С нами случилась осень

Над городом повисли серые тучи, закрыв собой небосвод. Осень. Несмотря на приближающиеся холода, красота природы завораживала. С утра в окно настойчиво стучал дождь, маленькими каплями барабанил по крыше машины, пытаясь забраться в душу. А к вечеру поднялся ветер. Как старый дворник мёл по улицам опавшую листву, срывал старые объявления с доски и поднимал полы одежды, суетливо прикрывающихся от непогоды горожан. Река потемнела в тон небу, уносила свои воды далеко отсюда, где-то на краю земли встречаясь с морем. Сегодня был слишком суетливый день. Полно работы, а мысли где-то далеко. Хочется остановиться, вдохнуть полной грудью прохладу, насладиться яркими красками осени, пожелтевшим лесом. Пройтись по парку, почувствовать как под ногами шуршит листва. На одиноких лавочках ютятся воробьи, а в пруду последний раз лебеди спустятся на воду и с грустным тоскливым вскриком, попрощаются с родными местами до весны, улетая на юг. Вышла из машины, ветер обдал холодом, разворошил волосы, коснулся своей неугомонностью пальцев. Подняв повыше воротник, быстрыми шагами дошла до здания. Все бегом, нигде не задерживаясь, дел накопилось. Заехала на студию для сведения песни, исправить несколько моментов. И на сегодня все, можно выдохнуть. А за окном вечер медленно, словно туман, спускается на дома, зажигаются фонари и Москва снова сверкает как редкий бриллиант. Есть в ней магия, необъяснимое притяжение, что так влечет к себе. И снова пробирающий до костей осенний ветер, надо добежать до машины, там спасительное тепло. Вопреки обычаям села впереди, подставив руки под теплые согревающие волны от печки. Мотор монотонно урчит, из колонок льется тихая спокойная музыка. Машина скользит вдоль улиц, мелькают витрины, дома, чьи-то зажжённые окна. Вечерний город завораживает. — Игорь, останови вон там у кафешки, — попросила водителя, увидев знакомый логотип любимого кофе, — возьми пожалуйста капучино, — протянула ему купюру. Припарковавшись, без лишних слов исчезает, давно зная ее вкусы. В кармане пальто завибрировал телефон, трель нарастала, сигнализируя о том, что надо достать его поскорее. Взяла в руки, на экране контакт «Любимый». — Алло, да, Гриша, — ответила на его нерешительное — «Ир». Голос осипший, совсем не похожий на вечно веселый, оптимист хренов. — Что у тебя опять случилось? — попыталась наехать но не перегибая. — Ты еще в городе? — убрал телефон в сторону, прикрыв динамик, прокашлялся. — Да, еще здесь, — выглянула в окно, в поисках знакомой фигуры водителя, — но уже в направлении дома. — Ириш, — сделал паузу, голос совсем охрип, в горле пересохло, — купи в аптеке что-то от простуды. Вздохнула, положив ладонь на лоб. «Только этого, еще не хватало» — Что именно? — купить что-нибудь, это задача раз плюнуть, но надо ведь то, что поможет. — Какие симптомы? Горло, нос, температура, слабость? — перечислила сопутствующие недомоганию. — Да все, хреново мне, — прохрипел в трубку. Ну кто бы сомневался. В горле запершило, не смог сдержаться, закашлялся выдавая свое состояние уже без прикрас. — Лепс, твою мать! — вскрикнула злясь на то, что водит за нос, не говоря прямо о реальном положении дел. — Ир, — перестал кашлять, но голос все еще неровный, как не строганная доска, вся в зацепках, — мама то моя здесь причем? Несмотря на свое состояние, все еще пытался шутить. — Да иди ты, — выпалила сгоряча, — пошути мне еще, — обдумывала в голове план действий, — ладно, жди, — уже ему никуда не деться, — скоро буду дома. Скоро дома — это примерно одно и то же, что объявление — надвигается ураган. И он даже знал ему имя — Ирина. Зачем позвонил? Лучше бы помер, где-то в уголочке, чем испытать на себе всю мощь природного явления. Не дожидаясь ответа, отключила телефон, пригнулась выглядывая в лобовое стекло, не видно ли поблизости вывески «аптека». В салон ворвался холод, шум машин и суматоха города. Игорь сел, протянув стаканчик с горячим напитком. — Спасибо, Игорек, — кивнула пытаясь не показывать волнение, — ты не знаешь, где здесь поблизости аптека? — Дальше по улице, — показал вперед, — метров тридцать, на углу, — доложил о своей осведомленности в знании геолокаций местности. Сделала пару глотков кофе, обжигая горло, горячим напитком. Мысли были уже далеко, прикидывая в голове, что может понадобится для лечения мужа-болвана. Перспектива приехать домой, поставить диагноз и ехать еще за лекарствами, совсем не воодушевляла. Значит надо по максимуму взять все, что может пригодиться. Вышла из машины, одной рукой придерживая полы пальто, второй несла стакан кофе, уже и не столь нужного и желанного. Не допив, выбросила стаканчик в урну и, спрятав руки от ветра в карманы, глазами искала нужное название. В аптеке оказалось безлюдно и набрав примерно нужное и рекомендованное с пакетом поспешила назад в теплый салон машины. Всю дорогу мучила себя мыслями и вопросами. Сама себе жалуясь на то, что мужики как малые дети, непослушные и капризные. Говорила же одеваться нормально, нет, он же на машине, зачем ему. А потом вот разгребай эти последствия. Приехав домой, буквально не вошла, а влетела, с порога прислушиваясь к звукам. Судя из того, что она услышала в телефоне, его должен выдать кашель, который и послышался со второго этажа. Скинув обувь и пальто, поспешила наверх. Товарищ больной, свернувшись на кровати, пытался уснуть, но кашель не давал ему такой возможности. Бросила пакет с лекарствами на комод, в ванной помыла руки и с видом всезнающего врача подошла к кровати. Приложила ладонь ко лбу мужа, он не горел, но температура по ощущениям все же высокая. — Ой, Ир, — встрепенулся от ее прикосновения, лег на спину, чтобы держать ее силуэт в фокусе, — ты уже приехала, — шмыгнул носом. — Приехала, — недовольно вздохнула, — не знаю, что теперь с тобой делать. Достала из аптечки градусник, протянула ему, чтобы положил подмышку. Недовольно замычал, будто его заставили себе палец ампутировать, но под строгим и пристальным взглядом жены все же исполнил нужное. Пока не раздался писк оповещающий о температуре, Ира посмотрела коробочки, прикидывая, что надо дать первым делом. — На, смотри, — протянул термометр не глядя, — с видом несчастного человека, которому уже ничего не поможет. — Посмотрите на него, — недовольно фыркнула и забрала градусник, — не волнуйся, тридцать восемь и шесть, — сообщила данные на электронном экране, — от такой температуры не умирают. — Это другие, — натянул одеяло до носа, покашлял, — а мне так хреново, что лучше бы уже… Вид у него был как у любого больного человека, но никак не у того, что лежит при смерти. Посмотрела на мужа, закатила глаза и отошла, дабы меньше контактировать с вирусами. Сейчас только не хватало, чтобы они вдвоем слегли. То, что бывает при простуде она и без Гриши хорошо знала. Самое скверное это бесконечный кашель, ломота в теле и температура. — Ой, давай только не начинай, — вернулась с сиропом, — я тебе сколько раз говорила, что нечего на улицу раздетым выскакивать? — налила в ложку сироп, взглядом показывая, чтобы приподнялся и открыл рот. — Говорила? — накормила микстурой и отставила в сторону. — Говорила, — недовольно согласился. Лучше бы он заболел где-нибудь на гастролях. Полежал бы в гостинице, чтобы никто не трогал. На работе он начальник, там рот никто не откроет и не будет читать нравоучения. А дома он не может гаркнуть, сразу поставят на место и на улицу выгонят как плешивую собаку. Да и фиг бы с ним, так потом домой же не пустят. И неизвестно помогут ли мольбы о прощении и пощаде. — А кто меня слушал? — снова посмотрела вопросительно, подняв брови в ожидании ответа. Выдавила из блистера таблетку протянула, чтобы положил в рот, налила в стакан воды. — Пей давай, — придержала голову, — хватит кривляться. — Ир, ну хватит уже, — простонал, зная, что на этом обучающая лекция не закончена, — подхватил в поезде наверное, там же все эти ручки-дрючки, — одним словом описал все чего касаются руки человека, — кто их моет? — Что хватит? — пошла на новый виток, только дай повод. — Кто мне говорил, что ко мне никакая зараза не цепляется? — передразнила его голос. — Да я последний раз болел лет пять назад, у меня иммунитет, — перечисляла все его отмазки, — где он твой иммунитет? — уперла одну руку в бок, все еще размышляя, что делать. — Ир, ну не ругайся, — шмыгнул носом, смотря на нее, обездоленным котёнком, — я же умираю, — охнул, тяжело дыша. — Вы посмотрите на него. Умирает он, — стала посреди комнаты, поставив руки в бок, — урок тебе будет, как жену не слушаться. Дать ему поспать или сбить температуру и растереть? Хотя если она опять поднимется, будет еще хуже. Пусть лучше попытается уснуть, если кашель позволит. — Ну, ты что, меня добить решила? — помнил все, что говорила, изобразил на лице вселенское мучение. — Погода изменилась, резко похолодало, вот и прибило, — выдал очередную отмазку, — все нормально будет, не боись, — хотя признаков страха она и не подавала, — завтра буду огурцом. Хотя по ощущение чувствовал себя вяленым лещом, который залежался на прилавке. — Ну, конечно, — отошла к шкафу, скинув кофту и брюки, — огурцом, — хмыкнула, стоя в одних колготках и майке, — маринованным, — сняла с вешалки домашний костюм и повернулась к «самому больному в мире человеку». — Я не знаю, что такое простуда, ну ну, — опять передразнивала его, натягивая брюки, — милый, мне же не пять лет, — закончила переодевание и подошла к кровати, — лапшу на уши мне не надо вешать. — Ничего я не вешаю, — возмутился и снова закашлялся, — вот завтра убедимся кто из нас прав. — Угу, — попробовала лоб, — тут и убеждаться нечего, — присела рядом, провела ладонью по теплой щеке, — ты разве не знаешь, что простуда не проходит за один день? — пригладила назад волосы, с нежностью смотря в любимые зеленые глаза. — Попробуй уснуть, если получится, — отошла к окну задернув занавеску, на улице все равно уже темно. Оставила приглушенный свет, чтобы он смог немного отдохнуть, прошла к двери. — Ты куда? — приподнял голову смотря ей вслед. — На кухню, — обернулась, поправляя волосы, — отдыхай, попозже надо будет комнату проветрить. Вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Спустилась на первый этаж, включила свет в гостиной и прошла на кухню. С появлением хозяйки, дом стал наполняться жизнью и издавать звуки. Все здесь было иначе, отделяя ее от всего остального мира. Включила телевизор, переключила каналы и оставила на одном, где шел старый фильм. Не важна картинка, голоса и музыка на фоне успокаивали, давали ощущение, что все хорошо и стабильно. Ну подумаешь простуда, со всеми бывает. Пройдет, вместе они все преодолеют. Главное, что рядом. Заболел бы вдали от дома, тогда проблема, с ума бы сошла думая как он там. Первым рейсом летела бы к нему, хоть на северный полюс. Он действительно давно не болел и первая реакция была страх, он сковал, медленно расползаясь по телу. Но теперь она рядом, оценила масштаб катастрофы и может управлять ею. Кухня постепенно ожила, так привычно отзываясь на руки хозяйки. Гудел миксер, замешивая тесто, на плите закипала в кастрюльке вода, позвякивали тарелки и тихо хлопали дверцы в шкафу. Вот она домашняя, живая, настоящая. Не та, которую видят все на пьедестале сцены. Милая, нежная, дарящая любовь своим близким. Отдаленные звуки кашля со второго этажа затихли, значит уснул. Даже если на полчаса это уже хорошо, небольшая передышка для организма. Волновалась за этого взрослого дядьку, как будто он был маленьким ребенком. Хотя болезнь на всех действует одинаково, за исключением, что дети не всегда могут четко донести свое состояние. Дети выросли и разлетелись кто куда, живя моей жизнью. Приезжали время от времени, но сердцу родителей ведь всегда мало. Думать и горевать о прошлом нет смысла, главное, что они вдвоем, через многое пришлось пройти, преодолеть препятствия. Но они там где есть, и разве есть что-то ценнее сегодняшнего дня? Он уже никогда не повторится, нужно жить сегодня, здесь и сейчас, и не ждать, когда наступят лучшие времена. Пока возилась с ужином не заметила как прошло время, на экране телевизора замелькали титры, наверху хлопнула дверь, возвращая ее в реальный мир. Когда она на кухне — это только ее мир магии и чудес, здесь все крутится вокруг нее и время перестает существовать. Тихое шуршание в проеме появилось ее «чудо» и «свет очей». Выглядел он как хмурая тучка, уставшим и слегка помятым. Съежившись и спрятав шею в плечи, прошел к столу и уселся боком на стул. — Что такое, мой хороший? — вмиг стало его жалко. — Надо было еще полежать, чего встал? Подошла обняв за плечи, погладила по голове, прижав к себе. — Не могу уже там лежать, — чихнул, достал из кармана платок и вытер нос, — целый день в постели, надоело, — пожаловался и снова притулился к ней головой, ища спасительного тепла. Она так вкусно пахла — булочками, ванилью и спелыми осенними яблоками. Как же она прекрасна, любимая, родная и желанная. Постоянно в работе, как будто на гонках. Круг за кругом проходить виражи. Для чего? Чтобы на пару дней приехать домой, увидеть родные глаза, коснуться губами теплых ладоней. Надо обязательно все менять, иначе все остальное не имеет смысла. Зарабатывать, чтобы купить хорошую тачку? А зачем, если счастье совсем не в этом? Счастье всегда дома. Здесь тепло, здесь уют, любимые глаза и руки, здесь всегда ждут. В этом был он, они, семья. — Потерпи, родной, — положила ладони на его щеки, — мясо тушится с овощами, сейчас тебя накормлю. — Ты пахнешь яблоками, — потерся щетинистой щекой о ее ладонь, повернув голову поцеловал обе по очереди, — такая вкусная. Состояние было сползти прямо сейчас со стула на пол, лечь под стол и лежать там до утра. Но нет ничего прекраснее минут рядом с ней, она его жизнь, весь мир на сегодняшний день. — Шарлотку в духовку поставила, — улыбнулась, глядя на несчастного, замученного мужа, — будем поднимать больному настроение, — убрала прядь волос упавшую на лоб. — Это хорошо, — снова уткнулся в нее носом, — шарлотку я люблю. Да, ее любят все в их семье, Ира просто невозможно вкусно готовит. Любил эти дни пусть и редкие, но проведенные дома, рядом с любимой женщиной и прекрасной хозяйкой. — Ну потерпи немного, — видела его состояние и понимала, что кое-как держится. В таком состоянии надо только лежать. Но Лепс и постельный режим вещи несовместимые. Этим чаще всего и выводил из себя, непослушанием. Не потому, что ей так хотелось, а потому, что знала, что так надо, организму лучше лишний раз не напрягаться. Все силы должны быть направлены на выздоровление. — Терплю, — отстранился, шмыгнул носом и вытер платком, — что мне еще остается? Ничего и не оставалось, по щелчку он не выздоровеет, а по сему придется ждать и терпеть, хочет он этого или нет. Ужин, облегчение, выздоровление, всего придется подождать. Все же несмотря на нелегкое состояние, временами бросало то в жар, то в холод, но он как примерный муж дотерпел до ужина. Ире не стал жаловаться, она и так вся на иголках, возится с ним, готовит. И хоть занималась своим любимым делом и выглядела при этом эдакой золотой пчелкой, перелетая с цветка на цветок, успевала обеспокоенно поглядывать на мужа. В свободную минутку подходила пожалеть, обнять и подбодрить. И он держался, развернувшись на стуле, облокотился об стол, чтобы не дай бог, не шмякнуться на пол у нее на глазах. Давно он так себя не чувствовал, веки казалось впитали в себя всю жидкость, что была у него в организме, опухли и потяжелели. Сейчас бы даже за миллион долларов не посмотрел на себя в зеркало, а Ира еще и сюсюкает с ним, значит точно любит. Хотя никогда и не сомневался в ее любви, но ведь именно после таких моментов понимаешь, как дорог тебе человек. Как много они уже вместе прошли и сколько еще придется. — Ирочка, — смотрел на нее с нежностью, — присядь уже, — показал на стул напротив, — сколько нам с тобой надо? — она видимо решила накрыть стол на весь поселок. Удивилась обращению к ней. Он, конечно, мог ее так называть, но чаще в обстановке, когда перечислял ласкательно все вариации ее имени. В такие моменты еще и к фамилии придумывал всякие ласковые склонения. — Гриш, — подошла, обняв его, — ты совсем расклеился, да? — убрала кудряшки со лба. — Все нормально, — успокоил ее положив руки на бедра, даже в таком состоянии радовался, что эта женщина со всеми ее красотами, изгибами и прелестями его и ничья больше. — Я же вижу, что не нормально, — погладила плечи, — все, больше ничего не делаю, прости, — пообещала, — накрываю на стол, чтобы тебя больше не мучить. Накрывать на стол у нее очень искусно получалось. Чего не отнять у восточных людей это гостеприимство и разнообразие блюд на столе. Через пять минут, стол выглядел как скатерть самобранка. Тарелки с рагу, ложки, вилки, блюдо с шарлоткой, салат, соусы, чай в чашках с блюдцами. Ну, не дать ни взять, как будто министра ждали. Видел эту картину уже не первый раз и все равно всегда удивлялся с какой легкостью у нее это получается. От армянской крови она не взяла внешность, но зато характер не забыла. Темпераментная, вспыльчивая, не властная, но власть имеющая над ним уж точно. — Поешь, родной, — села за стол, но сама еще не притронулась к еде, наблюдая, чтобы он хоть что-то съел, — тебе сейчас силы нужны, — заметила как он сморщился, — я понимаю, что аппетита нет, но есть такое слово «надо!». — Да, — покачал головой, все же стал есть, — такое слово есть, но из твоих уст, — поднял на нее взгляд, — звучит как приговор. — Хм, — посмотрела строго, но потом смягчилась, — пусть так, — не стала пока есть, а взяла чашку с чаем, размешав сахар, сделала несколько глотков. — Но я так понимаю, — постучала пальцами по столу, — что ты теперь не отвертишься. Поэтому ешь, — улыбнулась, — потому что надо. И он поел, не с таким аппетитом как всегда, но на это она и не рассчитывала. Тем не менее он съел всю порцию и десерт. Была рада этому, не стала его держать или заставлять еще, когда поблагодарил и вышел из-за стола. Ему и так плохо, куда еще нравоучения читать. Сначала уже позлилась, хватит, теперь ему нужна забота и поддержка. Убрала со стола, помыла и расставила посуду, справившись со всеми делами собралась идти наверх. Но остановилась, увидев смешную и в тоже время милую картину. Ее муж уснул, свернувшись на диване, насколько позволяли размеры, подложив под голову диванную подушку, закутался в плед как в кокон и обмотался им несколько раз. Но он хоть спал, пусть и так нестандартно. Не стала трогать, чтобы не разбудить, у него и так сейчас тревожный сон, от прикосновений может сразу проснуться. Ушла наверх, приняла душ, сделала процедуры перед сном и снова спустилась вниз проверить как Гриша. В полумраке гостиной он лежал на диване перевернувшись на спину и наполовину раскрывшись. Сном это было сложно назвать, иногда словно ему снился ужас он вздрагивал и громко сопел. Присела рядом на край, погладила по руке успокаивая. Сразу почувствовала, что горячий, для верности нагнулась потрогав губами лоб, температура поднялась и это было очень не хорошо. Нужно его будить и пичкать лекарствами, пока температура не поднялась еще выше. Хотя и общеизвестно, что это норма при вирусном заболевании, организм пытается побороть недуг. — Гриш, — пошевелила его за плечо, дожидаясь реакции, — Гриша, вставай, — потерла ладонью спину. Замычал, снова перевернувшись, но глаза не открыл, не могла понять слышит он ее или это просто реакция во сне. Еще раз пошевелила, пытаясь растормошить, на этот раз открыл глаза, хотя неизвестно осознанно или нет, и видит ли ее вообще. — Гриш, — обратилась к нему снова, пытаясь привлечь внимание, — пойдем наверх в комнату, нужно температуру сбить. — Угу, — снова промычал, соглашаясь, но так и лежал в прежнем положении. — Ну, вставай, — снова растормошила его, для надежности потянула за руку, — здесь места нет для двоих. Хотя последние подробности ему сейчас не осмыслить. — Сейчас, — простонал, словно соглашаясь. Приподнялся на локтях, пытаясь встать, — сейчас, Ир, встаю, — все еще как во сне, темная комната плыла перед глазами. — Давай, — потянула его за руку помогая сесть, — держись. Подставила ему плечо, но он не стал опираться на нее, медленно передвигаясь шел рядом. Не понимая вообще, что происходит, температура и то, что только проснулся не давали сориентироваться во времени и пространстве. Держась за перила поднялся на второй этаж, единственным ориентиром была Ира идущая впереди, как и всегда в жизни. Она его маяк, свет за которым готов хоть в космос. В комнате быстро уложила его на кровать, поставила градусник, отошла, ища нужное лекарство. Температура поднялась под сорок, он горел и не совсем отдавал отчет происходящему. Из плюсов было то, что не шутил о своем состоянии и безоговорочно делал и принимал все, что говорила. При такой высокой температуры нужно действовать быстро и правильно. Обычные жаропонижающие тут вряд ли помогут, нужно подготовить литическую смесь, в простонародье «тройчатка». Это экстренная помощь от такой высокой температуры, ведь организм сам уже не справляется, нужно ему помочь. Поэтому не особо понимая, что вообще происходит, Гриша выпил все, что дала ему Ира. Ему сейчас было все равно, что пить, лишь бы легче стало. Сейчас он всерьез думал, что умирает, иначе не мог объяснить почему так плохо. Но озвучивать свои мысли Ире не стал, сил не было даже открыть глаза, а уж тем более что-то сказать. После комплексного жаропонижающего немного стало легче, Ира даже пристроилась рядом, но уснуть не получалось. Каждые десять минут меняла компресс на лбу и проверяла температуру. Через час температура снизилась до адекватной отметки, с которой можно жить, но теперь кашель стал частый, не давая нормально спать ни ему, ни ей. За всю ночь почти не сомкнула глаз, настолько выбившись из сил, что закрывая на секунду, проваливалась в темноту и вздрагивала, просыпаясь от его кашля. Ночь казалась бесконечной, так хотелось, чтобы ему полегчало, несколько раз на нервах уже тянулась к телефону вызвать врача, но останавливало позднее время. Одергивала себя тем, что он не ребенок и температура это следствие болезни, последний раз так нервничала и переживала, когда еще Сашка маленький болел. А здесь большой, который за один день вывел из равновесия обычного уклада жизни. Под утро жар спал, устав от кашля он провалился в сон, а вместе с ним и она. Совсем обессилев от переживаний и возней с лекарствами, которые бы, наконец, облегчили состояние мужа. Два безумно уставших человека уснули рядом, не обращая внимание на восходящее солнце, начало нового дня и размеренно покачивающиеся ветви деревьев. Небо отдавало синевой, но не такой как было летом, а как будто покрытого тонкой коркой льда. После вчерашнего дождя пахло мокрой листвой, лес дышал осенью, как уставший путник присевший на краю дороги. Еще немного и по утрам голые ветки будут покрываться инеем, берег у пруда станет похож на тонкую, невесомую паутину из морозных узоров. Проспав до обеда Гриша проснулся первым. Повернувшись с улыбкой посмотрел на свою любимую жену. Самую милую и прекрасную на свете. Как жить в этом мире без нежных, заботливых и неповторимых? Он давно уже сделал свой выбор в пользу одной и все эти годы был счастлив, что она рядом. Любит, дарит тепло и семейный уют. По крупицам вспоминал вчерашний день, некоторые моменты вообще не фиксировались, не понимал сон это был или явь. Но помнил, что была рядом, как касалась лица руками, обтирала лоб холодным полотенцем, поила лекарствами и сбивала температуру. Бедная, намучилась за ночь и так сладко сейчас спала, что не мог оторвать от нее взгляд. Коснулся светлых волос, пропуская локон сквозь пальцы, потянув вверх одеяло, прикрыл обнажившиеся плечи. Испытывал к ней столько нежности и тепла, казалось, что эти чувства не умещаются в комнате. Хотелось крепко обнять, прижать к себе и хотя бы неделю никуда от себя не отпускать. Просто быть вдвоем, семьей, одним целым. В горле запершило, чтобы не разбудить ее медленно развернулся убирая с себя одеяло. Но она как по команде дернулась и открыла глаза, пытаясь сориентироваться, что происходит. Реакция сработала мгновенно, всю ночь она была на нервах, а когда удалось сбить температуру и уменьшить кашель, прислушивалась к его дыханию, пытаясь понять состояние. Вот и сейчас сразу же потянулась к нему, тронув лоб и щеки. — Ира, все нормально, — температуру не мерял, но доверял своим ощущениям, — спи, я сейчас приду. — Куда ты собрался? — волнение за него было выше здравого смысла. Приподнялась, чтобы встать, посмотрела на часы и на тумбу с лекарствами. Надо снова посмотреть инструкцию, уже забыла, что давала и через сколько прием. — Воды пойду попью, — все-таки прокашлялся в кулак, так как возможности уйти не представлялось, — ложись поспи, я сейчас вернусь. Он был благодарен за заботу, понимал ее переживания о его состоянии, особенно после такой ночи. Пыталась опекать его как ребенка, но сейчас он и правда чувствовал себя намного лучше. Посмотрела с недоверием, но все же больше не стала его мучать. Отпустила в том числе и себя, и как только за ним закрылась дверь закрыла глаза, проваливаясь в желанный сон. Температуры уже не было и теперь он мог хотя бы умыться. Сил на большие подвиги не было, да и не хотелось. Знал, что ничего хорошего не выйдет, еще и Ира, мягко говоря, расстроится. Вернувшись в комнату, сам выпил сироп от кашля и промыл спреем нос, все сам, чтобы порадовать любимую. Хотел снова залезть под одеяло, прижаться к ней, обнять, но к горлу подступил приступ кашля, натянув свитер вышел и спустился вниз. Сделал себе чая, одиноко сел за стол, хотелось хотя бы покурить, но при таком кашле он не только не сможет, но и еще сильнее начнет драть горло. Откашлять свои легкие никак не хотелось, поэтому оставалось довольствоваться только чаем. Согрев горло, немного успокоил кашель и все же вернулся в комнату и прям как был в одежде залез под одеяло, сняв только свитер, пригрелся и уснул. Проснулась, увидев перед собой лицо мужа, сразу же приложила ладонь ко лбу. Температуры не было, это хорошо, очень даже. Пусть лучше целый день в постели, чем метаться в горячке. Развернувшись к тумбочке включила телефон, посмотрела на время. Улыбнулась, снова развернувшись к любимому мужчине, если это принесет облегчение, то можно и до вечера не вылезать из постели. А уж она еще та любительница поспать. Зашевелился и открыл глаза. — Доброе утро, — сколько еще проспал не знал, да и не важно. — Доброе, — смотрела улыбаясь, так как сегодня ночью переволновалась, сейчас была рада, что все хорошо, — только давно не утро. Погладила волосы, оставила ладонь на щеке, чувствуя его тепло. — А не важно, — прижал ее ближе, — главное, что рядом. Взяв ладонь и оставил на ней поцелуй. Смотрели в глаза, растворяясь в друг друге. Его зеленые, как луговые травы, терпкий зеленый чай, обжигающий и оставляющий горечь послевкусия. Ее карие, цвета мореного дуба, глубокие, нереальные, смотрящие прямо в душу. Ночь, день, не важно. Быть вместе это уже награда. — Пора вставать, — первая опомнилась, откинула одеяло и тут же пожалела, почувствовав контраст и перепад температуры, — надо привести себя в порядок и позавтракать, — оглянулась, чувствуя его прожигающий взгляд на себе. — Ты и так прекрасна, — гипнотизировал взглядом как кот, — всегда, — дотянулся, погладил спину, пробежал кончиками пальцев по позвоночнику. Нужно было разорвать этот контакт, дать ей уйти, но так не хотелось отпускать. Сдался ей этот завтрак, обед и все, что за этим следует. Предложить заказать еду, так обидится же, тем более болен. Поэтому лучше свое мнение оставить при себе, пока не предложили его засунуть кое-куда. Улыбнулся, зная, что способна на такой совет, да и вообще, говорила, что думает, ни в чем себе не отказывая. — Ладно, — хлопнула в ладоши и встала, словно дала себе разрешение, — надо идти, — накинула халат, — а ты лежи, — строго посмотрела, — понятно? — Понятно, — обреченно вздохнул, надо подождать немного, пока успокоится. Потом можно уже и встать. — Лежу видишь? — демонстративно натянул одеяло до подбородка. — Молодец, — похвалила, обошла кровать и поцеловала в щеку, — не заставляй меня волноваться. Ушла в ванную, после почти бессонной ночи нужно хорошо постараться, чтобы привести свое лицо в порядок. Да, дома никто не увидит, но достаточно того, что она видит себя в зеркале и пусть муж болен, это не повод выглядеть примерно как он. Все таки лекарства сделали свое дело. Спать больше не смог, крутился с бока на бок, но уже надоело валяться, одеяло начало раздражать так, что откинул от себя и встал. Чтобы не получить порцию нравоучений, влез в теплые тапки и накинул кофту. Все таки хреново болеть, сидишь дома, никуда нельзя, а хочется. Вот сейчас даже под дождь хочется. А потом с холодной улицы, забежать домой грея замерзшие пальцы и пить вкусный горячий чай. Вот и повод, надо выпить чая, уж за это не прогонит опять в постель. Спустившись вниз, зашел на кухню. Она снова что-то придумывала, волшебница. Подошел сзади, обняв со спины, сложил руки на талии. — Ум, — довольно замурлыкала как кошечка, — хорошо, когда ты дома. Опустила по какой причине, главное, что они вместе, не на работе, не в разъездах, а на своей кухне в их уютном доме и не важно, что стало для этого причиной. — Когда я, когда ты, — продолжил ее мысль, — давай чая вместе выпьем. — развернул к себе смотря в глаза, — а еще я курить хочу, — пожаловался, сделав грустное лицо. — Какой курить? — тут же возмутилась.— Ты всю ночь кашлял. На другую реакцию он и не рассчитывал, но стоило попытаться. Но хотя бы в чае ему не отказали, оставив начатое приготовление, сделала два чая. И как было хорошо в их доме. Тепло, послеобеденное осеннее солнце заглядывало в маленькое окно на кухне, на участке отливали золотом деревья, сбрасывая свою листву на лужайки и дорожки. Где-то далеко от них шумный город, дела, работа, а они дома, вдвоем. Над кружками с чаем поднимается пар, обволакивает своим теплом, даря спокойствие и облегчение уставшему горлу.