Рекорд [Record-Breaking]

— Абигейл. В ответ на приветствие её лицо расплылось в улыбке, и Терзалес обернулась, уже зная, кто там будет. В её жизни было очень мало монстров, называющих её по имени, и только у одного был такой особый грубый тон. — Билл. Как приятно снова тебя видеть. — И тебя, — сказал Билл, кивнув. В отличие от некоторых других высокопоставленных страшил, которые испытывали к ней смутную неприязнь, Билл Салливан никогда не проявлял признаков неодобрения относительно нахождения Терзалес в топе страшил. Она уважала его за это. — Не твоё рабочее время. Большую часть времени они работали на разных этажах страха, Генри Водоног II предпочитал по возможности распределять своих лучших страшил и обеспечивать круглосуточный запас высококачественного крика. — Особая просьба мистера Водонога, — просто сказала она, зная, что Билл не станет допытываться. И была удивлена, получив ответ. — Школа-интернат. Подняв брови, Терзалес на самом деле на мгновение остановилась, щёлкая когтями. Затем её осенило, и она склонила голову. — Групповые двери, полагаю. В таком случае я рада. Я бы забеспокоилась, если бы работала с кем-то с меньшим опытом. Билл что-то проворчал в ответ, что для него было совершенно обычным и подходящим, и они бок о бок прошли через холл и дальше по главному коридору. Другие сотрудники, включая бывалых страшил, расступались перед ними. Даже со сложенными крыльями Терзалес была несколько выше Билла Салливана, но где её фигура была длинной и гибкой, его была широкой и заросшей волосами и колючками, а голова опущенной между тяжёлыми плечами. Когда коридор закончился поворотом к раздевалкам, они разошлись без слов; перед входом в женскую Терзалес слегка наклонила голову. Её социальное положение и квалификация означали, что за пределами Корпорации Монстров она часто носила куртку, обычно красную или чёрную, чтобы напомнить о своём сестринстве, но на этаже страха монстрам настоятельно не рекомендовалось носить какую-либо одежду, из-за которой они могли показаться человеческим детям слишком непринуждёнными. В раздевалке было ещё несколько страшил, но они поспешно расступились, когда она пронеслась мимо, открыла свой шкафчик и сняла с себя сегодняшнюю чёрную куртку, чтобы надёжно спрятать её внутри. Те, кто знали её — или, скорее, знали о ней — вероятно, были бы удивлены количеством вещей в шкафчике: копии вырезок из школьных газет за годы, когда она вела свои команды к победам в Страшильных Играх, значок HSS, стёршийся там, где она прикасалась к нему каждый день (не наудачу, сказала она себе, а по традиции, что было гораздо важнее), большая бутылка воды и баночка сушёных лягушачьих лапок, которыми она любила перекусывать, даже светящаяся пудра, которую она наносила перед страшением, чтобы придать себе люминесцирующий эффект. Конечно, всё это содержалось в отличном порядке, но в шкафчике помещалось довольно много всего, особенно если учесть куртку. По крайней мере, сейчас, в отличие от её школьных или университетских дней, сверстники не были настолько инфантильны, чтобы подначивать друг друга залезть в её шкафчик. Было известно, что в те времена для защиты она использовала довольно неприятные гели. Сегодня её никто не беспокоил и даже не заговаривал, чем она была вполне довольна. Она просто съела пару лягушачьих лапок, отряхнула чешую, на которую в дороге попало немного городской пыли, и направилась в офис мистера Водонога, куда он попросил её зайти. Мистер Водоног уже был там, как и его сын. Генри Водоног III был точной копией своего отца, если не считать серой кожи, вместо коричневой, и пяти глаз, вместо трёх. Его панцирь только начинал приобретать ту округлость, которую уже носил его отец, и с тех пор, как он официально начал работать на фабрике, он также начал носить традиционные для Водоногов жилет и пиджак. — А, доктор Терзалес, — сказал Водоног-старший, когда она вошла в комнату. — Вы как всегда рано. Я рад, что вы готовы взяться за это для меня. Она слегка кивнула. — Вы знаете, мистер Водоног, как меня интересует страшение сразу нескольких детей. Я рада вашему приглашению. Водоног-старший от души рассмеялся, с глухим стуком хлопнув себя ладонью по груди. — И теперь всё, что нам нужно, это мистер Салливан, и… Как обычно, идеально рассчитав время, Билл открыл дверь, ступая на порог и заполняя весь проём своим телом. Водоног-младший слегка вздрогнул, но взял себя в руки, прежде чем это стало слишком заметно. Терзалес полагала, что ему ещё многому предстоит научиться. — И мы готовы! — Водоног-старший продолжил, не теряя ни секунды. — Что ж, идём, у меня для этого есть отдельная комната страшения. Он вывел их через чёрный ход офиса, двойные двери которого были созданы специально для его семьи, и повёл по более уединённым коридорам фабрики. — Итак, талантливые учёные из университета наткнулись на это. Школа-интернат, большое общежитие, интересный ассортимент детей. Вот почему я хотел, чтобы вы двое занялись этим. Мы собираемся начать с самых больших общежитий, двадцать девочек, двадцать два мальчика, всем по семь-восемь лет. Соединённое Королевство, южная половина. У них там была война или что-то в этом роде, когда мы проверяли около двадцати лет назад, — он пренебрежительно махнул рукой, — и в здании было полно взрослых, мы думали, что придётся вообще списать дверь со счетов. Но теперь здание превратили в школу, и мы надеемся на хороший источник энергии. — Звучит многообещающе, — пробормотала Терзалес. Билл фыркнул, что, вероятно, означало примерно то же самое. — Безусловно. У нас есть несколько больших визгобанок из университета и дверная установка на две ёмкости, чтобы мы могли быстро их менять, если понадобится. Пришлось позаимствовать несколько дополнительных банок для этого дела. Терзалес пришлось сконцентрироваться на своём спокойствии, чтобы не зашуршать крыльями в предвкушении. Несмотря на это, шип на её хвосте покачивался из стороны в сторону при ходьбе, и она поняла, что улыбается. Её докторская степень по сценариям страшения множества детей открыла новую область исследований в Университете Монстров и помогла ей после устройства на работу быстро продвинуться по служебной лестнице. Её бывший преподаватель, профессор Крик, сообщил, что новые виды страшения, разрабатывающиеся в настоящее время в рамках магистерской программы, которую открыли её исследования, принимают во внимание различия между детскими страхами, чтобы обеспечить максимальный крик и минимальный плач. — Конечно, в эту смену этаж обычно закрыт, — сказал Водоног, когда они свернули в соответствующее ответвление коридора. — Но я подготовил и открыл его для этого случая. О, и мои поздравления, мистер Салливан, — добавил он, хлопая Билла по плечу. Это прозвучало так, словно туша попала на разделочный стол мясника. — Я слышал от отдела кадров. Билл подавился, и, возможно, это было плодом воображения Терзалес, но он, казалось, был несколько застигнут врасплох этим заявлением. — Спасибо, — сказал он хрипло. Когда Терзалес приподняла бровь, наступила неловкая пауза, но он ответил. — Мы с Бет ждём ребёнка. В марте. — Поздравляю, — сказала она с теплотой в голосе. Она не знала, что Билл и Элизабет встречаются, пока не получила приглашение на их свадьбу, и даже это было маленьким частным мероприятием. На зарплату страшилы они могут позволить себе хороших врачей для проведения расчётов; Терзалес сделала себе пометку убедиться в готовности подходящего подарка к марту. Чего бы ни хотели юные монстры в эти дни. — Передавай Элизабет мои наилучшие пожелания. Он утвердительно хмыкнул, и Терзалес не была уверена, улыбаться ей или печалиться тем, насколько взволнованным он выглядел. Даже имея привилегию работать с одним из высокопоставленных страшил, ему было трудно удержать помощника у своей двери. Терзалес хорошо ладила с Идой, помогающей ей тихой молодой женщиной, и их обоих вполне устраивало почти полное отсутствие разговоров. С Биллом было труднее работать, особенно если что-то шло не так и он начинал выходить из себя. — Как бы то ни было, — Водоног хлопнул в ладоши, как будто не он начал весь этот неловкий момент. — Двери! У нас есть одна в общежитие для мальчиков — синяя (у людей такое странное цветовое кодирование, не спрашивайте меня) и одна в общежитие для девочек. Кто-нибудь из вас претендует? Терзалес обменялась взглядами с Биллом, и тот пожал плечами. — Тогда я возьму синюю, если ты не возражаешь. Развитие страхов у мальчиков в данный период интересно. Эта война, похоже, всё изменила. — На самом деле, один из магистров-исследователей изучает это, — сказал Водоног. Наконец они добрались до этажа страха; он казался похожим на освещённую пещеру, но вокруг двух ближайших дверей было всего несколько фигур. По два перехватчика визгобанок у каждой двери, Ида, нынешний ассистент Билла (Терзалес не запомнила его имя) и пара мужчин в официальных белых пиджаках, что говорило об их принадлежности университетским исследовательским группам. Ну, разве это не было чем-то особенным? — Вот мы и на месте. Доктор Терзалес, у вас левая; мистер Салливан — правая. Терзалес приветственно кивнула Иде, которая ответила тем же и пододвинула стопку папок. Кого-то другого это могло бы пугать, но фотографическая память и энциклопедические знания о страшении значительно облегчали сбор данных. Она просматривала их страницу за страницей, внимательно читая всю информацию и сводя её воедино. Подобные страхи по большей части были скорее… в каком-то смысле взрослыми. Смерть, темнота, ножи, голод. Это было не то же, что она привыкла видеть в юности. Но если работа менялась, ей просто нужно было меняться вместе с ней. Но сейчас было не время для философии. Сейчас… была дверь. — Выключите свет, — велел Водоног, и освещение на первом этаже было приглушено ровно настолько, чтобы нельзя было заглянуть в проём. Терзалес и Билл встали перед дверьми, обменялись взглядами и кивками, и вернулись к собственным обязанностям. Слова были не излишни. Зажглась красная лампочка над дверью; ответственные за визгобанки уже поставили первые две на места, тележки позади них были готовы к большему. Терзалес позволила своему миру сжаться до одной двери, до двадцати двух детей за ней с криками в горле, которым нужно было дать волю. Ни больше, ни меньше. Она прокралась к двери и открыла её одним медленным бесшумным движением. Приземлившись на землю, она вошла в комнату и закрыла за собой — безопасность превыше всего, конечно. У каждой кровати стояли свечи, а над каждой второй было окно с плотными задёрнутыми занавесками; тяжёлые деревянные балки обрамляли высокий сводчатый потолок и тянулись по всей ширине комнаты. С одного взгляда Терзалес подметила фигуры, по одной в каждой кровати, и всё рассчитала, после чего опустилась на пол, опираясь о него руками. «Клац-клац-клац». Она позволила своим ногам застучать по полу, когда скользнула под первую кровать. Один из детей в дальнем конце комнаты сел и завернулся в одеяло. Звуки были достаточно отчётливыми, если их знать. Её крылья зашуршали как кожа, и она остановилась, чтобы перевести дух. — Пол? — прошептал один из мальчиков. — Пол, ты это слышишь? Кем бы ни был этот Пол, он не ответил. Терзалес прошла под кроватями, остановилась под одной, чтобы провести когтями по нижней стороне матраса, у другой, чтобы пробежаться кончиком когтя по удобно свисающей маленькой ножке. Это не вызвало визга, и прежде чем продолжить, она на мгновение заколебалась, чтобы убедиться, что это не вызовет полномасштабного крика. Этого не произошло. Дети переговаривались между собой приглушёнными голосами. Некоторые из них нащупывали свечи, но это, конечно, было бы неразумным шагом. Добравшись до дальнего конца ряда кроватей, Терзалес бесшумно выпрямилась в самом тёмном углу, расправила крылья и сделала один мощный взмах. Свечи погасли, и раздалось несколько коротких сдавленных вскриков. Недостаточно, пока. В воздухе кружилась пыль, хлопали занавески, а Терзалес снова двигалась, забираясь на высокие балки, куда никто из детей сейчас не смотрел. Её глаза давно привыкли к темноте, и она могла видеть, как большинство детей съёжилось в своих кроватях и боится перегнуться через край, за исключением пары более смелых, которые поднялись на ноги и направились к двери. На одной из стропил лежал шарик; с холодной улыбкой Терзалес протянула руку и сбросила его на пол. Он подпрыгнул выше, чем она ожидала, и закатился под одну из кроватей. Обнажив зубы, Терзалес издала низкое, едва слышное шипение. В нём был лишь намёк на рычание, а среди детей под ней раздалось не одно: — Что это? Что это?! Она наступала. Она чувствовала в комнате туго натянутое напряжение, когда пробиралась обратно по деревянным балкам к той, что была ближе всего к двери. Никто из детей ещё не добрался до неё; Терзалес развернулась, отдёрнула занавеску, чтобы явить полную серебряную луну, с глухим стуком опустилась на пол и полностью расправила крылья. Она показала зубы, почти ощущая на них лунный свет, и наклонилась к ближайшему из детей. Самому храброму. В любой группе будет лидер, глядя на которого остальные будут решать, как себя вести. Он закричал. Он взял высокую ноту и рухнул на пол, когда Терзалес притворно бросилась к нему. Крики распространялись, и она знала, что до появления взрослых имеет, может, минуту, может, меньше. Её крылья сложились и снова расправились, когда она направилась обратно по проходу между койками, заставляя детей подлетать к изголовьям своих кроватей и слушая, как крики становятся всё громче. Наконец, казалось, она добралась до двери. Прошло всего несколько минут, но из-за напряжённости, из-за учащённого сердцебиения, казалось, что прошло больше. Она выпрямилась во весь рост, расправила крылья до треска, наклонилась вперёд и зарычала. Это был низкий, гортанный, почти дребезжащий звук, непохожий на более быстрый и плавный каких-нибудь млекопитающих монстров; он напугал даже некоторых её одноклассников, когда она впервые позволила себе полноценно сорваться. Теперь, казалось, вибрировала сама комната, поднимая пыль со стропил, а дети вокруг неё кричали изо всех сил по очереди. Она опустила крылья, прикрывая голову и тело, становясь бесформенной, когда вышла за дверь и закрыла её за собой с торжествующим щелчком. Успешно. Едва дверь была заперта, появился Водоног, пожимая её руку и что-то несдержанно рассказывая. Терзалес на мгновение нахмурилась, пока не вычленила слово «рекорд», и позволила себе медленно улыбнуться, осознавая, что её расчёты о том, когда она сможет добиться абсолютного рекорда крика, были полностью сбиты сегодняшними стараниями. — Замечательно! — продолжал говорить Водоног. — Просто за-мечательно! Это само по себе должно стать рекордом, и никакой ошибки! Теперь, конечно, нам нужно проверить цифры… о, молодцы Маркес, Клоусон, — он кивнул двум перехватчикам визгобанок, которые выглядели шокированными и довольно уставшими от усилий и рядов наполненных банок позади. — Действительно, молодцы. Вы чудесно поработали, можете рассчитывать на небольшой бонус в этом месяце. Но, доктор Терзалес, на самом деле, я… Он всё говорил, когда Билл Салливан подошёл и одарил её редкой — исключительно редкой — улыбкой. — Молодец, Абигейл. Отличное страшение. — Твой улов тоже неплох, — ответила она, кивнув на ряды банок, выставленных на его половине комнаты. Но, по правде говоря, её показатели опережали его и раньше, и дальше, вероятно, будут только выше. Большинство страшил было бы радо получить такую мощность крика за смену, не говоря уже об одном страшении. Он пожал плечами и фыркнул. Терзалес повернулась к Водоногу и положила руку ему на плечо, заставив на мгновение остановиться. — Мистер Водоног, есть одна вещь, о которой я хотела с вами поговорить. Вероятно, сейчас самое подходящее время. Она медленно направилась к двери, и Билл последовал за ними. Не то чтобы она возражала против него, хотя ей не особо хотелось, чтобы услышал кто-то другой в этой комнате. Сплетни быстро распространялись по фабрике. — Я получила предложение от Университета. Постоянная должность в Школе Страшения. Водоног тяжело вздохнул. — Я счёл за честь то, что вы оставались с нами так долго, доктор Терзалес. Вы зарекомендовали себя как лидер в страшильной профессии, и если вы уйдёте, могу заверить вас, что нам будет вас очень не хватать. Однако, если вы чувствуете, что так вам будет лучше… — Благодарю вас, мистер Водоног. Я ещё рассматриваю это предложение, — ответила она. Терзалес снова похлопала его по плечу и на мгновение подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с Биллом. Естественно, выражение его лица ничего не выдавало. — Мы… посмотрим, как пойдут дела. — Да, да… На секунду она услышала в голосе Водонога растерянность, затем он снова хлопнул в ладоши и глубоко вздохнул. — Верно! Думаю, пришло время немного отпраздновать это событие. По крайней мере, несколько тостов. Генри! — на зов подбежал Водоног-младший. — Давай, парень. У тебя должна быть возможность поговорить с этими двумя. Лучшие страшилы фабрики, настоящие столпы этого места. А теперь позволь мне рассказать тебе об этом ещё раз… Он быстро оживился под свою историю о том, как Биллу Салливану случайно прислали чью-то сломанную дверь, и ему удалось «починить» её, напугав ребёнка внутри до такой степени, что тот начал мочиться в постель. В самом деле кульминационный момент года, как она вспоминала. Терзалес улыбнулась про себя и когда они возвращались, последовала на пару шагов позади, позволяя себе прочувствовать удовлетворение от хорошо выполненной работы. Где-то за её спиной раздался лязг упавшей визгобанки, и Ида обругала несчастного перехватчика за такое пренебрежение. Это было хорошее место; она будет скучать по нему. Но… сейчас у неё была очередная дверь. И она с нетерпением ждала возможности увидеть, какой вызов скрывается за ней.