***
Он надеялся, что навязчивые мысли быстро отпустят. Это ведь было чем-то привычным — выкидывать из головы все неуместные размышления, касающиеся Лу Гуана. Но это не проходит. Конечно, о Лу Гуане, сексе и сексе с Лу Гуаном Чен Сяоши думает не круглыми сутками. Но намного больше, чем хотел бы. Намного больше, чем может вынести. Чен Сяоши чувствует себя подростком в пубертате, потому что возбуждение становится постоянным спутником. И для того, чтобы завестись, ему хватает сущей малости. У Лу Гуана всегда была привычка возвращаться из душа в одних шортах, потому что по пути в комнату кожа успевает высохнуть полностью, и одежда не становится влажной. И раньше это не создавало Чен Сяоши проблем. Но. Одного взгляда теперь хватает, чтобы от вида подтянутого тела Лу Гуана кровь начала приливать далеко не к щекам, а мозг услужливо подкидывал воспоминания о том злополучном дне и не менее злополучном стоне. И цепная реакция запускалась. Изо дня в день. Спарринги в школе у мастера Лю и вовсе превращаются в пытку. Чен Сяоши никогда не задумывался о том, насколько много в боевых искусствах движений, которые при желании можно воспринять с эротическим подтекстом. Да ещё и звуки, которые раскрасневшийся, напряжённый Лу Гуан при этом издаёт… Чен Сяоши кажется, что однажды он просто умрёт от разрыва сердца. И со вставшим членом, ага. Бросить тренировки Чен Сяоши не может, потому что Цяо Лин его тогда просто убьёт. Посещение школы боевых искусств было её идеей. Она настояла на занятиях после того, как в дом Лу Гуана и Чен Сяоши пробрался грабитель. На самом деле они и без боевых искусств прекрасно справились с преступником, но Цяо Лин не на шутку перепугалась. И решила, что с этого дня все они должны научиться самозащите на случай непредвиденных обстоятельств. И эта идея стала для Цяо Лин навязчивой, так что она сама убьёт Чен Сяоши, если он вдруг бросит тренировки. Да ещё и причину внятно объяснить не сможет, потому что о своей совершенно подростковой сексуальной озабоченности Чен Сяоши не готов рассказывать никому. Попросить Лу Гуана одеваться после душа сразу — тоже не вариант. Опять же потому, что дать понятное объяснение тут просто нереально. Так что Чен Сяоши остаётся только терпеть и тренировать силу воли. Но терпение, как известно, имеет свойство заканчиваться. Поэтому однажды Чен Сяоши отчётливо понимает, что больше так просто не выдержит. Он должен попытаться предпринять хоть что-то. Сама идея о соблазнении Лу Гуана кажется форменным безумием. Но попытаться стоит. Рано или поздно ему придётся смириться с поражением на сексуальном фронте и отпустить ситуацию. Но так он хотя бы сможет удовлетвориться мыслью о том, что сделал всё, что мог. Сложность заключается в том, что соблазнять людей Чен Сяоши совершенно не умеет. Он не настолько конченый, чтобы вмешивать в дело алкоголь и пользоваться беспомощностью Лу Гуана. Чен Сяоши не сошёл с ума и ему претит даже сама мысль о подобном. Но как провернуть соблазнение на трезвую голову он просто не представляет. Поэтому первая попытка оказывается абсолютно идиотской. Чен Сяоши (как настоящий дебил) надевает свои самые узкие джинсы из имеющихся, завершая образ рубашкой, вправленной в брюки. От того, как сильно обтянуто его тело, делается немного некомфортно. Может ещё и потому, что джинсы на пару размеров меньше, чем ему необходимо. Чен Сяоши носил их то ли в школе, то ли на первом курсе универа. И с этого времени закономерно набрал солидное количество килограммов, потому что он молодой мужчина и всё ещё продолжает расти. Так что в джинсах тесно и неудобно. А Лу Гуана жертва, на которую Чен Сяоши пришлось пойти, совсем не впечатляет. Чен Сяоши не тронулся умом окончательно, поэтому не создаёт ситуации, где ему нужно наклоняться, показывая чрезмерно обтянутые ягодицы специально. Но наклоняться в течение дня ему всё же приходится. И он делает это чуть более томно, чем необходимо. Во второй половине дня в гости заглядывает Цяо Лин. И чёрт бы её побрал. Конечно же Цяо Лин замечает нелепые потуги в соблазнение, которые демонстрирует Чен Сяоши. Но толкует всё по-своему и, ничуть не стесняясь Лу Гуана, говорит: — Ты какой-то странный сегодня. И двигаешься странно. Мышцу на тренировке потянул? Подруга встревоженно хмурится и начинает лекцию о восстановлении после травм. Даже рекомендует для использования какие-то мази, названия которых в голове Чен Сяоши, разумеется, не оседают. Думает он лишь о том, что потянул не мышцу, а распрямил последнюю извилину, существовавшую в его голове.***
Чен Сяоши действительно плох в таких вещах. Он понятия не имеет, как привлечь внимание мужчины. Особенно, если этот мужчина — Лу Гуан. С девушкой всё было бы немного проще. Хотя Чен Сяоши и не считает себя кем-то вроде героя-любовника, способного завоевать сердце любой красотки, но кое-какие паттерны поведения всё же усвоил. Нынешняя же ситуация для него в новинку. Он сдаётся и пробует поискать информацию в интернете. Но, во-первых, эти советы преимущественно подразумевают обольщение мужчины женщиной, а для Чен Сяоши сделать акцент красной помадой на губах, мягко говоря, проблематично. А, во-вторых, некоторые рекомендации просто бредовые и написаны так, словно авторы этих статей считают мужчин слабоумными. Или собаками. Чен Сяоши пытается найти рабочие схемы, примеряя их на себя. Но понимает, что вряд ли бы что-то сработало. В одной из статей Чен Сяоши видит упоминание о том, что влечение у мужчин якобы повышает гранатовый сок. И в следующие пару дней активно пытается напоить им Лу Гуана. Тот воспринимает настойчивость Чен Сяоши настороженно. Вежливо пытается объяснить, что гранаты не любит ни в каком виде. И на всякий случай весь вечер подозрительно косится на любые напитки, которые ему даёт Чен Сяоши. Даже на молочный чай. В дальнейшем всё становится только хуже. То ли Чен Сяоши безнадёжен, то ли советы откровенно хуёвые, то ли у него просто нет ни малейших шансов с Лу Гуаном. Сначала Чен Сяоши пробовал время от времени «соблазнительно» облизывать губы, но на следующий день Лу Гуан подарил ему бальзам, чтобы не сохли. Когда Чен Сяоши специально выпустил из хвоста пару прядей, чтобы, как рекомендовалось, эстетично накручивать их на палец во время разговора, Лу Гуан просто неожиданно встал и невозмутимо заколол ему чёлку (откуда у него вообще в кармане взялась заколка?) со словами: «Мешает же, глаза устанут». Предложение говорить медленнее, с паузами, «как будто смакуя леденец», Чен Сяоши отвергает как полный бред. Но всё же действительно старается снизить темп речи и говорить тише. Ему кажется, что вот это может и сработать. Потому что сам Лу Гуан и правда говорит медленно и негромко, и на Чен Сяоши это работает безотказно. Но в его исполнении, получается, видимо, скорее тревожно. Лу Гуан спрашивает не болит ли у Чен Сяоши горло, отметив, что он сегодня «тише, чем обычно». В конец отчаявшись, Чен Сяоши решает пойти на крайнюю меру. Вечером, после тренировки, он осторожно подходит к Лу Гуану со спины и кладёт руки на плечи. Сначала он планировал просто предложить массаж, но вовремя осознал, что Лу Гуан моментально откажется, не оставив и шанса на воплощение этого плана. Тело Лу Гуана мгновенно напрягается под руками Чен Сяоши. А когда пальцы осторожно сжимают мышцы на плечах, Лу Гуан шумно втягивает носом воздух и рвано выдыхает. — Что ты делаешь? — интересуется Лу Гуан с некоторой хрипотцой в голосе. — Массаж. Чен Сяоши старается собрать всю имеющуюся у него невозмутимость, чтобы ничем не проявить нервозность. — Об этом я догадался, — немного сухо отмечает Лу Гуан. — Но с чего бы вдруг? Чен Сяоши продолжает разминать плечи Лу Гуана, временами задевая пальцами шею. В такие моменты Лу Гуан едва заметно вздрагивает. Видеть его лицо Чен Сяоши не может, поэтому не слишком хорошо понимает, какую реакцию в итоге ему удаётся вызвать. — Тебе неприятно? — спрашивает он, потому что соблазнение соблазнением, но переходить границы допустимого не хочется. — Нет. Просто странно. Даже по голосу Лу Гуана сложно понять, как он относится к происходящему. Но он не просит прекратить, что мотивирует Чен Сяоши продолжать. Мозг уже сгенерировал байку, которой можно оправдать свои действия, но на дальнейших объяснениях Лу Гуан не настаивает. Поэтому Чен Сяоши молча ведёт ладонями по плечам друга, спускаясь всё ниже. Массирует уставшие мышцы, переходит на спину, оглаживая лопатки. Массажист из него, конечно, так себе, но Лу Гуан издаёт какое-то сложно идентифицируемое сопение. Происходящее становится испытанием для самого Чен Сяоши. Это даже нечестно. Он уже голову сломал в попытках придумать эффективный способ соблазнения Лу Гуана. Самому же Лу Гуану, для того чтобы соблазнить Чен Сяоши, достаточно просто дышать. Заканчивается спонтанный массаж тем, что Лу Гуан его вежливо благодарит, заверяя, что спина чувствует себя намного лучше. А Чен Сяоши с позором уходит в ванную, потому возбуждение после этой сцены ощущается болезненно-остро. В конечном итоге и без того скудный запас идей у Чен Сяоши заканчивается. И он решает идти ва-банк, «случайно» скинув Лу Гуану нюдс. Придумать это проще, чем сделать, потому что нюдсов Чен Сяоши никому и никогда не посылал. На первых курсах университета в качестве подработки снимал пару фотосессий в стиле ню, но как модель ни в чём подобном не участвовал. К счастью, фотографировать Чен Сяоши действительно умеет. И знает, как сделать хороший кадр в полевых условиях ванной комнаты, где не разгуляешься особо с софтбоксами и интересными фонами. С позами ситуация обстоит куда сложнее. На фотосессиях, которые снимал Чен Сяоши, моделями были девушки. И их эротические позы — совсем не то, что может помочь в данной ситуации. Так что за референсами Чен Сяоши обращается к социальным сетям. И, чёрт побери, он за всю жизнь не видел такой концентрации полуголых мужских тел. Он тщательно фильтрует варианты, сразу отсекая что-то излишне откровенное. Задача — снять хорошие нюдсы, а не дикпики. Ничего провокационного и способного оттолкнуть быть не должно. Чен Сяоши делает несколько кадров, внутренне радуясь, что занятия боевыми искусствами не прошли даром. Его нельзя назвать по-настоящему атлетичным, но стройное смуглое тело всё же выгодно украшается мышцами пресса. По крайней мере конкретно за этот аспект ему не стыдно. Стыдно за всё остальное. На одном из снимков Чен Сяоши слегка приспускает джинсы вниз. Не в стиле американского сэггинга, а так, чтобы было видно немного выступающие косые мышцы живота. Он также игриво (по крайней мере он очень старается, чтобы выглядело это именно так) поднимает край футболки к ключице. В кадр не смотрит, повернув голову немного вбок. Лоб и скулы прикрывают спавшие волосы, видимой остаётся лишь линия подбородка. По плану всё должно выглядеть так, словно Чен Сяоши немного смущён на этом фото. На самом деле он смущён пиздец как сильно. Но вот это уже на снимок попасть не должно. Вторая фотография выглядит чуть более откровенной. На этот раз Чен Сяоши распускает волосы полностью, намочив их слегка под краном. Влажные, чуть вьющиеся пряди спускаются до плеч, невесомо задевая ключицы. Футболку Чен Сяоши решает снять полностью. Он выуживает из брюк ремень и осторожно застёгивает его вокруг шеи, создавая подобие поводка. На самом деле он не уверен, что это не будет перебором. Но на понравившемся ему референсе выглядело довольно красиво. Остальные кадры выходят менее оригинальными, преимущественно потому, что запас храбрости у Чен Сяоши удивительно скудный. И с каждым новым вариантом фото он чувствует себя всё более и более глупо. А к концу затеи и вовсе приходит к выводу, что просто не сможет отправить что-то подобное Лу Гуану. По крайней мере в трезвом и адекватном состоянии. Поэтому, закончив со съёмкой, Чен Сяоши решает пойти в бар. Лу Гуан удачно отсутствует на протяжение всего дня. Что, собственно, и стало причиной того, что Чен Сяоши в принципе занялся чем-то подобным. Делать полуобнажённые фото, когда в соседней комнате мирно находится ничего не подозревающий Лу Гуан, было бы ужасно стыдно. Требуется немало времени и пива, чтобы Чен Сяоши смог достать телефон и просмотреть получившиеся фотографии. Ещё больше — чтобы прикрепить две наиболее удавшиеся фотографии к сообщению. А уж над кнопкой отправки Чен Сяоши зависает на добрые двадцать минут. Алкоголь постепенно затуманивает разум всё больше. Со временем не остаётся ни страха, ни стыда. Размывается само понимание того, что сейчас происходит. Вернее, Чен Сяоши прекрасно осознаёт, что и зачем он хочет сделать. Но вот подумать о том, к каким последствиям это может привести, уже не в состоянии. При идеальном и совершенно невозможном сценарии старательно отснятые нюдсы вызовут эффект, которого Чен Сяоши пытается добиться весь чёртов месяц. Но куда более реалистичным раскладом будет негодование Лу Гуана, и это безрассудное действие может привести к серьёзным проблемам. Но Чен Сяоши для того и пьёт, чтобы эти проблемы достались его завтрашней версии, а не нынешней. Он всё же отправляет фото. Без каких-либо подписей. Хотелось, конечно, написать что-то кокетливо-флиртующее, но даже пьяным Чен Сяоши прекрасно понимает, что не в состоянии придумать хоть сколько-нибудь приличную фразу. Лу Гуан читает сообщение практически сразу же. И ничего не отвечает ни через минуту, ни через две. А затем телефон оживает от внезапного звонка. — Лу Гуааан, — пьяно и счастливо тянет Чен Сяоши. Но даже в этом состоянии он старается контролировать слова, чтобы не сболтнуть ничего лишнего. — А ты чего звонииишь? — Чен Сяоши, ты что, пьян? — доносится сквозь небольшие помехи связи встревоженный голос Лу Гуана. — У тебя всё в порядке? У Чен Сяоши не в порядке совершенно ничего, потому что Лу Гуан, хотя и позвонил, явно не планирует как-то комментировать фотографии. Это похоже на конец. Проще сдаться. — Дааа… Я тут просто встретил старого знакомого… — придумывает Чен Сяоши странноватое объяснение. Но Лу Гуан должен догадаться о том, что Чен Сяоши находится в баре, по звукам. Глупо пытаться представить ситуацию иначе. Хотя отмазка со старым знакомым и звучит нелепо. Лу Гуан молчит какое-то время, переваривая информацию. Затем вздыхает. Чен Сяоши хорошо знает этот вздох. Он означает, что Чен Сяоши в очередной раз где-то проебался, сотворив какую-то глупость, и Лу Гуан теперь волнуется. — А, ну ладно, — заключает Лу Гуан. И на секунду кажется, что на этом всё и закончится. Чен Сяоши действительно в отчаянии, потому что в глубине души надеялся на хоть какую-то реакцию. Но затем Лу Гуан спрашивает: — Ты сегодня планируешь возвращаться домой? — Конечно. Куда ж мне ещё идти? — слишком быстро отвечает Чен Сяоши. Отвечает как человек, у которого нет ни компании, ни планов. — Тогда напиши мне, пожалуйста, где-то за полчаса до того, как будешь выдвигаться домой, хорошо? Чен Сяоши мычит что-то расстроенно-утвердительное, но Лу Гуан заставляет его пообещать, что он обязательно свяжется. И Чен Сяоши действительно пишет Лу Гуану спустя полтора часа после телефонного разговора. Он не так часто ходит куда-то без друга, поэтому не может заставить его переживать в неизвестности. Раз дал слово, то его нужно сдержать. В переписке Чен Сяоши снова натыкается на злополучные нюдсы, чувствуя невероятную досаду. Он обязательно сможет смириться с тем, что Лу Гуан навсегда останется для него просто другом. Когда-нибудь. Но сегодня принять несправедливость мироздания ему помогает алкоголь. И, когда Чен Сяоши уже находится в шаге от того, чтобы начать жаловаться бармену на свою горькую жизнь, на соседний стул вдруг шумно опускается Лу Гуан. — Ты в порядке? Это первое, что Лу Гуан спрашивает, окинув Чен Сяоши обеспокоенным взглядом. Годы идут, а Лу Гуан снова и снова проявляет по отношению к Чен Сяоши тепло и заботу, не давая ни единого шанса разлюбить себя. — Что ты тут делаешь? — вопросом на вопрос отвечает Чен Сяоши. — Мне показалось по голосу, что ты чем-то расстроен и много выпил. Не хочу, чтобы ты попал в неприятности. Ох, милый, наивный Лу Гуан. Тебе не показалось. Чен Сяоши действительно пьяный и расстроенный. Только вот причина и этого внезапного пьянства, и этого расстройства сидит напротив и заглядывает в глаза с тревогой и чем-то похожим на нежность. — Всё правда хорошо. Я и сам бы доехал до дома, — не слишком-то убедительно лжёт Чен Сяоши. — А где твой друг? — Уже уехал. Вот эта ложь даётся лучше. Это не разговоры о чём-то личном вроде чувств, так что складная история фальшивого досуга вырисовывается в голове Чен Сяоши сама собой. И он готов её рассказать, придав голосу больше легкомысленности, но этого не требуется. — Тогда поехали домой, — предлагает Лу Гуан и подаёт Чен Сяоши руку, помогая слезть с высокого барного стула. Ладонь у Лу Гуана тёплая, мягкая. И, если позволить себе немного забыться, то можно представить, что Лу Гуан подал ему руку не потому, что помогает пьяному другу дойти до такси, а как партнёру. Чтобы крепко её держать. — Поехали, — соглашается Чен Сяоши. В тёплом такси его развозит даже сильнее, чем в баре. Он и сам не понимает, в какой момент приваливается боком к Лу Гуану, утыкаясь лицом куда-то в шею. Тот немного ёжится от горячего дыхания, но не пытается отстраниться, видимо, списывая все странности на алкоголь. — Насчёт того сообщения… — начинает Чен Сяоши, чувствуя, что лишь надёжно спрятав лицо, способен обсудить произошедшее. Вернее постараться хоть немного замять проблему. Лу Гуан, конечно, прекрасно понимает, о каком сообщении идёт речь, но терпеливо продолжает слушать. — Не подумай ничего такого, ладно? Я чатом ошибся. Фотки, конечно же, не тебе были. Но ты так быстро прочитал, что было вроде как поздно удалять... — Да я ничего и не думал, — негромко произносит Лу Гуан, отвернувшись к окну. Будь Чен Сяоши немного трезвее, то заметил бы, что Лу Гуан кажется расстроенным. Но Чен Сяоши слишком пьян для того, чтобы считывать полутона эмоций Лу Гуана с привычной ловкостью. Он на автомате широко зевает. Усталость, стресс и опьянение наваливаются разом. Поэтому не замечает Чен Сяоши и ещё одного важного момента: Лу Гуан приобнимает его левой рукой, пододвигая чуть ближе к себе. В таком положении затылок Чен Сяоши оказывается у него на груди. — Спи, если хочешь. Я разбужу. Лу Гуан чуть наклоняет голову вперед, невесомо целуя Чен Сяоши в макушку. И снова очень-очень тихо говорит: — Спи, Сяо-Сяо.***
Смотреть на Лу Гуана неловко. Ещё и похмелье одолевает невыносимо, потому что выпить для храбрости вчера пришлось действительно много. Для Лу Гуана со стороны это, должно быть, выглядело так, словно Чен Сяоши пошёл на блядки. И совершенно не ясно, насколько это хорошая идея — создавать подобное впечатление, когда устраиваешь провокацию и хочешь привлечь внимание человека. Но это Чен Сяоши осознаёт постфактум, протрезвев и хорошенько осмыслив, какую стрёмную хуйню натворил. Он открывает галерею на телефоне и смотрит на злополучные фото. Что ж, по крайней мере визуально за нюдсы не стыдно. А вот за своё глупое поведение — ещё как. Естественно, сгорая от стыда, Чен Сяоши принимает решение поступить как самодостаточный взрослый человек и постараться свести на время общение с Лу Гуаном к минимуму. И это, стоит сказать, пиздец как сложно: пытаться избегать человека, с которым живёшь в одной квартире. Поэтому, когда Лу Гуан заходит в комнату, выглядя непривычно серьёзным, Чен Сяоши лежит на своей кровати, отвернувшись к стенке. На нём надеты наушники, но музыка не играет, потому что тревожные мысли всё равно не давали её нормально слушать. Скорее так Чен Сяоши пытается показать, что занят и не намерен общаться. Но Лу Гуана этот вариант определённо не устраивает. Он тихо подходит своей кошачьей поступью и садится на край кровати, осторожно касаясь плеча Чен Сяоши. Приходится признать поражение и снять наушники. — Можно с тобой поговорить? — неуверенно спрашивает Лу Гуан. Неуверенность эта проявляется в большей, чем обычно скованности. Лу Гуан напряжён примерно так же, как это было в самом начале их знакомства. Чен Сяоши хорошо понимает, о чём именно пойдёт разговор. Было бы наивно полагать, что Лу Гуан решит обсудить новую серию дорамы или какие-то бытовые мелочи. А Чен Сяоши, к сожалению, безрассуден, но не наивен. — Эм, да, полагаю и правда стоит, — вздыхает он, усаживаясь на кровати, подтянув к себе ноги. Может, лучше было бы пройти в гостиную, но Чен Сяоши не уверен, что излишняя официозность не сделает ситуацию хуже. Стоит хотя бы попытаться сделать вид, что он придает случившемуся куда меньшее значение, чем есть на самом деле. — Слушай, мне правда жаль, что так вышло… Лу Гуан, тоже забравшийся на кровать, прислонившись спиной к стенке, отвечает не менее тяжёлым вздохом. Его пальцы сцеплены в замок до побелевших костяшек, что выдаёт его волнение. — Это ничего, правда, — наконец отвечает он. — Немного неловко, конечно. Но хорошо, что ты не отправил эти фото по ошибке Цяо Лин, например. Вот там была бы катастрофа. Но я… немного о другом хотел поговорить. И вот тут Чен Сяоши перестаёт понимать происходящее, поскольку сложно даже предположить, что тревожит Лу Гуана, если дело не в самих снимках как таковых. Вероятность того, что провокация достигла цели, Чен Сяоши почему-то не допускает, успев себя накрутить. — Оу, ну, ладно тогда… — неловко отвечает он, чувствуя, как от волнения садится голос. — Я слушаю. — В общем, — Лу Гуан начинает говорить с таким видом, словно ныряет в ледяную воду. — Если я правильно всё понял, то у тебя кто-то появился. И я, конечно, полагал, что мы достаточно близки, чтобы ты рассказал об этом, но всё понимаю. Это твоя личная жизнь, так что только тебе решать кому и что рассказывать. Но раз уж я теперь немного в курсе, то как друг считаю, что должен сказать тебе, что не стану тебе мешать и всегда готов уйти, если тебе понадобится свободная квартира… Тем более, кажется, у тебя уже подходящий уровень отношений с... эм... твоим партнёром. Блядь! Этого правда стоило ожидать. Разумеется Лу Гуан решил отнестись к фальшивой личной жизни друга с максимально возможным тактом. Чен Сяоши устало закрывает лицо руками. — Не могу я так, — шепчет он едва слышно. — Чёрт, я действительно пытался. Но я больше так не могу, Лу Гуан. Последнее предложение звучит растерянно и беспомощно. Именно так Чен Сяоши себя сейчас и чувствует. — Чен Сяоши, всё хорошо? — тут же начинает волноваться Лу Гуан. — Я немного не понимаю… Но если тебя что-то тревожит, ты всегда можешь со мной поделиться… Какая ирония. Чен Сяоши и правда на грани. Велика вероятность, что Лу Гуан перестанет с ним разговаривать, если рассказать всё как есть. Но он действительно больше не в состоянии молчать. Если существует хотя бы крошечный шанс на взаимность, а Лу Гуан из-за этой глупой ситуации решит, что сердце Чен Сяоши занято кем-то другим, это будет катастрофой. — Это не было случайностью, — с трудом произносит Чен Сяоши, чувствуя, как от волнения начинают дрожать не только руки, но и ноги. — Ты о чём? — Лу Гуан даже бровь изгибает вопросительно. Он не мог не понять, но, конечно же, хочет удостовериться, чтобы всё прояснить. И, наверное, надеется на то, что неправильно всё понял. — Фото. Это не было случайностью. Я прислал их тебе, потому что хотел прислать их тебе. И снял тоже для тебя… Лу Гуан, кажется, от неожиданности даже дыхание задерживает. А Чен Сяоши ждёт приговора. — А зачем? В смысле, фотографии очень красивые получились, но я не совсем понимаю, для чего тебе потребовалось делать это. — Потому что я ёбнулся, — усмехается Чен Сяоши, но совсем не весело. Какой же он конченый, это просто кошмар. — Всё по пизде пошло после той игры. Ну, в «правду или действие». Я понимаю, что тебе это, должно быть, неприятно слышать. Но, пожалуйста, поверь, я правда пытался выкинуть это из головы, но у меня не получается! Я думаю об этом, каждый раз, когда ты ко мне прикасаешься. Каждый раз, когда ты возвращаешься разгорячённый после душа. Или когда вижу тебя взмокшим после тренировки… И я знаю, что я тупица, но я бы не простил себя никогда, если бы хотя бы не попытался. Конечно, я и не рассчитывал, что это сработает. Но я всё понимаю, и сейчас куда-нибудь уйду, если начну тебя напрягать. Так что теперь ты знаешь правду. Можешь врезать мне, я заслужил… Но не молчи, ладно? Однако Лу Гуан молчит. Не уходит, резко сорвавшись с места, не бросается тут же бить Чен Сяоши лицо. Но молчит. Это ожидаемо, потому что Лу Гуан всегда долго запрягает. Ему нужно дать время на обдумывание ответа. И хотя Чен Сяоши дрожит буквально всем телом, у него пока есть силы немного подождать. — Я примерно понимаю, о чём ты. Но вот насчёт игры — не очень. Объяснишь? — Дело в том твоём стоне… — щёки пылают, а сердце мечется в грудной клетке с невероятной скоростью. — Блядь, это было возбуждающе. Я всё время об этом думаю и просто не могу это контролировать, хотя и пытаюсь. Поверь, до той ситуации я никогда не думал о тебе в таком ключе… — Но теперь ты хочешь секса со мной? Лу Гуан задаёт вопрос удивительно непринуждённо, хотя щёки его определённо порозовели. Он всё ещё не проявляет ни капли агрессии, и это даёт Чен Сяоши призрачную надежду. Не на взаимность, нет. Но он надеется, что им, возможно, удастся с этим справиться и не разрушить дружбу. — Получается, что так. — И эта возможность привлекает тебя гипотетически? — зачем-то уточняет Лу Гуан странным голосом. — Или ты чувствуешь готовность… попробовать? Последнее слово Лу Гуан произносит чуть дрогнувшим голосом. Чен Сяоши даже думать не смеет о том, что этот вопрос задан потому, что такая возможность не пугает самого Лу Гуана. Но раз уж он решил быть откровенным, то идти стоит до конца. — Меня эта возможность привлекает настолько, что я стал регулярно задерживаться в ванной минут на двадцать дольше, чем обычно. И ты должен понимать, что я имею в виду. Какое уж тут гипотетически. — Я тоже, — как-то беспомощно вздыхает Лу Гуан. — Тоже так делаю. — Дрочишь? Ну понятное дело, ты ж не святой. Все так или иначе дрочат. Чен Сяоши и сам не понимает, что за чушь он несёт. А Лу Гуану неожиданно становится весело. — На фотки лучших друзей? — фыркает он. И чтобы ушедший в отрицание Чен Сяоши точно всё понял, прибавляет: — На твои. Особенно на последние снимки, потому что, ну, сама мысль о том, что ты можешь быть вот таким, сводит с ума. — В смысле? — глуповато-растерянно спрашивает Чен Сяоши. — Я не могу привлекать тебя в этом плане. — Можешь, как видишь. На самом деле, у меня это началось куда раньше той дурацкой игры. И… — Лу Гуан замолкает на мгновение, точно стараясь определиться, стоит ли говорить дальше. — В тот день, когда я выполнял своё действие, я думал о тебе. О том, как это могло бы быть, если бы ты вдруг… захотел меня. Теперь наступает черёд Чен Сяоши молчать. Но его молчание шокированное. Он понимает смысл слов Лу Гуана, но никак не может в это поверить, потому что так же просто не бывает. Не может кто-то настолько красивый и классный, как Лу Гуан, захотеть такого парня, как Чен Сяоши. — Эм, — нарушает тишину Лу Гуан. — Прости, если я перегнул. Мне просто показалось, что тебя это не испугает, раз ты говоришь, что тоже чувствуешь что-то похожее. Но я понимаю, что такая информация может быть слишком напрягающей. — Нет-нет-нет! — торопливо перебивает Чен Сяоши. — Не слишком. Ничего не слишком. В самый раз. Даже больше, чем в самый раз. Я просто в ахуе, потому что не думал, что могу привлечь такого парня, как ты. Даже надеяться не смел, а тут… Получается, что если мы оба заинтересованы, то можем попробовать? — Ну, я бы этого хотел, — признаётся Лу Гуан, чуть склонив голову набок. — Но, наверное, не сейчас. Нужно подготовиться. — Да, я понимаю, — соглашается Чен Сяоши, чувствуя, как тревога смешивается с предвкушением, а низ живота сводит начинающее зарождаться возбуждение. — Тебе нужно настроиться. Не переживай, я не буду тебя торопить! Мне достаточно знать, что это не сон и реально происходит. Но Лу Гуан вдруг смотрит Чен Сяоши прямо в глаза каким-то странным, незнакомым взглядом. От этого взгляда становится ещё более жарко, а кровь к паху начинает приливать в два раза активнее. Вот такой непривычный Лу Гуан заставляет чувствовать возбуждение сильнее, чем когда-либо. — Мне не нужно морально настраиваться на желание заняться сексом с тобой, — совершенно чётко и уверенно говорит Лу Гуан. — Ты даже представить себе не можешь, насколько я этого хочу. Я о… физической подготовке. Не знаю, как ты предпочитаешь, но, если это приемлемо, я бы хотел, чтобы сверху был ты. Голова от этой фразы идёт кругом. Чёрт. Как, ну просто как вообще Лу Гуан может говорить такие смущающие вещи с таким невозмутимым лицом?! Вообще-то Чен Сяоши устроил бы любой вариант. У него никогда не было секса с парнем. И он вроде как знает, что часто гомосексуальные мужчины воспринимают принимающую позицию с некоторой гомофобией. Но думать в таком ключе, когда речь идёт о Лу Гуане, нереально. Чен Сяоши просто хочет постараться доставить Лу Гуану удовольствие, которое вызовет у него стоны. Не так уж важно, будет ли это проникающий секс в принципе. Не важно, будет ли Лу Гуан прикасаться к нему в ответ. Если Чен Сяоши может быть причиной стонов Лу Гуана, этого уже будет более чем достаточно. — Я готов! — торопливо произносит Чен Сяоши. — Если тебе так нравится, то, конечно. Но не подумай, мне не принципиально, как это будет. Как ты хочешь, так всё и сделаем. — Ты сводишь с ума, — беспомощно и хрипло шепчет Лу Гуан. — Я боюсь представить, что будет дальше, если я сейчас едва сдерживаюсь. Подожди немного, я постараюсь вернуться быстро. Лу Гуан уходит, а Чен Сяоши остаётся сидеть с красным лицом и вставшим членом, болезненно упирающимся в тесную ткань брюк. Вообще-то, он совершенно не готов к тому, что будет дальше. Хочет до безумия, но вместе с тем чертовски боится. Никакого опыта с парнем у него раньше не было. И хотя он прочёл очень много информации о том, как стоит заниматься сексом с мужчиной, это ещё не значит, что он не облажается. Тем более, что Лу Гуан взвалил на него такую ответственность. А вдруг Чен Сяоши сделает ему больно? Или просто не сможет отвлечь от неприятных ощущений? Он нервно вскакивает на ноги и начинает тревожно ходить по комнате. А затем упирается взглядом в их двухярусную кровать с полутороспальными матрасами. Кровать, совершенно точно не подходящую для секса. К счастью, в гостиной у них раскладывается диван. Значит всё должно произойти именно там, чтобы Лу Гуану точно было комфортно. Чен Сяоши почти выбегает из комнаты, но затем приходит к мысли, что лучше переодеться во что-то более удобное. Он надевает свободную футболку и домашние шорты на завязках, внутренне радуясь, что совсем недавно был в душе. И, чуть не забыв, вытаскивает из рюкзака баночку с лубрикантом и пачку презервативов. Покупать это было крайне стыдно, и Чен Сяоши чувствовал себя нелепым, раз вообще допускал вероятность того, что всё это может понадобиться. Но было бы странно не предусмотреть наличие таких необходимых вещей, когда изо всех сил пытаешься соблазнить человека. Как оказалось, всегда есть шанс, что вероятность успеха не равна нулю. В гостиной на журнальном столике Чен Сяоши обнаруживает похожий набор из презервативов и смазки. Видимо, Лу Гуан тоже решил, что диван будет предпочтительнее. Возвращается Лу Гуан действительно быстро. На нём надеты футболка и домашние спортивные штаны. И это тоже одежда, которую будет удобно снимать. Всё-таки за несколько лет совместного проживания они научились удивительно похоже мыслить. На пару секунд Лу Гуан застывает на пороге, а затем решительно пересекает комнату, выключая верхнюю люстру. Затем подключает небольшую настольную лампу, заливающую гостиную теплым желтоватым светом. В комнате образуется лёгкий полумрак. Достаточно светло, чтобы они могли хорошо видеть друг друга, но более интимно. Лу Гуан аккуратно садится на разложенный диван, очень близко к Чен Сяоши. Они синхронно поворачиваются друг к другу, из-за чего их лица разделяет всего пара сантиметров. Чен Сяоши кажется, что всё это происходит не по-настоящему. Но он больше не может терпеть, поэтому осторожно кладёт ладонь на щёку Лу Гуана, приподнимая его голову, а второй приобнимает за талию. И наклоняется чуть ближе, накрывая чужие губы собственными. На поцелуй Лу Гуан отвечает с готовностью, чуть приоткрыв рот. И, стоит сказать, целуется он просто восхитительно. Даже как будто перехватывает инициативу, слегка втягивая нижнюю губу Чен Сяоши. Он осторожно проводит по её внутренней стороне языком, а затем проникает глубже. Чен Сяоши отвечает, не обращая внимания на то, что лежащей на спине Лу Гуана рукой он сперва начинает водить лихорадочно, чуть сминая ткань футболки в кулак, когда Лу Гуан вдруг неожиданно прикусывает его верхнюю губу. А затем и вовсе запускает её под одежду, соприкасаясь с разгорячённой кожей. Лу Гуан же зарывается пальцами в волосы Чен Сяоши, оглаживая кожу головы круговыми движениями. Иногда он задевает уши, и Чен Сяоши хочется застонать уже от этого, потому что ощущения оказываются невероятно приятными. Из робкого и невинного поцелуй быстро перерастает в жадный, торопливый. Иногда они отрываются друг от друга на несколько секунд, хрипло втягивая воздуха ртом, но затем принимаются целоваться с ещё большей страстью. Чен Сяоши и сам не понимает, в какой момент он забрался на Лу Гуана, фактически оседлав его, обхватив раздвинутыми ногами чужие бёдра. Из-за этой возни они разрывают поцелуй, открыв глаза. И, увидев, каким взглядом на него смотрит Лу Гуан, Чен Сяоши чувствует, что заводится ещё сильнее. Этот взгляд потемневший, расфокусированный, голодный. Лу Гуан осматривает его сверху вниз, задержавшись на мгновение на области паха, где совершенно недвусмысленно выпирает член, тяжело сглатывает и тянет Чен Сяоши на себя, падая спиной на диван. Они снова вслепую находят губы друг друга, целуясь уже не просто страстно, а ожесточённо. А потом Чен Сяоши немного нависает над Лу Гуаном, перенеся вес на предплечья, и переключается с губ на шею. Он на пробу проводит языком по нежной коже, вдыхая запах Лу Гуана. Затем втягивает её и слегка прихватывает зубами, вызывая этим у Лу Гуана прерывистый вздох. Лу Гуан подцепляет пальцами футболку Чен Сяоши, вынуждая прерваться, и довольно ловко стаскивает. Снова замирает на секунду, рассматривая парня напротив. Грудь Лу Гуана тяжело вздымается, а губы приоткрыты. Они припухшие и блестящие от слюны. И Чен Сяоши поверить не может, что это из-за него Лу Гуан выглядит… так. Затем Лу Гуан начинает нежно вести рукой от шеи Чен Сяоши по груди. Он задевает пальцами сосок, внимательно вглядываясь в реакцию, которую это вызывает. И, поймав прерывистый вздох, осторожно сжимает, а затем тянет Чен Сяоши на себя, вынуждая наклониться. И вбирает сосок губами. В итоге Чен Сяоши срывается на стон первым, когда язык Лу Гуана проезжается по чувствительной коже. Ласка продолжается какое-то время, распаляя Чен Сяоши ещё больше. И он уже сам хочет, чтобы это Лу Гуан нависал над ним сверху, продолжая ласкать. Но всё-таки немного отстраняется, возвращая контроль над ситуацией. Чен Сяоши просто обязан подарить Лу Гуану максимум удовольствия, сейчас это намного важнее собственных ощущений. Он тоже переключает своё внимание на соски, размашисто проходясь языком по коже Лу Гуана. Тот, видимо, довольно тихий в постели. Отзываясь на ласку, он лишь вдыхает резко, как будто от неожиданности, и издаёт какой-то гортанный хрип. Но даже этого хватает, чтобы Чен Сяоши окончательно повело. Он начинает спускаться всё ниже, стараясь зацеловать каждый сантиметр тела Лу Гуана. Задерживается у кромки штанов, обводя её языком. Лу Гуан откликается на это поддразнивание молчаливо, но ярко. Особенно часто дышать он начинает, когда Чен Сяоши, предварительно пройдясь ладонью по чужому паху через ткань штанов, всё же проскальзывает внутрь, прикасаясь к члену Лу Гуана. Отчего-то касаться другого мужчины в настолько интимном месте Чен Сяоши совершенно не странно. Он приспускает штаны вместе с бельём, чтобы освободить член от лишней ткани. На секунду всё-таки зависает, потому что никогда не видел так близко ничьи половые органы, кроме собственных, но затем с удивлением отмечает, что аккуратный, не слишком крупный член Лу Гуана выглядит возбуждающе. Готовясь к этому моменту, Чен Сяоши перечитал множество информации. Особенно его интересовало, как правильно делать минет, потому что оральный секс в его понимании — гарантированный способ доставить удовольствие, если делаешь это правильно. А Чен Сяоши хотел, чтобы всё было идеально, если случай всё же представится. И, с оглядкой на это, смазку он взял съедобную. Чему очень порадовался, наклоняясь к паху Лу Гуана. От волнения в горле пересохло, и слюна стала вязкой. Дополнительно скольжение оказалось как нельзя кстати. Лу Гуан инстинктивно подаётся вперёд бедрами, когда Чен Сяоши смыкает губы вокруг головки. И протяжно стонет после того, как Чен Сяоши вбирает ствол члена так глубоко, как только может. Этот стон не похож на предыдущие: он звонкий и протяжный. Намного интимнее и лучше звука, который Лу Гуан издал во время игры. Челюсть непривычно сводит от напряжения, а нос периодически упирается в гладковыбритый лобок. Аромат геля для душа причудливо перемешивается с запахом мускуса и чего-то неидентифицируемого, но приятного. Так пахнет сам Лу Гуан. И Чен Сяоши от этого как будто пьянеет, выпадая из реальности. В какой-то момент он даже перестаёт обращать внимание на собственный член, всё болезненнее напрягающийся от продолжающего нарастать возбуждения. И едва сдерживает стоны, рвущиеся наружу лишь от того, как ярко реагирует Лу Гуан на этот неуклюжий минет. — Ст… Стой, — хрипло просит Лу Гуан, и Чен Сяоши замирает, выпуская член изо рта. Как загипнотизированный Лу Гуан следит взглядом за тем, как тянется ниточка слюны от головки к губам Чен Сяоши, а затем продолжает говорить: — Хочу… тебя. Чен Сяоши не нужно просить дважды, поэтому он торопливо стаскивает шорты вместе с бельём, охнув, когда ладонь Лу Гуана накрывает его член. Без смазки прикосновение к чрезвычайно чувствительной коже ощущается даже немного болезненным, но Лу Гуан быстро понимает это сам, выдавливая на ладонь немного геля. После пары ритмичных движений Чен Сяоши останавливает его, испугавшись, что просто не выдержит и кончит ещё до того, как сможет войти в Лу Гуана. И спускается чуть ниже, оказавшись у Лу Гуана между ног. Тот подтягивается вверх для удобства и приподнимает таз, подпихивая под поясницу диванную подушку. Чен Сяоши осторожно раздвигает его ягодицы и озадаченно смотрит на анус, преимущественно потому, что в принципе видит эту часть тела впервые. Но секундное замешательство быстро проходит, и Чен Сяоши решает рискнуть, проведя по тугим мышцам языком. Удивительно, но никакой брезгливости он не чувствует даже на мгновение. И в особенности после того, как Лу Гуан стонет ещё более громко, чем прежде. Чен Сяоши отстраняется и прикасается влажным от смазки пальцем к анусу, намереваясь осторожно протолкнуть его внутрь. — Не н..до, — бормочет Лу Гуан, проглотив пару букв. — Я же готов..лся. О боже. Этой информации для Чен Сяоши слишком. Лу Гуан просто невозможный. Невероятный. Чен Сяоши вытаскивает из пачки презерватив, намереваясь открыть его зубами, потому что он всё же помещает два пальца правой руки в Лу Гуана. Не для того, чтобы разработать его мышцы, а скорее чтобы подготовить к ощущению заполненности. Бросив выразительный взгляд на презерватив, Лу Гуан едва заметно качает головой. И Чен Сяоши чувствует, что в голове что-то взрывается к чертям. Они оба постарались подойти к вопросу рационально, подготовившись. Чен Сяоши легкомысленен во многих вещах, но не в вопросах безопасности секса. А от собранного и логичного Лу Гуана такой легкомысленности не ожидаешь вовсе. Но, зайдя так далеко, Лу Гуан вдруг решает довериться безоговорочно, без остатка. И поэтому, несмотря на изрядную возбуждённость, Чен Сяоши умудряется почувствовать к этому удивительному парню ещё и щемящую нежность. Он проталкивает головку члена внутрь с максимальной осторожностью, на которую только способен. Терпеливо ждёт, наблюдая за выражением лица Лу Гуана. На самом деле тот даже не морщится болезненно, но Чен Сяоши всё равно старается двигаться медленно и аккуратно. Это даётся ему довольно сложно, потому что тело инстинктивно хочет совершенно иного. Но он не может причинить Лу Гуану боль, не имеет на это права и никогда себя не простит, если всё же сделает это. Когда член входит в Лу Гуана примерно на середину, тот нетерпеливо двигает бёдрами вниз, насаживаясь до конца. Охнув от неожиданности, Чен Сяоши начинает двигаться на пробу, выходя на всю длину и погружаясь снова. Замечает какое-то странное выражение на лице у Лу Гуана и останавливается. — Всё хорошо? Это немного странный вопрос для того положения, в котором они находятся. Но Чен Сяоши важно знать наверняка, что всё в порядке. Его тянет сказать, что они могут остановиться в любой момент, но Лу Гуан успевает ответить раньше. — Неудобно. Нужно перевернуться, — говорит он отчего-то шёпотом. — И не смей так осторожничать. Возбуждение открывает поразительную, совершенно незнакомую Чен Сяоши сторону Лу Гуана. Тот переворачивает сам, опираясь на колени и локти. Он выглядит пошло, непривычно, возмутительно красиво. Его светлые волосы, обычно аккуратно уложенные, сейчас слиплись от пота и находятся в полном беспорядке. Чен Сяоши не может удержаться от искушения. Вновь войдя в Лу Гуана на всю длину, он протягивает руку вперёд и запускает её в волосы Лу Гуана, чуть сжимая пряди. Он слегка тянет их на себя в такт движениям. Лу Гуана, кажется, всё устраивает. Он и сам подаётся навстречу, двигая бёдрами. И вдруг, после очередного толчка, стонет громко и пронзительно, совсем по-девичьи. Чен Сяоши понимает, что наконец нашёл нужный угол. А Лу Гуан замолкает резко, как будто пристыжено. — Не сдерживайся, если хочешь, — с трудом произносит Чен Сяоши, фокусируясь на происходящем. И искренне прибавляет: — Я очень хочу тебя слышать. — Тогда сильнее. Лу Гуан не просит, а скорее требует. И даже если бы Чен Сяоши хотел осторожничать и дальше, он бы не смог не последовать этому приказу. Этой бешеной сексуальной энергетике Лу Гуана просто нечего противопоставить. И когда он начинает двигаться быстрее, прикасаясь бедрами к ягодицам Лу Гуана с громкими шлепками, тот снова переходит на стоны. Ритмично, с каждым новым толчком. Чен Сяоши почти полностью перестаёт воспринимать происходящее. Кажется, он матерится. И тоже стонет, но, конечно, не так фантастически, как Лу Гуан. Но смутиться не получается, потому что связных мыслей в голове просто нет. Ему хочется прикасаться к Лу Гуану сильнее. Даже при таком уровне близости Чен Сяоши мало. Он хочет, чтобы кожа к коже, как единое целое, поэтому наваливается сверху, одной рукой опираясь на кровать, а второй обхватив Лу Гуана поперёк груди. С каждым движением возбуждение нарастает всё больше, даря наслаждение. Перед плотно закрытыми веками пляшут цветные пятна, а уши закладывает, словно Чен Сяоши вдруг оказался под водой. Он слабо соображает что делает, когда начинает покрывать лихорадочными поцелуями шею Лу Гуана. И говорит в перерывах. Говорит, говорит и говорит. — Хороший мой… Толчок. — Потрясающий.. Толчок. — Изумительный… Резкое движение назад. — Мне так хорошо с тобой… Толчок. — Ты такой… Ещё. И ещё. Сильнее. — Любимый… Глубже. — Не представляешь себе, как я тебя люблю… Толчок. — Не могу без тебя… Громкий, резкий шлепок кожи о кожу. —Никогда не смогу… Прикосновение горячей, влажной от пота ладони Лу Гуана. Переплетённые пальцы. — Люблю… О том, что стоило бы позаботиться о разрядке Лу Гуана, думать Чен Сяоши уже не в состоянии. Тот, впрочем, прекрасно справляется с этой задачей сам. И по мере того, как наращивает скорость Чен Сяоши, приближаясь к оргазму, и сам начинает двигать рукой быстрее. Его стоны практически не прекращаются, а Чен Сяоши, сам того не понимая, продолжает признаваться в любви. Оргазм накрывает их одновременно. Лу Гуан буквально вскрикивает, а последнее, что успевает сказать Чен Сяоши, перед тем как его уносит бурным потоком ощущений, — имя. Он зовёт Лу Гуана по имени, без фамилии. Потому что нет в мире никаких слов, которые смогли бы сейчас выразить точнее его чувства, чем произнесённое хрипло, с надрывом «Гуан».***
— Послушай, Чен Сяоши, — немного неуверенно начинает Лу Гуан разговор на кухне. Чен Сяоши как раз аккуратно разливает лапшу по тарелками. — Я хотел бы кое-что спросить насчёт того, что было вчера. Они и правда не обсуждали тот факт, что переспали друг с другом. В тот вечер они кое-как сходили в душ, переодевшись в первую попавшуюся чистую одежду, и не сговариваясь устроились на диване в обнимку, где и вырубились. Проснулся Чен Сяоши уже один, что было странно, потому что сам он, в этот день проспавший почти до полудня, вообще-то жаворонок. А вот Лу Гуан — неисправимая сова. Но Лу Гуан обнаружился на кухне за приготовлением кофе. Бодрый и, кажется, выспавшийся. Он немного скованно двигался, что напоминало о вчерашнем. Да Чен Сяоши и сам чувствовал, как ноют мышцы бёдер. Но обсуждать они ничего не стали, буднично поприветствовав друг друга. Чен Сяоши, конечно, хотелось сгрести Лу Гуана в охапку и зацеловать. Но была одна маленькая проблема: он боялся, что друга испугало произошедшее, и не хотел давить. Конечно, Чен Сяоши раньше без проблем вторгался в личное пространство не слишком тактильного Лу Гуана. Но тогда это Лу Гуана ни к чему не обязывало, и он мог легко поставить Чен Сяоши на место, вернув дистанцию. Как он поступит в сложившейся ситуации — неизвестно. А Чен Сяоши правда боится его испугать. Так что весь день они делают вид, что ничего между ними и не произошло вовсе. Чен Сяоши думает, что Лу Гуану так легче. И он готов это принять. Вчерашняя ночь уже отложилась в его памяти, как лучшая в жизни. Но её существование не означает, что это когда-нибудь повторится. И вот теперь Лу Гуан сам начинает разговор. — Слушай, — вздыхает Чен Сяоши, зачёрпывая в половник побольше мяса, чтобы добавить его в порцию Лу Гуана. Он всегда так делает на автомате, подражая тому, как когда-то мама отдавала всё самое вкусное мужу и сыну, чтобы порадовать любимых мужчин. — Если это был эксперимент, который тебе не очень зашёл, то всё нормально, правда. Я всё понимаю, и не собираюсь требовать от тебя чего-то большего. Наверное, нам будет немного неловко сперва. Но, думаю, мы справимся. Если ты, конечно, хочешь продолжать со мной общаться… Подбирать слова приходится с особенной тщательностью. Играя в коварного соблазнителя, Чен Сяоши не учёл, что так или иначе оказывает давление на Лу Гуана. Естественно, он ни о чём не жалеет. Но обременять Лу Гуана ещё и своими чувствами не собирается. — Пиздец, — бормочет Лу Гуан, обычно не ругающийся матом. — А ты как вообще пришёл к таким выводам? — Мы друг другу ничего не обещали. И ты вроде как никогда не был по парням. Так что я просто хочу дать понять, что ни на чём не настаиваю и не буду пытаться требовать от тебя какой-то взаимности. Так что всё в порядке, — от волнения Чен Сяоши начинает говорить даже быстрее, чем обычно. — Нет, правда. И конечно я никому ничего никогда не скажу, можешь не беспокоиться… Лу Гуан подходит к Чен Сяоши и поворачивает его к себе за плечи. — Чен Сяоши, успокойся, — пресекает он встревоженный поток слов друга. Интонация, с которой Лу Гуан это произносит, очень ласковая. — Я, конечно, знал, что ты редкостный болван, но чтобы настолько... Это даже немного обидно. Я правда похож на человека, который может заняться случайным сексом из чистого любопытства? — Да мне-то откуда знать?! — возмущается Чен Сяоши. Но тепло ладоней Лу Гуана, которые тот всё ещё не убрал с его плеч, немного успокаивает. — Мы с тобой никогда о личной жизни не разговаривали. — Ты сказал, что я «вроде как никогда не был по парням», — меняет тему Лу Гуан. И удерживает на месте он при этом Чен Сяоши не болезненно, но крепко. Будто боится, что тот сбежит. — А ты, получается, был? — Теоретически, — кивает Чен Сяоши. — До секса или поцелуев дело никогда не доходило, конечно. Но я влюблялся в парней. И допускал гипотетическую возможность того, что когда-нибудь что-то подобное может произойти. Лу Гуан смотрит немного удивлённо. Действительно очевидно, что парни его никогда не интересовали. Он, правда, и к девушкам особого внимания не проявлял. Но судя по тому, как классно он целуется, какой-то опыт всё же имел. Да и не может такого быть, чтобы двадцатилетний парень ни с кем и никогда не сближался прежде. Но, кем бы ни были его прошлые партнёры, Чен Сяоши уверен, что мужчин среди них не было. И отчасти это — ещё одна причина того, почему он морально готов к тому, что Лу Гуан испугается и постарается забыть о произошедшем. — К слову о влюблённостях, — вместо этого невозмутимо говорит Лу Гуан. А у Чен Сяоши в горле пересыхает и начинает настойчиво стучать в висках. — Я об этом и хотел поговорить. Ты признался мне в любви вчера. … Блядь. Чен Сяоши не знает, что на это можно ответить. Он совершенно забыл, что в моменте наружу прорвалась правда, которую он так тщательно скрывал. Даже о желании заняться сексом с Лу Гуаном сказать было проще. Потому что секс, при всей его интимности, всё-таки ни к чему не обязывает. Всегда можно сделать вид, что оба не относились к этому серьёзно, если того захочет Лу Гуан. С признанием в любви всё куда сложнее. Лу Гуан, зная его мягкосердечность, может даже начать переживать из-за того, что не чувствует к Чен Сяоши в ответ чего-то похожего. Не дождавшись ответа, Лу Гуан продолжает: — Я слышал, что некоторые люди могут признаваться во время секса в любви от переизбытка эмоций. Но всё же хотел бы это прояснить, чтобы не было недосказанностей. Идеальным выходом было бы сказать: «да, всё именно так, вот такой я клишированный идиот». Но это было бы подло по отношению к Лу Гуану. Одно дело просто молчать о своих чувствах, и совсем другое — солгать. — В каком-то смысле ты прав. Меня в моменте захлестнули эмоции, я же всегда сначала делаю, а потом думаю, — начинает Чен Сяоши. И Лу Гуан на этих словах вдруг мрачнеет. Отчаянно пытается взять эмоции под контроль, но Чен Сяоши ему не провести — они слишком хорошо друг друга знают. — Но я признался тебе в любви, потому что действительно тебя люблю. Лу Гуан застывает как настоящее каменное изваяние. С распахнутыми от шока глазами и то ли удивлённым, то ли испуганным выражением лица. Он смотрит на Чен Сяоши несколько долгих мгновений. — Всё нормально, просто забей, — спешно прибавляет Чен Сяоши, хоть и не представляет, какие вообще в этой ситуации можно подобрать слова, чтобы спасти положение. — Я вчера не очень хорошо думал о последствиях. Поэтому сказал то, что не планировал тебе говорить. Просто поверь, пожалуйста, что моя любовь тебе никак не помешает. Я же раньше справлялся. И я всё ещё очень хочу быть твоим другом! Лу Гуан делает шаг вперед, заключая Чен Сяоши в объятия. У них не такая уж и большая разница в росте, но её достаточно, чтобы Лу Гуан мог положить подбородок на плечо Чен Сяоши. — Ты опять тараторишь, болван, — вздыхает он, но совсем беззлобно. — Что ты вообще несёшь? Что заставило тебя подумать, что ты мне не нравишься? Совсем не думаешь, когда что-то говоришь? — Скорее, наоборот, думаю слишком много, — криво ухмыляется Чен Сяоши. Чем больше он пытается быть осторожным и обходительным, тем сильнее запутывает ситуацию. — И не о том, о чём нужно, — соглашается Лу Гуан. — У меня никогда никого не было до тебя. Это не фраза, а настоящий хэдшот. Моментальное попадание в цель без предупредительного выстрела. Требуется время, чтобы обработать информацию и осознать, что именно имеет в виду Лу Гуан. — Серьёзно? Удивляться вот так, наверное, не вежливо. И нельзя сказать, что Чен Сяоши поражён тем, что Лу Гуан ни с кем не занимался сексом раньше. Это совершенно нормально, если ему комфортно. Чен Сяоши удивлён тем, что Лу Гуан пошёл на подобное с ним. — А похоже, что я тут шутки шучу? — фыркает Лу Гуан. Они стоят в том же положении. Чен Сяоши хотел бы видеть лицо Лу Гуана в этот момент, но тот, кажется, специально его спрятал, чтобы скрыть смущение. Ему тяжело выражать свои эмоции — это не новость. — Конечно нет. Я просто удивлён, — поспешно оправдывается Чен Сяоши. — Понимаю, — соглашается Лу Гуан. — Мне говорили, что это странно. Ну, никого не хотеть. Я мог влюбляться, но переходить дальше желания не было. И оно не появлялось. Поэтому я решил, что моя влюблённость — это только моя проблема. И даже если человек ответил бы мне взаимностью, я всё равно не стал бы пытаться начать отношения, чтобы не давать никому ложных надежд. — Но тогда почему ты…? Вопрос повисает в воздухе с недосказанностью. Чен Сяоши правда не понимает. Он знает, что точно не сделал ничего против воли Лу Гуана. Знает, что тот сам себя тоже ни к чему не принуждал, потому что язык его тела ясно показывал, насколько ему нравится происходящее. — Захотел, представляешь? — даже в голосе Лу Гуана слышится улыбка. — Сначала я в тебя просто влюбился. Давно, почти сразу же после знакомства. Меня вообще не напугало, что ты парень, потому что я всё равно не планировал заходить дальше. И я далеко не сразу понял, что ты меня возбуждаешь. В смысле понимал, что всё стало иначе, но не осознавал, в чём именно дело. Чен Сяоши чувствует, что вот-вот расплачется. От переизбытка чувств, потому что информации, которую он слышит от Лу Гуана, слишком много, чтобы вот так легко её вынести. Лу Гуан говорит обо всём так, словно Чен Сяоши — особенный. А Чен Сяоши, вообще-то, почти смирился с тем, что не может рассчитывать на взаимность. — А почему? В смысле, почему я? Такое вообще возможно? Нет, это совершенно нормально, что тебе не нужен секс. Но как могло выйти, что со мной это иначе? — Потому что ты — это ты, — веско заключает Лу Гуан. — С тобой хотелось. И хочется. По-разному. Правда облажаться страшно. Я поэтому давно решил, что если когда-нибудь это и случится, то я положусь на твой опыт и буду снизу. Дело, наверное, в доверии. Просто нужно было, чтобы человек оказался правильный. Правильный человек. Эта мысль застревает в голове, звучит фантомным эхом. Он, Чен Сяоши, правильный человек для Лу Гуана. Невероятно. — Эй, Лу Гуан, — зовёт Чен Сяоши, вынуждая того отстраниться, чтобы их лица оказались друг напротив друга. — Я хочу быть с тобой. — Ага, и без меня не сможешь, — подначивает Лу Гуан. Сначала Чен Сяоши не понимает, к чему это сказано, а потом припоминает, что говорил нечто подобное, когда признавался в любви вчерашней ночью. Щёки начинают стремительно краснеть. — Это не честно! — возмущается Чен Сяоши. — Ты нагло пользуешься моей уязвимостью! — Хочешь сказать, что наговорил вчера ничего не значащих глупостей? — всё также смешливо интересуется Лу Гуан. Но смотрит при этом испытующе. — Конечно нет! Просто я не думал, что ты будешь использовать сказанное против меня. На самом деле Чен Сяоши больше задевает, что Лу Гуан вспомнил в ответ его слова, а не дал ответ сам. Это заставляет чувствовать нервозность. Но задать прямой вопрос отчего-то не получается — свой лимит решимости Чен Сяоши за последние пару дней исчерпал. — Да честно всё, Сяо-Сяо, — фыркает Лу Гуан. — Я без тебя тоже не смогу. Это ласковое прозвище в свой адрес Чен Сяоши не слышал уже много лет. Раньше так говорили родители, которых давно не стало. Цяо Лин тоже его использовала, когда они были маленькими. Но прекратила, повзрослев. Они близки друг с другом как брат и сестра, но из-за этого «как» социальные нормы нельзя игнорировать, если не хочешь, чтобы ползли лишние слухи. А больше подобным образом к нему никто не обращался. Чен Сяоши потерял семью, в которой его могли бы так называть. И думал, что теперь так будет всегда. Но сегодня, кажется, обрёл новую.