О чувствах и их проявлениях

Улыбка.       Она улыбнулась ему. Нежно, искренне. Так умеют улыбаться только беззаботные дети, но уж точно не тот, кто повидал чуть ли не столько же, сколько и дьявол. Сидя относительно далеко от него, она улыбнулась так, словно увидела деда или своего младшего брата, ради которых так резко сменила профессию. Эта улыбка была для него, Игоря, а не для каких-то безымянных коллег или неизвестных людей, не для задержанных преступников на допросе, не для стариков в очереди перед кассой в магазине, нет. То был не грозный оскал, появлявшийся на губах девушки во время особо напряженной работы, не кривая усмешка сквозь боль или слёзы, нет. Не имея физической возможности поддержать словесно или ещё как-то, Наташа честно улыбнулась, вкладывая в свою улыбку все те светлые чувства, которые только она могла откопать в затворках своего разума, пытаясь дать ему понять, что с ней всё хорошо. И, сдвинув фуражку на глаза, мастерски прикинулась спящей. А быть может, и вправду заснула, ведь ехать ещё как минимум час без пересадок... Подземные переходы.        «Бродячая музыкантка.» , почему-то подумал он, впервые увидев её. И потом его мысли подтвердились, она стояла в подземном переходе, окруженная разномастными подростками, всех видов и возрастов. — Мы разрисуем все заборы своими стихами! Достань, пожалуйста, краски из рюкзака. Нам ни к чему учителя, Мы придумаем сами Правила русского языка... — раздался знакомый, на удивление счастливый и без привычной насмешки, голос. Гром, возможно, двже бы и не узнал Наташу, если бы он не поймал её взгляд. Этот задорный блеск в не то изумрудных, не то цвета листвы, глазах, майор мог узнать среди миллионов точно таких же по оттенку глаз. Утром, когда они случайно-специально пересеклись у кофемашинки, Игорь произнёс так, чтобы услышала только Наташа: — Привет бродячим музыкантам. Как выступление прошло? — И тебе не хворать. Лучше бы подкинул хотя б рубль, чем насмехался, — с наигранным презрением ответила Новикова, — думаешь, я тебя не заметила? Кофе.       Одно из немногих мест, у которого могли пересекаться эти двое, чья взаимная непереносимость вдруг перешла на новую стадию: «ты мой друг, но это не забывай, что ты всё такой(ая) же идиот(ка)». И было забавно наблюдать, как он, протолкнувшись к заветному аппарату, берёт два кофе, вместо привычного одного. Представьте себе высокого, по-настоящему грозного и хмурого мужчину под тридцать пять лет с большой кружкой кофе, на которой нанесена милая аниме-девочка из какого-то мультсериала, с подписью «интернет для дебилов». Теперь весь участок видел Игоря только с этой чашкой — подарок Наташи. Та же в свою очередь приходит с полулитровой железной кружкой, привезенная дедом из какого-то там гаража или корабля. Сама же девушка считает, что эта «железяка» пережила всё за время своего бытия, и что ей не меньше семидесяти лет. И они оба выглядели весьма колоритно: он — с «милой девочкой и говорящей цитатой», она — с исцарапанной и чуть ли не обстрелянной «железкой», и у обоих такие лица, словно хотят расстрелять полгорода. А коли Новикова достигает кофейного аппарата раньше майора, то чуть ли не устраивает целое немое кино: с ярым презрением наливает другу его любимый каппучино без сахара и себе-ненаглядной латте, и, устраивая знакомую кружку с драгоценным напитком на столе друга, постоянно оставляет колкую записочку. «Ленивцам кофе вреден в больших количествах, принесла что было, уж извини.»