***
Хорошим вином оказалось "Screaming Eagle" Каберне Совиньон 1996 года, несколько бутылок которого миссис Сэндвич приобрела у одного выдающегося клиента, имя которого она не могла раскрыть. – Но он американец, – сообщила она хриплым голосом, разливая алкоголь на два бокала. Кроули упал на шикарный черный кожаный диван в ее комнате и потонул в подушках. Он никогда раньше не был внутри ее небольшого заведения. Только проходил мимо, и, видимо, настолько часто, что ее клиенты иногда считали, что он на нее работает. Что было ужасно забавно, потому что нога Кроули не ступала в бордель со времен Римской империи, и Азирафаэль был готов сразиться на огненных мечах с тем, кто поставил бы под сомнение его благопристойность. Кроули начал трезветь, а ведь он еще не выпил ни капли. Было ошибкой возвращаться сюда. Но больше ему все равно идти было некуда, ведь, к его великому несчастью, в мире не осталось такого уголка, где бы он не побывал вместе с Азирафаэлем. Миссис Сэндвич протянула ему бокал вина, и Кроули мгновенно его осушил. – Твое здоровье, – добавил он. – За разбитые сердца, – ответила миссис Сэндвич, сидя в кресле напротив. – Видит Бог, у меня их было предостаточно. – Давай вот без этого, – Кроули протянул бокал за новой порцией вина. – Все нормально у меня с сердцем, я просто… Миссис Сэндвич сделала большой глоток, наблюдая за ним. Затем снова наполнила его бокал. Кроули посмотрел на свое отражение – алое, как само вино. – Блядство, – произнес он. – Да, я демон с разбитым сердцем, вот кто я такой. Он выпил вино залпом. Миссис Сэндвич похлопала его по колену. – Ладно тебе, – сказала она. – Все это время ты мог прикарманить мои деньги, но ты этого не сделал. Ангел ты, не меньше. – Нет, – ответил Кроули, чувствуя, как сжимаются зубы, а во рту появляется кислый привкус. Под ребрами полыхнуло жаром. – Я никогда… Он глубоко вздохнул и проглотил все, что хотел сказать. На глаза набежали слезы, и их он тоже проглотил. Повертел между пальцев тонкую ножку пустого бокала. Миссис Сэндвич поставила свой бокал на стол и поднялась. – Думаю, пора переходить на виски. Она схватила бутылку, не дожидаясь ответа. В любом случае, Кроули был не против.***
Было сильно за полдень, когда Кроули открыл глаза. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, между губ застряло несколько прядей волос, одна нога перекинута через спинку дивана. Скатившись на пол, он громко зевнул. У него было ужасное похмелье. Судя по всему, вчера он был слишком пьян, чтобы себя протрезвить. Кроули добрых десять минут пролежал на ковре из искусственной овчины, прежде чем щелкнуть пальцами. И после этого остался на месте еще ненадолго. Уже не в первый раз ему стало интересно, чем сейчас был занят Азирафаэль. Был ли он на Земле, может, по какой-то причине. Нравилась ли ему его новая должность, или он был так же несчастен, как это видел Кроули: скучал по всем этим небольшим земным чудесам, по человечеству. По нему. – Надо было сказать больше, – произнес Кроули в пустоту комнаты. О суде над Гавриилом, о стертой памяти. Обо всем. Он сказал слишком много, и этого все равно было недостаточно. Потерев переносицу, Кроули поднялся. Он заметил свое отражение в большом настенном зеркале, что висело за баром. На щеках виднелись дорожки от слез. Едва заметные, но все же. Щелкнув пальцами, Кроули убрал и их. Что ж, он действительно сильно напился и славно поплакал. Снова. В груди теплилась надежда, что миссис Сэндвич этого не застала. Ему бы очень не хотелось стирать ей память. Когда он вышел из комнаты, девочки уже были на ногах. Одни отдыхали за барной стойкой, другие занимались своими делами. У борделя была компактная, но довольно удобная планировка: небольшой бар и зона отдыха, несколько комнат, и все это очень напоминало квартиру. Кроули восхитился. Ад мог бы вынести для себя что-то полезное. Прозвенел колокольчик – кто-то вошел в бордель. Девочки зашевелились. Кроули присел за бар и некоторое время просто наблюдал. Он уже собирался узнать, где миссис Сэндвич, чтобы поблагодарить ее за прошедший вечер и уйти, как вдруг увидел ее у двери. Она вела оживленную беседу с каким-то мужчиной, который не сводил глаз с Кроули. А затем Кроули понял, что большинство из присутствующих девочек тоже смотрят на него. Он подошел к миссис Сэндвич, и мужчина начал улыбаться почти застенчиво, а затем снова обратился к хозяйке заведения: – Любая цена, – произнес он. – За что угодно. Хоть массаж, хоть просто… – Говорю же вам, он здесь не… – Хоть просто что? – перебил Кроули. Он прижался плечом к стене и навалился на нее всем весом, приподняв бедро. Обернувшись, миссис Сэндвич посмотрела на него с немым вопросом «Ты совсем не в себе?», но в то же время она как будто немного восхитилась. – П-посмотреть, – ответил мужчина. – Просто посмотреть… на тебя. Кроули моргнул. Он был как никогда рад, что глаза скрывали темные очки. Он думал, мужчина хочет с ним поговорить, но никак не смотреть на него. По спине прошлась странная легкая дрожь. Этот мужчина, в целом, был не так плох – высокий, слегка лысоватый, с карими глазами и волевым подбородком. Год назад Кроули даже и думать бы об этом не стал. Год назад Кроули не поверил бы, что Азирафаэль променяет его на Небеса. – Ну, наверное что-то можно придумать, – задумчиво проговорил он. Миссис Сэндвич схватила Кроули за локоть и притянула к себе. Он почувствовал сладковатый аромат дорогих духов. – Милый, ты же понимаешь, что ты здесь не работаешь? – она окинула его оценивающим взглядом. – Хотя твои бедра могли бы стать неплохой рекламой моего заведения. – Понимаю, – ответил Кроули. – Но это же весело. Сомнение в глазах миссис Сэндвич растаяло. Кроули это в ней нравилось. Он подождал, прислонившись к стене, в своих узких брюках и жилетке, с волосами, струящимися по плечам, пока миссис Сэндвич не указала ему на третью комнату слева и не сообщила о тревожной кнопке. А затем дверь закрылась, и весь воздух словно выкачали из комнаты и из его легких. Он обернулся. Мужчина смотрел на него так, будто был готов прямо сейчас упасть перед ним на колени в самом отчаянном акте верности. Кроули понял, что это все-таки была не самая лучшая его идея. Он не хотел раздеваться перед этим мужчиной, не хотел колдовать над своими гениталиями, и уж точно не хотел никакого продолжения. Мужчина остановился перед ним. Кроули шагнул назад. Его бедра коснулись кровати. – Я Николас, – проговорил мужчина. – Ты очень красивый. – Ага, – отозвался Кроули, ничего не чувствуя. – Сядь вон туда. Он щелкнул пальцами. Николас уселся в кресло в углу, Кроули опустился на кровать. Ему нужна была минута передышки. Кровать оказалась довольно удобной. У нее было золоченое витое изголовье, а сама кровать была застелена фиолетовым покрывалом. Рядом стоял столик с вкусняшками, недалеко от него обнаружилась тревожная кнопка. На окнах висели блэкаут шторы, а в санузле обнаружилась большая ванна на ножках. Кроули откинулся на покрывало. – Знаешь что, Николас? Я вот недавно расстался. Хотя на самом деле мы и не встречались, так что, технически, мы не могли расстаться. Но мы… мы были вместе, просто никогда об этом не говорили. Никогда не затрагивали наши чувства. И когда я все-таки решился сказать ему, тысячи лет спустя, Николассс… Кроули затряс головой. Он снова заплакал. Это было ужасно. Он никогда к этому не привыкнет. – А теперь его нет. Не в том смысле, он жив, просто… ну, ты понимаешь. Хотя какой там, ничего ты не понимаешь. Он просто оставил меня здесь, и я не думаю, что мы когда-нибудь увидимся снова. Да я и не хочу, – он шмыгнул носом. – Это ложь, но никому не говори. Он снова сел ровно. Николас смотрел на него все с тем же благоговейным выражением, что и раньше. Как будто Кроули красив, и этого достаточно. Для него, человека, о котором Кроули ничего не знает, и на которого ему, в целом, плевать. Люди такие забавные. За это Кроули их любил. Он снова щелкнул пальцами. – Сейчас я расскажу тебе про ангела, которого я знал, – произнес он. – А когда мы закончим, ты выйдешь из комнаты, думая, что только что провел свои лучшие часы в этом борделе. Николас поудобнее устроился в кресле, и Кроули продолжил.***
После он заглянул в кофейню к Нине. Прокравшись позади очереди жаждущих кофеина людей, возвращавшихся с работы, он уселся за один из столиков и начал ждать. Меньше чем через минуту Нина подошла к нему, уперев руки в бока, и ее брови приподнялись. – Я только что проспорила Мэгги десять фунтов, – выдохнула она. – Отличная прическа, кстати. Честно. – Вы поспорили, вернусь я или нет? – Кроули откинулся на спинку стула. – Погоди, а вы… Нина переступила с ноги на ногу, прежде чем отвести взгляд. – Всего пара свиданий. Мы не… в общем, это неофициально. Мы только… а ну-ка стой, не смей менять тему! – Нина опустилась на стул напротив. – Ты на год пропал. Что случилось? Мы с Мэгги видели, как вы с мистером Феллом разошлись в разные стороны. Ее взгляд был мягким и располагающим, и голос застыл у Кроули в горле. Странно, потому что он смог легко поведать всю историю Как-Его-Там-Звали пару часов назад. Тот мужчина покинул комнату в полной уверенности, что он имел удовольствие лицезреть Кроули обнаженным на шелковых простынях, что он боготворил его несколько часов подряд, даже не касаясь. Он был в полном восторге. Николас. Так его звали. – Ничего не случилось, – ответил Кроули. – Брешешь, – сказала Нина. – Вы все-таки поговорили. – И теперь его здесь нет, – Кроули поджал губы. – Ты разве не должна, ну там, принять мой заказ? Нина наклонилась к нему, как будто хотела взять его за руку, но в последний момент передумала. – Я просто хочу узнать, все ли в порядке. – Все отлично, – Кроули откинул голову, прокатывая ее по плечам. – Я даже не человек. Мне не нужно… В поле зрения мелькнул книжный магазин Азирафаэля. Кроули замер. У него ведь так хорошо получалось игнорировать его существование! Здание казалось теперь таким величественным, а раньше было просто ориентиром на карте. Местом, где можно было спрятаться и передохнуть. Там Кроули чувствовал себя в безопасности. Он прочистил горло и постарался не смотреть Нине в глаза, но не смог сдержаться и спросил: – А Мюриэль… правда книги продает? Нина помотала головой. – Да нет, она совсем редко открывает магазин. Говорила, что около года назад получила письмо, примерно в то время, как ты уехал, со строгими рекомендациями о том, как вести дела в книжном. Без адреса отправителя. Кроули выпрямился. – Серьезно? «Азирафаэль», подумал он. «Азирафаэль, Азирафаэль…» – О, слава богу, ты здесь, – раздался голос миссис Сэндвич. Кроули обернулся. – Я? – Кто еще, милый? Миссис Сэндвич схватила его обеими руками. У нее была тревожная привычка смотреть ему в глаза, игнорируя очки. – Что ты сделал с тем мужчиной? – Э… – протянул Кроули. – В смысле? – Он оставил самые большие чаевые, которые я в жизни видела, – ответила она. – И хочет снова с тобой встретиться. Сказал, расскажет о тебе своим приятелям. У Кроули зазвенело в ушах. Имя Азирафаэля до сих пор отдавалось эхом в голове. Он глянул на Нину, следом миссис Сэндвич глянула на Нину, и, кажется, только сейчас осознала, что та все время тоже была за столом. – Ой, да отвали, Нина, как будто тебе никогда не помогали неофициально! – сказала она. – Да я молчала! – Ладно, – встрял Кроули. – Насколько большие были чаевые? Миссис Сэндвич наклонилась и прошептала ответ ему на ухо. Брови Кроули взлетели на лоб. Возможно, он слегка перестарался, когда говорил Николасу, насколько хорошо тот провел время, но, в конце концов, он же деньги за это отдал. Кроули не собирался показывать ему слишком жалкое времяпрепровождение. Миссис Сэндвич погладила Кроули по руке. – Зайди ко мне, как закончишь здесь, – сказала она. – И мы разберемся. Затем она подмигнула, и это выглядело совсем уж непристойно для замужней женщины, но Кроули промолчал. Она спешно покинула кофейню, и он остался один под пристальным взглядом Нины. Нужно было просто сказать миссис Сэндвич, чтобы она разделила его чай между остальными девочками, но он все еще был немного в шоке и не мог пока ясно мыслить. Он вообще не мог пока мыслить. Это было его оправданием. Он совсем не соображал, поэтому и подумывал о возвращении. Миссис Сэндвич сказала, Николас собирается посоветовать его своим друзьям. Значит, у него будет больше клиентов, так? Не то, чтобы он и в правду… – Не хочу совать нос в чужие дела, – проговорила Нина. – Хотя нет, хочу. Что за нахер только что было? – Что было? – Да хватит, – сказала Нина. – Ты работаешь в борделе? Ты же понимаешь, что это такое, да? – Надеюсь, да. Когда-то давно, в Шумере, я помог их изобрести, – задумчиво ответил Кроули. – Так ты угостишь меня кофе или нет? Поджав губы, Нина поднялась. – Ладно, – сказала она. – Хорошо. Но не кофе. Налью тебе черного чая. Она отошла к стойке. Кроули позволил себе снова взглянуть на книжный. Окна занавешены, свет не горит. Он вдруг задумался, остался ли внутри запах Азирафаэля. – И шот эспрессо добавь, – крикнул он вдогонку Нине. – Нет! – крикнула она в ответ.***
Когда Кроули вернулся к миссис Сэндвич, на улице уже стемнело. Она сразу же повела его к себе. Бордели стали такими милыми, подумал он. Ну, как минимум, этот точно. Все чистое и приятно пахнет. Все такое же отчаянное и одинокое. Как знакомо. Миссис Сэндвич открыла свой сейф и протянула Кроули его чаевые, на что тот покачал головой. – Мне они не нужны, – сказал он. – Раздели между своими девочками. Взгляд миссис Сэндвич помутнел. – Но ты их заработал. – Поверь мне, все было не так. Кроули снова нашел свое отражение в подвесном зеркале. Он откинул волосы назад, затем вернул какую-то часть обратно. Он впервые восхитился их длиной. Раньше, когда ему было до них дело, он заплетал некоторые пряди. Отделив один локон, он повернулся к миссис Сэндвич. – Поможешь заплести? Только здесь, – он кивнул на пальцы, сжимающие прядь. – На случай, если новый клиент объявится. Миссис Сэндвич все еще стояла, держа в руке пачку купюр. Она прижала их к груди. – Я же не серьезно тогда говорила, – сказала она. – Ты не обязан этим заниматься. Я очень ценю твою помощь, но ты правда не обязан. – Знаю. Мне просто нужно чем-то себя занять. Кроули разделил прядку на три части и попытался заплести небольшую косичку. Он уже не помнил, как это делается. Одну вниз, другую вверх, потом опять вниз… вроде. Иногда он давал детям заплетать себя, когда их никто не видел. Миссис Сэндвич отложила деньги и отвела его руки в сторону. За пару мгновений она заплела хорошую плотную косичку. Кроули подумал, что она никогда не боялась к нему прикоснуться. – Ты не девочка и не парень, – протянула она. – Как же мне тебя называть для рекламы? Кроули провел пальцами по заплетенному локону. Без резинки косичка скоро расплетется, но теперь он хотя бы запомнил нужные движения. – Просто Кроули, и все.***
Он едва успел выставить все свои растения в новой комнате, когда к нему зашел очередной мужчина. Это было очень тонкое искусство – сначала рассадить растения, а потом как следует на них покричать, чтобы они даже не думали вянуть. Проблема была в том, что окна комнаты с наилучшим освещением выходили аккурат на книжный Азирафаэля, но Кроули не собирался переезжать в нее ни при каких обстоятельствах. Он вообще не планировал переезжать в бордель. Но как только миссис Сэндвич узнала, где Кроули живет, тотчас же велела ему тащить свой тощий зад и длиннющие ноги к машине, хватать вещи и бегом подниматься обратно. Дословно. – Это уважаемое заведение, – говорила она. – Ни одна из моих девочек не живет на улице, и ты не будешь. – Ну-у, – протянул Кроули. – Технически, это же моя Бентли… – Вещи. Сейчас же! Кроули понял, что спорить бесполезно. Остальных девушек, кажется, нисколько не смутил тот факт, что Кроули к ним присоединился. Они были даже рады его появлению после того, как в тот раз его огромные чаевые разделили на всех. Жюстин принесла ему кофе на следующее утро, и они вместе устроились за баром. – В общем, когда звонит колокольчик, ты смотришь, кто там, и решаешь, брать его, или нет. Кроули кивнул и отпил немного кофе (двойной эспрессо), думая, что он уже довольно хорошо знаком с процессом принятия клиентов. – И теперь на табличке на двери есть твое имя, так что тебе могут позвонить в любой момент, – продолжила Жюстин. – После тех чаевых, поверь мне, тебя в покое не оставят. – Что ты с ним делал? – спросила Эйва. От чая, который она пила, у нее изо рта пахло анисом. – Секрет фирмы, – усмехнулся Кроули. Жюстин хмыкнула. – Могу поспорить, у него сразу же появится какой-нибудь выдающийся клиент, – сказала она Эйве. – Всех нас обойдет. – Выдающийся клиент? – Кроули фыркнул. – Ничего глупее не слышал. Раздалась трель звонка, и она была адресована Кроули. Эйва с Жюстин защебетали и начали подталкивать его к двери. Он заглянул в глазок. Желудок сжался. – Блондин, – сообщил он девушкам. – Это плохо? – спросила Эйва. Кроули отдал ей свой недопитый кофе и открыл дверь. Его звали Джо. Он хотел, чтобы ему подрочили. «Обязательно», – произнес Кроули и запустил его в свою комнату. Его раздражали волосы Джо. Это был совсем неподходящий оттенок блонда, скорее желтоватый, чем яркий, сверкающий блонд… Кроули прочистил горло и щелкнул пальцами. – Ну то есть, кто вообще так делает? – проговорил он часом позже. Он сидел на кровати, скрестив ноги. Джо стоял в углу в полном молчании. – Кто говорит “я тебя прощаю” после поцелуя? Я не хочу быть прощенным, меня это уже бесит. Почему он этого не понимает? Придурок. Джо молчал. Вздохнув, Кроули щелкнул пальцами. – Скажи, что он придурок. – Он абсолютно точно придурок, – сказал Джо. – Да что ты знаешь вообще. Он ангел, а ты… как тебя там? – Джо. Кроули вздохнул снова и уложил подушку себе на колени. Завитки волос опустились сверху. Пора было уже заканчивать, но как же все-таки хорошо было с кем-то поговорить. – Я узнал, что иногда он возвращается в свой книжный, – сказал он. – Ты любишь книги, Джо? Джо кивнул. – Ну вот книжный через дорогу просто ужасен, – Кроули снова проверил время. – Черт, ладно. Все было чудесно, но пора закругляться. Ты только что провел лучший час своей жизни в этом борделе, да? Отлично. Взгляд Джо остекленел и стал мечтательным. Совсем как у Николаса. Ему казалось, что он влюбился. Это была единственная часть представления, которая Кроули не особо нравилась. Потому что ничего из этого не было правдой. Они были просто одурманены демоническим чудом. Он щелкнул пальцами. И щелкнул снова тем же днем. И еще раз вечером, когда к нему вновь заходил Николас. Еще раз на следующий день. И снова, и снова, и снова, и снова. К концу месяца у него было больше десяти постоянников. Все деньги Кроули отдавал миссис Сэндвич, которая делила их между девочками и что-то оставляла себе. Все его обожали. Жюстин не понимала, как Кроули удавалось принимать столько клиентов за день. Ей нужны были долгие перерывы, и она не давала клиентам даже половины того, что мог дать Кроули. – Я просто умею держать себя в руках, – отвечал он ей. – И воду пью. Иногда, когда он был не в настроении, он с ними даже не разговаривал. Иногда Кроули напивался в стельку, пока клиент сидел в углу, как безвольная кукла. Иной раз он просто поливал растения. В любом случае, все мужчины покидали его с твердой уверенностью, что творили с ним потрясающие своим неприличием вещи. Один пришел с запросом посидеть вместе с Кроули в ванне с пеной. Кроули усадил его в пустую ванну полностью одетого, и рассказывал о времени, когда они с Азирафаэлем поменялись телами чтобы спасти друг другу жизнь. Он взял с него двойную плату за то, что тот был блондином. Он всегда заставлял блондинов платить больше. Им все равно не было до этого дела. Нина и Мэгги спросили его обо всем этом только однажды. – Никакого осуждения, – сказала Мэгги. – Секс-работа это тоже работа, ты можешь распоряжаться своим телом как душе угодно! Ты взрослый… э, демон. Ты… Нина ласково взяла ее за руку. Они вместе возвышались над ним, пока он сидел за столом в кофейне, а дождь за окнами лил как из ведра. – Думаю, он все понимает, дорогая, – она передала Кроули чашку кофе. – Мы просто хотели убедиться, что ты в порядке. Кроули уставился в свой напиток. Это был кофе без кофеина, но все равно это лучше, чем ничего. К тому же, это явно был первый шажок к примирению – как оливковая ветвь, которую голубь принес Ною после всего произошедшего. Он сам был свидетелем. Нина и Мэгги все еще держались за руки. Кроули хотел на них злиться, но вместо этого он только испытывал смутное чувство ревности и неуместный прилив надежды. – Ничего не происходит на самом деле. Это просто такое… – он пошевелил пальцами в воздухе. – Они только думают, что что-то было. Ага? – О… – в унисон протянули девушки. И затем более осознанно: – О. – Никому ни слова, – предупредил Кроули. – Или я… Черт, просто не говорите никому. Мэгги изобразила, как закрывает рот на замок. Кроули выглянул в окно, и его щеки вспыхнули. В книжном горел свет. Он сглотнул комок, который всегда там появлялся, стоило вспомнить об Азирафаэле, и сжал пальцы вокруг кофейной чашки. Он еще не видел Мюриэль. Интересно, она правда следует всем инструкциям? Может, изменила что-то в интерьере. Конечно, ничего плохого не случится, если он просто немного подсмотрит. Кроули нахмурился и сделал глоток. Опасно было об этом думать. Он не мог пойти туда. Ему нельзя было туда идти. Внезапно он понял, что не помнит, почему. Потому что это будет слишком болезненно, да, но ведь Азирафаэля там нет. Он вообще не на Земле. Он покинул эти места. И раз Кроули остался, значит, Кроули может идти, куда захочет, включая книжные магазины, напоминающие о вещах которые он хочет забыть и запомнить навсегда. Кроули допил остатки кофе и резко поднялся. – Ну я пошел, секс-работа не ждет, – сказал он и выскочил под дождь. Кроули перебежал улицу прежде, чем успел отговорить себя от этой затеи, не обращая внимания на ливень. Он толкнул входную дверь, и от звука колокольчика его горло крепко сжалось. Запах Азирафаэля все еще был здесь, везде, как будто он никуда и не уходил, и в этот момент заблуждения Кроули готовился свернуть за угол. Но не свернул. – Минутку! – прокричала Мюриэль. – Не трогайте книги, пожалуйста! Кроули вдохнул ртом воздух, и вся его энергия куда-то испарилась. С него капало на ковер. Мюриэль вышла из глубины книжного и широко улыбнулась, заметив Кроули. – Это вы! – проговорила она. – Вау, какая прическа! То есть, я имею в виду, черт возьми, это вы. – Да, – усмехнулся Кроули. – Это я. На Мюриэль – серый свитер и джинсы. Она была пугающе сильно похожа на человека. – Эм… Вам что-то нужно? Мне нельзя продавать эти книги, но я могу что-нибудь одолжить. Кроули не ответил. Он прошел в магазин, скользя взглядом по корешкам книг, по названиям, которые он втайне заучивал все эти годы. Вдыхать их запах было для него пыткой. Это было слишком, но Кроули не останавливался. Он погладил пальцем корешок «Гордости и предубеждения». Когда он обернулся, Мюриэль стояла позади, наблюдая за ним. – Он, эм… появлялся здесь после отъезда? Мюриэль покачала головой. – Нет. Но он прислал письмо! Кроули кивнул. Горло снова сжалось, и он был не в силах ответить. Он узнал то, ради чего сюда пришел, пусть даже не был уверен, зачем ему это знание. Развернувшись на каблуках, он пошел к выходу. – Постойте, – сказала Мюриэль. Вопреки своему желанию, Кроули обернулся. – А вы не вернетесь? – спросила она. – Я просто… Я все еще не знаю слишком многого о жизни на Земле. Кроули знал, что не вернется. Как минимум, точно не в книжный. Но все равно произнес: – Ты же помнишь, что я демон? Мюриэль переплела пальцы, как будто этот факт был уже давно чем-то значимым. И пожала плечами, словно она просто с этим смирилась. – Никто особо со мной не разговаривает, – призналась она. – А вы очень милый. – Я не… – Кроули укусил себя за щеку. – Ладно. Но не здесь. Можем иногда встречаться в кофейне. Мюриэль воссияла. Кроули и правда был просто отвратительным демоном, но, с другой стороны, он и так давно это знал. – Спасибо, – поблагодарила Мюриэль. – О, точно! Кофейня, ну конечно. Вы сейчас там живете? – Нет, я живу у миссис Сэндвич. Точнее, работаю на миссис Сэ… а, забей, это слишком сложно. И никогда не ходи к миссис Сэндвич. Мюриэль тотчас же спросила, почему. Кроули посчитал, что сейчас объяснять Мюриэль значение слова “бордель” будет самоубийством, поэтому решил оставить это до их встречи в кофейне. А потом он даст ей попробовать эспрессо. О, какой незабываемый будет опыт. – Просто поверь мне, – ответил он, и шагнул обратно под дождь.***
Спустя три недели, Кроули позвонили в очередной раз. По понятным причинам ему звонили часто, даже слишком. Кроули нехотя посмотрел в глазок. За дверью никого не было. – Эх, – вздохнул он и вернулся к себе. У кровати стоял Азирафаэль. «О, я все-таки сошел с ума. Уже и галюны появились», подумал Кроули, но потом заметил. На Азирафаэле не было его прежнего заношенного до дыр костюма. Не было даже часов на цепочке. Вместо этого он был одет в идеально сидящий жилет с голубовато-серым сюртуком. Тревога, переплетаясь с надеждой, проползла вниз по позвоночнику. Он не мог вспомнить ни слова из той речи, что периодически репетировал на нескольких клиентах, пока те слушали его с нескрываемым обожанием в глазах. В этой самой комнате. На этом самом, сука, месте. Кроули замер, глядя на Азирафаэля. Они оба как будто были здесь и не здесь одновременно. – Кроули, что ты творишь? – первым нарушил тишину Азирафаэль. Его голос был каким-то странным. Как будто сжатым и подрагивающим. Кроули склонил голову на бок. Что-то внезапно встало на свои места. – Это ты звонил? – спросил он. – Это бордель, – проговорил Азирафаэль, игнорируя вопрос. – И чем же ты занимаешься в борделе? Его ладони сжались в кулаки. Он злился, причем по-настоящему. Кроули мог по пальцам одной руки пересчитать те разы, когда он видел Азирафаэля таким. Но теперь это казалось слишком далеким, и очень странно было видеть его перед собой, да еще и в этом костюме, который ему совсем не шел. Много вопросов вертелись на раздвоенном языке Кроули. Разве не очевидно, чем он тут занимается? Он и не думал, что Азирафаэлю было настолько не все равно, что он вот так решил его проведать. Облокотившись на дверь, Кроули беспечно пожал плечами. – Это вроде как не твое дело, – сказал он и прикусил язык, чтобы не добавить “ангел”. – И вообще, я не… – Ты в халате! Кроули рассеянно потрогал пояс своего шелкового черного халатика. Они все такие носили. Но это не значило, что под ним не было брюк, и что он вообще его снимал. – Тебе не нравится? Изо рта Азирафаэля вырвался сдавленный звук, и он обвел комнату руками в тревожном жесте безнадежности. За последние два месяца помещение стало отражать своего хозяина – на окнах зеленели растения, простыни окрасились в черный, а на полках появились книги по астрономии. – Ты не можешь этим заниматься, – проговорил Азирафаэль, шагая к нему. – Ты… ты все это делаешь намеренно, я уверен, но ты не можешь… – Не могу что? Кроули сорвал очки с глаз и оттолкнулся от двери. Азирафаэль выпрямился. – Не могу позволить человеку себя трогать? – Кроули сделал еще один шаг к нему. – А почему нет, Азирафаэль? Ты ведь мне отказал, помнишь? Я просил тебя остаться со мной, но ты отказался. Ты меня бросил. Так что я могу делать что угодно, и кому угодно позволять себя трогать. Сейчас он стоял даже ближе к Азирафаэлю, чем год назад. Несмотря на эту мерзкую, как дезинфектор, Небесную вонь, ангел все еще пах прежним собой. Кроули был ужасно зол. Он хотел поцеловать его снова. Комната, казалось, начала таять вокруг них. Вполне возможно, так оно и было. Кроули смотрел только на Азирафаэля. На лицо демона легла маска смирения. – Ну давай, – сказал он. – Прости меня снова. Азирафаэль прерывисто выдохнул, слова застыли у него на языке. Он отвел взгляд и быстро покинул комнату. Кроули открыл бутылку вина, как только к нему вернулась способность двигаться, и обнаружил, что оно закипело.***
Мюриэль осторожно прихлебывала черный чай. Кроули решил все-таки заказать его, хотя по задумке она должна была сейчас пить неразбавленный эспрессо. Погода в Лондоне стояла удивительно солнечная, поэтому они расположились за столиком на улице. Мюриэль жаждала узнать все о разных видах молока, которое можно было бы добавить в хлопья, чай и кофе. Кроули отвечал на вопросы даже без раздражения. – А что насчет бананового молока? – Что насчет него? – не понял Кроули. – Они правда доят бананы? – Нет, это ароматизатор. Ты бы стала доить, ну там, клубнику? – Не знаю, – улыбнулась Мюриэль. Справедливо, подумал Кроули. Он лениво потягивал капучино, глядя на другую сторону улицы, где в магазине пластинок снова дремала Мэгги. Затем перевел взгляд на Нину, любовно за ней наблюдавшую. – Молоко дают многие животные, и из орехов его делают, – произнес Кроули. – Все остальное это ароматизаторы. А, и еще из овсянки. – Божечки, надо было все записать, – выдохнула Мюриэль. Кроули оглянулся и посмотрел в сторону паба. Три дня прошло с тех пор, как Азирафаэль появился у миссис Сэндвич. – Азирафаэль не заходил? Мюриэль помотала головой. – Нет. Он, наверное, очень занят? Я передала ему, что вы заходили, потому что думала, что он захочет вас проведать, но у него наверное совсем нет времени. Кроули натянуто улыбнулся. – Да, наверное. Затем они перешли к обсуждению грудного молока и почему оно предназначено только для человеческих детей. Новый клиент позвонил через пятнадцать минут после того, как Кроули вернулся в бордель. Подтянутый блондин желал получить полный пакет услуг, а это значит, Кроули заставит его думать, что они потрахались. Он открыл дверь. Мужчину звали Лео. Войдя, он сразу положил деньги на прикроватный столик. У него были невероятно светлые волосы, почти такие же, как у Азирафаэля. Кроули замер, наблюдая, как он закатывает рукава своей рубашки. Щелчка еще не было. Кроули вспомнил о недавнем визите Азирафаэля, когда тот сказал, что Кроули не может этим заниматься. Было бы лучше, если бы ангел тогда сказал, что не хочет этого. Азирафаэль все не так понял. И даже не дал ему объясниться. Лео обхватил лицо Кроули ладонями и немного приподнял. Его глаза были слишком неправильного цвета. – Ты такой красивый, – сказал он, как все они обычно говорили. Никакого воображения. Он наклонился ближе, и Кроули почти ему позволил. Раздался щелчок. Миссис Сэндвич дожидалась его у бара с лицом курицы-наседки. Она ткнула в него пальцем с идеальным маникюром и повела к себе. Кроули чувствовал, что он во что-то вляпался. Только пока не понимал, во что именно. Захлопнув дверь, миссис Сэндвич указала ему на диван. Когда он сел, она опустилась рядом и обхватила его ладонь своими. – Милый, все хорошо? – спросила она. – А? – Последние дни ты как будто не в себе. Кроули попытался сесть ровно, но получилось не очень. – Правда? – произнес он. – Да нет, просто устал. Думал о всяком. – Милый, я знаю этот взгляд, – грустно улыбнулась миссис Сэндвич. Прежде чем Кроули успел спросить, какой взгляд она имеет в виду, она продолжила: – Он позвонил, да? Или прислал сообщение. Мистер Фелл. Если бы не тот странный опыт с последним клиентом, и если бы Азирафаэль не объявился пару дней назад, и если бы Кроули не сидел так близко к миссис Сэндвич, он бы смог как-то выкрутиться. Но после всего произошедшего Кроули мог только сильнее растечься по дивану. – Так и знала, – проговорила миссис Сэндвич. – Вот сволочь. – Немного сволочь, да. Она соскребла Кроули с дивана, как засохшую жвачку, и уложила его голову себе на колени. Заплетая ему волосы, она говорила, что для него он слишком хорош. Кроули всеми силами пытался в это верить. – Миссис Сэндвич, – пробормотал он ей в бедро. – Он сволочь, но он хороший. Правда хороший. “И я не слишком хорош для него,” хотел добавить Кроули, но остановил себя. “Я недостаточно хорош.” Миссис Сэндвич напевала себе под нос, расплетая непонравившуюся ей косу, пока Кроули чувствовал себя лужей. – Если он действительно так хорош, он вернется и извинится, – она провела пальцами по огненным кудрям. - Что ты втираешь в свои волосы? Они такие шелковые. – Всякие уходовые штуки, – отозвался Кроули. Миссис Сэндвич рассмеялась и достала виски. Он пытался чем-то себя занять. Водил Жюстин и Эйву в Сент-Джеймский парк, они кормили уток замороженным горошком. Остатками горошка он кидался в тех, кто кормил их хлебом. Он бы еще и покричал на них, но сил в последнее время было и так немного. Смотрел за развитием отношений Нины и Мэгги, но никак не мог заставить себя согласиться прийти к ним на ужин. Гонял по центру на скорости, втрое превышающей разрешенную… Хотя он и в обычной жизни так делал. Мужчины сидели на кресле в комнате Кроули, или в его ванне, а Кроули с ними разговаривал («Он книги по темам сортировал. Тупость такая, но мне нравилось») и брал с них деньги, наблюдая, как они выходят из его комнаты, ошеломленные. И каждый раз, когда звонили в дверь, он надеялся. Глупо, да, но он надеялся. Кроули всегда был оптимистом. Мюриэль задавала все больше вопросов, например, откуда берется белый шоколад, и Кроули солгал. Сказал, его делают из облаков. А спустя три часа вернулся и объяснил Мюриэль значение слова «доверчивость». За это она стала ценить его даже сильнее. – Ты хороший, – вновь сказала она, хотя Кроули уже несколько раз просил перестать его так называть. – Прости. Я хотела сказать, ты не очень хороший. – Да забей, – ответил он и дал ей пару плиток белого шоколада. – Но я тебе ничего не приносил. И мы не друзья. Мюриэль кивнула и зашуршала упаковкой. – А почему мы не друзья, напомни? – Ангелы и демоны, – вздохнул Кроули, уже двигаясь к двери. – Просто поверь. Это никогда не длится вечность.***
Четыре месяца спустя Азирафаэль появился снова. На этот раз он стоял у двери. Кроули смотрел на него сквозь глазок и ненавидел то, как отчаянно забилось его сердце. Для них четыре месяца были мелочью, но Кроули уже перестал надеяться. По крайней мере, пытался убедить себя перестать. Он знал, что не обязан сейчас открывать, и знал, что все равно это сделает. Азирафаэль был все в том же Небесном костюме, но выглядел теперь менее самодовольно. Скорее, он выглядел даже нервно, и когда Кроули открыл дверь, на него смотрел Азирафаэль полуторагодичной давности. – Прогуляться решил? – поинтересовался Кроули вместо приветствия. – Да, – тихо ответил Азирафаэль. – На Небесах знают? – Мне все равно. Кроули сглотнул. – У меня сейчас нет на это времени, Азирафаэль. Четыре месяца прошло с тех пор, как ангел последний раз был в этой комнате. А казалось, будто это было вчера. Азирафаэль стоял у его кровати ровно как тогда. Кроули захлопнул дверь. Теперь злился он. Полутора лет было недостаточно. Любого времени было недостаточно, в этом-то вся проблема. Было достаточно клиентов, чтобы выплакаться, но Кроули никогда бы не смог забыть Азирафаэля. Он всегда будет здесь, этой пустотой внутри. Он не мог просто так появляться на пороге и делать еще больнее. – Ты должен уйти, – сказал Кроули. – Тебе нужно уйти. Ты меня бросил, так что уходи. – Я бы хотел увидеть прейскурант, – произнес Азирафаэль. – Чего? – Твой прейскурант, – он опустил глаза в пол, затем поднял их снова. – Это ведь так называется? Кроули медленно снял очки. В этот момент он не мог позволить себе недопонимания. Он попытался шагнуть вперед, но его ноги словно прилипли к полу. – Зач-чем тебе его видеть? – Чтобы… – Азирафаэль поправил руками жилет. – Я хочу быть уверен, что взял достаточно денег. У Кроули во рту пересохло. Азирафаэль все еще смотрел на него, затем отвел взгляд, и легкий румянец начал расползаться по его шее. Кроули так и не мог двинуться с места. Он даже не был уверен, что сможет сейчас что-то сказать. Он сглотнул несколько раз подряд. – Думаю, ты взял достаточно, – проговорил он. – Хотя с блондинов я беру двойную плату. Азирафаэль поднял глаза и перехватил его взгляд. – Кроули. – Не надо, – хрипло прошептал он. – Не делай этого, если ты не серьезно, потому что я не могу так, ангел. В три шага Азирафаэль приблизился к нему. Он не касался его, будто не был уверен, что ему можно. От него волнами исходило тепло, и под этими волнами скрывалось что-то, принадлежавшее только ему одному. – Я хочу знать, где они тебя трогали, – произнес он. – Чтобы и я мог. – Везде, – ответил Кроули, и когда Азирафаэль его поцеловал, он позволил себе потонуть в этом поцелуе с головой. Он издает жалобный, глухой звук прямо в рот Азирафаэлю – и ему плевать. Азирафаэль сам целует его. Он тянет Кроули на себя за шелк его халата и продолжает, запуская пальцы в длинные кудри, поглаживая шею. Кроули хватает Азирафаэля за талию и вздрагивает: сама текстура ткани пальто выводит его из себя. Он впивается в него ногтями, пока Азирафаэль вылизывает его рот. – Ненавижу эту одежду, – шепчет Кроули в приоткрытые губы. – Она не твоя. Избавься от нее. Пальцы Азирафаэля рисуют узор на затылке Кроули, и пальто исчезает вместе с костюмом, как и халатик демона. Кроули шагает назад, смущенный собственной наготой. Азирафаэль смотрит. Они оба смотрят друг на друга, на пустоту меж своих ног, и Кроули ощущает накатывающую волну желания и стыда. – Каким обычно они тебя видят? – спрашивает Азирафаэль. – Покажи мне. Кроули не сразу понимает, о чем он. Они. Клиенты. Он сглатывает. Секунда напряжения, и он снова чувствует свой потвердевший член. Кроули задыхается от нахлынувших ощущений, яйца поджимаются. Азирафаэль повторяет за ним и снова подходит ближе. Кроули поднимается на цыпочки. – Ангел… Азирафаэль… тебе не обязательно… – Я хочу этого, – отвечает он. – А ты? Азирафаэль тяжело дышит, румянец заливает теперь не только шею, но и щеки, и он полностью обнажен. Кроули прижимается к нему, прерывисто вдыхая, когда член соприкасается с голой кожей. – Они трогали меня… здесь, – говорит он, коротким кивком указывая вниз. Азирафаэль обхватывает его член ладонью и Кроули тихо стонет, уткнувшись лбом ему в плечо. – Ты был таким для каждого из них? – спрашивает Азирафаэль. – Да, – кивает Кроули и вздрагивает. – Нет, нет. Руки Азирафаэля дрожат, но голос его звучит очень уверенно. – Только для меня, значит? – он поглаживает Кроули по груди и возвращается ладонью к голове, вплетается пальцами в волосы. – Дай мне снова тебя поцеловать, пожалуйста. Кроули кивает и подается вперед. Это совсем не похоже на их первый поцелуй, хотя за него Кроули цеплялся последние полтора года. Он думал, что тот поцелуй будет единственным. Теперь они целуют друг друга так, словно пробуют на вкус, облизывают губы, исследуют формы друг друга. Азирафаэль находит среди копны волос Кроули косичку и тянет за нее, продолжая целовать. Кроули кажется, его позвоночник вот-вот расплавится. Он продолжает потираться о живот Азирафаэля, пока тот лениво его поглаживает, чтобы у него полностью встал. – Нам стоит… переместиться на кровать, – говорит он. Кроули опускается спиной на покрывало, и Азирафаэль прерывает поцелуй. Он касается его горла, спускается ниже, по ключицам, почти обжигая жаром своей ладони, поглаживает соски. – А здесь они тебя трогали? – спрашивает Азирафаэль. – Везде, ангел, я же сказал. Азирафаэль поднимает голову. Его руки спускаются к животу, оглаживают бедра и мягкую кожу под коленями. Он касается икр, и Кроули не понимает, почему, но его глаза наполняются слезами. Никто никогда его там не трогал. Он даже не вспомнит, когда в последний раз он там трогал себя сам. Азирафаэль мягко разводит его ноги, и Кроули чувствует прикосновение скользких пальцев меж ягодиц. – И здесь? – спрашивает он. Кроули прерывисто вдыхает. Азирафаэль раскраснелся до самой груди, его член прижимается к животу, лицо выражает полное благоговение. Кроули трясет головой, с силой жмурясь. Он не может так поступить. – Нет, – выдыхает он, и от этого становится больно. – Никто из них… никто из них никогда меня не трогал. Азирафаэль быстро отдергивает руку. Кроули заставляет себя открыть глаза и видит его перед собой – испуганного, будто он только что совершил что-то ужасное. Кроули с трудом усаживается и хватает его за руку. – Нет-нет, что ты, все в порядке, – успокаивает он. – Они только думали, что все это было. Демоническое чудо, ну? Я разговаривал с ними, ангел. Рассказывал им о тебе. – Обо мне? – удивленно произносит Азирафаэль. Кроули отпускает его ладонь. Он сжимается в комок, подтянув свои костлявые колени, и прячет в них лицо. Слезы, которые он с таким трудом удерживал до этого момента, текут по щекам. Волосы, свисающие по сторонам, хорошо их скрывают, и Азирафаэль оказывает ему огромную любезность, делая вид, что не замечает этого. Потому что он точно видит, что происходит. – Мне нужно было с кем-то поговорить, – глухо шепчет Кроули. – Не спать же со всем чертовым Лондоном. Я хотел провести вечность с тобой, но ты отказался. – О, Кроули… – слышит он. – Заткнись, – Кроули чувствует, как горит его лицо. – Я не хотел, чтобы меня касался кто-то, кроме тебя. Повисает тишина. Кроули не поднимает головы. Уткнувшись в колени, он чувствует себя на островке спокойствия. Азирафаэль может уйти, и он останется в этой позе навечно. Наверное, он сможет. Но потом Азирафаэль мягко поглаживает его по волосам и опускает ладонь ему на спину. – И я не хочу, чтобы тебя касался кто-то, кроме меня, – произносит он. Кроули вскидывает голову. Комната освещена теплым сиянием свечей. Должно быть, Азирафаэль их наколдовал, потому что откуда бы они здесь взялись. Кроули не помнит, как за окном так быстро сгустились сумерки. Азирафаэль все еще смотрит на него так, будто ждет, когда Кроули снова попросит его уйти, потому что Кроули и правда этого хотел. С того момента, как Азирафаэль переступил через порог. – Но ты же вернешься на Небеса, – говорит он. – Нет, Кроули, – отвечает Азирафаэль, и в его голосе сквозит что-то такое, о чем Кроули пока не готов спросить. – Не думаю, что вернусь. Кроули целует его прежде, чем успевает даже подумать о том, что вот-вот расплачется снова. Меньше всего он хотел, чтобы Азирафаэль заплакал вместе с ним. Ангел целует его в ответ и тихо стонет, когда Кроули возвращает его ладонь туда, где она была раньше. – Ты уже и так заплатил ужасную цену, чтобы оказаться здесь, – шепчет он в приоткрытые губы. – Пришло время получить заслуженную награду. Азирафаэль прерывисто выдыхает и укладывает Кроули на спину, уверенно скользя ладонями по его телу, спускаясь ниже, и обводит пальцами колечко мышц. – Только если ты серьезно, – произносит он. – Потому что последние четыре месяца были очень тяжелыми. Тебя не было рядом, но ты меня соблазнил, Кроули. Одна мысль, что ты здесь, внизу… Азирафаэль умолкает. Дрожь проходится по его телу. Кроули зарывается носом в мягкие волосы у него на виске. – Раздвигаю ноги, как шлюха? – шепчет он. Палец Азирафаэля проникает внутрь, и Кроули кусает себя за губу, стараясь расслабиться. Ангел растягивает его очень осторожно, боясь сделать больно, но в его движениях сквозит уверенность. Кроули чувствует себя слишком раскрытым даже на двух пальцах, но Азирафаэль не останавливается, целуя его в шею. Как будто ему просто необходимо вытрахать из него всех остальных. Кроули раздвигает ноги шире, и ему кажется, что он вот-вот кончит. Он сам все еще слишком мало трогал Азирафаэля. «В следующий раз», думает он, и желудок сжимается от одной только мысли. Он все еще не до конца верит, что у них будет следующий раз. – Трахни меня, – просит Кроули, и это почти приказ. – Пожалуйста, блять, я так долго этого ждал. Он чувствует, как Азирафаэль легонько кивает ему в шею. Ангел целует острый край его челюсти, щеки, края его век, покрывает поцелуями все его лицо, чувствуя привкус слез и пота. Кроули не находит сил на смущение. Они не могут подобрать нужные слова, но все меняется, когда Азирафаэль вытаскивает пальцы. Схватив ноги демона, он забрасывает их себе на плечи. Они делали все, как будто уже не раз это проходили, хотя это было не так. – Кроули, – произносит он. Просто его имя. Просто «Кроули». А Кроули кажется, что он услышал самый прекрасный звук из всех возможных. – Пожалуйста, – просит он. – Я правда хочу этого, пожалуйста, пожалуйста… Азирафаэль входит в него. Ощущение наполненности вышибает из легких Кроули весь воздух. Он вслепую тянет руку вперед и, ощутив под пальцами шею ангела, притягивает его к себе. От этого член Азирафаэля входит глубже, и не важно, насколько Кроули был расслаблен до этого. Он перестает дышать. Он перестает думать обо всем и только держится за Азирафаэля, не отпуская. – Пожалуйста, – шепчет он вновь. – Пожалуйста, ангел… Он не совсем уверен, о чем конкретно просит его, и Азирафаэль не уточняет. Он крепче хватает его за бедра, приподнимая, и все тело Кроули содрогается под ним. Пальцы, которыми он удерживает Азирафаэля за шею, становятся влажными. – О боже… – ангел облизывает пересохшие губы и проводит языком по его щеке. – Как ты хорош. Кроули, ты… “Такой красивый”, думает он. –...сокровище, – выдыхает Азирафаэль. “О…” проносится в голове у Кроули, и Азирафаэль начинает двигаться. – О-ох, блять… – произносит он. – Блять, ангел, еба-ать… Азирафаэль ловит его на слове. Он шлепает Кроули по бедрам, – неуклюже, но от этого так хорошо, – и демон раздвигает их шире, чувствует боль и наслаждается ею. Он хочет ощутить каждый сантиметр Азирафаэля, влажное скольжение, соприкосновение их тел. Кроули прочесывает пальцами его волосы, царапая кожу головы. Он выгибается дугой после очередного толчка, и Азирафаэль хватает его за задницу. Кроули кусает себя за язык, но стон все равно вырывается из открытых губ, пронзительный, больше похожий на крик. Он сам насаживается на член, желая получить еще. – Кроули… – сдавленно тянет Азирафаэль. – Я сейчас… О-о-о… Он чувствует это. Азирафаэль кончает в него, заполняя до краев. Кроули стонет от хлынувшей внутрь теплоты, подтягивая колени к груди. Азирафаэль не прекращает толкаться, но его толчки постепенно становятся все менее интенсивными. Кроули чувствует, как из него вытекают капли семени. Он дрожит и едва не задыхается, когда Азирафаэль выходит и обхватывает ладонью свой член. – Боже… – выдыхает Кроули. – Господи боже, блять… Азирафаэль смотрит на него с обожанием. Кроули возбужден просто до смешного, и он все еще не кончил. Сперма вытекает из растраханных мышц прямо на кровать. Азирафаэль берет в руку его член и начинает водить по нему, растирая выступающую смазку, и Кроули с силой сжимает и без того измученные простыни. – Я был бы ужасным клиентом, если бы оставил тебя в таком состоянии, – произносит Азирафаэль почти ровным голосом. Кроули уверен, что развоплотится, если сейчас разожмет ладони. И он продолжает сжимать их, сдерживая стоны, которые все равно вырываются наружу, когда после пары движений он кончает себе на живот и на руку ангела. – Очень хорошо, – говорит Азирафаэль. Кроули откидывается назад в полном бессилии. Секунду спустя Азирафаэль ложится рядом, прижимаясь к нему своим мягким телом. На грани сознания Кроули осознает, что тот сотворил чудо и привел их обоих в порядок. Он даже не вполне уверен, что понимает, где они находятся. Кудри Азирафаэля взлохмачены, и вдруг Кроули приходит в ужас от осознания, что тот может уйти. Он не хочет закрывать глаза. – Не уходи никуда, – просит он. – Я и не собирался, – улыбается Азирафаэль. – Больше я тебя не оставлю. Кроули рассматривает его. Своего ангела. Очень хочется ему верить. – А что Небеса? В глазах Азирафаэля на секунду что-то появляется, но он не отводит взгляд. Протянув руку, он заправляет прядь волос ему за ухо и сглатывает. Ладонь ложится Кроули на щеку. Теперь он не боится к нему прикоснуться. – Ты должен рассказать, ангел, – произносит Кроули. – Мы должны делиться такими вещами. – Я не могу, – отвечает Азирафаэль на одном дыхании. – Не могу, Кроули. Я не могу без тебя, ты был прав. И я всем сердцем ненавидел эту твою правоту. Я не смогу… Небеса уже не спасти. Я никак не смогу исправить происходящее там. Рука Азирафаэля, обнимающая Кроули за щеку, начинает дрожать. Слезы текут у него из глаз, оставляя дорожки на переносице, и скатываются на подушку. Кроули замирает. Он не знает, что нужно сделать. Он ненавидел, когда на него давили, хотя и привык к этому. Он хочет выжечь Небеса дотла. Шмыгнув носом, Азирафаэль прижимает кончики пальцев к краю его челюсти. – Прости, я… По Небесным меркам, я пал уже давным-давно. – Ты не пал, – возражает Кроули. – Нет, Азирафаэль. – Да. И скатертью мне дорога, – произносит Азирафаэль со слезами в голосе. – Перестань. Кроули стирает его слезы большими пальцами и, недолго думая, слизывает с щек остатки соли. Азирафаэль смотрит на него покрасневшими глазами. Прикусив кончик большого пальца, Кроули ненадолго задумывается. Он не станет упрашивать Азирафаэля рассказать ему все до конца ни сейчас, ни потом. Он и так услышал достаточно. Если Азирафаэль захочет, он завтра сам ему расскажет. Завтра. Теперь у них есть завтра. Азирафаэль осторожно берет Кроули за запястье и подносит руку ближе к себе, целуя его большой палец. – Ты хороший, Кроули, – говорит он. Кроули не отвечает. Он не может ему врать. Иногда, в некоторых версиях себя, Кроули был хорошим. Но в большинстве – нет. Он не знает, как это объяснить. Возможно, однажды Азирафаэль снова скажет ему, что он хороший, и Кроули поверит. Но никто не просит его верить в это сегодня. Азирафаэль снова целует его большой палец, затем его раскрытую ладонь. Поцелуи легкие, как перья ангела. – Ты остаешься, – произносит Кроули, и теперь он наконец может в это верить. – Да, дорогой, – отвечает Азирафаэль. – На Земле. С тобой. Он еще раз целует внутреннюю сторону его ладони, прежде чем накрыть их обоих одеялом. Кроули верит. Что бы ни случилось потом, как минимум, он сможет держаться за это. Теперь даже Небеса не смогут отобрать у него Азирафаэля. – Думаю, тебе стоит отдохнуть, – шепчет Азирафаэль. – Все хорошо? В смысле, все прошло нормально? Кроули не может сдержаться. Несмотря ни на что, он все еще демон. – Но что делать с остальными клиентами? – он прижимается к Азирафаэлю, обнимая его одной рукой. – С постоянниками? – С постоянниками? – Азирафаэль замирает. – Их там минимум человек двадцать, – Кроули зевает ему в шею и улыбается. – Я очень убедительно имитирую секс-работу, ангел. Цыкнув, Азирафаэль гасит свет, затем обнимает Кроули за талию и устраивается поудобнее. Они лежат в полной темноте, и Кроули уже начинает проваливаться в сон, когда ангел снова подает голос. – Знаешь, ты сейчас своего рода Мария Магдалина. – Ну нет, – Кроули тотчас же вспыхивает. – Я не хочу тебе ноги мыть! – Даже за хорошую цену? – Да заткнись.***
Проснувшись следующим утром, Кроули все еще чувствовал руку Азирафаэля на своей талии. Этим же утром он сказал миссис Сэндвич, что увольняется. Он нашел себе выдающегося клиента, и оставшуюся вечность собирался провести только с ним.***