А тем, кто ложится спать - спокойного сна.

Меня по пояс обнимает прохладный старый плед, что мы с Тайлером нашли где-то в картонных коробках в завалах вещей. Глупый, клетчатый, похожий на мой халат. Но греющий. Где-то из ванной доносятся звуки лёгкого потрескивания кафеля под весом газового конвектора, что Дёрден в качестве обогревателя вчера дотащил рысью до нашего дома под бурные овации гомона охраны магазина техники и людей на улицах. Пока мы толкали его наверх, сломалось ещё несколько деревянных ступенек. Решили пока оставить в ванной, потому что дальше дотащить не смогли. Уже неделю как наступила наша первая зима. И я лежу, положив свою голову на широкую грудь Тайлера. Всегда обхватываю его руками и ногами, будто жук. Он не возражает, я тоже доволен молчанием. Зарываюсь в нём, циркулируя между нашими телами тепло. С другой стороны, лучше всю ночь лежать со мной под боком, чем чувствовать ежечасно падающие градусы своего тела. Хотя я уверен, что Дёрден вовсе не так сильно нуждается во мне, как я в нём. Покой. Такое странное, неизведанное слово. Здесь, подо мной прямо сейчас почти совсем тишина. Мышцы не играют, пульсируя адреналином и жаждой, искрясь безумным потоком и изворачиваясь под неведомыми углами, кружа голову, нет, они мирно дремлют, целуя мою ушную раковину сладкими звуками баюкающего стука дыхания. Сердцебиение. Я слышу, как осторожно опускается дорожка снега за окном. Два дня назад я разбил себе колени на гололёде. Кажется, был вторник. Мы с Тайлером, улыбающиеся от уха до уха, возвращались из бойцовского клуба, по пути дразня друг дружку ударами по рукам и бокам. Мы совсем завязались в узел, спутавшись в собственных кулаках, когда Дёрден полоснул меня костяшками по животу. Мы слишком хорошо знаем слабые места друг друга, чтобы он не мог этим воспользоваться. Я не устоял, пошатнулся сначала назад, как мультяшка, потом вперёд, и наконец грузно рухнул коленями на твёрдую гладь льда. Мои брюки до сих пор ухмыляются беззубыми рваными дырами, когда ноющая боль начинает об этом напоминать. Кстати о бойцовском клубе. Мы с Тайлером нашли ещё больше мест для драк, поскольку теперь на улице гораздо больше преимуществ. Снег так и просит покрепче приложится головой о себя, что уж тут заикаться про лёд. Я всегда щурюсь, с улыбкой наблюдая, как пушистое и по-острому холодное оперение зимы растворяется в воздухе, разорвавшись перед этим резкими фонтанами над плечами неукротимо ликующей толпы. Кроме того, мы почти всё время просиживаем на кухне, поскольку там есть плита и что-то, чем можно занять рот. А нам нынче, вообщем-то, больше ничего и не надо. По вечерам, когда мы не варим мыло из оставшихся запасов жира и не соскабливаем тонкие ледяные корки с досок внутри дома, мы шьём. Вернее будет сказать, сшиваем. Ещё вернее будет сказать, что сшиваю я. Наконец-то мои «девчачьи» способности хоть где-то правда пригодились. Тайлер со свистом рвёт одежду на лоскуты, оставляя на холодном полу узор тонких пёстрых полос и невесомых нитей, опускающийся в прочий кухонный хлам, а я сижу на стуле, и медитативно орудую гнутой иглой. Самоуничтожение дотянулось ещё и до вещей, надо же. Дёрдену скоро наскучивает, потому что одежда обычно быстро кончается, и он садится на стол, утыкаясь мне в плечо своим подбородком, а в пальцы внимательными искорками глаз. Забавно смотреть на людей, что видят нас потом в этом маскараде на улице. Я так себе дизайнер, но тактику «пришить-друг-к-другу-как-можно-больше-одежды-чтобы-не-было-холодно-и-можно-было-надеть-не-порвав-всё-к-чертям» понимаю очень хорошо. Тайлер уже третью неделю не вылезает из моего плаща, а я его из его кожаной куртки. Считай, квиты. Стены сияют холодным белым светом, я снова поздно проснулся. По моим подсчетам, лёжа с Тайлером на одном матрасе и вцепившись в него мёртвой хваткой, я стал засыпать чаще и дольше. Он снова лежит, подперев голову сильной ладонью и глядя на меня умиротворено-неосязаемым синим взором. Я всегда успокаиваю себя тем, что если бы он захотел, он бы давно выбрался из-под меня. За последние дни я всё чётче стал ощущать переформирование своего организма во что-то гораздо более маленькое, сворачивающиеся в тугой клубок узлов внутри самого себя, старающееся сохранить каждую каплю тепла. Будто я становлюсь тихим неприметным зверьком. Ещё больше, ещё глубже, чем обычно. - Доброе - я завороженно гляжу на лениво соприкасающиеся ресницы моргнувшего Тайлера. - Пошли дальше пинать конвектор?