Скинемся на Цу-Е-Фа?

Вечеринка была в самом разгаре. Заканчивалось последнее студенческое лето, впереди ждал последний учебный год, так что счастливые старшекурсники отрывались, как не в себя. Всё было так, но с одним нюансом... Тусили они все где-то в другом месте. В небольшой комнатке общежития сидело всего шесть человек: парни по двое на кроватях, дамы на стульях около стола. Игра в Уно шла вяло, может, потому что это был уже седьмой кон, а может потому, что компании не доставало азарта. – Ну, я выиграла, – устало сказала Варнава, кидая последнюю карту. Дима, вышедший первым, зевнул. – Может, во что-нибудь другое сыграем? – Сережа единственный из всех не пил, да к тому же ещё и проиграл, а потому ему было вдвойне скучно. – А может, в клуб? – Ира единственная из всех пила вино, а не пиво, а потому была уже готова к приключениям. – Я за игру, – сонно пробормотал Арсений, чуть дёрнув плечом. Он уютно устроился на чьей-то кровати, подмяв под бок подушку. С другого бока печкой грел Шастун, чьи глаза уже давно были закрыты. Впрочем, его рука с пивом регулярно вслепую находила рот. Уходить из этого уютного мирка категорически не хотелось. – Правда или действие? – Я никогда не? Они с Антоном произнесли это одновременно. В комнате раздался тихий стук – Катя качалась на стуле и резко приземлилась на все четыре ножки. Антон открыл глаза. – Ну, началось... А я за монополию, – тяжело вздохнул Дима. Атмосфера вокруг изменилась в мгновение ока. Сережа пересел на край кровати, воодушевленно потирая руки. Арс морально встряхнулся – в их компании выбор активности всегда был куда более активным, чем, собственно, сама активность. Нельзя было спать, надо было победить всех и во всех спорах. Спустя ещё десять минут комната преобразилась до неузнаваемости. Ира и Катя кричали друг на друга так, что покраснели до корней волос. Дима всплекивал руками и вкидывал едкие замечания по поводу интеллектуальной необразованности своих друзей, Сережа бегал по комнате из угла в угол в поисках "той самой настолки", а Арсений с Антоном едва не дошли до рукоприкладства, пытаясь скинуть друг друга с кровати. Антонова бутылка из-под пива, пустая, давно уже откатилась куда-то к стене. – Да ты играть не хочешь, потому что никогда ничего страшнее стирки белого с цветным не делал! – возмущался Антон, хватая Арса за предплечья. – А ты, ленивая жопа, боишься не справиться с действием, которое я тебе загадаю! – Арс притворился, что вот-вот лизнет Антону руку, и тот тут же её отдернул. – Да ты просто всегда нечестно играешь, не признаешься, чего на самом деле делал, а чего нет! – в ход пошел хитрый прием "пролезть под ребра до самого сердечка". – Обвиняешь меня во лжи? А сам хоть раз на "правду" честно ответил? – Арс резко упал в сторону, утягивая не ожидавшего этого Антона следом. – Да с тобой и неинтересно играть будет! – Антон неловко наклонился и тут же попал в капкан Арсова локтя. – Думаешь, я настолько тупой, что на слабо поведусь? Каждый упрек сопровождался пиханием или щипком. Арсений бы никогда даже под пытками не признался, что ходит на все эти "вечеринки" вместо массовых гуляний с курсом именно ради такого вот момента. Момента, когда он может безнаказанно касаться Шастуна, смотреть на него и чувствовать на себе его полноценное внимание. Пофигу ему было на игры, на остальных ребят и на синяки, расцветающие на рёбрах от особо неловких тычков. Спорить с Антоном было упоительно, а смотреть на его растрепавшиеся кудри и горящие негодованием глаза – горячо. Арсений был возмутительно и бесповоротно влюблён. – А давайте скинемся? – предложил Сережа, свистнув через пальцы и утихомиривая разошедшихся друзей. – Скинемся ещё на вино? – не въехала Ира, снова садясь на стул. Антон и Арсений продолжили свою потасовку абсолютно молча, сцепившись на манер рестлеров. Борьбу двух нетрезвых тел на мягкой кровати вряд ли можно было назвать просто борьбой, но все уже давно привыкли к подобном выкрутасам от этих двоих. – На камень-ножницы-бумага, – пояснил Дима, как всегда поймав Сережин посыл раньше остальных. Ребята стукнулись кулачками. – Да ты просто боишься, что я личный вопрос задам... – пыхтел Арсений, пока остальные отвлеклись и не особо слушали. – Личный это какой? Сосался ли я с парнем? Сам бы первым всё слил, если бы мы в мою игру играли... – Шаст не сдавался, хотя сопел уже довольно шумно. – Не хорохорься, мне Макар и так сказал, что сосался... Ух! – особо сильный удар пришелся в диафрагму, но Арс успел сгруппироваться. – А ты, небось, и без "ся". Чё за слово вообще, "хорохорься". Дед. – Да разлепитесь вы уже, ириски хреновы! – Катя не выдержала и шлёпнула Арсения по ляжке. Куда дотянулась, на самом деле, туда и дотянулась, но в объятиях Антона хлопок по бедру подействовал на Арса совсем даже не отрезвляюще. От места удара до самых ушей прокатилась горячая мурашечная волна. Антон тут же не просто опустил его, но и специально отодвинулся к краю кровати, а Арсений стал поправлять прическу и одежду. Выглядел он, конечно, как чёрти-что, зато был счастлив. Глубоко в душе, конечно. Очень, очень глубоко, чтобы никому не было этого видно. На лицо же он специально напустил недовольное и раздраженное выражение. Он всё же актёр. – Давайте, пацаны. – Дима, да и все остальные, уже вытянули кулаки над столом, готовые скидываться. Пришлось присоединиться. Арс старался не слишком коситься на Антонов кулак, будто специально сжатый не до конца, а так, чтобы внутри оставалось пространство. Шлепок по бедру, сделанный вообще-то даже не Антоном, запустил в нем какой-то необратимый процесс. Арса несло по рельсам похоти без возможности затормозить. В голове к этому кулаку достраивались пикантные подробности. Не надо было столько пить. – Камень... – Кто трясет, тот хер сосёт! – взорвался Шастун и тут же перехватил левой рукой правую, чтоб только не тряхнуть случайно. Дима привычно закатил глаза и опустил кулак на стол. Так же сделали и Сережа с Ирой. Варнава пожала плечами и оставила руку как есть. Вряд ли, конечно, она собиралась ею трясти. Антон уставился на Арса с хитрым выражением, готовый подловить его на малейшем движении и разогнать шутку до абсурда, но Арс даже не пытался играть в его игру. Он уставился в шальные зелёные глаза в ответ, нагло подмигнул и... – Камень-ножницы-бумага... Цу!... Е!... Он встряхивал кулак на каждый слог, смотря только на Антона, ловя сначала хулиганский восторг, потом непонимание, подозрение, а потом и осознание на его лице. Глаза в пшеничных ресницах распахнулись шире, зрачок расплылся на пол-радужки, а пухлые губы, на которые Арс залипал чуть ли не с первого курса, распахнулись в удивлении. Ну, не то, чтобы Арс был спецом по минетам, но пару раз и такое пробовал, чисто ради любопытства. А парочке бананов вообще досталась "глубокая глотка". Так что трясти в цу-е-фа он мог по полному праву. Выступить вот так стоило хотя бы ради выражения лица Шастуна, который чуть не задыхался от своего открытия. Тем не менее, выиграл все равно Антон, потому что Арс даже не пытался поменять "камень" на что-то другое. Показав "бумагу", Шаст обернул ладонь вокруг крепко (в отличие от некоторых) сжатого Арсова кулака и остановил его движение, прижав к столу. Его мысли были так очевидны, что и к гадалке не ходи. Он смотрел на Арсения во все глаза, то и дело сползая взглядом на губы – очевидно, пытался визуализировать. По его щекам шли едва заметные красные пятна румянца. – "Никогда не", стало быть, – Катя хлопнула ладонями по столу, привлекая всеобщее внимание. Антон нехотя сполз с руки Арса и снова откинулся на стену, подтянув к себе колени. – Только у меня идея, – чуть прикрыв рот рукой и сдержав икание, сказала Ира, – пусть проигравший не пьет, а выполняет одно из действий, которое никогда не делал? – А вы знаете толк в извращениях, мадам, – хмыкнул Арс. Предложение было вполне в его духе. – А чё, ты небось все извращения уже попробовал, – воинственно донеслось из подушки, в которую Антон приложился лицом, хотя Арсу показалось, что он уловил нотки неуверенного любопытства в этой фразе. – Вот и проверим, – воодушевился Сережа. – Загибаем до пяти, так будет веселее. Я никогда не пробовал дайвинг! Под недовольное цоконье Варнавы, Арс загнул мизинец. Ну, а что ему было делать, когда в десять лет родители взяли его с собой на море? Ему не особо понравилось, он не то, чтобы очень любил рыб... Но галочку напротив ныряния с маской поставил. – Я никогда не целовался с парнем, – Дима коварно поиграл бровями, явно намекая, что слышал всю недавнюю возню на соседней кровати, девчонки запыхтели, что это нечестно, а из подушки Шастуна донеслись глухие маты. Впрочем, Арс увидел один любопытный зелёный глаз, подглядывающий, загнул ли он палец. И он загнул, едва удержавшись, чтобы не показать язык. Шастун тоже загнул, правда постарался сделать это так, чтобы никто не увидел. Макар, стало быть, не соврал. – Я никогда не играла в школьной постановке, – а Катя вот язык показала, причем весьма пакостно. Почему она вдруг решила отыграться на Арсении – не понятно, но он в ответ загнул палец через один, так, чтобы средний остался гордо торчать вместе с большим. – И кого ты играл, тень отца Гамлета? – всё же театральное поле – территория не для Шастуна, поэтому этот укол не удался. – С постановкой угадал. Только я играл самого Гамлета. "Быть или не быть...", знаешь. Хотя откуда тебе знать. – Арс гордо задрал подбородок. – Так лучше быть, чем не быть и пожалеть, – пробурчал Антон, вряд ли понимая, о чём конкретно сейчас идёт речь, но Арс расшифровал его посыл по-своему. И вздрогнул. – Я никогда не испытывал собачий кайф. Арс пошел ва-банк. Он озвучил то, что никак не мог озвучить ни одному из своих друзей и партнёров. Правда, он всё ещё оставался собой, а потому сказал всё настолько завуалированно, что даже если вдруг кто и подумает что-то не то, доказать ничего не сможет. Как же ему всегда хотелось этого. Лет в пятнадцать он как-то случайно вдруг обнаружил, что шея – его эрогенная зона. Когда школьный хулиган дёрнул его за галстук и потянул, вместо страха от захлестнувшейся удавки Арс испытал нечто неопределимое. Он потом ещё несколько раз нарывался специально – проверял, а не показалось ли ему, и пришел к выводу... Не показалось. Несмотря на то, что его пугали все эти истории о случайно задушенных в постели любовниках, поделать он с собой ничего не мог. Даже в одиночестве, лаская себя под одеялом, он все равно одну руку устраивал на собственном горле. Обычно ему хватало лёгкого сжатия, чтобы подстегнуть удовольствие. А о том, чтобы его всерьез придушил кто-то другой, даже думать было слишком жарко. Ему было стыдно признаться в подобном, хотя он знал, что многие его сверстники баловались "собачьим кайфом" ещё в детстве и отреагировали бы нормально... Но то ли партнёры попадались неотзывчивые, то ли в принципе Арс не был готов доверить им, фактически, свою жизнь... Что изменилось сейчас? Общее настроение, алкоголь в крови и пикировки с Шастуном (тут дело в Шастуне, а не в пикировках), а главное "лучше быть, чем не быть и пожалеть". Действительно, чем он рисковал? – Серьезно, никогда? – Антон даже вынырнул из своей подушки, растрёпанный и удивленный воробей. – Да у нас в Воронеже все через это проходили. – И ты? И Шаст красноречиво загнул палец, чуть не тыча им Арсу в нос. Арс же активно пытался не представлять ни чьих-то рук на длинной шее Антона, ни рук самого Антона, окольцованных и обраслеченных, на своей собственной шее. – Даже я пробовала, Арсюш, – противно протянула Ира, то ли насмехаясь, то ли жалея его. Глупо, но Арса это задело. Что б она понимала ещё... – Я никогда не... Не... Не вырывал сам себе зуб. Даже в детстве. – Даже? – вскинул брови Сережа на глупую реплику Шастуна, загибая третий палец. – Будто можно выдирать самому себе какие-то другие зубы, кроме молочных. – Хорошо, я и коренные никогда не выдирал, даже у стоматолога. В детстве они все просто сами выпадали, весьма неожиданно, один я даже проглотил... – Ой, всё, всё, всё! – Катя замахала руками, брезгливо морщась, и под общий смех ход перешёл дальше. У Арса в животе творилась неясная щекотка, словно бы он проглотил хомячка. Впрочем, бедный хомячок утонул бы в пиве, если бы всё же оказался у него в животе. Оставался всего один незагнутый палец. А ещё Шастун то и дело ошпаривал своим странным взглядом, что тоже добавляло лишнего перца. Не переборщил ли Арсений с откровенностями? Не сочтет ли его Антон теперь настоящим извращенцем? – Я никогда не получала зачёт у Горыныча с первого раза, – елейным голоском протянула Ира. У Горыныча никто никогда не получал зачёта с первого, а большинство и со второго раза, это все знали. Никто, кроме Арсения. И это тоже все знали. Они с этим старым хрычом друг друга стоили, и, углядев родственную душу, Горыныч избрал Арса своим исключением. И Кузнецова завалила его специально. Сердце сделало кульбит, а в кровь – Арс буквально почувствовал это – впрыснулся адреналин. – Окей, я загнул все пальцы, давайте приступать к несделанному! – Лучшая защита – это нападение, а поэтому Арс выдрал из рук замешкавшегося Антона многострадальную подушку и, сев по-турецки к охреневшему от такой наглости лицу, плюхнул её на колени. На пах, на самом деле. Он-то свою реакцию на удушение знал и перестраховался. – А чё, в смысле? – не сразу сориентировался Антон, пялясь на запрокинутую голову и молочную шею, выставленную напоказ. – Устрой мальчику улёт, Шастун, что непонятного, – Арс зыркнул на Варнаву из-под полуопущенных век. Он давно подозревал, что она подозревала, что он подозревал в себе эту темную сторону. Вот же коза. Она мило улыбнулась и помахала Шасту рукой, мол, души давай, а сама потянулась за Ириной бутылкой вина. Катю алкоголь всё равно толком не брал, а пропускать зрелище без ничего она не собиралась. – А, ладно. Ща. Так. Голову опусти... Ля, я даже не помню, как это делается без ткани. Там надо... Немного... Арс едва подавил дрожь. Он старался дышать не слишком глубоко, чтобы не попасться, буквально вдыхал через раз. У Антона были теплые, чуть влажные ладони, несмотря на то, что он только что вытер их о покрывало. Кольца же были значительно прохладнее, чем Арс ожидал. Что ж, управлять мурашками он не умел. Пальцы Шастуна были достаточно длинными – у него всё было длинным, мелькнула шальная мысль – чтобы обхватить горло полностью. Большими пальцами он надавил куда-то под ушами, а другими просто ощутимо сжал, и у Арса в голове взорвались фейерверки. Его повело. Он вцепился в бедную подушку изо всех сил, прижимая её к себе сильнее, очень стараясь не издать ни звука. Особенно не хотелось выпускать наружу стон, который уже созрел где-то в груди. Рот бесконтрольно распахнулся, то ли в попытках урвать немного кислорода, то ли от избытка чувств. Лицо Шастуна перед глазами слегка поплыло, глаза очень трудно было держать открытыми, они закатывались сами по себе. Вокруг мерцали цветные пятна и в ушах нарастал шум, а в штанах напряжение... За мгновение до того, как Арс перестал бы держать контроль, хватка на горле ослабла. Воздух хлынул в лёгкие упоительной сладостью, и Арс все же застонал. Тихонько, но Антон услышал. Он вообще слишком пристально изучал его бешено бьющуюся на шее жилку, румянец, сползший до ключиц... – Отлично, погнали дальше, – раздался бодрый голос Димы. И игра пошла, но Арс вообще не мог включиться в происходящее. На горле ощущалось фантомное крепкое прикосновение. – Если чё, люди в отключке так не выглядят, – шепнул Антон, на этот раз действительно тихо, чтобы не услышал никто, кроме Арсения. – А где выглядят? – голос напрягать не хотелось, поэтому Арс едва услышал сам себя. Казалось, он за последние пять минут опьянел вдвое сильнее, чем за весь вечер. Вопрос сформулировался как-то криво, но в устной речи, к сожалению, нет функции "редактировать". – В кровати. За секунду до оргазма, знаешь. Щеки ошпарило кипятком. Пришлось кинуть взгляд на мирно лежащую на коленях подушку, проверить, не сползла ли. – И много ты таких видел? – некстати проснулась ревность. Все ещё дезориентированный Арс подавил её с большим трудом. – Сотни гигабайт, – хмыкнул Антон и включился в общую перепалку, суть которой от Арса благополучно ускользнула. *** Весь вечер прошел как в тумане. Весь следующий день тоже. Да и неделя не сказать, чтобы запомнилась. Арсений вроде бы функционировал нормально: докупал нужную канцелярию, исправно звонил родителям, да даже на предварительное собрание театральной студии сходил, но в памяти отпечатывались только те моменты, в которые он думал о Шастуне. Вот он засыпает в тот злосчастный вечер, вернувшись к себе в комнату в одиночестве. Засыпает только после второго выматывающего раунда, когда у него уже попросту не встаёт. Тем не менее, от лёгкого сжатия горла по телу проходит волна дрожи. Фантазия упорно вырисовывает на собственных пальцах призраков холодных колец. Вот он в душе на следующий день. Кончает почти на сухую, только вспомнив, как сосредоточенно выглядело лицо Антона, когда тот подводил его к краю. Вот ещё через пару дней его накрывает в магазине, когда он внезапно вспоминает, как Шаст загнул палец на вопросе о поцелуях с парнями. Если бы он тогда поцеловал Арса прямо в жаждущий вдоха рот, никакая подушка не спасла бы ситуацию. К началу учебы мыслей об Антоне стало слишком много, они были слишком навязчивыми, и, честно говоря, Арс уже устал дрочить. Он буквально не мог думать ни о чем другом. Но с началом учебы стало только хуже. Потому что к Антону воображаемому добавился Антон реальный. И ещё неизвестно, который из них был хуже. Антон воображаемый был молчалив и скрывался в тени. Он ничего особо не требовал, Арс его просто хотел. Антон реальный же был смешливым, теплым, непредсказуемым и порой весьма остроумным. А ещё он очень сильно бесил своими недонамеками, которые Арс уже устал распутывать. Шутки стали куда пикантнее, чем обычно. Рассказывая какую-нибудь историю, даже в компании, Шаст теперь ненавязчиво мог закинуть Арсу руку на плечи и коснуться пальцами шеи или затылка. Он стал чаще брать его в локтевой захват, пытаясь разлохматить прическу и вообще, он теперь постоянно касался там, где не касался раньше. Ну, или Арс приобрел гиперфиксацию и придавал куда бо́льшее значение ничего не значащим жестам. И взглядам. О, особенно взглядам. Он напарывался на внимательную зелень чужих глаз и в учебных аудиториях, и в коридорах, и в столовой, и пару раз даже в уборной, что пугало особенно. Пожалуй, он даже не удивился бы, отдернув шторку в душе и увидев изучающего его Антона и за ней. Всё это вместе сводило с ума, поэтому когда однажды вечером за дверью его комнаты раздались знакомые шаги, он даже не испугался. Он был готов встретить свои страхи (и желания) лицом к лицу, только бы всё это томление уже как-нибудь разрешилось. – Пустишь поговорить? – раздалось сразу после заковыристого стука в дверь. Арс менял стуковые пароли пару раз в семестр, чтобы знать, когда прикидываться отсутствующим, а когда открывать друзьям. Антон явно нервничал – то и дело поправлял челку и нервно оглядывал интерьер. – А чё сосед твой? – Он тут не живёт, – Арс чувствовал, как вибрировал его голос от нарастающего напряжения. Но голова его была ещё достаточно ясной, чтобы аккуратно закрыть дверь. Он даже обернуться не успел, щёлкнув замком, как буквально загривком почувствовал, что Антон подошёл ближе. Он слышал его сопение и представлял, что при малейшем движении они превратятся в хищника и жертву. И, конечно, хищником будет совсем не он. – Повернись, пожалуйста, лицом сюда. Голос Антона словно бы стал ниже на пару тонов, и в нём отчётливо сквозила нервозность. Медленно, ожидая практически чего угодно, с изрядной долей предвкушения (о, себя он мог не обманывать), Арс подчинился. – Мне надо проверить кое-что, убедиться. А то я, нахрен, в ноль изведусь. – Шаст, ты меня пугаешь, – Арсений лукавил. Он примерно представлял ход неповоротливых мыслей в этой кудрявой голове, и боялся поверить, что Антон сейчас здесь, пришел к нему, и у него будет шанс... Испытать всё снова. – Врежь мне потом, если хочешь. На обычно простом и добродушном лице отразилась подкупающая уверенность. Шаст сосредоточенно нахмурился и сделал ещё шаг ближе. А потом довольно ощутимо, сразу крепко, схватил Арсения за горло. По инерции Арс шатнулся назад, упираясь лопатками в дверь и стукаясь об неё затылком, но Антон не отпускал. Он внимательно выискивал признаки сопротивления в лице напротив, но держал уверенно, без дрожи. Арс попытался было дёрнуться, но пальцы Шаста только сжались крепче. Сама по себе ситуация была совершенно криповая – так можно было и убить. Может быть, именно это так влияло на Арсения? По телу снова скатывалась та самая волна, которая поднимала дыбом волоски. И не только их. Во рту снова пересохло. Он старался не отводить взгляда, старался телепатически передать Шастуну всё, что так долго копил в себе... Брови дрогнули, ресницы тоже. Хватка на горле стала ослабевать. Не дай бог, отпустит!... Арс схватился за тонкое запястье, наверняка не очень приятно давя на браслеты. Антон стал было отводить руку, неверно расшифровав посыл, но Арсений наоборот потянул её на себя. Он двинулся навстречу, так что чуть влажная ладонь сильно упёрлась в кадык. Он раскрылся ему полностью. Он доверил ему всё. Он позволил. Он практически перестал стоять ровно, переступая с ноги на ногу, в висках отчаянно стучало, и без того голодающий мозг лишался остатков кровообращения – от внезапного и сильного возбуждения Арса чуть не мутило. Он был абсолютно беспомощен в руках Антона, точнее, он хотел быть беспомощным добровольно. Именно в этих руках. Именно в этом смысле. Вторую ладонь Шастун опустил вниз. – Так и знал, – победно проурчал он, нащупывая весьма очевидный, хотя и пока не абсолютно крепкий стояк. Пара движений вверх-вниз по ширинке и по шее – и... Арс всхлипнул, не в силах нормально отреагировать на ситуацию. Он тянулся к Антону всем собой, но хватка на горле не позволяла придвинуться ближе. Он изгибался в пояснице, стремясь увеличить контакт хотя бы в бедрах. И Антон сжалился. Он наклонился ближе и лизнул Арса по нижней губе. По верхней. Потерся носом о его нос... Он ни на секунду не остановился, поглаживая его между ног, и когда, наконец, поцеловал нормально, Арс уже был готов попросить вслух. Контроль утекал сквозь пальцы. Антон целовался неожиданно властно, а может быть, так казалось, потому что Арс полноценно вертеть головой не мог. Он мог только задыхаться и плыть, чуть двигать бедрами и мысленно вопить от восторга. Он пытался отвечать, пытался участвовать в процессе, но отставал на долю секунды и не мог сориентироваться, что нужно делать. Он никогда раньше не понимал всяких сопливых высказываний, типа "выпить душу через рот" или "раствориться в поцелуе", но теперь в полной мере всё это осознал. Всё остальное просто перестало волновать – все органы чувств были заняты Антоном. Его запах забивал ноздри, его вкус оседал на изнанке щёк, его дыхание наполняло уши, всей кожей ощущался тоже только он. Арс закрыл глаза и видел только темноту с цветными искрами, но если бы он их открыл, то и видел бы он тоже только Антона. Мир стал для него Антоном. В теле появилась странная лёгкость, будто он вот-вот взлетит... – Эй, эй, Арс, – воздух хлынул в лёгкие, как цунами, а руки Антона переместились на плечи, придерживая. Арса чуть тряхнуло и затылок снова встретился с дверью. – Не уплывай, давай, приходи в себя. Арс помотал головой. Ему так не хотелось прекращать быть невесомым, так хотелось ещё целоваться с Антоном, что это было буквально всем, о чем он мог думать. – Давай-ка, Арс, ну! – Антон внезапно несильно хлопнул его по щеке. Это слегка прочистило каналы, как минимум зрение стало чётче. Арс скосил глаза вниз и увидел, что у Антона тоже стоит. Мощная волна ликования затопила Арсения не хуже эйфорической волны возбуждения. Антон реагировал на него! Антону нравилось то, что они делали или могли бы делать! Только вот Антон, кажется, не был в этом точно уверен, потому что, едва убедившись, что Арс ровно стоит на своих двоих, он распахнул дверь и исчез в коридоре. *** Всё стало сильно хуже и сильно лучше одновременно. Арсений здраво оценивал свои шансы на взаимность, и в душе его звенели китайские колокольчики от радости, что шансы эти были довольно велики. С другой стороны, Антон его будто бы избегал. Нет, он не прятался по темным углам и не пересаживался на другой ряд в аудитории, но поймать его один на один стало практически нереально. Он всегда был среди людей, в "безопасной зоне", где на нем прочно сидела маска балагура и плюшевого медвежонка. Арс видел его другим, Арс видел его тёмным и властным, возбуждённым, а потому эта маска бесила вдвойне. Возможно, такое отчуждение казалось столь ярким на контрасте, ведь буквально неделю назад от Антонова рентгено-взгляда было не продохнуть. Арсений медленно сходил с ума. Шаст игнорировал личные чаты и не брал трубку, и Арс, пару раз для приличия постучавшись, перестал звонить и писать. Может быть, он что-то сделал не так. Может быть, Антону не понравилось...? Но он точно видел, что понравилось! Из них двоих именно он, Арсений, находился в уязвимом положении, ведь именно его плющило и таращило от нетрадиционной интимной практики... Чего Антону-то терять. Крайняя точка кипения наступила тридцатого октября. На Хэллоуинскую вечеринку Арс возлагал огромные надежды – как и на люблю другую вечеринку, в принципе. Это всегда было поводом стать к Антону ближе. И вот конкретно в этот раз он собирался припереть его к стенке и расставить все точки над "ё". Так дальше продолжаться не могло, они же взрослые люди. Бегать друг от друга было глупо. Времени на создание образа у Арса было маловато – все свободные часы ушли на рефлексию и дрочку (опять) – так что сильно заморачиваться он не стал. Варнава, таинственно улыбаясь, пустила его к себе для "наведения марафета", и, собственно, сама его и навела. – Черный - это вечная классика, бусинка моя. Арс скривился от такого обращения. Он вообще не мог понять, почему дружит с этой козой, но, положа руку на сердце, мог сказать, что подруг лучше у него не было никогда. – Смотри теперь, фишечка твоя, – Катя повернула его голову к зеркалу. Обычно тщательно уложенные волосы рассыпались как попало и казались вдвое длиннее, чем обычно, а глаза были подведены чёрным. – Смоки? Серьёзно? – Котя, ты вампир! Твои синяки, конечно, прекрасны, но для нежити они все же недостаточно темны. А так у тебя глаза ярче. И вот это надень, – она протянула ему виниры удлиненных клыков. – Не брезгуй, они новенькие. Арс повертел в руках небольшой пакетик. Зубы как зубы, красивой каплевидной формы... – Либо это, либо я за пушистыми ушками пошла, – вспылила из-за его заминки Катя. Улыбка в зеркале с клыками казалась киношной, порочно-опасной, и Арс не мог не признать, что быть вампиром ему шло. – Спасибо. – Тебе спасибо, что по-пьяни кожаные штаны купил. Наконец хоть выгуляешь свои ноги километровые. Арс никогда не мог понять, подруга у него язва ядовитая или да. Она всегда говорила так, как он хотел бы, но не мог себе позволить. На этот раз посидеть узким кругом не удалось. В концертном зале собрались все курсы старше третьего, так что яблоку было негде упасть. Но визуал сильно отличался от американских сериалов – ни чаши с пуншем, ни хэллоуинских украшений, ни гирлянд. Только люди, только подпольные бутылки, только светомузыка со сцены. К счастью, Шастуна было видно во всём этом месиве сразу – быть на голову выше всех удобно: Арс видел высоко над чужими макушками, а Шаст на голову из этих макушек высовывался. По пути к нему – а Арсений решил не тянуть кота за причинное место и поговорить вот прям сразу – насчиталось пять Барби, три Уэнсдей и полторы Харли Квин. Сразу было видно, кому было лень придумывать костюм с прошлого года, а кто был в тренде. Сам же он во всём черном не особо выделялся – на нем не сразу даже можно было распознать костюм. Кто-то остановил его, пытаясь понять, кого он косплеит, но Арс оскалился и зашипел – да как смеет этот простой смертный отвлекать его от великой цели? Простой смертный тут же отстал. Антон был в зелёной футболке и бежевых бриджах, а на локте держал плюшевую собачку. Арс сразу понял, что он изображал Шегги, и мысленно умилился. Этому везунчику даже бриться не пришлось. Теоретически, они бы даже могли оказаться в одной вселенной... – Быть или не быть, Шаст? Антон перевел на него взгляд застигнутого врасплох оленёнка под фарами, но тут же быстро взял себя в руки. – Ну, наверное, быть? – задумался он на секунду. – А в прошлый раз был увереннее... У Арса внутри трепетала тревога. Он никак не мог слезть со своих метафор и аллегорий и поговорить нормально. А вдруг Антон уже передумал? А вдруг он слишком долго тянул и Арс больше ему не нравится? – Я и щас уверен. Антон решительным жестом пихнул своё плюшевое чудо Ире, одетой как Дафна, и резко вздохнул, да так громко, что слышно было даже через грохочущие басы. Он словно бы что-то для себя решил, словно бы сделал какой-то вывод, окинув Арсения взглядом с ног до головы. Если это кожаные штаны его в чем-то убедили, Арс купит Варнаве цветы за то, что уговорила их надеть. – Пойдем куда-нибудь, где потише? – Арс прощупывал почву осторожно, боясь надавить не туда. Но Антон слегка пихнул его в плечо, отодвигая к ближайшей стене. – Давай скинемся, – сощурился он. Арс слегка подзавис, просчитывая варианты. Антон что, тоже умеет в непрямые намеки? – Если выиграю я, то ко мне. Если ты, то к тебе, – Арс тронул языком клык. Он волновался. Он, безусловно, подготовился абсолютно ко всему, прежде чем идти на вечеринку, даже йод и бинты приготовил, на случай, если они подерутся, не говоря уже о презервативах, которые едва влезли в карманы узких брюк. Но все равно, реальность от ожиданий отличалась значительно. Шастун кивнул и согнул руку в локте. На его губах мелькал призрак улыбки, и Арсений вовсе не был уверен, что не боится его. Если он что-то неправильно понял, это будет фиаско века. Но отступить? Нашел дурака. Арс напустил на себя максимально самоуверенный и дерзкий вид, и тоже ухмыльнулся, чуть склонив голову. Они делали это молча, едва не стукаясь костяшками, и, увидев, что Арс снова трясёт кулаком, Шаст улыбнулся уже в открытую. Арс выиграл, и по пути до своей комнаты, слушая сопение Антона за спиной, перебирал в голове возможные варианты развития событий. Он был готов к тому, что Антон набросится на него прямо с порога, а потому был даже слегка разочарован, когда этого не произошло. Шаст стоял посреди комнаты, несуразно покачиваясь, и словно бы не знал, с чего начать. Арс решил взять всё в свои руки, ведь спасение утопающих (в чувствах), дело рук самих утопающих. Ну кто, если не он? – Ты мне нравишься. В тишине комнаты слова прозвучали резковато, зато прямо, без всяких витиеватостей. Шаста они, кажется, даже слегка напугали, и он тут же выпалил в ответ: – Ты мне тоже. – Как парень, понимаешь? Шаст кивнул. Арс кивнул тоже, сам себе. – А ещё мне нравится, когда меня, ну, душат. – Арсений сказал это как-то даже агрессивно, воинственно делая шаг вперёд, словно собираясь доказывать своё право на наличие такого фетиша. – Мне тоже нравится, когда тебя ду... Ну точнее, я заметил. Да. Антон всё ещё не перехватил контроль над ситуацией и путался в словах, но не отступал и не наезжал. Он просто тормозил, и Арсению пришлось и дальше тащить ситуацию на себе. – Я хочу тебя. И сейчас. И вообще. – Так и я тоже тебя хочу. Думал, это очевидно... – Антон, наконец, "отмер" и повел плечами, словно снимая пелену. Арсений тяжело и глубоко вздохнул. Это всё было как угодно, только не очевидно. Но раз уж они пришли хоть к какому-то вербальному согласию, детали можно будет обговорить и позже. Да? – Ты теперь... Типа, мой? – Антон затормозил в каких-то жалких сантиметрах, едва не впечатавшись в Арсения всем собой, и пытливо уставился ему в глаза. Арс эти глаза тут же закатил. – Ну, если ты "типа" мой в ответ, то да, – он даже показал пальцами кавычки. Антон тут же перехватил его ладони и переплел их пальцы, наконец, целуя насмешливо искривленные губы. О, это было похоже на возвращение домой. Упоительно сладко, томяще-предвкушительно и вообще душещекотно сверх меры. Арсений едва не урчал, впервые нормально целуясь с Антоном без пелены багровой похоти. Клыки, что удивительно, ни капли не мешались, и сидели на своих местах очень крепко. Антон, кажется, пытался поддеть их языком, но у него не получалось. – Постой, я их выну, – задыхаясь, проговорил Арсений, с сожалением отрываясь от антоновых губ. И сделал он это очень вовремя, потому что, когда они снова слились друг с другом, на здравые действия ресурса почти не осталось. Антон, едва только не вибрируя от долгожданного "наконец-то", устроил свои ладони у Арса на скулах, а следом – это абсолютно очевидно и была его изначальная цель – сполз на шею. Он не давил и не сжимал, он просто нежно гладил, но эффект от этих прикосновений был не слабее. Арс обнимал его в ответ, вплетаясь в кудри всей пятерней, а другой рукой уже вовсю гулял под зелёной футболкой. – Не могу только по шее, я б тебя всего сожрал, если б мог, – буркнул Антон, отрываясь с влажным чмоком, и тут же, опустив руки, жмакнул Арсов зад. Штаны он, видимо, оценил. Он обшарил всё, куда дотянулся, едва ли не от колен до лопаток, и Арсений стал терять адекватность – сколько вообще у Шастуна рук? Возможно, рассинхрон с реальностью произошел от того, что, лапая, где только можно, Антон целовал и вылизывал Арсу шею. Он кусал нежную кожу, царапал её щетиной и смешно чмокал в каждую родинку, и всё это очень сильно жгло, словно от каждого поцелуя к сердцу бежал бигфордов шнур. Рано или поздно Арс взорвётся. Тереться, как подростки, друг о друга было волнительно и, что уж там, приятно, но категорически недостаточно. Во всяком случае, Арс подозревал, что недостаточно для Антона – он сам без проблем бы кончил только так. – Как ты хочешь? – прошептал Антон, вновь возвращаясь к его губам. – По-всякому. Всего хочу. – Арс чувствовал себя жадиной. Он не в состоянии был выбрать, с чего начать – как ребенок в магазине игрушек, хотелось всего и сразу. – Будет у нас по-всякому, сейчас как? Арс задумался, насколько это было возможно в его состоянии. Руки его при этом жили своей жизнью и уже пролезли под пояс антоновых бридж. – Сейчас, – Арсений замер в миллиметре от желанных губ, жарко в них дыша, – я хочу лечь на эту кровать так, чтобы ты заставил меня не дышать. С двух сторон, если ты понимаешь, о чем я. Не зря же я столько в "Цу-е-фа" тряс. – Изнутри и снаружи? – Антон шептал, перебегая взглядом по всему Арсову лицу, словно ища подсказку, правильно ли он догадался. – Да. Следующая вспышка сознания выхватила до ужаса домашнюю картину, как Антон запутался в штанине и тихо матерился, прыгая на одной ноге. Потом воспоминания выхватили картинку четырех рук на ширинке кожаных штанов, в которых Арс из-за слишком активного стояка слегка застрял. А потом мир перевернулся. Буквально, вся комната встала вверх ногами, потому что Арсений изобрел единственную позу, в которой можно было сделать то, чего он хотел, в общажных условиях. Лечь пришлось поперёк кровати, а ноги расставить широко и упереться коленями в стену. Под затылком ощущался край матраса – голова практически свешивалась вниз. Антон загораживал тусклый свет ночника, стоя сверху, и дотянуться мог только до Арсовых вставших сосков. Зато ему прекрасно было видно, как лениво Арсений дрочил себе, то ли распаляясь, то ли отвлекаясь от предстоящей вакханалии. – Иди сюда, – Арс широко открыл рот и приглащающе высунул язык. Он сам себе напоминал щенка в жару, только что дышал не так активно. Антон одним указательным пальцем, аккуратно, едва касаясь, провёл линию от его правого соска, по яремной впадине мимо ключиц, по кадыку, по подбородку и выше... И тронул высунутый язык. Он не стал направлять ствол сразу внутрь, он просто положил его Арсу на лицо, а сам, примеряясь, устроил обе ладони на его горле. Пока просто устроил, чуть поглаживая, успокаивающе. Арс его лизнул. А потом ещё раз и ещё. Он не особо мог двигаться в своем положении, но вполне себе мог вытягивать губы и вертеть языком. Когда Шаст всё же скользнул головкой по изнанке щеки, Арс застонал, прикрывая глаза. Он уже дал Антону полную свободу и теперь мог только ждать, когда же тот её почувствует. И Антон начал входить во вкус. Его движения стали резче. Наверное, ему с его ростом было не слишком удобно стоять у кровати, наполовину согнувшись, но он слегка присел на матрас коленями, так что можно было не бояться, что в ответственный момент ватные ноги его подведут. Амплитуда росла, Арс не успевал глотать слюну. Звуки стали совсем уж пошлыми – просто музыка для ушей. Хватка на горле пульсировала: Антон то немного сжимал его, то прикасался легко, почти убирая руки. Арс очень хотел большего, и даже немного ёрзал, сползая ближе к краю. Когда Антон первый раз толкнулся до самого дальнего нёба, Арс закашлялся с непривычки, но блаженное мычание подсказало Антону, что он может сделать так ещё раз. И он сделал. И каждый раз он толкался чуть глубже, и каждый раз заходил чуть дальше, и пальцы на горле сжимались чуть крепче. Арсу было плевать и на то, что яйцами Шаст задевал его нос, и на то, что вид ему открывался довольно странный. Он чувствовал, как с каждым толчком Антону становилось всё труднее себя контролировать и это дарило чуть ли не больший кайф, чем сам процесс. Арс расслабился. Он даже перестал себя трогать – руки вытянул по швам, ладонями вверх, и окончательно сполз головой с кровати. На следующем толчке Антон снова дошел до нёба, но не стал вынимать, а наоборот, двинулся дальше, протискиваясь в узкое, горячее горло. Арс застонал и Антон застонал тоже – должно быть, дополнительная вибрация прямо там была слишком хороша. Арс знал, что под руками Шаста чувствуется, как раздвигается его гортань. Антон мог буквально ощутить свой член через слой кожи и мышц. И он входил ещё и ещё, не очень быстро, но очень глубоко, и держал так крепко, что проталкиваться приходилось с трудом. Арс перестал нормально дышать. Наконец-то. Он просто не мог вдохнуть, ему не оставили шансов, перекрыв доступ кислорода, как сказал Шаст, и изнутри, и снаружи. Отдавать контроль было так... правильно. Руки дернулись, собственный член тоже, из глаз к вискам скатились горячие слезы. Ему никогда ещё не было так хорошо. Антон что-то говорил – возможно, комплементы, а возможно, проклятия – Арс не разбирал слов. Антон вдалбливался все резче, руками изредка сползал Арсу на грудь, давая передышку, и цеплял его соски. Кровать перестала существовать, Арсу казалось, он дрейфует на облаке. Он перестал ощущать своё тело в нужном порядке, не мог разобрать, где у него что. Да он и не хотел. Он хотел ещё немного... чего-то, чтобы стало совсем хорошо. И Антон – благослови его свыше – дал ему это. Он ускорился настолько, что совершенно из горла не выходил, скользил прямо там, глубоко-глубоко, а сам потянулся вперёд и коснулся Арсова члена. Обоим хватило пары секунд. Антон излился так же глубоко – Арсению даже не пришлось толком глотать, практически всё ушло сразу, только несколько капель попало на корень языка, когда Антон всё же дал ему возможность нормально вздохнуть. Сам же Арс кончил так, что достал до собственной груди. Он едва не выгнулся на мостик от остроты ощущений, и определенно не последнюю роль в этом сыграл стон Антона, громкий, открытый и абсолютно беспомощный. Вертолеты всё кружились и кружились, и Арс даже не мог сменить позу, чтобы распрямить затёкшие ноги. Он едва разлепил глаза – их залило и слезами, и слюнями, и вообще он был в полнейшем беспорядке, особенно, если учесть, что осталось от образа рокового вампира. Смоки Айс потекли и размазались. Он стал больше похож на зареваную панду, но это не мешало абсолютному счастью. – Ты как? – лениво раздалось откуда-то сбоку. Арс с трудом повернул голову, с упоением чувствуя надсадную щекотку в горле. – Шикарно, – удалось прохрипеть не с первого раза. Антон стоял на коленях на полу, а от пояса и выше лежал на кровати. Руки его расслаблено висели до пола, и вся эта поза показалась бы странной, если бы поза самого Арсения была бы хоть чуточку лучше. Он, кряхтя, всё же подвинулся так, чтобы лечь нормально, и приглащающе похлопал по покрывалу рядом с собой. Антон, кряхтя ещё громче, заполз к нему и вытянулся во весь рост. – Это было просто феерически. – Это был лучший секс в моей жизни. Они сказали это одновременно, переглянулись и глупо захихикали. – Ну что, скинемся, кто из нас прав?