Бессонница

Её снова нет. Нет, как и каждую ночь после того, как все узнали что Астарион — вампир. За что она так винит себя, что каждый день, даже после изнурительного сражения, позволяет ему пить свою кровь, при этом продолжая с трепетом смотреть на него, каждый раз задерживать дыхание, чтобы не пропустить ни единого его слова? Все уже привыкли к их отсутствию, просто спокойно спят. Кроме Гейла. Волшебник не может найти себе место, волнуется. Что если он убьёт её? Нечаянно обескровит? Вдруг он сделает это специально? Астарион, безусловно, изменился после убийства Касадора, стал менее холоден и более заботлив, но вдруг это ложь? Гейл не может уснуть, пока не будет знать что она жива и вернулась в «Эльфийскую песнь». Он занял удобную для этого кровать, вампир расположился на соседней, и кровать Тав отсюда видна. До их возвращения он читает. Какие-то строки из этих книг по истории Врат Балдура он уже выучил наизусть, перечитывая их по несколько раз чтобы сконцентрироваться и не думать ни о чём другом. Тав предлагала ему отношения, говорила что может любить и его и Астариона, но Гейл отказался, он не может делить её сердце с кем-то ещё, как это смог сделать сам Астарион. Он смог разделить сердце тифлингши с Хальсином, и, по всей видимости, не испытывал с этим абсолютно никаких проблем. Видимо, её любовь и доброта и вправду настолько безграничны. Скрип открывающейся двери вырвал Гейла из раздумий, вызвав волну мурашек. Она вернулась, она жива. Астарион внёс Тав на этаж на руках и направился к её кровати, они общались шёпотом, скорее всего, чтобы никого не разбудить и Гейл не смог разобрать их слов, но точно смог услышать тихое хихиканье Тав. Значит, она жива, и с ней всё хорошо. Но почему она шла не сама? У неё кружится голова от кровопотери или это просто милый заботливый жест? Пока Астарион… укладывает её спать? Зачем это ребячество вообще? Волшебник решает воспользоваться ситуацией и, чтобы не быть раскрытым, гасит свет и убирает книжку. Отворачивается к ширме, отделяющей его кровать от кровати Карлах, и пытается заснуть. С ней всё хорошо, она жива и, кажется, счастлива. — Я слышу твоё сбивчивое дыхание. Ты либо завидуешь одному из нас, либо нервничаешь, — шёпот вампира, как обычно подкравшегося абсолютно бесшумно, заставил Гейла вздрогнуть. — Почему она не шла сама? — Гейл сел в кровати, свесив ноги и посмотрел в поблёскивающие в лунном свете красные глаза. — А почему она может не идти сама? Она… кхм… сильно устала, и я, как истинный благородный аристократ, разумеется не мог не предложить ей помощь. На которую она, кстати, ни секунды не задумываясь согласилась, — даже в шёпоте Астариона было слышно, что он ухмыляется. К чему это вечное ехидство? Неужели это именно то, что так привлекает в нём Тав? Как она может добровольно разделять его общество и, более того, наслаждаться им? — Не волнуйся, она в порядке и, даже, вполне себе счастлива, — он всё ещё улыбается. Вспоминает? Внезапно волшебник чувствует лёгкое прикосновение к своему разуму. Астарион хочет показать ему? Гейлу надо убедиться, удостовериться, что вампирское отродье не врёт. И он открывает свой разум, впускает в него чужие воспоминания. Он видит девушку в своих объятиях, она льнёт к нему, ластится и обнимает в ответ. Он целует её шею, дразнит, его клыки впиваются в неё, и Тав вздрагивает, сжимает в объятиях сильнее. Она трепещет в руках, обжигая своим разгорячённым дыханием кончик острого уха. Он отстраняется, слизывает струйку крови с шеи Тав, заставляя её снова вздрогнуть. Девушка оттягивает его за волосы, вкус её крови остаётся на языке приятным послевкусием. Он вопросительно хмыкает, игриво улыбаясь, и она притягивает его к себе для поцелуя. Он аккуратно запускает руку под её домашнюю рубашку, накрывая мягкую грудь ладонью. И воспоминание обрывается. Гейл снова остаётся один в своей голове и открывает глаза. — Прости конечно, но, думаю, показать тебе больше было бы неуважительно по отношению к моей любимой, — снова эта треклятая ехидная улыбка. — Что тебя так веселит сейчас? — Гейл насторожен. Вдруг это воспоминание — ложь? — О, меня ничего не забавляет прямо сейчас. Я просто предаюсь приятным воспоминаниям, — и снова ехидство. Да он просто издевается. — Иногда ты просто невыносим, ты в курсе? В ответ Астарион усмехается и, кажется, собирается что-то ответить, но внезапно Гейл чувствует, что говорить ни он, ни Астарион больше не могут. Заклинание немоты? Из соседней комнаты вышла Шэдоухарт и, сказав, что эти бессмысленные постоянные разборки её утомили и вообще мешают спать, ушла обратно. Мысленно поблагодарив её, волшебник лёг на спину и закрыл глаза. Ему плевать, что сейчас будет делать вампирское отродье. Главное, что Тав жива и, кажется, вполне себе счастлива.