Инфантильность в Медовой долине

Слышен звонкий и радостный смех сквозь широкую улыбку, дающий право на щекотку. Софи плавно отводит свои пальцы от дёргающихся пяток бельчонка; за ней повторяет Элли, не хотя причинить вред «малышу». Люси и Мари продолжают щекотать Чинка, который уже желает всё прекратить. Он сопротивляется такому прелюдию, не по-детски толкаясь. Но его из объятий никто не хочет выпускать, слишком уж были сильные и незабываемые эмоции от данной процедуры… Софи, смотря на своего без конца смеющегося помощника и бывшего коллегу, начинает вспоминать, как он из детектива превратился снова в беззащитного малыша, которого хочется спрятать и упоковать от всего мира, лишь бы он остался таким же радостным на более долгий и протяжный срок… «Она вспомнила, как когда то проходила мимо комнаты Чинка, заметила боковым зрением: он, укутавшись в одеяло, словно в пелёнку, стал крутиться и изображать из себя радующегося младенца: он корчил голос, делал его более писклявым, а сам игрался с давней игрушкой бельчонка, что ему подарили ещё когда ему было пять лет. — Ч-чинк? Всё х-хорошо? Сразу, детектив снял с себя «пелёнку» в виде пушистого покрывала, перестал менять голос, понижая его тональность. — Аа… Да, всё отлично — Признайся, такое поведение я вижу не впервые. Если ты просто играешь — скажи, тебя никто ругать не будет. — Ну… я, н-не могу… — Если не хочешь рассказывать — не проблема. Когда созреешь, подойдёшь ко мне. Софи стала отдаляться от комнаты Чинка, но вдруг услышала призывающий голосок: — Стой! Мам-… Тётя! — Что? Созрел? — Я тебе просто хотел сказать, что… ну… не хочу взрослеть — Хм… Если ты не желаешь становится подростком, то мы можем и правда возиться с тобой как с ребёнком! Те времена всё равно мы не забудем… — Правда?.. Софи кивнула, подойдя к «взрослому младенцу» ближе, — А знаешь, что первым делают с малышами? Детектив, немного поразмыслив, ответил: — Меняют п-памперсы? — Ты абсолютно прав! Софи, подошла к Чинку, который стал словно фарфоровой статуэткой: он был очень лёгок, как будто бы уменьшился в весе, хотя и до этого весил чуть меньше двадцати пяти килограмм. Софи, плавно сняла с Чинка сначала пальто, а позже и его трусы. Как ни странно, тётя пялилась не на откровенные части тела «малыша», она и правда хотела лишь надеть на него подгузники (памперсы). Она, дотянулась до тумбочки, там где нарыла упаковку с нижним бельём для самых маленьких. Она, заботливо надела на Чинка этот «аксессуар», посыпав там какую то специю специально для памперсов. Это, знаменовало переход с уважаемого детектива на маленького ребёнка, хоть эти эмоции младенца и были наиграны.» Софи, снова вернулась в реальность. Она, щекотит Чинка, пока тот бьёт своей лапкой по кровати, дабы остановить щекотку, от которой бывшему детективу уже стало больно. Ему не хватало воздуха, чтобы отдышаться, всё уходило в смех. И это не радовало Чинка, а лишь пугало. Он, стал очень сильно сопротивляться, но всё-таки бельчонку не хватало достаточно силы, чтобы противостоять восьми рукам, что щекотят его пятки и живот. Теперь уже Люси, стала вспоминать, как узнала про повышенную инфантильность Чинка… «Люси, сидит за своим столом, и смотрит фотографии с уликами, желая в скором времени позвать Чинка на очередное задание. Вдруг, спешно прибегает Софи: — Люсь, тут такое! — О чём идёт речь? — Чинк снова стал малышом! Ну, тоесть, он не хочет взрослеть — Он стал вести себя сильно по-детски? — Ага! Ну, в общем, сама увидишь. Люся, побежала за Софией, паралельно пытаясь позвонить Мари. Они бежали недолго, однако сова была в предвкушении: очень уж хотелось увидеть, как её «серьёзный» коллега снова станет тем малышом, о ком она с Софи заботилась и оберегала. И вот, они на пороге комнаты там где сидит Чинк в памперсе. Он грызёт свои ногти, и съедает оставшиеся кусочки яблока. Люси, сообразив, что нужно сделать как заботливая девушка, сразу воскликнула: — Тебе такое нельзя! Отобрав у Чинка яблоко, тот начал плакать и кричать. Люсе, было стыдно за то что она довела до слёз своего помощника, однако он по факту стал ребенком — намного восприимчивей, а значит, это должно быть обычным делом, — Извини, малыш! Люси, подсела к Чинку, и поцеловала его в лобик, но тот просто плакал и кричал, не желая переставать; Люси, поняла, что на этот случай надо делать. Она встала, открыла беленький шкаф, что был справа от мягкой кровати на которой сидел плачущиц Чинк, и достала что то мягкое. Сова, дала в руки малышу эту мягкую вещь. Это была игрушка. Мягкая и плюшевая игрушка бельчонка, который невероятно был похож на Чинка. Сразу же, громкий плач прекратился, и малыш стал облизывать и покусывать эту игрушку. Вдруг, Софи, тоже подошла к бельчонку, держащему игрушку. Она, видев, что малыш кусал игрушку, поняла, что он этим хочет показать: — Наш малыш проголодался! Сразу же, лиса сняла с себя тонкую шубку, и вытащила грудь, достав одну титьку, в которой ещё осталось молочко. Чинку даже не пришлось указывать, что надо делать, он лишь откинув игрушку в сторону стал сосать молочко, радуясь. Люси, неловко смотрела на свою подругу, которая улыбаясь давала пить молочко. Его было немного, однако это лучше, чем его бы вообще не было. Люси, отошла от кроватки, и открыла ещё одну тумбочку. Она, нарыла там «Бе-Бе» — это была каша для младенцев в жидком виде, которую нужно было налить в бутылочку и дать младенцу. Сова, взяла бутылочку, что ждала своего часа на столе, и отгрызла упаковку; налив в бутылочку этой жидкой каши, она пошла к Чинку, который послушно высасывал молочко у Софи. Люси, положила бутылочку возле малыша, и пошла осведомлять других жителей Меловой Долины, которые всегда видели Чинка как серьёзного и слишком юного детектива. Люси, вернулась в реальность, проморгавшись, она не переставала щекотать «малыша». Однако, Чинк точно перестал желать этого. У него быстро текли слёзы, но все думали, что это от радости. Хвостатый малыш, перестал надеяться на скорую помощь со стороны своих «опекунов», став уже всю свою силу включать дабы вырваться из сильный объятий. Ничего не давало результата. Тем временем ежиха Мари, тоже вдруг погрузилась в море воспоминаний, связаные с «регрессом возвраста» Чинка. «Мари спокойно смотрела в окно, наблюдав за медвежонком Филом, играющим с самим собой в футбол. Однако, спокойство пропало, когда вдруг в комнату забежала Люси: — Мари! Ты уже знаешь, что Чинк снова стал малышом? — Эм… Ты про что? Типо вы там в ролевые игры играете? — Да нет же! Просто Чинк не желает взрослеть, и теперь мы должны с ним вести себя так, как и вели себя когда ему было от одного до пяти лет! — Я недоумеваю. — Иди за мной, сама увидишь! Люси, вдруг, куда то рванула, а за ней устремилась и Мари. Они, быстро бежали, пока сова не забежала в комнату Чинка, — Смотри! Ежиха, лицезрела бельчонка в памперсах, у которого по губам стекает яркое и беленькое молочко. Сам Чинк, радуясь, смотрел в окно. Мари, подошла к Чинку, и поцеловала его в лобик, — Кажется, малыш хочет прогуляться! Люси и Софи, быстро, словно на какой то олимпиаде, надели на Чинка кофточку с цветочками и кепочку, там где был изображён маленький волчёнок. Чинка положили в коляску, что успела привезти Мари: хвостатый малыш радовался и смеялся, звонким и высоким по тональности смехом: «Хахяха!». Вдруг, Мари снова очутилась в яркой комнате, не переставая щекотить Чинка, который уже слабо дышал. У него не было сил не на что: он хотел лишь прекращения этих «щекотящих» действий. Было очень некомфортно, хотелось прекратить своё бытие «малышом». Все делали всё против его воли, особенно щекотали. Хотелось прямо там перестать быть бессильным младенцем, который сосёт у своей тёти грудь, и называет всех «мамочка» или «тётушка». Элли, заботливо щекотит бельчонка: она делает это меньше всех, но иногда забывается, начиная двигать пальцы и коготочки намного быстрее: они скользили по мягким и пушистым пяткам Чинка, который не только пытался вырваться, а ещё и вскричать. Ни на что не хватало сил. Лишь на «Ха-ха-ха!», которое воспринималось как «продолжайте, мамочки». Нет. Это был исторический смех… сама Элли, покачав головой, тоже окунулась в воспоминания, вспомнив свою первую прогулку с «малышом». Элли, наслышенная от других о инфантильности детектива, приходит в гости к Мари, Софи и Люси. Они, её тепло принимают, водя по коридорам: долго ли, коротко ли, они оказались на месте. Чинк, облизывал свои пальчики, что были в жиденькой кашке: она понравилась детективчику, что довольно редкое явление для деток. Вдруг, увидев Элли, малыш прокричал: «Ещё одна мамулька!», и это слишком рассмешило Элли… «Мамулька», серьёзно? Однако эта кличка нравилась Элли, ведь она к ней подходила как никто кстати. Софи, уточнила: — Мы хотим погулять с малышом, сопроводишь нас? — Конечно! Без задней мысли, Элли согласилась: она раньше любила нянчиться с Чинком, и очень хотелось вернуть те яркие и беззаботные времена… Чинка окончательно уложили в розовеньком коляске: Элли, взялась за вождение этого «транспорта» с милым и слишком юным пассажиром. Четверо мамулей вышли во двор. Чинк вредничал: ему хотелось походить на ножках. Но Люси, дабы остановить данное «небольшое безобразие» воткнула в открытый ротик бельчонка соску. Он, послушно, стал её сосать, с удивлением выглядывая на небо: — Животик крутит, мямя, можно мне пи-пи? Люси уже даже забыла о том, что младенцы тоже нуждаются в туалете. Она, уже было хотела повезти его обратно домой, как вдруг Софи напомнила: — У Чинка же памперс. Пусть описается в него. Вдруг, сам бельчонок, радостно завопил: — Тогда можно я сделаю тут пи-пи? Мамочкам, было немножко стыдно было за Чинка: они уже давно не испытывали таких чувств, так как детектив вырос: сейчас, это чувство снова коснулось их разумов, и это давало приличные ощущения дежавю. Было весело. Всё таки, ребята решили поставить на ножки Чинка. Он, сразу потопал к луже, и сел туда, желая покупаться. Софи спросила: — Давай поменяем тебе подгузники, они у тебя все мокрые и грязненькие. — Хярошо! Вернувшись домой, Люси первым делом раздела Чинка: из его подгузников был неприятный, но такой родной запах лужиц. Сова, заботливо сняла подгузники с тела бельчонка, и положила их в стирку, а сама надела на него другие памперсы, более толстые и упругие, на которых были изображены белочки, грызущие твёрденькие орешки, даже я бы сказал мендаль. Они, своими зубками распоковывали скорлупу, и после этого кушали сами орешки. Сами орешки, видимо, были вкусные, очень вкусные… После того, как Чинку поменяли подгузники, он снова засмеялся, и был в самом рассвете сил. Было весело смотреть на его радость на лице. — А теперь, сонный час! Неизвестно, кто сказал это, либо Софи, либо сама Элли, но было ясно одно: малыш радостно закивал. Они, уложили его в кроватку, и накрыли пушистой простынёй, поцеловав в щёчки. Чинк закрыл глазки, и, вдруг начал плакать, так как не смог уснуть за несколько секунд. Ему, заботливо засунули соску в губы, и положили рядом игрушку бельчонка. Сонный детектив, быстро обнял эту игрушку, и послушно закрыл глаза. Мамочки, тихо ушли из комнаты, пытаясь не разбудить милого бельчонка. Малыш успел заснуть. Вдруг, Элли окунулась в реальность, которая перестала быть такой яркой. Её руки не щекотили малыша, и, так бы Элли и продолжила щекотить его, пока не заметила что сам бельчонок не двигается. Софи, Мари и Люси будто этого не замечали, они звонко смеялись щекотя обездвиженного детектива. У Элли появилось чувство ужаса… Она осознала, что произошло… бельчонок смеялся, из-за этого ему не хватало воздуха и кислорода. Он просил о прекращении, но всем было плевать, в том числе и Элле… так он и задохнулся, в кругу непонимающих и смеющихся друзей… Он передумал быть малышом, передумал быть ребёнком. Однако его никто не понимал, не осознавал что Чинку больно, как морально, так и физически… Они лишь делали то, что хотели, неосознанно причиняли огромную боль другу. Они не задумывались о здоровье бельчонка. Вот так, они погубили такую добрую и жизнерадостную душу… бельчонок, если загробная жизнь существует, то ты обязательно попадёшь в рай, дружок, ты не был достоин такой глупой и одновременно мучительной смерти… каждый, кто щекотил Чинка утопал в воспоминаниях, и никто не задумывался о его настоящем положении. Первая, кто задумалась — была Элли. Но это было поздно, её воспоминания длились вечность для бельчонка… вот так он и умер, глядя на радость своих друзей, задыхаясь, а его друзья даже не пыталишь ему помочь. Они сами тонули в приятных воспоминаниях, которых больше никогда не случится. И виной этому — только они… Элли, осознав то, что она своими руками убила бельчонка, своего друга, пронзительно закричала. Но её услышат не сразу, далеко не сразу. Не сразу разум совы, лисы и ежихи поймёт, что натворил… не сразу, Элли достучится до своих друзей. Не сразу, их жизнь станет мрачной. Не сразу, Медовая Долина омрачится во тьму, что сотворили именно они. Не сразу, всё станет ясно. Не сразу… *** Горький конец