классно. мне тоже было восемнадцать, — безрезультатно добавляет Тэхён. Чонгуку удаётся рассмеяться, как будто это забавно. Во всём этом нет ничего смешного. Он утыкается лицом в плечо Тэхёна и надеется, что не начнёт плакать большими, жирными, обезумевшими слезами. - Что ж, очень жаль, что Хаён решает, что Йена теперь ее лучшая подруга и что с этого момента они должны все делать вместе. Чонгук знает, что лучшие друзья в детском саду приходят и уходят, как это бывает с телешоу, игрушками и одеждой. Ему очень нравится Йена, она милая, и они с Хаён хорошо играют вместе, но он вроде как надеется, что это просто ещё один этап. потому что ситуация с Мин Юнги, конечно, не выглядит так, как будто это будет просто этап для Чонгука, и это вызывает беспокойство. Действительно волнующее. Типа, он думает, что у него проблема. День игры не проходит катастрофически. Юнги отличный хозяин, и, несмотря на неловкость, с которой они начали, остаток вечера проходит гладко. Чонгук обнаруживает, что ему действительно нравится разговаривать со старшим мужчиной. Он почти ничего не говорит, предпочитая, чтобы Тэхён говорил в основном сам, но он говорит с Юнги, о том, что он всё ещё студент колледжа, а Юнги говорит ему, что работает на скучной офисной работе, и в итоге они обмениваются номерами телефонов с обещанием запланировать ещё одну встречу в ближайшее время. Хаён это очень нравится. Каждый день после школы она спрашивает Чонгука, может ли Йена прийти с ней домой, чтобы они снова могли поиграть. Чонгук всегда говорит нет, потому что всё решается в последнюю минуту, и последнее, чего он хочет, это чтобы Юнги пришёл к Тэхёну и Намджуну домой и понял, что на самом деле он не женат на Тэхёне. Однако через полторы недели после того, как они отправились к Юнги, Чонгук, наконец, уступает мольбам и нытью. Он только что отвёз Хаён в школу, когда нашёл контакт Юнги и открыл с ним пустую переписку, пытаясь убедить себя, что одна встреча ничему не повредит.

привет, Юнги. это Чонгук. <

Он не ожидает ответа в ближайшее время, в основном потому, что знает, что Юнги сейчас на работе. Он узнал, что мать Юнги обычно возит Йену в школу и обратно, и тот день, когда Чонгук столкнулся с ним, на самом деле был просто счастливой случайностью. На полпути домой у Чонгука в заднем кармане зазвонил телефон. Он достает его и нажимает кнопку блокировки, обнаруживая, что Юнги действительно отправил ему ответное сообщение. Он разблокирует свой телефон и читает ответ собеседника.

привет, Чонгук. как твои дела?

Чонгук печатает в ответ Я в порядке, спасибо, а затем решает сразу перейти к делу, сказав, что мне на самом деле интересно, будет ли нормально, если Йена как-нибудь вечером пойдет с нами домой после школы? Хаён просит её прийти с тех пор, как они играли вместе. Три точки Юнги появляются, а затем исчезают, а затем появляются снова, а затем, наконец, исчезают опять. Чонгук задается вопросом, не сказал ли он что-то не так, пока его телефон не начинает звонить, и ему звонит сам Мин Юнги. — Алло? — Привет. Я надеюсь, ты не занят, чтобы говорить прямо сейчас, извини, — говорит Юнги в трубку. Чонгук улыбается на ходу, и ему должно казаться ужасающим, что голос этого человека может так быстро привести его в хорошее настроение, но, что ж. — Я могу. В чем дело? — Я надеюсь, это не покажется странным, — начинает Юнги, — но у тебя уже есть Хаён, поэтому я подумал, что должен спросить. Шаг Чонгука замедляется, когда он слушает, что говорит Юнги. Он надеется, что это не то, о чём он думает, но ещё до того, как слова слетают с губ Юнги, знает, что это так. Ему не следовало упоминать, что он был студентом колледжа с большим количеством свободного времени. — Моей маме всё труднее отвозить Йену в школу по утрам, и ей приходится каждую неделю пропускать собрания книжного клуба, чтобы забрать её. Я знаю, это не кажется таким уж большим делом, но, что ж. В любом случае, я бы, конечно, заплатил тебе, но мне было интересно, не могла бы Йена ходить с вами, когда ты отвозишь Хаён в школу и забираешь её? — Юнги делает паузу. — Вы ей действительно нравитесь, ребята. Это ужасно, думает Чонгук. Это совсем не то, чего он хотел. На самом деле это противоположно тому, чего он хотел. Но как он может сказать нет на это? Как бы он вообще оправдался, как он мог отказать Юнги? Извини, я полностью лгу тебе обо всей своей жизни, поэтому не могу присмотреть за твоим ребенком. Ни в коем случае. Чонгук хочет вздохнуть, но его рот находится прямо у динамика телефона. Поэтому вместо этого он сглатывает: — Конечно! — Ты не против? — спрашивает Юнги. Чонгук бормочет что-то вроде: — Конечно, нет. И Юнги, кажется, вздыхает с облегчением на другом конце провода. — Я действительно ценю это. Я могу завозить её утром, прежде чем отправлюсь на работу. Я заканчиваю около четырех, так что мог бы забирать ее вскоре после этого, если только у тебя нет занятий... — В четыре это хорошо, — пищит Чонгук. Все его занятия проходят, когда Хаён в школе. Он запланировал их таким образом. Теперь он жалеет, что сделал это. — Большое спасибо, Чонгук, — бормочет Юнги. Щёки Чонгука горят, они, вероятно, ярко-красные, и он думает, что ему, вероятно, не следует сейчас появляться на публике. — Я могу платить... — Ты не обязан, — обрывает Юнги Чонгук. На самом деле он рад делать это бесплатно, даже при таких печальных обстоятельствах. Тэхён и Намджун ему не платят. Они пытались, но Чонгук сказал, что взамен ему нужна только еда и диван, на котором можно спать, когда ему одиноко. Он может подумать о других вещах, которыми Юнги мог бы ему заплатить, но останавливает себя, как только вспоминает, что он должен быть чьим-то мужем и не может думать о подобном дерьме. Или он может? Честно говоря, он просто сбит с толку. Ничто во всем этом не имеет смысла. — Ну, я все равно это сделаю, — слегка смеётся Юнги. Чонгук не может удержаться от улыбки, хотя во рту у него кислый привкус. Может быть, страха. Привкус ужаса, боязни и тревоги. Всё будет не так уж плохо, думает он. Ему придётся полностью преобразить квартиру, прежде чем Юнги или Йена переступят порог, но с этим можно справиться. По большей части, он просто беспокоится о своем сердце. Это не то, чего он хотел, даже близко не то, и он не знает, как он выживет, видя Мин Юнги каждый божий день. Он думает, что не выберется живым. Он знает, что, вероятно, прав. - Чонгук начинает то, что Тэхен называет дежурным папой, в следующий понедельник, через несколько дней после того, как Юнги изначально предложил ему эту идею. С тех пор Чонгук неустанно работал над тем, чтобы квартира выглядела не так, как будто там живут Тэхён и Намджун, а скорее как...ну, на самом деле, только Тэхён. Чонгук, по сути, пытается стереть все следы Намджуна из их дома, и это работает. В основном. Тэхен не позволяет ему полностью снять семейные портреты, поэтому Чонгук переносит их в прихожую, где их не видно от входной двери. Он заменяет все фотографии Тэхёна и Намджуна фотографиями его и Тэхёна из средней школы, колледжа, всего вышеперечисленного и промежуточного. Он следит за тем, чтобы все личные вещи Намджуна были в их с Тэхёном комнате, а не в гостиной. На самом деле единственное, что ему осталось сделать, это убрать самого Намджуна. Юнги должен прийти через тридцать минут, а Намджун всё ещё стоит на кухне. — Тебе нужно уйти, — выдавливает Чонгук, подталкивая Намджуна к входной двери. Хотя Намджун выше его, и его нелегко передвигать, так что далеко они не уходят. — Намджун. — Это мой дом, — отвечает Намджун, но, тем не менее, смеется. Для человека, которого, по сути, вычеркнули из его собственной жизни, он находит всё это очень забавным, думает Чонгук. — Я уйду, когда захочу уйти. — Пожалуйста, — умоляет Чонгук, готовый опуститься на колени, если придется. — Что, если он придет раньше... — Тогда, я думаю, тебе просто придется признаться, — шутит Намджун. Чонгук издает горловой звук, потому что это худшая идея, которую он когда-либо слышал. Он не может сделать этого сейчас, не тогда, когда они до сих пор были так убедительны. И что бы Юнги подумал о нем тогда? У него не было бы ни единого шанса. (не то, чтобы сейчас он был, но, что ж, Чонгук все еще может притворяться.) Хаён была проинструктирована о том, что делать. Как и на той встрече, она должна быть простой и называть Чонгука Куком в присутствии Йены. Если она вообще не упомянет Намджуна, Чонгук будет водить её и Йену за мороженым каждую пятницу после школы. Угощение, говорит он ей, и её глаза загораются, когда он говорит это, и Чонгук думает, что эта часть будет легкой. Он чувствует себя немного неловко из-за того, что, ну, притворяется, что Намджуна вообще не существует, и заставляет его дочь подыгрывать этой маленькой лжи. Но не всё так плохо. Он снова колотит Намджуна в грудь, надеясь, что тот поймет намёк и пошевелится. — Хорошо, хорошо, я ухожу, — хихикает Намджун. Он берёт свою куртку с того места, где она висела на стуле на кухне. Тэхён, который все это время сидел за столом и наблюдал за ними, наклоняется для прощального поцелуя. — Прощай, брат-муж номер один, — говорит он, когда они с Намджуном расстаются, и Чонгук никогда раньше так сильно не хотел причинить кому-то боль. Он подталкивает Намджуна к двери, в то время как старший смеётся так сильно, что фыркает, а всё, что Тэхен может сделать, это ухмыльнуться, а Чонгук ненавидит его. Ненавидит его за то, что он заставляет его пройти через это, ненавидит за то, что он находит это забавным. (Он уверен, что через десять лет они все будут смеяться над этим, но прямо сейчас он раздражён и в отчаянии, и, возможно, его жизнь немного печальна, но он пытается, чёрт возьми. И Тэхён не помогает. На самом деле, он делает только хуже. Он мог бы просто отказаться от Чонгука, и Чонгук был бы доволен тем, что прячется от Мин Юнги до конца своей жизни, но нет-) Намджун уходит без особого шума. Хаён подбегает и прощается с ним, а затем он выходит за дверь, задолго до запланированного прибытия Юнги. Чонгук вздыхает с облегчением, падая на диван, и наблюдает, как Хаён продолжает есть свои вафли из морозилки перед телевизором. Это необычное утро. Тэхён должен был уйти. Хаён должна уже собираться готовится. У них на завтрак должны быть хлопья. Раздается стук во входную дверь. — Он пришёл рано, — говорит Тэхён, всё ещё не отходя от кухонного стола. Чонгук, даже не глядя на него, знает, что он ухмыляется. Ублюдок, думает он, бросая взгляд на дверь. Раздаётся ещё один стук, на этот раз тише. Чонгук вздыхает. Он встаёт с дивана и думает, что Мин Юнги не похож на человека, который стал бы торопиться. Что ж, похоже, именно так работает Вселенная, и Чонгук просто рад, что вытащил Намджуна из квартиры. И он больше всего на свете надеется, что эти двое не столкнулись друг с другом в подъезде. Когда он открывает входную дверь, то сталкивается с тем, чего и ожидал. Юнги в своем потрясающем наряде и Йена, милая, как всегда. На ней рюкзак, в руке банан, и когда Чонгук снова поднимает взгляд на её отца, он видит, что у него розовые щёки и рука прижата к затылку. — Э-э, — начинает Юнги, — э-э, привет. Извини, мы немного рановато. Я думал, что дорога сюда займет больше времени. Чонгук бросает взгляд через плечо на Тэхёна, пытаясь сказать, пожалуйста, помоги мне с помощью мимики. Это ничего не дает, потому что Тэхён просто фыркает и возвращается к чтению того, что написано на разложенных перед ним бумагах. Итак, Чонгук оборачивается и одаривает улыбкой Юнги, который, все еще выглядит крайне смущённым. — Всё в порядке, — выдавливает Чонгук. — Эм, входи. Чонгук не такой уж хороший хозяин. Он и никогда не был таким. Он никогда не устраивает ужины, или посиделки, или что-то ещё в его квартире. Так что технически он новичок в этом деле. И не помогает то, что на самом деле это не его дом. Конечно, он знает, где что находится, и он все равно почти здесь живет, но атмосфера просто не та. Юнги заходит в квартиру, и не похоже, что он подозревает что-то необычное, но Чонгук всё равно задерживает дыхание. Ждёт, ждёт, ждёт, пока Юнги не заговорит снова. — Она поела, но всё равно хотела взять этот банан с собой, — сообщает ему Юнги, указывая вниз, где Йена сжимает желтый фрукт. Чонгук не может удержаться от улыбки. Он указывает на полку для обуви, которую Тэхён и Намджун поставили рядом с дверью. — Йена, ты можешь поставить туда свою обувь. Хаён всё ещё завтракает на диване, если хочешь, присоединяйся к ней. Йена делает именно это, снимает туфли, прежде чем убежать, чтобы присоединиться к Хаён, которая внимательно смотрит эпизод "Пип и большой мир", не подозревая о том, что происходит вокруг нее. Чонгук улыбается, наблюдая как Хаён понимает, что Йена здесь, ухмыляется и пододвигается, чтобы позволить той сесть рядом с ней, прежде чем снова повернуться к Юнги. Юнги достает свой бумажник, вытаскивает несколько купюр, и Чонгук восклицает: — Подожди, — и отчаянно машет руками, чтобы заставить его остановиться, потому что ему не нужны деньги. Но Юнги все равно продолжает, протягивая Чонгуку толстую пачку симпатичных купюр, и обычно Чонгук был бы в восторге от этого, но- — Нет, я же сказал, что заплачу тебе, — смеётся Юнги, протягивая купюры Чонгуку. — Ты заботишься о моей дочери. — Я не возражаю, — бормочет Чонгук, его лицо пылает, но он всё равно берёт деньги, потому что Юнги не похож на человека, который отступил бы от чего-то подобного. Однако он не знает, что с этим делать, потому что в его спортивных штанах нет карманов, поэтому он просто стоит, неловко держа купюры, пока Юнги убирает бумажник. — Я знаю, но просто используй их для заправки или еще чего-нибудь, — говорит ему Юнги. Он улыбается Чонгуку, и Чонгук пялиться на него, пока Юнги не отворачивается, но затем позади них раздается визг, и Чонгук испуганно вырывается из своих мыслей о красивых губах, красивой улыбке, красивых глазах и всем остальном красивом. Он слышит слабое: — Пока, папочка— и предполагает, что Тэхён наконец встал, чтобы уйти на работу. Минуту спустя старший бочком подходит к Чонгуку, обнимает его за плечи, и Чонгуку приходится сделать глубокий вдох и напомнить себе, что этот человек должен ему нравиться. Сильно. По крайней мере, достаточно, чтобы выйти за него замуж. — Я ухожу, — бормочет Тэхён. Он целует Чонгука в щеку, и Чонгук едва сдерживает гримасу. — Приятно снова тебя видеть, Юнги. — Взаимно, Тэхён, — кивает Юнги, вежливо улыбаясь. Тэхён слегка похлопывает Чонгука по заднице, а затем отходит, чтобы обуться, прежде чем открыть входную дверь. Он машет девочкам, которые лениво машут в ответ, а затем уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Чонгук прочищает горло. — Эм. значит, ты заканчиваешь около четырех? — Да, — кивает Юнги, его голос внезапно стал мягким. — Мне нужно не больше тридцати минут, чтобы доехать сюда. Если вы, ребята, где-нибудь будете гулять, тогда просто позвоните мне, и я смогу встретиться с вами. Чонгук кивает. Девочки заканчивают школу около трех, так что на самом деле нет времени что-либо делать до того, как Юнги приедет за Йеной, но он откладывает просто позвони мне на потом. — Мне, наверное, пора уходить, — говорит Юнги. Он выкрикивает имя Йены, отвлекая ее внимание от экрана телевизора. Она соскальзывает с дивана и подбегает к отцу, обнимая его, когда он наклоняется, чтобы поцеловать её в лоб. Сердце Чонгука сжимается, и он вроде как ненавидит это, поэтому вместо этого он поворачивается и смотрит на Хаён. Она снова засыпает, её волосы попадают в остатки сиропа на пустой тарелке. Он фыркает. — Ещё раз спасибо, Чонгук, — говорит Юнги. Чонгук поворачивается к нему и дарит, как он надеется, нежную, но едва заметную улыбку. — Конечно, — отвечает ему Чонгук, и ему кажется, что в последнее время он часто это говорит. Конечно. Конечно, я присмотрю за твоей дочерью. Конечно, я не втрескиваюсь в тебя по уши несмотря на то, что почти ничего о тебе не знаю. Конечно, конечно, конечно. — Увидимся позже? — спрашивает Юнги. Чонгук кивает, потому что увидит его, он увидит. Юнги в последний раз улыбается сначала Чонгуку, потом своей дочери, прежде чем развернуться и направиться к входной двери. Чонгук смотрит ему вслед, закрывая дверь за удаляющейся спиной Юнги, когда тот в конце концов уходит. Чёрт. Он делает глубокий вдох, прежде чем снова повернуться лицом к девочкам. Йена вернулась на диван; Хаён все еще валяется в сиропе. Теперь ему придётся вымыть ей голову, и они уже немного опаздывают, благодаря Тэхёну, который думал, что им не нужно было следовать расписанию этим утром. Он подходит к Хаён и легонько трясёт её за плечо. Он наблюдает, как она медленно открывает глаза, поднимает лицо с липкой тарелки. Она гримасничает, становясь настолько похожей на Тэхёна, что Чонгук не может удержаться от смешка. — Давай, фасолька, пора собираться. Хаён неохотно слезает с дивана. Она ставит свою тарелку на кофейный столик, Чонгуку придётся убрать её позже, а затем следует за ним в ванную. Чонгук окликает Йену через плечо, говорит ей, что они сейчас вернутся, а затем пинком распахивает дверь ванной. Там он поднимает Хаён на руки и сажает на раковину. Он смачивает мочалку, а затем принимается за её лицо, смывая сначала сироп с её волос и щёк, а затем корку от сна у неё на глазах. Когда он заканчивает, Хаён поднимает на него свои большие карие глаза, которые почти идентичны глазам Тэхёна, и спрашивает: — Это работает? Чонгук замирает. — Что работает? Хаён смерит его взглядом. Это больше из-за Намджуна, чем из-за кого-либо ещё, и Чонгук уже чувствует себя виноватым. — Мистер Мин верит, что ты мой отец? — Что тебе сказали твои папы? — усмехается Чонгук. Он бросает грязную мочалку в раковину, а затем снимает Хаён со стойки. — Достаточно. Чонгук останавливается в дверях. Хаён продолжает идти, с трудом пробираясь в свою комнату, чтобы одеться. Иногда она что-то говорит, и Чонгук почти убеждён, что она тридцатилетняя женщина, запертая в крошечном теле пятилетнего ребенка. Потому что достаточно? Какой ребёнок говорит это, и звучит так, будто она действительно это имеет в виду? Он морщит нос и следует за Хаён в её комнату. Она наполовину надела рубашку, на ней нет штанов, и Чонгук почти склонен позволить ей бороться. Но он вспоминает, что любит её, и что он, вероятно, достаточно многому научился у Тэхёна, и подходит, чтобы помочь ей закончить одеваться. — Не беспокойся обо мне и мистере Мине, — говорит ей Чонгук, натягивая рубашку через голову. Он хватает её джинсы, расстегивает их, протягивает ей, чтобы она могла надеть, и вздыхает. — Я больше не заставлю тебя притворяться. — Ладно, — пожимает плечами Хаён, как будто ей на самом деле все равно. Чонгук подозревает, что это не так, потому что для нее это просто игра, — но мы все еще можем есть мороженое по пятницам? — Может быть, — говорит Чонгук, посмеиваясь. Он застегивает пуговицы на её джинсах, потому что она всё ещё не совсем умеет это делать, а затем позволяет ей выбрать пару туфель. — Папа сказал мне, что я могу бросить танцевать, если скажу Йене, что ты просто мой дядя. Чонгук бросает взгляд на дверь Хаён, которая широко открыта, и надеется, что Йена их не слышит. Он поворачивается обратно, чтобы свирепо посмотреть на Хаён, которая улыбается ему так, как она обычно делает, когда пытается избежать наказания за то, что, как она знает, ей, вероятно, не следует делать. — Я скажу Хоби, что ты ненавидишь танцы. Лицо Хаён вытягивается, и Чонгук думает Да, я опущусь так низко. Хаён ненавидит танцы, но ещё больше она ненавидит разочаровывать дядю Хоби, а дяде Хоби нравится, что Хаён танцует. Она топает своей маленькой ножкой, а затем поворачивается к двери. — Пойдем, папа. Несмотря на дерзость, Чонгук всё ещё ухмыляется. Я выигрыл.