***
Он предположил, что это чувство, которое в последнее время крутилось у него внутри, было беспокойством. Он становился старше, и его тело молило о паре и щенках, пока не стало слишком поздно. Это объяснило бы, почему ему хотелось кричать всякий раз, когда он видел, как его друзья строят совместную жизнь, связывают жизнь друг с другом... становятся счастливыми. Он просто был одинок и в отчаянии. Хотя он уже давно даже не пытался выставить себя на всеобщее обозрение. Он предположил, что его последние полусерьезные отношения были, может быть, десять лет назад, как раз тогда, когда он впервые присоединился к Rkive Entertainment. Конечно, полусерьезным для него был случайный трах со стороны альфы. Парня звали Чонгвон, и он всегда приносил ужин и какой-нибудь маленький сувенир - конечно, никогда драгоценности - чтобы показать свой интерес. Он никогда никуда не водил Юнги и не говорил о будущем - просто кормил его, трахал и уходил. Бедный отчаявшийся Юнги позволял парню делать это с собой почти два года - а потом он присоединился к Rkive в качестве продюсера. Тогда это была крошечная компания, но она подавала большие надежды. Такая многообещающая, что Юнги решил рискнуть и отправить им свой SoundCloud. В то время он мало на что надеялся, поскольку продюсер-омега был практически неизвестен. Неделю спустя ему позвонил сам Ким Намджун, который провел полчаса, разговаривая о музыке Юнги и его видении своей маленькой компании. Он приступил к работе на следующей неделе, и встреча с Ким Намджуном была как глоток свежего воздуха. Этот мужчина был таким, каким, по его мнению, должен быть настоящий альфа. Добрый и вдумчивый, с умом, который поражал его самого. Сильный, когда это имело значение. Такой трудолюбивый и надежный. Ходячая катастрофа в самом милом смысле этого слова. Юнги влюбился сильно и быстро. Он потратил месяцы, надеясь, что альфа сделает шаг, как только он бросит Чонгвона. К сожалению, хотя он всегда был добр и мягок с Юнги, он так и не сделал ни одного шага. Юнги убедил себя, что в любом случае это, вероятно, к лучшему, учитывая, что этот человек теперь был его боссом, пусть даже если он относился к Юнги как к другу. Затем появился Чон Хосок. Юнги никогда по-настоящему не заботился о полах или традиционных парах - если ему кто-то нравился, значит, они ему нравились. Ясно и незамысловато. Поэтому, когда он чувствовал, что его сердце трепещет всякий раз, когда новый главный хореограф улыбался ему так, как будто он что-то значил, тот факт, что другой мужчина тоже был омегой, не был проблемой. Однако, прежде чем он успел слишком обнадёжиться, Ким Сокджин присоединился к компании в качестве первого солиста, и он наблюдал со стороны, как Хосок сразу же влюбился в очаровательного бету. Когда компания приобрела актера и Ким Тэхён предстал во всей своей красе, Юнги уже был в своем нынешнем состоянии горечи. Он не позволил себе влюбиться, хотя знал, что все, что ему было нужно, - это хоть капля надежды от другого омеги, и это бы произошло. Тэхён был самым настойчивым в том, чтобы подружиться с ним, и именно благодаря ему вся группа стала так близка, как они были. По мере роста компании они поняли, что нуждаются в дополнительной помощи. Они наняли альфу Чон Чонгука в качестве ассистента продюсера - хотя на самом деле он был помощником каждого - и они наняли омегу Пак Чимина в качестве партнера Хосока по хореографии. Он не был так уж удивлен, когда поймал Тэхёна и Чонгука, смотрящих друг на друга так, словно они нашли смысл жизни в глазах друг друга. И хотя это ранило чуть больше, чем другие, он видел, как Намджун легко попал под обольстительные чары Чимина: он всегда был падким на милые штучки. И он был счастлив за них всех - на самом деле, он был счастлив. Все они были величайшими людьми, которых он знал, и стали лучшими друзьями, какие только могли быть у кого-либо. То, как они постепенно становились настоящей стаей, хотя стаи на самом деле больше не были чем-то особенным, было прекрасно, особенно с учетом того, что Намджун, по сути, был рожден, чтобы быть идеальным альфой стаи. У каждого из его друзей на левом плече красовался укус Намджуна. Это право было сохранено для пары, и лишь немногие из них щеголяли одним из них. У Юнги не было ни того, ни другого. Иногда это обжигало, если он думал об этом слишком много. Он полагал, что должен быть благодарен за то, что они и так проводят с ним так много времени, но он никогда не понимал, почему его так явно обделяют вниманием. Сначала была стая, потом он. Они всегда крутились вокруг него и приглашали его повсюду; у него было место в домашнем офисе Намджуна, ящик в комоде Чонгука, Сокджин хранил его любимые блюда и кофе... но его до сих пор ни разу не пригласили на вечер стаи по пятницам и даже не удостоили дружеских объятий. Он знал, что его друзья заботятся о нем, потому что они не стеснялись говорить ему об этом. Казалось, просто существовал какой-то огромный барьер, который они поддерживали. Как будто прикасаться к нему было каким-то огромным табу, или как будто он запятнал бы их стаю, если бы присоединился. Что он делал не так, что так многие его не хотели? Он вздохнул и низко опустил голову, натягивая на себя какую-то одежду. Сегодня он трижды принимал душ в одиночку, но все еще не мог избавиться от странного запаха, который, казалось, исходил от него сейчас. Это не было сильно или отвратительно, просто странно. Его обычный мускусно-ванильный аромат приобрел почти кисловатую нотку, которая раздражала его. Это и тот факт, что с его кожей было что-то не так. Как будто она чесалась, но... почти под кожей. Это было странно. Он только что закончил сушить волосы феном, когда услышал стук в дверь, и знакомая картина вызвала улыбку на его лице. Хосок чувствовал музыку каждой косточкой, поэтому неудивительно, что даже такая обыденная вещь, как стук в дверь, обрела новую жизнь под его рукой. Он прошаркал к двери, отпер ее и широко распахнул. Хосок лучезарно улыбался ему, когда Сокджин поднял пластиковый пакет. - Слышал, ты неважно себя чувствуешь, поэтому Хён принес тебе джук и чай юзу. И я собираюсь сидеть здесь и смотреть, как ты съедаешь каждый кусочек, так что даже не утруждай себя придумыванием дурацких отговорок, Юнги-чи, - заявил Сокджин, проплывая мимо него прямо на кухню, доставая все необходимое из шкафчиков Юнги. Привыкший к его драматизму, Юнги просто покачал головой и одарил Хосока приветливой улыбкой, когда омега вошел внутрь и скинул обувь. - Ему повезло, что я был не в настроении готовить, но я собираюсь убить его за то, что он носит обувь в моем доме, - сказал Юнги, приподняв бровь, когда последовал за Хосоком на кухню. - Обычно у него лучшие манеры, как, я уверен, ты знаешь, но я думаю, что он делает тем самым заявление, - пожал плечами Хосок. - О чем? - Понятия не имею. Я подумал, что ты должен знать, поскольку лучше понимаешь его юмор. - Он твой партнер, так разве ты не должен быть тем, кто его понимает? Хосок снова пожимает плечами, его глаза сверкают. - Может быть, я и убираю за ним дома, но я никогда не буду настолько самонадеянным, чтобы думать, что понимаю все сложности Ким Сокджина. Для этого мне нужна вся стая. Юнги качает головой, его подташнивает при одном только слове "стая". Вероятно, ему предстояли какие-то дни психического здоровья, и, вероятно, ему следовало бы их провести, если каждая мелочь так на него влияет. Ему, вероятно, потребуется всего несколько дней, чтобы... прийти в себя, догадывается он. Может быть, найдется какой-нибудь отчаявшийся альфа, готовый трахнуть неполноценного омегу только для того, чтобы он почувствовал, как кто-то прикасается к нему впервые за долгое время. В тот момент, когда он входит в свою кухню, Сокджин жестом указывает на обеденный стол, как будто это вообще ему не принадлежало, а затем перед ним ставят гигантскую миску джука. Обычно он не был большим поклонником этого блюда, потому что оно было таким пресным, но он не смог много съесть за обедом и никогда не завтракал, так что в кои-то веки действительно проголодался. Рядом с ним была поставлена дымящаяся чашка чая юдзу, затем Сокджин сел на стул напротив него и пристально уставился, подперев подбородок руками. Юнги понимает, что он имел в виду это, когда сказал, что собирается смотреть, как он ест, и он знал, что у него не было никакого способа отговорить решительного Сокджина от одной из его идей. Он устало вздохнул и съел огромную ложку, преувеличивая свою реакцию, чтобы успокоить бету. Сокджин закатил глаза, но все еще казался довольным. - Как от него пахнет, Хоби-Хоби? - Что за хрень? - Юнги подавился куском, который он только что откусил, вопрос возник из ниоткуда. Хосок садится на свободное место за столом, его глаза внезапно становятся грустными. - Тэ прав. Его запах не такой, но я не могу сказать почему. Ты когда-нибудь раньше был рядом с ним, когда он болел? - Знаешь, я, блядь, сижу сейчас прямо здесь, - ворчит Юнги. - Он также гнездится. Это странно, - говорит Сокджин, его пристальный взгляд сканирует квартиру. Юнги не может поверить, что он понял так много всего лишь из пары одеял на диване - возможно, среди них была спрятана пара предметов одежды. - Теперь я невидимка? - Прости, хён. Я должен это сделать. Хосок внезапно протягивает руку и касается лба Юнги. Стыдно, как сильно подействовало на него это простое прикосновение. Он наклоняется вперед и сильнее прижимается головой к прикосновению, едва сдерживая скулеж. Хосок с любопытством смотрит на него, но, к счастью, ничего не говорит по этому поводу, когда отстраняется. - У него немного высокая температура, но я не думаю, что это жар. У тебя стресс, хён? Он пожимает плечами, проглатывая еще один кусочек сока. - Может быть, немного. - Что ж, - вздыхает Сокджин. - Мы, очевидно, не можем обнять тебя, но я не могу просто сидеть здесь и позволять тебе расстраиваться. Что я могу для тебя сделать? Это “очевидно” задело Юнги за живое. Почему это было очевидно? Типа... неужели они думали, что он украдет их друг у друга из-за одного-единственного объятия? Боялись ли они его запаха, прилипшего к ним? Что было такого чертовски очевидного в конкретном намерении не прикасаться к нему? Каша зловеще булькала у него в животе, и он чувствовал, как его запах усиливается из-за вони, которая, казалось, прилипла к нему. - Юнги... - Хосок ахает с широко раскрытыми глазами. - Что случилось? - Думаю, я все-таки заболел, - ворчит он, изо всех сил стараясь сохранить нормальный тон. - Каша помогла, хён, но я думаю, что мне нужно отоспаться. Сокджин мгновение смотрит на него, явно не убежденный. Наконец, он пожимает плечами и встает, увлекая Хосока за собой к двери. Потому что, конечно, он так и сделал - Юнги, блядь, не имел для них такого значения, чтобы беспокоиться. - Позвони нам, если тебе что-нибудь понадобится, Юнги, хорошо? Это не проблема. Мы хотим помочь, - со вздохом говорит Сокджин, помогая Хосоку снова надеть куртку. - Я в порядке, ребята. Просто нужно поспать, - отвечает Юнги, уставившись в стол, не желая видеть фальшивую жалость в их глазах. - Приятных снов, хён. Увидимся завтра, - бодро говорит Хосок, когда за ними закрывается дверь. Наконец-то он вздыхает с облегчением, когда снова остается один. Как казалось, это должно было стать его уделом в жизни на веки вечные. Его сердце все еще билось до смешного быстро, как и после бессердечных слов Джина. Очевидно. Они, очевидно, не могли прикоснуться к нему. Как будто это был просто жизненный факт. Трава зеленая, пингвины не умеют летать, к Мин Юнги нельзя прикасаться. Это чувство становилось все хуже - зуд, от которого ему хотелось вцепиться когтями в собственную кожу. Он изо всех сил старался не обращать на это внимания, вместо этого убегая в свое скудное гнездышко. Он зарылся в плюшевые одеяла и вытащил толстовку с капюшоном, которую “одолжил” много лет назад. Она даже больше не пахла Намджуном, но одна мысль о том, что та принадлежало альфе, казалось, достаточно успокоила его. Во всяком случае, к этому времени он уже привык к объедкам. Также в его гнезде были похоронены другие вещи, оставшиеся от остальных его друзей. Белая футболка Чонгука, которую он никогда не искал, так как у него было тридцать таких же, носок, оставленный Тэхёном, кардиган и баскетбольные шорты, которые он взял из коробки пожертвований Джина и Хоби, и шарф, который Чимин подарил ему в качестве подарка. Вероятно, было довольно грустно, что он цеплялся за них, учитывая, насколько очевидным было то, что их желание держать его вне их связи было намеренно. Но… это было все, что у него было. Поскольку даже люди, с которыми он встречался вне группы друзей, всегда относились к нему так, словно он был одноразовым, возможно, это было все, что у него когда-либо будет. Блядь. С ним действительно было что-то не так. Может быть, ему следовало обратиться к врачу? Может быть, в его омеге было что-то такое, что другие могли почувствовать, что-то вроде того, что он был болен или, может быть, он был бесплоден? У него была прекрасная овуляция, но… у него заканчивались идеи. Что такого плохого было в Мин Юнги, что он не был достоин даже дешевого браслета из ниток? Или хотя бы одного гребанного объятия? Он позволил себе погрузиться в безопасность своего гнезда, позволив своему подсознанию взять верх.***
Странный шум разбудил омегу. Металлический... звон... кто-то входил в его логово? Он понюхал воздух и выглянул в окно, отметив, что уже наступил новый день. Он проспал далеко за полдень. Дверь в его берлогу медленно открылась, и он быстро закутался обратно в одеяла и притворился спящим, надеясь, что незваные гости просто пройдут мимо груды одеял. Незваные гости перешептывались, и он напрягся, чтобы расслышать, незаметно пытаясь уловить и запах. Двое альф. Как бы сильно он ни был напуган, потому что он был омегой, совсем один, без защиты, эта мысль взволновала его. Альфы в его логове! Может быть, они были здесь, чтобы поухаживать за ним? - Откуда у тебя вообще оказался ключ, хён? - прошептал чей-то голос, мелодичный и приятный. Он знал этот голос. - Он дал мне его много лет назад на случай чрезвычайной ситуации. Я бы сказал, что неявка на работу впервые за десять лет и нежелание отвечать на чьи-либо звонки приравнивается к чрезвычайной ситуации, - тихо прогрохотал низкий голос, и, о, он хорошо знал этот голос. Думал о нем во время многих течек. - Хён… Я думаю, что эти одеяла пытаются соблазнить меня. - Что? Чонгук, о чем ты говоришь? - Здесь, хён. Куча на диване. Пахнет как... э-э… хорошо… Тэ называет это своими духами ”Трахни меня". О, нет. Тупые перевозбужденные гормоны. Омега затаил дыхание и ждет неизбежного. Через пару секунд одеяло с него снимают, и он смотрит на двух прекрасных альф широко раскрытыми, испуганными глазами. - О, Хён, вот и ты. Все беспокоятся о тебе, - улыбается младший альфа и использует край одеяла, чтобы пощекотать его нос. Омега хихикает и отмахивается от него. - Вау, это было так мило, - простонал молодой альфа, как будто ему было больно. - Хён такой милый сейчас. - Я думаю, что прямо сейчас он находится глубоко в чем-то вроде спейса. Омега-спейс или что-то в этом роде. Я думаю, это объяснило бы, почему он не пришел на работу, - хихикает Намджун и присаживается на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с омегой. - Юнги хён, ты знаешь, кто я прямо сейчас? Омега гордо кивает головой, потому что, конечно же, он это знает. - Альфа. - Вау, хён, что с ним? - Может быть, из-за какого-то стресса? Я имею в виду, что Чимин иногда может забраться себе в голову, и даже Джинни Хён может попасть в сабспейс, но чтобы сразу стать твоим омегой? Не знаю. - По крайней мере, он, кажется, не боится нас… разве это не моя футболка? - Хм? - Альфа стаи изучает гнездо. - И моя толстовка. Он свил гнездо и подпускает нас к нему поближе? - О, я знал, что мы ему нравимся, - воркует младший альфа и тянется к голове омеги, как будто собирается погладить его. Он наклоняется вперед, чтобы принять прикосновение, но другой альфа останавливает их. - Нет, Чонгук. Ты же знаешь, он не любит, когда к нему прикасаются. Омега хмурится на это. Он любит, когда к нему прикасаются. Он в этом нуждается. - О, я просто подумал, что он, кажется, хотел этого... - Да, но Юнги обычно не соглашается, так что мы не можем его трогать, - вздыхает другой альфа. - Хотя он и такой милый сейчас. Он поворачивается и направляется на кухню, открывая холодильник, чтобы заглянуть внутрь. Омега пользуется его рассеянностью, чтобы потянуть младшего альфу, заставляя его потерять равновесие и споткнуться о гнездо омеги. Он быстро обнимает альфу и утыкается носом ему в шею, глубоко вдыхая его аромат лимона и мяты. Так мило для альфы. - О, чёрт, он поймал меня, хён. Чёрт, от него так вкусно пахнет. - Чонгук! Вот чёрт. Не... дыши? - Я не могу просто не дышать. Боже, от него пахнет свежеиспеченным печеньем и сексом. Я не знаю, как это работает, но... Омега мурлычет и облизывает полоску на шее молодого альфы, гордясь собой, когда получает удовлетворительное первобытное рычание за свои усилия. - Чёрт возьми, Джун. Мне нужно, чтобы ты помог мне подняться. Альфа стаи подкрадывается ближе, глядя омеге в глаза. Он знает, что тот просто ждет своего шанса. - Чонгук, я не могу. Тебе придется выбираться самому, - ворчит альфа, играя желваками, борясь с собой. - Если я подойду еще ближе, он вызовет у меня гон. - Что? Хотя у него даже течки нет. Это просто омега-спейс. - Я знаю. Но, чёрт возьми, я так сильно хочу его. Всегда хотел. Тебе нужно встать, и нам нужно уйти, прежде чем мы вызовем у него настоящую течку. Мы отправим остальных проверить его позже. - Что я должен делать? Подкупить его? - Я не знаю. На самом деле он ничего не вспомнит, так что ты можешь просто сказать, что мы должны ему что-нибудь подарить. Молодой альфа в его объятиях кивает и смотрит ему в глаза. Омега воркует и утыкается носом в симпатичного альфу, пытаясь уговорить его остаться с ним. - Я ненавижу то, что мне приходится отказываться от этого, потому что он такой чертовски милый, но… Привет, омега. Я собираюсь сходить за какими-нибудь угощениями, хорошо? Например… например, кофе и немного печенья, чтобы мы могли остаться в гнезде весь день, хорошо? Омега склоняет голову набок, пытаясь собраться с мыслями. Кажется разумным раздобыть провизию, чтобы им не пришлось покидать гнездо. И если младший уйдет, он, вероятно, сможет уговорить альфу стаи присоединиться к нему. Он отпускает альфу и старается не паниковать, когда тот практически бежит к входной двери. Молодой альфа бросает на него последний взгляд, прежде чем выбежать из квартиры. - Юнги-хён. Омега, посмотри на меня, - мягко говорит альфа стаи, заставляя омегу отвести взгляд от входной двери. - Мы собираемся уходить, но позже отправим Чимина и Тэ проведать тебя, хорошо? - Омега печально скулит, чувствуя, что его в очередной раз отвергли. Альфа стаи хмурится и делает шаг вперед, но только для того, чтобы опомниться и отступить к двери. - Ничего подобного, омега. Не грусти. Я хотел бы остаться, но я знаю, что если бы ты был в здравом уме, то не хотел бы, чтобы я был рядом с тобой. Мы лю… мы заботимся о тебе, Юнги-хён. Ладно? Мы проведаем тебя позже. Альфа быстро выходит из квартиры; лязг замка эхом разносится по скудно обставленной квартире. Омега тихо скулит и снова зарывается в свои одеяла, молча ожидая возвращения альф.***
У Юнги была убийственная головная боль, когда он проснулся после дневного сна. Он застонал и потер виски, когда сел, пытаясь собрать воедино свои воспоминания. Прошло много времени с тех пор, как он так основательно отдавался своей омеге. Вспышки образов Намджуна и Чонгука проносятся в его голове, смущающие моменты, когда он хватает их в отчаянном беспорядке, отчего его щеки становятся пунцовыми. Боже, ему придется извиниться. Без сомнения, он травмировал бедного Чонгука, и ему, вероятно, придется принять четыре душа, только чтобы избавиться от кислого запаха Юнги. Он вздыхает, решив, что с таким же успехом мог бы покончить с этим сейчас, пока все не накалилось и не стало неловким. В последний раз, когда он смотрел на часы, было около десяти утра, а сейчас было шесть, так что он решил, что все должно быть не так уж плохо. К счастью, была пятница, так что он точно знал, что все будут у Джуна на вечере стаи. Он не стал бы долго их беспокоить, просто зашел бы, извинился, предложил угостить парня едой и отправился домой. Может быть, захватил немного мороженого на обратном пути. Мысленно предвкушая грядущее угощение, он поспешил принять душ, намазавшись кремом, блокирующим запахи, чтобы никого не расстроить. Он не был уверен, что происходило на вечерах их стаи, но они традиционно были закрыты для посторонних, поскольку пребывание всех вместе делало их более чувствительными к запахам и внешним угрозам. Однако он помнил, что люди обычно заходили в стаю его родителей по вечерам, чтобы оставить вещи или договориться о вступлении. Он вспомнил, что те вечера были наполнены вкусной едой и глупыми настольными играми, поэтому он полагает, что его кратковременное вмешательство не должно быть такой уж большой проблемой. Квартира Намджуна находится на другом конце города, так что дорога туда занимает почти двадцать пять минут. Когда их компания росла и процветала, они с удивлением обнаружили, что становятся богатыми. Например, Намджун теперь владеет целым стеклянным зданием в центре Сеула и живет на целых двух этажах в роскоши. У Юнги дела шли так же хорошо, но поскольку он был один, его потребности были гораздо проще. Он жил в простой квартире с двумя спальнями, которая, по общему признанию, нуждалась в некотором ремонте, и он не потрудился ее украсить. У Намджуна была целая стая, и он определенно давал им все самое прекрасное в жизни. К счастью, у службы безопасности уже есть предварительное разрешение для него, так как он часто приходит работать с Намджуном в его домашнюю студию. Он легко обходит их и направляется к частному лифту, который доставит его в пентхаус. Он нервно грызет ногти, репетируя свои извинения. Он даже не знал, как правильно объяснить случившееся, не превращая это в слезливую историю, и ему это не нравилось. Он даже не мог вспомнить всего, что делал, кроме того, что схватил Чонгука и затащил его в свое гнездо, так что, возможно, он мог бы просто разыграть это с помощью какой-нибудь дерьмовой истории. Он выходит из лифта и достает свой запасной ключ, который Намджун дал ему много лет назад. Он подходит к двери и сначала на секунду стучит, зная, что при том, как все вели себя, когда были вместе, шансы на то, что его услышат, были очень малы. Конечно же, ответа не последовало, поэтому он отпирает дверь и тихо проскальзывает внутрь. Большая часть света в квартире выключена, за исключением кухни, прихожей и одной комнаты с распахнутой настежь дверью. Юнги узнает в ней комнату, которая, как всегда объяснял Намджун, была берлогой, но всегда была плотно закрыта, когда бы он ни приходил. Юнги никогда не понимал, почему Намджун покраснел, как будто ему было неловко говорить ему об этом, но сейчас из комнаты доносились звуки… он думает, что начинает понимать это. Это звучит почти так, как будто он смотрит самое отвратительное порно на всех своих колонках, но, учитывая, что сегодня вечер стаи и все должны были быть здесь “соединяясь”... Юнги задерживает дыхание, его внутренности болезненно сжимаются. Он подкрадывается ближе, зная, что не хочет этого видеть, но все равно должен. Звуки, доносящиеся из комнаты, представляют собой симфонию стонов и рычания. Шлепки влажной плоти, ударяющейся друг о друга. Голоса, выкрикивающие имена друг друга и умоляющие о большем. Его рука дрожит, когда он кладет ее на стену рядом с дверью спальни, чтобы сохранить равновесие, когда он заглядывает внутрь, и его сердце ухает в пятки. Это действительно “логово”. Меха, одеяла и подушки разбросаны по всему открытому полу. Комната пропитана запахом секса и феромонов, а воздух насыщен влагой. Разбросанные в разных позах по всему гигантскому гнезду, его лучшие друзья устраивают целую ёбанную оргию. Чимин и Тэхён держались за руки, в то время как Чонгук был погружен по самые яйца в Чимина, а Тэхён отсасывал Джину. Хосок целовал Джина, в то время как Намджун трахал его сзади. Они были не просто все в паре друг с другом, как он всегда думал, - они были буквально все вместе. Он сделал это предположение не только потому, что они трахались. Это было видно по тому, как Чимин и Тэ держались и смотрели друг на друга, как будто они не могли жить друг без друга рядом. Это было потому, как Чонгук прижимал Чимина к себе и смотрел на него так, словно он был самым красивым существом во всем мироздании, даже несмотря на то, что его партнёр по жизни был буквально рядом с ним. Это было в том, как Сокджин отстранялся от Хосока, чтобы перевести дыхание, и смотрел на Тэхёна сверху вниз с абсолютной любовью в глазах, когда тот говорил ему, что у него все хорошо. Это видно по тому, как Намджун наблюдал за ними всеми и наклонялся, чтобы осыпать поцелуями спину Хосока. Они все были вместе, и все они были влюблены. Они буквально устраивали оргии по крайней мере раз в неделю и не могли заставить себя прикоснуться к Юнги даже по-дружески. Посыл понят. Он уходит так тихо, как только может, радуясь, что догадался нанести блокирующий запах крем. Они даже не узнают, что он был там. И затем… Что ж, затем он узнаёт, как трудно плакать и вести машину одновременно.***
Он не был уверен, как долго пролежал на полу, но он рухнул рядом с входной дверью в тот момент, когда снова заперся в своей квартире, и там еще оставалось немного дневного света. Теперь была кромешная тьма, и он был слишком измучен, чтобы искать свой телефон. Он просто задремал и похвалил прошлого Юнги за то, что тот заплатил дополнительные деньги за полы с подогревом. Прошло много времени с тех пор, как он позволял тьме, таившейся в его сознании, взять верх, но, похоже, она думала, что теперь у нее есть свобода действий - что у нее есть право нашептывать в ночи его самые темные страхи. Ты бесполезный и ущербный омега. Никто никогда не полюбит тебя. Твои лучшие друзья терпеть не могут даже прикасаться к тебе. Ты слаб и стар - с таким же успехом можешь сдаться. Ему хотелось бы возразить в ответ. Что он мог сказать шепчущим голосам, что они ошиблись - но это было не так. Они были правы, и он был нелюбим и одинок. В чем-то ущербный, поскольку никто не мог находиться рядом с ним. Прежде чем он успел еще глубже погрузиться в темную бездну своих мыслей, его удивил стук в дверь. И снова он узнал этот звук - быстрый и требовательный, стук, который означал, что они не примут “нет” в качестве ответа. Он вздыхает и подтягивается, отряхивая пыль со своей одежды, как будто это могло исправить ее помятое состояние. Он включил свет и, ворча, огляделся в поисках чего-нибудь, что ему нужно было бы спрятать. Стук раздается снова, на этот раз более настойчивый. - Я иду, Чимин. Не ломай мою дверь. Он берет себя в руки и шаркающей походкой подходит к двери, с хмурым видом распахивая ее. - Что? - И тебе привет, хён, - фыркнул Чимин с веселой ухмылкой, потянув Тэхёна за собой. Когда они проходили мимо него, смешанные запахи их стаи ударили его с силой удара раскрытой ладонью по лицу. Он вздрогнул, когда на его разум снова напали воспоминания о той близости, которую он наблюдал ранее, его мозг снова и снова проигрывал сцену, когда они все смотрят друг на друга с такой любовью, как на сломанной пластинке. - Джун-хён сказал нам прийти проведать тебя. Сказал, что ты чувствуешь себя не в своей тарелке или что-то в этом роде. Все в порядке? - спрашивает Тэхён, усаживаясь на диван Юнги, не стесняясь того, с каким интересом он разглядывал смятое гнездышко. - Да, у меня всё супер, - саркастически протянул он, но не стал утруждать себя разъяснениями. Не то что бы им было не наплевать. Тэхён наблюдает за ним тем жутким способом, который он делает, когда изучает кого-то. В хороший день ему от этого не по себе, но сегодня ему вроде как хочется выцарапать себе глаза. Он отворачивается и вместо этого смотрит в сторону кухни, куда, как он предполагал, ушел Чимин, но его там не было. - Чимин? Тэхён слегка усмехнулся. - Он, наверное, пошел в твою комнату, хён. Он уже обыскал мою шкатулку и шкатулку Хоби-хёна. Теперь твоя очередь. - Подожди, мою что... Его охватила паника, сердце опасно забилось. Он забыл о традиции одалживать украшения друзей и возлюбленных во время церемонии единения, чтобы показать, что они являются ее частью. Он бы все равно не подумал, что Чимин захочет взять у него что-либо. Пожалуйста, не надо… пожалуйста, оставь это... пожалуйста, не спрашивай… - Хён? - мягко спросил Чимин, его голос разнесся по коридору. Юнги захныкал, когда Чимин дошел до конца коридора и уставился на него, его красивая коробка была широко открыта, открывая пустое нутро. На лице Чимина была ужасная смесь замешательства, ужаса и, что хуже всего, жалости. Юнги чертовски ненавидел это. - Убирайся, - прорычал он. Чимин ахнул, его поза сменилась на позу человека, готового к бою. - Юнги, что происходит? - Нет, убирайся к чёрту из моего дома. Как ты смеешь рыться в моих вещах, даже не спросив, чёрт возьми? Убирайся, блядь, сейчас же! Слезы навернулись на глаза Тэхёна, и Юнги почувствовал вспышку сожаления. Пока он не увидел шкатулку, все еще находящуюся в руках Чимина. Он бросился вперед и схватил её, убегая в безопасность своей комнаты и запирая дверь, прежде чем его успели остановить. Он подождал несколько мгновений, тяжело дыша и крепче прижимая к себе шкатулку, прислушиваясь к входной двери. Вместо этого раздался тихий скрежет, а затем Тэхён пробормотал в деревянную дверь своей спальни: - Мы любим тебя, Хён. Что бы ни происходило, мы будем здесь, когда ты захочешь нас. Чиминни скоро извинится. Любят. Любят его? С каких это пор? Очевидно, он им даже не нравился как друг. Он крепче прижал свою шкатулку к груди и плакал до тех пор, пока ему не стало больно.***
Он устал плакать. Он и так сделал слишком много всего для одного гребаного дня. Юнги устало вздыхает и вытирает лицо рукавом. Он хватает свою драгоценную пустую шкатулку и ставит ее на прежнее место на комоде. Он ненавидел то, что теперь они знали его самую страшную тайну. Что кто-то знал, что он был настолько поломан, что за ним ни разу в жизни должным образом не ухаживали. Что люди, которым он позволял доступ к своему телу в самые тяжелые дни, даже не потрудились проявить к нему элементарное уважение и должную почтительность, на которые имел право каждый омега. Он решил, что теперь, когда они узнали, насколько он конченный, они захотят, чтобы он ушел. Ему придется вернуться домой и начать всю свою жизнь заново. Это действительно было отстойно, так как он любил свою работу и заботился о друзьях, которых завел здесь. Он шаркает в свою гостиную и смотрит на гнездо, все еще находящееся там, призывающее его поближе. Он предположил, что мог бы воспользоваться им еще раз, прежде чем разорвать в клочья. Как раз в тот момент, когда он собирался заползти под манящую гору одеял, в его дверь громко постучали. Его первой мыслью, промелькнувшей в голове, было то, что это полиция пришла забрать его - что было нелепо, поскольку он не сделал ничего такого, что стоило бы полиции выследить его или арестовать. - Юнги, открой эту ёбанную дверь. Произнесённая практически рыком команда заставила его глаза комично расшириться, когда он в шоке уставился на дверь. Намджун редко ругался вне музыки, не говоря уже о том, чтобы говорить с ним с такой злостью. Должно быть, он действительно облажался. Он разозлил альфу Чимина настолько, что тот пришел и чуть не выломал его дверь. Очередной раунд стука, заставивший его забеспокоиться, что скоро вмешаются его соседи, заставил его побежать отпирать дверь. Он распахнул дверь и сглотнул, увидев лицо Намджуна. Альфа был в ярости - челюсти сжаты так сильно, что, должно быть, это было болезненно, глаза наполнены неприкрытой яростью, лицо практически красное. Одной рукой он опирался о стену, другую все еще держал высоко поднятой, чтобы постучать. Он стискивает зубы и рычит: - Я складываю в своей голове некоторые фрагменты того, что происходит, но мне нужно, чтобы ты кое-что подтвердил для меня. - Что именно? - спрашивает Юнги, стараясь казаться более уверенным и безразличным, чем он себя чувствовал. - Ты асексуален или нет? Из всех вопросов, о которых Намджун мог его спросить, этого не было на его радаре. - Э-э, нет? Не то чтобы со мной было бы что-то не так, если бы я был, но... просто вроде как решил, что быть неполноценным пансексуальным омегой - достаточно лейблов для одного человека, - он выдавил смешок, пытаясь инстинктивно успокоить альфу, прежде чем тот вызовет его собственные естественные побуждения защитить себя. - Как ты относишься к стаям? Этот вопрос казался более опасным, чем предыдущий. - Эм... хорошо? Например, э-э…ты знаешь…Я вырос в одной из них. Родители были альфой и омегой стаи. Э-э... раз в неделю устраивали кучу обнимашек и настольных игр. Намджун выдыхает и выпрямляется, проводя рукой по лицу. Еще через несколько секунд он говорит более мягким голосом. - Итак, допустим, ты встретил кого-то, кто захотел вступить с тобой в романтические и сексуальные отношения и, возможно, быть с тобой в стае - это то, что всегда было возможно для тебя? Что-то, чего ты давно хотел? Юнги просто еще больше запутывается, но все равно кивает. - Да, конечно. Почему? Кто-то спрашивал обо мне или что-то в этом роде? - Кто-то спрашивал... - Намджун стонет и дважды слегка ударяется головой о стену, прежде чем взглянуть на Юнги, как на одну из тех картин, которые он так любит, пытаясь истолковать скрытый за ними смысл. - Пойдем со мной. Он даже не утруждает себя проверкой того, действительно ли Юнги следует за ним, направляясь к лестнице. Юнги быстро ныряет обратно внутрь и надевает сандалии, затем запирает входную дверь, и ему практически приходится бежать трусцой, чтобы догнать длинноногого альфу. Когда они добираются до парковки, Юнги понимает, что Сокджин сидит за рулем своей собственной яркой черной машины и ждет. Он нежно улыбается Юнги, пока тот забирается на заднее сиденье. Он предполагал, что Намджун сядет на пассажирское сиденье спереди, но вместо этого он забирается рядом с ним на заднее сиденье. Успокаивающие бета-феромоны Сокджина мягко витают в машине, когда он заводит двигатель и начинает движение. Юнги глубоко дышит, не уверенный в том, что именно происходит. Он решает, что его, вероятно, везут куда-то извиняться перед Чимином. Однако он никогда раньше не видел Намджуна таким, поэтому молчит и позволяет альфе запихнуть себя на заднее сиденье. Намджун больше не выглядит таким разъяренным - более растерянным и почти таким, как будто он сдерживает слезы. Юнги не уверен, имеет ли он право утешать его, но он медленно протягивает руку и успокаивающе похлопывает его по колену. Глаза Намджуна устремляются к руке на его колене, и почему-то кажется, что именно это заставляет его сломаться. Одна из его рук тянется вверх, чтобы прикрыть глаза, когда он рыдает так, будто у него разбито сердце. Юнги в шоке смотрит на плачущего альфу. Он так сильно ненавидит его прикосновения? Юнги пытается отдернуть руку, но альфа оказывается быстрее. Он хватает тонкие пальцы Юнги своими и переплетает их вместе, прежде чем положить обратно на колено, его плач теперь тихий, но слезы все еще текут. Он не знал, что делать и что происходит. Почему его прикосновение повергло такого могущественного альфу в приступ слёз? Почему Намджун был так расстроен? Юнги поднимает голову и ловит в зеркале заднего вида мокрые глаза Сокджина. Даже его друг, который любит притворяться, что у него аллергия на эмоции, плачет? Что происходит? Он, наконец, замечает, что Сокджин везет их в шикарную квартиру Намджуна, когда они заезжают на знакомую парковку. Юнги съеживается, понимая, что ему придется притворяться, что ему все равно, когда он почувствует их запах по всей квартире. Намджун отказывается отпускать его. Замешательство Юнги растет, когда он пытается выйти из машины, как только Сокджин паркуется, но Намджун не отпускает его руку. Вместо этого он вынужден выйти вслед за Намджуном, и альфа буквально ведет его до самого лифта, держась за руки. Ладонь Намджуна вспотела, но Юнги обнаружил, что на самом деле он не особо возражает против этого. Приятно просто хоть раз почувствовать чужое прикосновение. Они продолжают подниматься в пентхаус в молчании, хотя оно кажется менее напряженным, чем раньше. Как только они доходят до двери, все, кажется, останавливаются и переводят дыхание. Сокджин на мгновение смотрит на поручень, прежде чем протянуть руку и обхватить Юнги сзади за шею, дважды сжав ее, как будто молча предлагая ему немного утешения. Юнги вздрагивает от прикосновения, потянувшись назад еще на секунду, прежде чем осознает. - Извини, - бормочет он. Намджун выдыхает: - Блядь. - Как будто он только что со всем покончил. Юнги теперь не был уверен, что он сделал не так. Внутри квартиры были остальные его друзья, все, по-видимому, с тревогой ждали, разбросанные по модным белым диванам Намджуна. Когда они втроем вошли, все оживились и уставились на него с самыми разными эмоциями. Он опустил голову, стыд скрутил его изнутри из-за того, как он разговаривал с Чимином ранее. Он сморщил нос, тихо занимая свое обычное место в одном из белых кожаных кресел, которые они с Намджуном обычно использовали в тех редких случаях, когда он был здесь не по работе. В квартире все еще пахло феромонами и сексом, но было очевидно, что они попытались немного проветрить ее и воспользоваться каким-то спреем. Намджун устроился в глубоком кресле с противоположной стороны, его вздох звучал устало, и Юнги немного расстроился, услышав его. Альфа прочищает горло и приподнимает бровь, глядя на него. - Есть ли у меня твое разрешение поделиться тем, о чем мы с тобой говорили, хён? Юнги пожимает плечами и кивает, на самом деле не понимая, какое отношение к этому имеют его ориентация или предпочтения. - Спасибо тебе, - поворачивается он к взволнованной толпе на диване. - Позвольте мне начать с того, что это то, что я должен был проверить давным-давно, но я всегда верил, что хён сам скажет мне, когда будет готов. Несмотря на то, что у меня были сомнения то тут, то там, я продолжал верить в то, что мне сказали, как дурак. - Он тяжело вздыхает. - Хён не асексуален и не против стай. Мужчины на диване разом разразились вопросами, и Юнги уставился на них с испуганным любопытством. Почему все вдруг так заинтересовались этим? Внезапно Чонгук обращает на него свои большие любопытные глаза и обращается непосредственно к нему. - Хён, значит ли это, что тебе нравится встречаться, целоваться и... - он краснеет, даже когда его улыбка становится озорной. Юнги закатывает глаза. - Да, я трахаюсь и иногда встречаюсь с людьми, как и все вы. Я просто не делаю этого перед всем миром, как парочка из вас, которых я мог бы назвать. - Эй, это было всего один раз. Откуда мне было знать, что ты там? - Тэхён мило надувает губки. - Может быть, потому, что это был общественный туалет? - Юнги растягивает слова. - А теперь, может кто-нибудь, пожалуйста, объяснить, почему мы вообще говорим об этом? Намджун хмыкает, задумчиво глядя куда-то за спину Юнги. - Я полагаю, что в конечном счете это моя вина. Или, по крайней мере, моя вина в том, что я во что-то поверил. Ты помнишь того парня, с которым встречался, когда мы впервые встретились? - Чонгвон, да. А что? - Я виделся с ним всего пару раз, и, похоже, я ему никогда не нравился. Это должно было стать моей первой подсказкой, но... - он вздыхает и пожимает плечами. - В любом случае, в тот раз, когда он зашел, чтобы передать коробку с твоими вещами, мне показалось, что ты все еще ему нравишься. Я спросил его, почему вы, ребята, расстались, и он сказал, что это потому, что ты асексуален, а ему это не нравилось. Что тебе вообще не нравилось, когда к тебе прикасались. На самом деле, теперь, когда я припоминаю, он был довольно груб по этому поводу. Я не буду повторять всего, что он сказал. И он также сказал мне, что у нас с тобой все равно не было бы будущего, потому что тебе не нравились стаи. Юнги яростно впивается руками в спинку кресла. - Это чушь собачья! Мы в буквальном смысле даже не встречались по-настоящему. Мы чертовски долго были просто приятелями по перепихону. Я думаю, он решил, что я против стай, потому что я не хотел тусоваться с его компанией дружков факбоев. Мы встречались и занимались сексом каждые выходные в течение двух лет. - Так что, вероятно, это был просто приревновавший бывший любовник, желающий запудрить мне мозги, и я купился на это, - вздыхает Намджун. - Приревновавший к кому? У него был целый гарем приятелей по перепихону на выбор. - Вероятно, потому, что он почувствовал, что я... э-э... ну, - заикаясь, пробормотал Намджун, взглянув на Чимина в поисках помощи. Другой омега наклоняется вперед и тихо спрашивает Юнги. - Хён, если ты так долго встречался с этим парнем, почему твоя коробка пуста? - Я... ну, во-первых, прости, что накинулся на тебя раньше. Мне не следовало этого делать. - Он отмахивается, когда Чимин открывает рот, чтобы ответить. - Правда в том, что... э-э-э…Я никогда ни от кого не получал никаких украшений. У меня было несколько сексуальных отношений, но я просто... я решил, что это что-то не для меня. - Потому что ты этого не хочешь или потому, что люди, с которыми ты был, заставили тебя так себя чувствовать? Юнги втянул воздух от тихо произнесенного вопроса Джина. Для человека, у которого была такая аллергия на собственные чувства, у него был талант проникать в самое сердце другого человека. - Я думаю…Я полагаю, в основном это было последнее? Типа, я не дурак. Я знаю, что они должны что-то предложить, даже если это просто случайные отношения, я просто... я не знаю. После первых двух раз, когда это случилось, я думаю, что убедил себя в том, что именно так это делается в наши дни. Ну, знаете, современные нравы или что-то в этом роде. Не нужно притворяться, что ты за кем-то ухаживаешь, если ты просто хочешь потрахаться. - Хён... - сказал Чонгук тихо, но он мог расслышать жалость в этих словах. Он пожал плечами, пытаясь удержать лицо. - Это неважно. В любом случае, никто, казалось, никогда не хотел заходить со мной дальше такого рода отношений, так что, думаю, у меня просто не было времени на такие отношения, которые позволили бы заполнить шкатулку. - Все это время, и мы... мы могли бы... Хён, мы так сильно тебя любим, - всхлипнул Тэхён, быстро спрыгивая с дивана, чтобы упасть перед креслом Юнги, осторожно кладя голову ему на колени. Юнги ошеломленно моргает и неловко протягивает руку к голове омеги. Его волосы такие мягкие, и он ничего не может с собой поделать, когда его пальцы перебирают шелковистые пряди. Внезапное мурлыканье Тэхёна отдается в его бедре, и он чувствует, как начинает улыбаться. Они никогда раньше не мурлыкали рядом с ним. Остальная часть группы с нежностью наблюдает за парой мгновение, прежде чем Намджун наклоняется вперед и ловит взгляд Юнги. - Я думаю, будет справедливо, если я объясню, почему мы вдруг так заинтересовались этим, да? Юнги отрывает взгляд от мурлыкающего омеги и приподнимает бровь. - Да, было бы неплохо. - Эм, честно говоря, дело в том, что... эм... Юнги наблюдал за барахтающимся альфой с оттенком веселья. Намджун почесал в затылке, как будто пытался придумать наилучший способ выразить словами то, что он собирался сказать, но, очевидно, Чимин стал слишком нетерпеливым. Он фыркнул и вскинул руки вверх, как бы говоря: “Спасите меня от этих дураков”. - Это потому, что мы любим тебя. Мы все чертовски влюблены в тебя, и были влюблены целую вечность! - Он надувает губы и откидывается на спинку сиденья, пряча лицо на плече Тэхёна. Тем временем Юнги чувствует…что ж, он не уверен в том, что чувствует. Неверие, замешательство, легкая вспышка гнева - и за всем этим крошечный проблеск надежды, возвращающейся к жизни. - Что? Сокджин вздыхает и наклоняется вперед. - Он, конечно, мог бы сформулировать это лучше, но это все равно правда. Мы все любим тебя так же, как любим друг друга. Несмотря на то, что мы думали, что на наши чувства никогда не ответят взаимностью так, как мы хотели, мы научились проявлять нашу любовь другими способами, которые, как мы надеялись, не причинят тебе неудобств. Юнги почувствовал, как у него сдавило грудь, когда он боролся с желанием заплакать. - Я все еще…Я этого не понимаю. Почему же вы тогда ничего не сказали? Почему... тогда никто не прикасался бы ко мне и не хотел быть со мной? В этом нет никакого смысла. - Это, - Намджун прочистил горло, его собственные глаза подозрительно заблестели. - Это моя вина. Я уже говорил тебе, что сказал твой бывший, и я ему поверил. Я должен был обсудить это с тобой, но мне просто не приходило в голову, что кто-то может лгать о чем-то подобном. Как бы то ни было, я научился заботиться о тебе так, как, по моему мнению, тебе было бы удобно. Научился любить тебя тихо... но это все равно была любовь. Это все еще любовь. - Намджун яростно краснеет, указывая на Хосока. - В любом случае, потом появляется этот парень, и как только он видит тебя, он спрашивает меня, какова политика компании в отношении свиданий. Мне пришлось объяснить ему все, что я знал о твоих предпочтениях. В итоге мы сблизились после того, как объединились из-за нашего взаимного увлечения омегой, к которому мы даже не могли прикоснуться. И затем...это просто продолжало происходить. Каждый раз, когда кто-то из этих парней присоединялся к компании, это был ты. Ты спокойно помогал им, или улыбался им, или просто был самим собой, и вскоре у меня в офисе появлялся еще один из них, требующий узнать о тебе побольше. Я должен был бы объяснить то, что мне сказали, и это просто стало фактом. Наши чувства никогда не менялись. Мы просто научились любить тебя по-другому. - Я... - Юнги с трудом сглотнул, почувствовав, как в горле у него растет комок. - Я не знаю, что сказать. Я... Намджун покачал головой. - Я говорю тебе это не для того, чтобы заставить тебя чувствовать себя виноватым или давить на тебя, или что-то в этом роде. Мы любили тебя раньше, несмотря на то, что считали твоей личностью, а просто потому, что ты - это ты. Мы бы продолжали любить тебя, несмотря ни на что, но…мы не можем упустить этот шанс увидеть, согласишься ли ты…хочешь... ты знаешь, - заикаясь, заканчивает Намджун, его лицо заливается краской. Чимин хихикает и заканчивает за него, его взгляд темнеет и становится тяжелым, когда он смотрит на Юнги. - Что наш красноречивый альфа пытается сказать, так это то, что, хотя мы уже много лет считаем тебя частью нашей стаи, мы хотели бы получить шанс сделать это официально, если тебе интересно. Не стесняйся сказать "нет", конечно, здесь у тебя нет никаких обязательств. Но у Джуни вот уже десять лет есть узел с твоим именем, так что, если бы ты подумал о том, чтобы избавить его от страданий, мы все были бы тебе признательны. Юнги морщит нос. - А как насчет тебя? Разве вы, ребята, не... - О, - небрежно машет рукой Чимин. - Я все еще хотел бы его укус и жить с ним в качестве партнера по гнездованию, но я никогда не планировал становиться омегой стаи. Неофициально это всегда был ты. - Что? - тупо спрашивает Юнги. - Мы приходим к тебе за всем, Юнги, ты, конечно, заметил? - вмешивается Хосок, удивленно приподнимая бровь. - Они приходят к вам за советом, помощью, вдохновением... это всегда был ты. - И мы бы хотели, чтобы ты был не просто омегой стаи и парой Намджуна... мы все хотели бы стать твоей парой, если бы ты согласился на нас, - добавляет Тэхён с очаровательной улыбкой. - О, сундук, хёны. Нам нужно отдать ему сундук! - восклицает Чонгук, его глаза расширяются от счастья, когда он оглядывается вокруг. Намджун вздыхает, но его лицо все еще раскрасневшееся, пока он застенчиво смотрит на Юнги и кивает. Он встает и идет в свою спальню, а Юнги с любопытством наблюдает за всеми. Он надеялся, что это не означает, что они снова собираются говорить о его позорном сундуке с драгоценностями. Намджун выходит из своей спальни, неся короб размером с пиратский сундук, его мышцы бугрятся от напряжения. Вся внешняя сторона короба сверкает, как он надеется, просто стразами, а замок подозрительно похож на то, что покрыт сапфирами. Чонгук подбегает, чтобы помочь альфе поставить его перед Юнги. Намджун нервно прочищает горло и указывает на сверкающий сундук. - Я, э-э-э…когда мы впервые встретились, я выбрал свое первое изделие, потому что просто ничего не мог с собой поделать. Это изящное золотое ожерелье с ноткой крещендо на нем, потому что я подумал, что оно хорошо описывает мои растущие чувства к тебе. Тогда, э-э…Я не мог отдать его тебе, потому что твой бывший рассказал мне все это, поэтому я сохранил его. Но позывы никогда не прекращались, и когда ты улыбался мне определенным образом или, например, делал комплимент, от которого я чувствовал себя потрясающе, я покупал еще один подарок для ухаживания. Потом у нас стали улучшаться финансовые дела, а подарки становились все более экстравагантными, и их стало так много, что я купил сундук. Потом ребята узнали об этом, и теперь каждый раз, когда у них возникает желание сделать тебе подарок, они кладут его в сундук. Здесь, у нас, гм, таких штуки три? - Наполненные до краев, - добавляет Тэхён, многозначительно шевеля бровями. - Бриллианты, рубины, изумруды, золото и серебро в соответствии с тем, что, по нашему мнению, пришлось тебе по вкусу. Большие модные кольца, чокеры…Я думаю, Джуни-хён даже тайком спрятал в одном из них украшения для сосков. Чимин встает, чтобы встать рядом с Намджуном перед Юнги, когда тот с благоговением смотрит на сверкающий сундук. Другой омега медленно поднимает крышку, и Юнги почти ослепляет сияние. - Десять лет любви здесь, Юнги. Твоя шкатулка никогда не была пустой, - мягко говорит Чимин, в то время как Юнги чувствует, что его глаза в миллионный раз за день наполняются слезами. - Омега, - хрипло шепчет Намджун, присаживаясь на корточки, чтобы посмотреть Юнги в глаза. - Примешь ли ты наше ухаживание, чтобы стать нашей парой и членом этой стаи? Чтобы вести нас рядом со мной, как мой партнер по гнезду и омега стаи? Юнги тихо сдерживает рыдание и отчаянно кивает. - Да. Да. Я буду. Я... это все, чего я хотел, - были вы все. Я не знал. Я... я думал, что я один. И... мне жаль. Намджун качает головой. - Мы сожалеем. Мне жаль. Нам следовало поговорить об этом много лет назад. У нас будет полноценная взрослая дискуссия о границах, предпочтениях и тому подобном позже, но сейчас... Могу я поцеловать тебя, Юнги? Омега взволнованно кивает, едва сдерживаясь, чтобы не схватить Намджуна и не сделать это самому. Альфа медленно наклоняется, и Юнги вдыхает его запах, желая запомнить этот момент. Он хотел запомнить то, как тепло тела Намджуна было настолько сильным, что он мог почувствовать его, исходящее от него, еще до того, как прикоснулся к нему. То, как тело альфы слегка дрожало, как будто он нервничал так же сильно, как и Юнги. Горячее дыхание на его губах, пахнущее фруктовой жвачкой, которую он любил жевать. Ощущение его пухлых губ, скользящих по его губам, легкий привкус ванильного бальзама для губ, смешивающийся с ними. Юнги застонал и поддался своему инстинкту схватить, притягивая альфу ближе, схватив его за рубашку. Намджун выдохнул ему в рот, и его поцелуй стал голодным и требовательным, одна рука потянулась вверх, чтобы зарыться в волосы омеги и запрокинуть его голову назад. Юнги попытался вложить все в этот единственный поцелуй, надеясь, что Намджун сможет почувствовать правду о его чувствах во всем этом - тоску и желание, боль, любовь. Он вылил в него все, что мог, повалив альфу на землю, не отстраняясь и усаживаясь на него верхом на полу. Именно мурлыканье, наконец, привело их в чувство. Мурлыканье доносилось из глубины омеги, когда тот осознал, что их одинокие годы наконец-то остались позади. - Чёрт, это так горячо. Юнги поднял взгляд на произнесенные шепотом слова и встретился взглядом с ухмыляющимся лицом Хосока, смотрящего на них сверху вниз. Он краснеет и слезает с Намджуна, совсем не готовый делать из себя представление... пока. Возможно позже. Воспоминания о том, что он видел ранее в логове, вернулись к нему, окрашенные в новые оттенки, заставив его вздрогнуть. Да, позже. - Хён? - Чонгук ловит его взгляд с обнадеживающей улыбкой. - Ты можешь остаться с нами в логове на ночь? Нам ничего не нужно делать, но я бы действительно хотел пообниматься? И, может быть, мы все могли бы получить поцелуй? Стая хором соглашается, и лицо Юнги вспыхивает. Он не привык к такому пристальному вниманию. - Да, я могу это сделать, - застенчиво отвечает он. Намджун одобрительно ухмыляется и тянется к нему, чтобы подхватить на руки, неся его в их логово. Впервые в своей жизни он задыхается от любви и внимания, едва ли не большего, чем он может вынести. Его обнимают и целуют до тех пор, пока он не начинает извиваться, комната практически вибрирует от всех мурлыканий омег, сотрясающих стены. Проходит много времени, прежде чем он убеждается, что это не сон.***
Современная церемония единения обычно была пышным мероприятием - большие причудливые здания, наполненные дорогим декором и цветами, изысканной едой и одеждой, которая стоила столько же, сколько дом. Однако он был омегой с очень традиционными и простыми вкусами. Лесистое поле, покрытое цветами и красивыми деревьями, было настолько традиционным, насколько это было возможно, но оно было настолько красивым, что походило на сцену из сказки. Погода оставалась благословенно идеальной - солнечной, с достаточным количеством облаков, чтобы температура была терпимой. Музыка представляла собой простую клавишную, которую играл друг альфы. Гостей было немного, но каждый из них был важен. Он решил перенять западный обычай не встречаться со своими партнёрами перед церемонией просто потому, что хотел увидеть их лица, когда впервые появится. Даже он понимал, что выглядит как мечта. Он также придерживался традиций в своей внешности, хотя и со своими собственными небольшими штрихами тут и там. Он даже нашёл длинную меховую накидку белоснежного цвета и тайно прятал ее в их логове, чтобы впитать запахи своих партнёров. Или, по крайней мере, тех, кто скоро станут ими. Он почти не смог сдержать самодовольной ухмылки, когда первый вздох достиг его ушей в тот момент, когда он появился. Он мягко улыбнулся, когда один за другим его ожидающие партнёры подняли головы, чтобы посмотреть, как он идет по усыпанной дикими цветами дорожке, их челюсти отвисли, а глаза выпучились от удивления, когда он подошел ближе. Его белый меховой плащ тянулся за ним, сверкая прикреплёнными кристаллами. Под ним он надел традиционную для мужчин-омег одежду, состоящую из длинной шелковой туники и брюк насыщенного золотистого оттенка, который ему очень шел. Он даже немного отрастил волосы, чтобы они выглядели как можно более мягкими. Однако что заставило его мать расплакаться от гордости, а собравшуюся толпу гостей потрясенно воскликнуть, так это огромное количество драгоценностей, которыми омега был украшен с головы до ног. В то время как у других его партнёров по стае были собственные внушительные коллекции, они в основном надевали только самые важные вещи для своих собственных церемоний. Тем не менее, все, казалось, были полны решимости наверстать упущенные с ним годы, и поэтому все они немного переборщили с традиционными заимствованными предметами.... и, возможно, какая-то маленькая часть его хотела показать свою коллекцию в лицо тем, кто считал его недостойным в прошлом. И вот омега пошел по проходу к своим партнёрам, нацепив столько драгоценностей, что хватило бы на покупку небольшого королевства. На его шее висело по меньшей мере десять ожерелий, начиная от маленького золотого ожерелья, которое было первым подарком его альфы, и заканчивая позаимствованным у Чимина колье, подаренным тому в честь церемонии единения. Его руки были увешаны браслетами, каждый палец - кольцами. Бриллиантовые цепочки обвивали его талию, а браслеты на ногах, украшенные драгоценными камнями, сверкали при каждом шаге. Его уши были тяжелыми, с шестью бриллиантовыми серьгами в каждом ухе - по набору от каждой пары. А на его голове была тяжелая корона с бриллиантами и изумрудами, оправленная в золото - его собственный подарок от Намджуна на предложение руки и сердца. Кто-то назвал бы это безвкусицей или показушничеством, но для него это было все равно что носить любовь своей стаи на виду у всех. Каждое украшение было моментом, когда его партнёры думали о нем, любили его, желали его. Только сегодня он будет таким ярким, каким ему заблагорассудится, и покажет миру, что он гордится тем, что его любит эта стая. Он счастливо улыбается, когда встречает Намджуна, его сердце разрывается от любви, когда он смотрит на альфу, ожидающего его с протянутой к нему рукой, и их партнёров, окружающих их обоих. Их ароматы прекрасно сочетались; его собственный запах давно исцелился и теперь сообщает всему миру, что он довольный омега. Укус его стаи пульсирует от волнения и любви от них всех, и сегодня вечером он, наконец, получит укусы Намджуна и Чимина как своих партнёров по гнезду. Он встречает своего альфу поцелуем и начинает свою жизнь в качестве любимого омеги, украшенного бриллиантами.