Хочу так сильно

      Джисон, выпуская эту песню в свет и не думал, что она вызовет такой резонанс. Твиттер ещё не отошёл после «объявления» Сынмина о их браке с Минхо. Как говорит стафф, хорошего надо понемножку. А у них получилось море из этого немножко. Все шишки в итоге достаются им, за палевность. Непонятно только почему Чанбин языком чешет так, что Хёнджин ржёт как не в себя каждый раз, и всем хоть бы хны, пусть развлекаются.       Джисон понимал, что у них уже репутация есть своя, и менять её смысла нет. Чанбин снова скажет, что Хёнджин — его и снесёт этим весь фандом. Не жалеют эти двое стэй. Минхо с Джисоном тоже не жалеют, но не настолько. Надо знать меру.       Минхо в студии водит рукой по его бедру, останавливая нервные подёргивания ноги. И всё-таки они переборщили с мерой, и Джисон не может успокоиться уже второй день. Что, если это было слишком? Выпущенная песня греет душу, ощущается дуновением летнего ветра в холодную осень. Однако не всегда положительные комментарии, не могут не омрачать счастье от количества прослушиваний.       — Ты думаешь, они всё поняли?       — Хан, не кипишуй, ты сейчас скажешь пару слов, что я к песне не имею никакого отношения, и всё снова уляжется. Всегда так было, — Минхо выдыхает, проводит носом по бьющейся вене на шее своего парня и уже полностью обнимает Джисона. Устраивает его голову себе на плечо.       — Но я не хочу врать, хён, — звучит приглушённо куда-то в затылок, посылая мурашки по шее.       — А ты просто не всё расскажи. Утаивание правды во благо — не ложь.       Минхо гладит Джисона по волосам и верит, что когда-нибудь они не будут думать о том, что им можно сказать или сделать на публике, а что — нет. Для этого нужно усерднее работать, заслужить уважение.       — Я попробую, но если не получится, то на следующем концерте придётся вести себя максимально обычно.       — Обычно — это я минимум пять раз облапаю твою задницу, — Минхо усмехается, перемещая руки на мягкие половинки в подтверждение своих слов.       — Ну тебя, пойду в баббл, надо что-то объяснять твоим фанатам, — Джисон изворачивается и выскальзывает из тёплых объятий старшего. Смотрит на телефон воинственно, будто собирается с силами для сражения с бабушками в больнице. Нет, бабушки всё же сложнее.       — И твоим тоже, — Минхо фыркает и напяливает шапку ниже на глаза Джисона, — удачи, не просри мою возможность лапать тебя на концерте.       Подмигивает своими невозможными прекрасными глазами и уходит из студии. У него сегодня ещё расписание, завалится к Джисону уже ночью. А тот дышит, считает до десяти и плюхается на диван обречённо. Так, точно, баббл.       Когда все объяснения даны, про запись песни сказано, Джисон откладывает телефон и тянется с довольным стоном. Он любит говорить о своих песнях. О том, как они появились, какие чувства его тогда охватывали, любимые строчки, — всё это очень приятно. Минхо говорит, что в такие моменты он похож на довольную белку, которая тащит в своё дупло очередной красивый орех. Джисон возмущается, что старший наверняка и не видел таких белок. Перепалки их длятся недолго, не всерьёз же. Заканчиваются всегда по разному. В последнее время они очень сильно устают, поэтому просто засыпают в обнимку. Это бывает не всегда удобно, но ощущение Минхо, прижимающего его к себе во сне слишком уютное чтобы от него отказываться.

***

      Час спустя он уже ворочается в кровати, пытаясь дождаться Минхо, но полностью игнорируя телефон. Соблазн посмотреть реакцию на его появление в баббл слишком велик, надо просто успокоиться, иначе уснуть потом будет тяжело.       Наконец дверь тихо открывается и появляется мокрая голова Минхо. Значит, он только после душа. Старший останавливает своей взгляд на комке из одеял и пытается в темноте понять, спит тот или нет. Джисон же машет ему рукой, чтобы скорее заходил внутрь. Минхо не медлит, так же тихо закрывает за собой дверь и заползает на кровать.       Когда старший садится и смотрит на него испытующе, глаза в темноте как у кошки — самые яркие, Джисон почти сразу понимает, что что-то не так. Он напрягается, тоже садится, сгибая ноги и непроизвольно сжимая руками одеяло. Ждёт, только не понятно чего.       — Хан Джисон, не готов к совместной жизни со мной, говоришь?       Парень выдыхает, ничего такого не случилось, а он уже успел себя накрутить.       — Напугал, хён. Это же просто для правдоподобности, — и улыбается так обезоруживающе, что сопротивляться такому — преступление чистой воды. Но Минхо выстоит, надо проучить Джисона за чрезмерную инициативность.       — Для правдоподобности, значит. Тащи сюда свои булки, белка, буду доказывать, что совместная жизнь у нас охуенная.       Джисон пищит от неожиданности, когда Минхо наваливается на него всем телом и переворачивает на живот. Старший усаживается поудобнее чуть ниже копчика, зажимая бёдрами ноги парня и начинает жестоко его щекотать. Смех заполняет небольшое пространство, а просьбы остановиться и жалкие попытки освободиться не приносят результата.       Наконец, будучи отомщённым, Минхо его отпускает и переворачивает обратно на спину, падая рядом. Слышно, как тишину комнаты прерывают загнанное дыхание одного и чуть уставшее — другого.       — Всё, теперь спать, завтра долгий день. Надеюсь, тренировка совместной жизни со мной тебе понравилась, — Минхо игриво закидывает руку Джисону на грудь и ведёт чуть ниже, к животу.       — Пиздец тебе завтра, дорогой, освобождай вечер, — Джисон всё ещё пытается дышать ровно и поворачивается к Минхо лицом.       — I know it's pain, but I really want it so bad, сам же писал, — парень лишь хмыкает, укладывает голову на грудь Минхо и довольно улыбается.       — Знаю, но страдать мы будем вместе, — и чуть медлит, будто в первый раз, — Спасибо, за поддержку, я правда переживал по поводу реакции на песню. Я люблю тебя, Минхо.       — Вот же, первым сказал, вредина, — недовольный цык где-то над головой Джисона, — И я тебя люблю. А по поводу песни, всё, что ты делаешь — чудесно. Закрывай глаза давай, а то у меня ощущение, что ты расплачешься от эмоций. Спокойной ночи, пусть тебе приснюсь я.       Слабый удар Джисона в грудь заставляет старшего умилиться. Этот парень не перестает удивлять его.       — Спокойной ночи, пусть тебе приснятся котики, такие же милые, как и я.