***
От Маши несёт чёртовой уверенностью за километры. Она вальяжно восседает за столиком элитного ресторана, что в самом сердце Москвы. Ни капли алого волнения по венам не растекается, лишь безудержное желание и тяга к большему. Маша в коротком чёрном платье, что искусно прилегает прямо к подтянутому телу, элегантна в каждом своём проявлении. Тут мерцающие кристальные люстры, отражающие свет на идеально отполированном мраморном полу, создающие чарующую атмосферу. Роскошные драпировки с изысканной мебелью придают интерьеру столь уместную изящность. Грохот тарелок и деликатный звук хрустальных бокалов переполняет залу, в которой размещены лишь обильно свечами освещенные столы. Персонал, одетый в безупречные строгие костюмы, ходит снисходительно меж столами, готовый немедленно откликнуться на любую просьбу богатеньких гостей. Меню, составленное посредством тщательного изучения гастрономических традиций со всего мира, предлагает самые изысканные блюда, исполненные с мастерством и фантазией лучших шеф-поваров страны. Симфония вкусов и ароматов раскрывается всё больше и больше, отражая искусное сочетание высококачественных ингредиентов и их превосходное приготовление. Покрывая каждую тарелку с осторожностью и точностью, блюда являются настоящими произведениями кулинарного искусства. В этом ресторане время добровольно замирает, а леди и джентльмены, наслаждающиеся великолепным ужином, окунаются в мир роскоши и изыска. Здесь каждая деталь продумана до мельчайших нюансов, чтобы удовлетворить самые изысканные вкусы и потребности своих посетителей. Маша в этом месте кажется чем-то до одури идеальным, будто только она — это величайший шедевр искусства эпохи античности. Она влечёт, облизывая свои пухлые губы, которые аккуратно выкрашены в ярко-красный. Маша нетерпелива слишком, прикусывает несильно щёки изнутри и взглядом каждые пару секунд пробегается по залу, так и не подмечая нужного человека в этой напыщенной роскоши. Карина появляется резко. Так же резко, как бьёт громкий аромат её парфюма в нос. Как слышатся постукивания длинных шпилек о мрамор, прямо издалека. Это всё Маше сносит просто голову ещё до того, как она успевает Карину увидеть. Карина в своём строгом костюме ощущается как сумасшествие с первого взгляда, разносит в щепки и заставляет мысленно молиться. Она слишком уверенной походкой движется к столу, будто даже не сомневается, что именно здесь её ждут, а Маша в свою очередь понимает, что в ближайшее секунды не сможет выдавить из себя и слова. Ей официант отодвигает стул, приглашая присесть, и удаляется, пока Карина усаживается поудобнее, закинув ногу на ногу и совсем случайно задевая шпилькой голень Маши, от чего она нечаянно вздрагивает. Карина сцепляет руки в замок и пронзает своими ярко-голубыми глазами, что словно сильнейший шторм в море глубоком. Их сияние переполняло голову смутным ощущением, словно тихий пенистый прибой. Маша кое-как берёт себя в руки, её ведь эта неожиданная реакция своего тела смутила, засев на коже мурашками до кончиков пальцев. Здоровается первая, протягивая элегантно руку вперёд и кончиками губ приподнятыми улыбаясь. Но весь мир перед глазами снова начинает с треском звонким рушиться, когда Карина вместо того, чтобы пожать ладонь в ответ, аккуратно и легко прикасается губами к тыльной стороне руки. От такой непривычной галантности со стороны у Маши просто чертовски сносит крышу. Она сдерживает себя, чтобы виду не подать, не выдать свою неловкость от происходящего, что хочет вылиться наружу, будто пробив с силой дамбу, в ответ на это шире начинает улыбаться. Карина первая решается заговорить, начинает рассказывать что-то про артхаус и современное искусство, а Маша не в силах перевести фокус своего внимания с чужого декольте, что из-под пиджака виднеется, глупо кивает и изредка отвечает. Каждый вздох, каждое произнесённое Кариной слово приходили к ней совершенно иными — мелодичными и нежными. Карина в голос смеялась где-то в глубине души от такого откровенного взора точно ниже уровня глаз. Её саму околдовывало красное сухое, принесённое любезным официантом, но больше околдовывала Маша, с розоватыми от лёгкого опьянения щеками, солнечной улыбкой, что будто ловила на себе блеск хрустальных люстр. Карину каждое её движение словно магнетически притягивало и заставляло что-то внизу живота трепетать от тихого восторга. У Маши сердце билось так отчетливо, что она наверняка могла слышать собственный пульс. Карина своим образом окутывала все мысли и одушевляла сексуальную игру воображения.***
В кромешной темноте можно расслышать глубокое сопение и безжалостные всхлипы. Карина смазано целует куда-то в шею, а после оставляет укус болезненно-приятный. Маша от этого только глубже вздыхает и тянет за кудри чужие с силой. По спине ведёт рукой вроде аккуратно, при этом ногтями острыми царапая чуть ли не до алой крови. У неё самой уже болезненные отметины на груди и животе проявляются, сияя чем-то багрово-сине-красным. На ключицах у Карины следы влажных дорожек, оставленные игривым языком. И у Маши высохли губы от ритмичных выдохов и бесконечно долгих поцелуев. Маша любит кусаться, поэтому Карина что-то недовольно шипит на неё, когда она в очередной раз сначала пробегается кончиком языка по нижней губе, а после без сожаления прикусывая её. Потом следует ухмылка самодовольная и поглаживание чужого затылка. Карина протягивает ладонь и медленно ведёт пальцами по обнажённому телу, обводя выступающие родинки и не до конца зажившие шрамы. Маша под ней вздрагивает моментально, опаляя горячим своим дыханием. Организм наполняется необычным покалыванием, которое ощущается при каждом малейшем движении. Маша пододвигается, жмётся как можно ближе, видно хочет всем телом ощущать чужое тепло разгорячённое. Она пальцами хватается где попало, поддаваясь ненасытно. Кажется, не выдерживает, когда чувствует прикосновения на внутренней стороне бедра и усмешку Карины прямо в её живот. Тело Маши словно магнетически притягивает взгляд, принуждая себя целовать и мять. Сознание поражено мощными разрядами мыслей, которые стремятся вырваться на волю. Карина своими прикосновениями создаёт сияющие искры в чужих глазах, от чего Маша жмурится сильно, не сдерживаясь, стонет показательно и громко. Это мгновение истины, когда руки дрожат от нетерпения. Маша готова кричать уже от того, что спутанный узел её возбуждения наконец развязывают. Карина наслаждается чужой уязвимостью, ускоряя темп, наращивая силу. Она мнёт под собой простынь, закусывает губы в попытках хоть как-то сдержать рвущуюся наружу нещадную жажду. Карине нравятся нежные мучения, нравится иметь весомую власть над машиным телом. Нравится видеть в пронзительных глазах крики о большем. А Маша любит жёсткость, любит варварскую боль вперемешку со страстью. Это живительный импульс, что пробуждает лучшие мысли и безумное желание погрузиться в неизведанное.***