Однажды

Чёрт возьми, нужно было хотя бы кого-то предупредить прежде, чем в самоволку лезть в пекло за одним неугомонным мальчишкой. Лишь из-за него Чонгук сейчас лезет по стене заброшенной школы, лишь по вине того самого мальчишки, он сейчас осторожно и максимально аккуратно ступает по карнизу, заглядывает в окна, в надежде найти знакомую макушку. Три комнаты он обошел прежде, чем заметил кудрявые тёмные волосы. Сгорбленный, до боли знакомый, силуэт скован веревками и ими же привязан к стулу. Он залезает внутрь, подходит к нему, садится на корточки и пытается ножиком разрезать верёвки, однако из-за страха поранить парнишку – приходится развязывать узлы вручную. — И как ты влип в это дерьмо? — Чон бурчит негромко, себе под нос, боится, что его засекут, но продолжает развязывать веревки. — Тэхён? Ты слышишь меня? — шепчет он парню в ухо, но тот не реагирует. — Так, — когда с верёвками покончено, он обходит младшего и садится перед ним на колени. Голова Тэхёна опущена вниз, глаза плотно закрыты и веки немного подрагивают. Тёмные кудри слиплись от крови и грязи. Чон смотрит вниз, кидает взгляд на босые ноги шатена, чтобы развязать верёвки и на них, но... Чёрт возьми, что это? Его любимые бежевые брюки почти полностью изорваны, правая нога в крови, видна рваная рана на стопе, словно... Её чем-то проткнули...? — Что же с тобой произошло?... Чонгук перебинтовывает повреждённое место, – спасибо, что догадался взять с собой хоть какие-то средства для оказания помощи, – предварительно залив его антисептиком. — Тэхён? — пальцами он осторожно касается его лица, приподнимает за подбородок и обхватывает обеими ладонями аккуратно. Инспектор ожидал, что что-то с младшим случилось, но картина, что открылась его взору – заставляет тело покрыться мурашками. На чужой скуле фиолетовый синяк, бровь рассечена, а кровь под ней уже запеклась. На шее распластались следы от чужих рук, похожие на рубиновое ожерелье, пухлые губы разбиты. Истерзанные, покрытые кровью, синяками и ссадинами, ладони связаны между собой и покоятся на его коленях. Тэхён всегда одевается стильно и опрятно, выглядит хорошо и старается произвести приятное впечатление, но видеть его таким... Грязным и измученным... Невыносимо. — Тэхён? — пальцы ведут по чужой щеке осторожно и ласково, а брови сами собой надламываются. — Тэхён, очнись, ну же, — осторожно за плечи встряхивает несильно и это работает. Веки младшего дрожат и немного приоткрываются. Его глаза кажутся какими-то далёкими от реальности, взгляд расплывчат и выглядит нездоро́во стеклянным. Ким мельком на человека перед собой смотрит, ничего не говорит и думает, что всё это галлюцинации после той хуйни, которой его насильно пичкали те ублюдки, когда вытаскивали из стопы штырь. Господи, от боли, он думал, умрёт на месте. Ещё он помнит, что пошёл в одиночку, ведь смог выйти на след того серийного маньяка. Почему один? Побоялся, что его не послушают за "неимением опыта", а точнее за то, что он постоянно выдвигает разные версии и редко соглашается с чужими. Вспоминает, как нашёл убежище этого мудака, которое оказалось заброшенной школой, и уже хотел отзвониться своим, как на него набросились сзади и попытались задушить. Ким не сразу, но выпутался из чужих рук и даже смог ненадолго оглушить нападавшего, попытался схватить телефон, чтобы сообщить своё местонахождение брату, но наткнулся на ебучий штырь, который торчал из ямки на лестнице. Эта заминка стала фатальной; хилый с виду мужчина оказался неожиданно сильным и сбросил его с лестничного пролёта. Что было дальше...? Кажется... Кажется Тэхён что-то себе сломал, ведь прежде, чем отключился, помнит адскую боль в руке и голове. А сейчас перед ним на коленях сидит Чонгук, смотрит испуганно и что-то говорит... Или спрашивает? — Намджун тебя прибьёт, а я обязательно добью, — рычит Чонгук, и осматривает тело парнишки на наличие других травм. Серое пальто и его светло-серый свитер валяются в углу комнаты, поэтому на Тэхёне лишь белая, точнее была ей когда-то, блузка и брюки. Чёрт, он слишком сильно дрожит, но непонятно от холода, боли или страха. — Чон...гук?... — шепчет Ким негромко и хрипло, но не двигается. — Я попался, — усмехается тихо, — как ты и говорил... Я глу-упый... Выбраться с ним быстро не получится. Ким явно не в состоянии даже на ноги встать, а уж бежать – тем более. — Нет, ты не глупый, — инспектор поджимает губы и заглядывает в затуманенные глаза напротив с нескрываемым сожалением. — У тебя почти всё получилось, ты умничка, осталось только вытащить тебя отсюда, — Чонгук достаёт маленький ножик и только собирается перерезать верёвки на чужих худых запястьях, как парень шипит. — Тише, — Ким вздрагивает из-за слышных шагов и тараторит: — Уходи! Он здесь не один орудует, просто спрячься, а потом беги, понял? Приведи сюда ребят! — Ким, ты меня, конечно, бесишь, но не думай, что я брошу тебя здесь в таком состоянии, — цедит он сквозь зубы. — Веди себя тихо и притворись, что находишься в отключке, ясно? Умоляю, не нарывайся! Остальное я сделаю сам. Голова шатена снова падает, и слова Чона опять остаются без ответа. Он быстро поднимается на ноги и тихо прячется за дверью, крепко держит пистолет в руках и слышит, как шаги приближаются. Затаивает дыхание. В помещение входит неожиданно высокий и крепкий мужчина, и явно не тот, фоторобот которого он составлял с выжившей после нападения жертвой. — Младший братик капитана-а~, ты ещё не сдох что-ли? — голос незнакомца отдаётся эхом от пустых стен. — Эй? — через щель в двери инспектор видит, как мужик хватает младшего за волосы и дёргает наверх. Чон сжимает зубы до скрежета. — Только после тебя, паскуда, — Тэхён плюёт кровавым сгустком ему в лицо и смеётся, закашливаясь. — Даже жаль... Что придётся испортить твоё сладкое личико, — хмыкает бугай. Резкий удар заставляет Тэ вскрикнуть от боли и закусить губу, чтобы сдержать полноценный крик. Этот мудак ударил его куда-то в живот, кажется, треснули рёбра. Движимый жгучей ненавистью, Чонгук быстро настигает мужчину со спины и, подхватив с пола кусок кирпича, со всей силы бьёт его по виску. Тот валится на пол, а брюнет срывается к Киму и с нескрываемым ужасом смотрит на него. — Тэ? — впервые называет сокращённо, заботливо убирает волосы с лица и развязывает верёвки окончательно. — Ответь мне, пожалуйста, — но, вместо ответа, Ким наклоняется вперёд и падает прямиком в чужие руки. — Я сказал т-тебе бежать, — шепчет он очень тихо. — А я сказал тебе не нарываться! — шипит инспектор, но вопреки всему обнимает парнишку осторожно и бережно, накидывает на чужие плечи свой плащ и подхватывает его на руки. — Не забывай, что я твоё начальство, Тэхён. — П-потом поговорим, — он болезненно закашливается, с губ течёт кровь. — Дай мне свой пистолет, — снова переходит на шёпот и изо всех сил сдерживается, чтобы не всхлипнуть, а тем более не заплакать от боли. — Не тяни, я прикрою, пока ты меня тащишь, — шипит он и заглядывает в чужие глаза. Чонгук неотрывно смотрит на него. В груди болит так сильно при одном только взгляде на этого побитого, но необычайно смелого детектива и, блять, он снова и снова влюбляется в него. Вот же дурак мелкий, он ему ещё нотации почитает, как только вытащит отсюда. — Ты завис? — несмотря на шаткое состояние, Тэхён находит в себе силы недовольно бурчать. — Возьми из кобуры сам, — отвечает Чон спустя пару секунд и держит его покрепче. — Наши знают, что ты здесь? — Ким делает что сказано и здоровой рукой, – спасибо, что правая – достаёт из кобуры инспектора пистолет. — Как ты вообще меня нашёл? Как узнал, что я пропал? — Та девушка вспомнила, что здание где её держали, по строению, было похоже на школу, а сигнал твоего телефона в последний раз был пойман в паре кварталов отсюда, — Чонгук осторожно высовывается в коридор и смотрит по сторонам. — Намджун рвал и метал, когда не смог до тебя дозвониться, сообщил мне, что ты не вернулся домой, и тогда сошлись все карты. — Почему он сообщил именно тебе? Мой брат не обязан был отчитываться перед тобой за меня, — он старается не беспокоить левую руку, которую почти не чувствует, а в правой держит пистолет наготове. Из-за него Чонгук здесь, хотя вообще не обязан был в это лезть, поэтому он не должен пострадать. Теперь сохранность их жизней на его, тэхёновых, плечах лежит и он будет нести этот груз с достоинством. — Ты вообще не должен был в это лезть, детектив Ким Тэхён, — рычит Чонгук и тихо идёт к лестнице, старается прислушиваться к каждому шороху и слышит голоса на первом этаже. — Тихо! — шипит. Он прячется в открытом помещении и слышит шаги, которые направляются к ним. Осторожно кладёт Тэхёна за огромный шкаф, чтобы спрятать в случае чего, и палец прикладывает к чужим губам, намекает быть тише. — Держи, — отдаёт свой телефон. — Попробуй дозвониться до наших, лучше до Джуна. «Почему мы не можем просто его убить?» — слышно за стеной. Чонгук замирает и ждёт, пока шаги утихнут. «Этот парень – младший Ким, брат капитана Намджуна, понимаешь о чём я?» Осторожно отходит к противоположной стене и достаёт второй пистолет. «С чего ты взял, что это он?» «Когда он вырубился – я его обшарил и нашёл документы, нашёл значок. За него Ким Намджун многое отвалит, ясно?» «Что-то Кай пропал, слишком тихо» — более грубый голос становится ещё ближе. Внутри разрастается небывалое беспокойство за Тэхёна. Чонгук мельком кидает на него взгляд, видит, что парень сжимает зубы от боли и вообще не шевелит левой рукой. Повреждена слишком сильно. Правой Тэхён что-то в телефоне печатает и сосредоточенно закусывает губу. «Кай мёртв!» — кричат через пару комнат. «Он не один и где-то здесь» — после этих слов слышится выстрел. — Младшенький Ким решил поиграть в героя? Ну же, выходи! Тэхён вздрагивает всем телом, смотрит на Чона и отрицательно мотает головой. Он понял, что Чонгук собирается сделать – хочет отвести беду. — Пожалуйста, не надо, — шепчет одними губами, но в ответ ловит чонову мягкую улыбку и тихое: — Прости. «Осмотрим второй этаж, заходи в каждую комнату и если услышишь хоть шорох – стреляй» Чон максимально тихо движется к тому месту где была дверь, прижимается спиной к стене и выдыхает. Он выглядывает тихонько и видит, что оба повёрнтуты к нему спиной. Инспектор старается тихо выйти из комнаты, почти достигает другую, но спотыкается об камни и создаёт слышный шум. Звучит выстрел, пуля пролетает где-то рядом с головой и заставляет пуститься наутёк. «Вали его нахуй!» — слышит Тэхён, и ему становится по-настоящему страшно. За себя не было так страшно, как за инспектора Чона, к которому он, вопреки своему ебучему характеру, питает слишком тёплые чувства. Выстрел за выстрелом, сердце бьётся быстрее с каждым новым. Нужно что-то делать. И тут же он видит входящий звонок от Намджуна. Незамедлительно входящий принимает. — Чон? Почему ты, блять, не берёшь трубку?! — голос старшего брата ненадолго действует как успокоительное. — Разве так разговаривают с начальством? — тихо язвит Тэхён и улыбается уголком губ, защищаясь язвительностью. — Что...? Чонгук прячется за стеной и изо всех сил старается не попасть под пулю, стреляет в ответ, да только череда выстрелов не смолкает, не даёт шанса высунуться и прицелиться нормально. И вот, наступает тишина, словно судьба дарует шанс. У них, наконец, закончились патроны. Чон выглядывает и стреляет в одного из них попадая прямо в лоб. Тело с грохотом валится на пол, и Гук снова прячется, дёргается, когда слышит пронзительный крик: «Фил!» — Хён, — шепчет Тэ и пальцами крепче обхватывает телефон. — Это я, Тэхён. — Тэ..? — голос старшего смягчается в разы. — Где ты, Тэ? Ты в порядке? Чонгук с тобой? Слишком много вопросов, и это совсем не в стиле всегда спокойного старшего брата, которым его знает Тэхён. — Послушай меня внимательно, Хён. Мы в заброшенной школе и я сейчас отправлю тебе нашу геолокацию, пожалуйста, бери наших и мчи сюда как можно скорее! — он ненароком срывается на крик, когда мимо пролетает пуля. Чёрт! Ким высовывается из-за шкафа, ожидая подвоха и слышит торопливые шаги в свою сторону. Ползёт в сторону двери на одной руке, раны мешают полноценно передвигаться и доставляют дикую боль, но он сжимает пистолет в правой руке и ползёт дальше. Хочется верить в лучшее, но ситуация совсем не располагает к хорошему развитию событий. Ему было сказано спрятаться, не высовываться и инспектор, при любой удобной возможности, ему голову с плеч снесёт. Да вот только детектив не знает жив ли Чонгук, не знает ранен он или... Мёртв?... Чонгук слышит крик младшего и на секунду замирает в осознании того, что не он один услышал голос Тэхёна. Чтобы не дать Чону преимущество, последний мужчина бежит и отстреливается в стену, – гадать не нужно, чтобы понять куда. Тэхён мешкает, когда видит перед собой того самого мужика, который скинул его с лестницы, и дуло пистолета направленное в голову, испуганно смотрит и понимает, что скорее всего, это последние моменты его жизни. Да вот только Чонгук совсем с ним не согласен, поэтому и сбивает мужчину с ног. Он выхватывает из чужих рук пистолет, но тот выстреливает куда-то в потолок, а потом, заворожённый и испуганный Ким наблюдает, как Чон дергает нападавшего на себя, сбивает с ног и они падают на деревянные перила. Раздаются ровно два выстрела. — ЧОНГУК, НЕТ! — Тэхён кричит так громко, что сам пугается своего голоса. Чон и тот мужчина, вместе с перилами, падают на первый этаж здания с огромнейшим грохотом, в воздухе поднимается пыль и в школе рождается тишина. Ким часто дышит и отрицательно мотает головой в неверии, он берёт себя в руки и ползёт в коридор. Его глаза щиплет, они начинают краснеть и слезиться. От падения со второго этажа же не умирают, да? Пожалуйста, скажите, что нет. Помогая себе здоровой ногой, отталкиваясь от пола он подползает к "обрыву" и видит на полу два неподвижных тела. Тэхён даже не слышит полицейскую сирену где-то вдалеке, настолько он оглушен зрелищем перед своими глазами. Чонгук в пыли и грязи лежит на полу, из его бока торчит кусок деревяшки, а глаза и вовсе закрыты. Он не двигается, и не видно дышит ли вообще. Под вторым мужчиной стремительно растекается и растёт лужа крови. Шатен смаргивает мешающие обзору слёзы и ползёт к лестнице, позволяет своему телу кубарем с неё слететь, чтобы быстрее оказаться поближе к неподвижному Чонгуку. Сквозь боль, упрямо опираясь на правую руку, он ползёт к инспектору. Брюнет лежит на спине, теперь кровь и под ним тоже. — Чонгук, — шепчет ему детектив, оказываясь рядом. — Чонгук, очнись! — бьёт по щеке ладонью и испуганно осматривает побледневшее лицо. Чон дёргается всем телом, жмурит глаза и открывает рот от жгучей боли. Чувствует её так сильно в районе живота, что не может собраться и что-то ответить кричащему голосу. Теперь накатывает и болезненное ощущение в спине, как лавина топит под себя и заставляет стонать. — Гукки, — Тэхён шепчет дрожащим голосом и улыбается сквозь слёзы. — Всё будет хорошо, помощь сейчас будет! — Ты... — хрипит старший. — Я п-прибью т-тебя, Тэхён, — цедит сквозь сжатые зубы. Ну, как Ким и думал. — Идиот, — Тэ осторожно садится рядом, целует в лоб, в нос и тихонько в губы. — Как же я испугался за тебя, придурок, — снова глаза на мокром месте. — Если... Если ты будешь целовать меня, — запинается Чон, — после каждого п-падения... То я не прекращу... Падать. — Никогда больше не смей, — выдыхает Тэхён и чувствует что-то тёплое под правой рукой, на которую опирается. Это "что-то" оказывается кровью Чонгука. — Чонгук? — Ким нависает над ним и смотрит так уязвимо, – Чонгук, не смей отключаться! Чон смотрит на красивое лицо младшего, улыбается и хочет коснуться, чтобы стереть с него слёзы, погладить и успокоить. Сил не хватает. Голова болит сильнее и сильнее с каждой секундой, глаза потихонечку теряют ясность и закрываются. Входную дверь выбивает спецназ, в помещение вваливается вооружённая группа во главе с Намджуном в форме. Он осматривает помещение, видит на полу младшего брата и бежит к нему сломя голову. — Ты... В надёжных руках, — шепчет Чонгук и его поглощает темнота. — Нет, Чон! — Тэхён цепляется за его плечо здоровой рукой, уже не сдерживает слёз боли и испуга. — Чонгук, живо открой глаза! — он падает в лужицу чужой крови, держит инспектора за руку и плачет в голос, умоляя не уходить. — Тэ, медвежонок! — Намджун оказывается рядом, осторожно приподнимает рыдающего брата и укладывает к себе на колени. — Тэхён, всё хорошо, ты не один. — Д-джуни... — он заглядывает в чужие глаза и неожиданно вскрикивает: — Чёрт возьми, тащите сюда бригаду скорой! Чонгук вполне может умереть сейчас! Юнги испуганно замирает в дверях, когда видит Чонгука, лежащего на полу. Под ним небольшая, но пугающая лужа крови, лицо бледное, а глаза закрыты. Он делает робкий шаг вперёд и видит, как Ким Намджун крепко удерживает Тэхёна в своих руках, пытается сдержать его истерику. На едва держащих тело ногах, Чон Юнги доходит до старшего брата и падает на колени рядом с ним. Дрожащей рукой тянется к спокойному лицу и всхлипывает так громко, что замолкает даже Тэ. Натыкается взглядом на кусок деревяшки, который торчит у него из живота и хмурится изо всех сил. Он знал, что однажды будет на волоске от того, чтобы потерять старшего брата, но чтобы настолько быстро... — Юнги? Юнги! — Тэхён тянется правой рукой к лучшему другу и дёргает на себя так сильно, что они едва не сталкиваются лбами. — Чонгук ни за что не оставит тебя одного, ясно?! — его голос настолько уверенный, что ответом служит лишь положительный кивок. Наконец, в помещении появляются работники скорой помощи, которые, по указанию Намджуна, рычанию Тэхёна и всхлипу Юнги, первым забирают инспектора Чона. Старший Ким поднимает брата на руки, а сердце разрывается от его слёз и тихих всхлипов. Тэ отчаянно, из последних сил, высматривает в толпе Чонгука, видит как его кладут на каталку и завозят в карету скорой помощи. Тяжёлый вздох слетает с уст, он позволяет себе расслабиться и утонуть в руках брата. Чонгук теперь в надёжных руках. — Тэ? Ты меня слышишь? — шепчет Джун обеспокоенно. — Да, — шепчет шатен в ответ. Он упустил тот момент, когда его самого забрали медицинские работники. Сейчас они едут в ближайшую больницу; отрывки чужих фраз едва уловимы для восприятия. Ему очень больно и страшно, но страшно за инспектора, который рисковал ради него своей жизнью. Нашёл его, пропавшего, отвёл беду и спас от пули в лоб, поставив на кон свою жизнь. Намджун гладит младшего по руке, наблюдает как ему ставят капельницу, делают какие-то уколы. Его лицо бледное, а расфокусированный взгляд смотрит в никуда. Только сейчас он замечает его израненные стопы и кровотечение на одной из них. Он до ужаса винит себя, ведь не уберёг последнее родное, что у него осталось. Не уследил за мелким, наговорил плохого прежде, чем тот пропал, а сейчас топит себя в вине, когда видит насколько сильно он пострадал. — Прости меня, Тэ, — шепчет он хрипло, и лбом прикладывается к израненной ладони брата. Тэхён поворачивает голову к нему, улыбается уголком губ и отключается. *** — ... Жду, когда ты придёшь в себя, — тихий шепот звучит из темноты и заставляет из неё вынырнуть. Во рту сухо, очень сильно болит рука, словно её постепенно перемалывали в щепки. Остальные части тела не ощущаются вообще. Чужой голос продолжает что-то шептать, его владелец оставляет поцелуй на лбу. Тэхён хмурит брови и через силу размеживает веки, видит перед глазами белый потолок и очертания чужого лица. Юнги испуганно смотрит на шатена, что-то кричит, отворачиваясь и торопливо говорит, проливая слёзы. Ничего не слышно. Глаза снова предательски закрываются. На этот раз открыть их не так сложно, однако, всё равно муторно. Тот же белый потолок, только лампа другая. За окном очень темно, а где-то рядом слышно тихое сопение. Тэхён голову в сторону поворачивает и видит, что Намджун держит его за руку и спит сидя на стуле. На его щеках дорожки от слёз, под глазами синяки, а костяшки рук сбиты в кровь и уже покрылись коркой. Его будить никак не хочется, поэтому парень тихо рассматривает палату, которую освещает лишь свет луны. Он не понимает почему здесь находится, почему всё тело ужасно болит, словно его грузовик переехал дважды, как минимум. Сам он, кажется, в больничной одежде и почти полностью в бинтах. Левая рука совсем неподвижна, будто бы её придавило чём-то очень тяжёлым. Тот же грузовик? Из глаз почему-то одна за одной текут слёзы, а в горле встаёт болезненный ком. Может, тело подсказывает, что что-то здесь не так? Всё теряет свою важность и значимость, когда он снова засыпает. — ...всё ещё тяжёлое и я не знаю... П-понятия не имею, когда оно будет стабильным, — мурчащий и шепелявый голос снова звучит где-то рядом, и не нужно долго гадать кому он принадлежит. — Тэ... Наш Тэхён... Он уже пару раз приходил в себя, но я так хочу хотя бы раз посмотреть ему в глаза! — Юнги срывается на плач. — Чонгук бы сказал м-мне о нём п-позаботиться... Чонгук. Господи боже. Ким открывает глаза и пару раз моргает, но это остаётся незамеченным. Поэтому, правой рукой, максимально напрягаясь, он тянется к чужому запястью и открывает рот, чтобы издать хрипящее: — Юн... Ги... Чон моментально вздрагивает и сразу же поворачивается лицом к лучшему другу, всхлипывает ещё громче и начинает, откровенно говоря, рыдать. Его маленькие пальцы цепляются за пальцы младшего осторожно, словно они от одного неловкого движения могут рассыпаться пеплом. Его лицо уже красное от продолжительности плача, под глазами такие же глубокие тени как у Намджуна. — Чон... Гук... — Ким слышит частый писк откуда-то слева, поджимает губы от боли внутри. — Жив? Разумеется, Юнги его не услышал, однако, ответ раздаётся как раз таки слева. — Жив, медвежонок, — Тэхён вновь поворачивает голову, видит своего старшего брата и поджимает губы. — Маленький мой, что-то болит? — его голос очень ласковый и нежный, и от этого младший невольно проливает слёзы. — Я сейчас вызову врача, потерпи немного. Ким кивает молча и пытается вспомнить чем тогда всё закончилось. Врач приходит достаточно быстро, снимает какие-то провода и приборы, но оставляет капельницу и крутит в ней колёсико. Постепенно боль уменьшается. Доктор расспрашивает о состоянии, говорит что можно и нельзя, рассказывает о том, что из-за внутреннего кровотечения Тэхён и потерял тогда сознание. Из-за лёгкого сотрясения периодически будет кружиться голова. Объясняет, что пару месяцев он не сможет нормально ходить, пока рана на ноге окончательно не заживёт и чуть меньше по времени придется носить гипс, ибо при падении руку он всё же сломал. В его крови были обнаружены наркотические вещества, из-за которых он и не чувствовал тогда боль так сильно. Он и не сомневался, знал, что его не витаминками кормили. Честно говоря, собственное состояние – меньшее, что его волнует на данный момент, ведь он сам в этом виновен. К тому моменту, как врач покидает палату, Юнги уже успокаивается и молча гладит Тэ по ладони, смотрит куда-то в пустоту и молчит. — Что с Чонгуком? — всё же задаёт он, до безумия, волнующий вопрос. — Повреждены органы в результате падения со второго этажа, открылось внутреннее кровотечение. От раны на животе однозначно останется шрам, пришлось зашивать... Гук потерял много крови и мне, к счастью, довелось стать для него донором, — он оттягивает свитер и показывает пластырь. — Черепно-мозговая травма, перелом запястья и двух пальцев на левой руке, — монотонно проговаривает Юнги. — Он три дня там лежит... Пока я в таком состоянии, меня не пускают... — Шансы? — Ким снова тянется к ладони друга. — Они есть, он должен был прийти в себя вчера, но состояние неожиданно стало тяжёлым... Мне объясняли, но я ничего не понял, — Юнги поворачивается лицом и пристально смотрит в чужие глаза, так словно... Винит его за произошедшее со старшим братом. Невольно Тэхён ёжится, пытается не выдать, как нервничает, однако быстро бьющееся сердце сдаёт его с потрохами. Точнее писк аппарата, который служит предателем, транслируя все его скрытые переживания. — Мне... Мне очень жаль, — шепчет шатен и прикрывает глаза, ощущая как они покалывают от новой порции слёз. — Он... Он сбил того мужика с ног и они... Они упали вниз... Я... Я не смог ему помочь, не смог спасти, — правой ладонью он закрывает лицо и плачет в голос. — П-простите меня... Я не хотел... Чон моментально к нему подрывается, садится на край постели и сжимает в своих объятиях осторожно. Он знает, какие места нельзя тревожить, знает из-за каких действий Тэхёну будет больно и никогда такого для него не допустит. Чонгук бы не позволил. — Тише, Тэ, тише, — Юнги гладит его по спутанным волосам ласково, целует куда-то в макушку и шепчет негромко: — Я не винил тебя ни капельки, слышишь? Я знаю своего брата, и если был шанс поступить иначе – вы оба не оказались бы здесь. Он сделал так, как посчитал нужным, и я безмерно горжусь вами обоими, — он отстраняется только для того, чтобы заплаканное лицо друга ладонями обхватить и заглянуть в покрасневшие глаза. — Гук защищал тебя, а ты пытался защитить его. Я же видел, с каким трудом Намджуни-хён оторвал тебя от него, как сильно ты надрывал горло в рыданиях и шептал его имя тогда, когда тебя сюда привезли. Разве я могу винить того, кто не меньше меня переживает за Чонгука? — Я должен перед ним извиниться, — он вновь кусает губы, чтобы сдержать эмоциональный всплеск, и чувствует, как ещё одна пара рук присоединяется к объятиям. Намджун прижимает младшего к своей груди, гладит по спине и жмурит глаза от счастья, что брат жив и обошёлся минимальными травмами. За это он безмерно благодарен Чонгуку, даже хотел покрыть все его больничные счета, однако, это сделала компания и их коллеги. Сам Джун уже был в палате инспектора, даже разговаривал с ним, – хоть он того и не слышал, – где-то услышал, что это помогает очнуться. Он знает, что очнуться Чону может помочь голос того, кто в данный момент находится в объятиях его младшего брата. Ким далеко не глуп и, должно быть, самый первый заметил, что инспектор питает к Тэхёну самые нежные и тёплые чувства, которые пытался проявлять с высоты своего опыта и характера. Только вот младшенький, до чувств его касающихся, глуп и беспросветно слеп, поэтому и не воспринимал это как заботу и ухаживания. Намджун Чонгуку жизнь должен, ведь именно он должен был вытащить Тэ оттуда, но раз так... То благословение своё на эту пару он точно получит. *** — Очнулся? — первое, что спрашивает Тэхён, когда просыпается на следующее утро. Юнги улыбается устало, но счастливо и многократно кивает. — Пойдёшь к нему? — спрашивает он у младшего. — А можно? — срывается с уст. — То есть... А как? Намджун заходит в палату и следом заводит инвалидное кресло, кивает на него и говорит: — Мы поговорили с врачом и он разрешил тебе навестить Чонгука таким путём, при котором тебе не придётся тревожить больную ногу, — он тоже выглядит счастливым, ведь искренне переживал за друга и наставника. — Я согласен, — ему плевать на гордость или подобие жалости, когда единственное, чего он искренне хочет – увидеть Чона. Шатен руки к брату протягивает, позволяет поднять себя на руки и усадить в кресло, отвезти в палату к тому, кому по гроб жизни будет обязан, за сохранение своей. Ожидание кажется бесконечным, словно время вообще прекратило свой ход, и они не едут, а стоят на месте. Почему-то, вовсе не к месту и ситуации, он начинает переживать за свой внешний вид. Чонгук всегда видел его выглядящим если не идеально, то близко к этому, а сейчас... От него самого только тень осталась. За эти четыре дня он сбросил в весе пять килограмм и теперь весит всего шестьдесят; на голой стопе всё ещё наложены швы, а на второй повязка, ведь при падении с лестницы он содрал ногти. Руки покрыты синяками и царапинами, гипс держится из-за бинта, который повязан на шее. Ладно хоть волосы в нормальном состоянии: чистые, причёсанные. Они останавливаются у голубой двери. Намджун объясняет как управлять коляской и уверяет, что подождёт за дверью. Шатен кивает, пока брат открывает дверь и завозит его внутрь. В помещении занавешены занавески, свет минимален, но видимость хорошая. Ким катит коляску ближе к силуэту, который покоится на больничной койке. У Чонгука тоже гипс, бинты и провода. Правая рука покоится на животе, на пальце провод ведёт куда-то. Его лицо бледное и осунувшееся, слишком непривычно-болезненное. Тэхён осматривает его очень внимательно, поджимает губы, когда видит закрытые глаза и чувствует, что сердце в груди замирает. — Чонгук... — он своей ладонью чужую накрывает и мягко поглаживает кожу. — Я... Я так сильно виноват перед тобой, — голову опускает и закусывает нижнюю губу, чтобы вновь не проявить слабость. — Ты здесь... — шёпот заставляет вздрогнуть. Ким поднимает голову и натыкается на внимательный взгляд карих глаз, видит вымученную, но искреннюю улыбку. — Я здесь, — кто бы знал, сколько сил ему потребовалось, чтобы улыбнуться в ответ. — Как ты? Что-то болит? — Сердце... За тебя... — Чонгук перехватывает его ладошку, сжимает в своей и поглаживает большим пальцем. — Тебя... Больно видеть таким. Каким? Избитым, подавленным и измученным. Глаза Тэхёна едва сияют сейчас, когда раньше они казались Чону самыми яркими звёздами. Улыбка слабая, уставшая и видно какой ценой она даётся. Синяк на скуле всё ещё есть, теперь он зелёно-фиолетовый, не такой яркий, как пару дней тому назад. На руке гипс, ноги в бинтах. Твою мать, как они вообще попали в такую передрягу? — Тебя видеть больнее, — Ким смотрит в чужие-родные глаза пристально, боится оторвать взгляд от человека напротив. — Ты меня спас, — констатирует факт. — А как иначе? — Чонгук усмехается тихо. — Инспектор Чон, вы такой дурак... — он двигается ближе, голову кладёт на краешек койки, волосами касается чужой руки и чувствует, как пальцы Чона аккуратно их перебирают. — Неужели ты вспомнил о субординации, детектив Ким? — ему, на самом деле, так хочется обнять парнишку, прижать к себе, чтобы окончательно убедиться в том, что они выбрались оттуда живыми. Ведь жизнь это не игра и не фильм, где преступников раскидывают направо и налево, уворачиваясь от пуль одновременно. И когда он летел со второго этажа, пару секунд, он думал, что действительно умрёт так и не успев рассказать о неозвученных чувствах к этому мальчишке. — Инспектор Чон, вы у меня уже здесь сидите, — он отстраняется и указывает пальцами на сердце, которое сейчас бьётся очень быстро. — Какая к чёрту субординация? — Ты указываешь на сердце? Вроде на печёнку надо? Тэхён смеётся, прикрывая рот ладонью. Опираясь рукой о больничную койку, он осторожно поднимается, перекладывая вес на здоровую ногу, и выпрямляется, почти в полный рост. Для чего? Для того, чтобы нависнуть над мужчиной и оставить невесомый поцелуй на уголке приоткрытых в томительном ожидании губ. — Не ожидал я, что однажды, один вредный инспектор украдёт моё сердце, — улыбается он и осторожно присаживается рядом. — Я тоже влюблён в тебя, детектив Ким, — усмехается старший. — Давно и очень сильно, чтобы ты знал. — Я знаю, — пальцы скользят по чужому лицу, мягко оглаживают скулы и останавливаются на губах. — Сомневался очень, думал, что надумываю себе, а всё вон как сложилось... Когда ты упал... Думал, что прыгну следом, так сильно испугался, что навсегда тебя потерял и... — ...И не рассказал о том, как сильно влюбился, — Чон его ладошку перехватывает и целует костяшки сухими губами. — Я переживал за тебя до последнего, боялся, что ты не выберешься оттуда. — Мы смогли, — под чужим пристальным взглядом он опускает свой. Инспектор дёргает его за запястье, заставляя упасть на свою грудь. Тэхён испуганно опирается здоровой рукой по правую сторону от старшего, растерянно хлопает ресницами и скользит глазами по чертам любимого лица. Чонгук лишь немного подаётся вперёд, сокращая меж ними расстояние, и целует мальчишку, за которым готов пойти в огонь и броситься под пули. Детектив отвечает на поцелуй, стараясь не напирать на мужчину своим телом, несдержанно стонет, когда он языком скользит в рот и сплетает его с тэхёновым. Они не замечают как открывается дверь и закрывается почти сразу, а за ней изумлённые лица Намджуна и Юнги смотрят друг на друга. *** — Ты свихнулся? — Намджун падает на стул и ошарашенно смотрит на инспектора, который сложил руки на груди и выглядит максимально серьёзным. — Чонгук, прошу тебя, обдумай это хорошенько. — Я много думал по этому поводу, уже семь месяцев с той вылазки прошло, — он поправляет ручки на столе и отводит взгляд в сторону. — Наши отношения с ним изменились даже слишком, всё поменялось и мы тоже. Тэхён стоит за дверью тихонько и подслушивает о чём идёт разговор. Юнги сказал, что Чонгук сегодня сам не свой: какой-то нервный и рассеянный, каким бывает очень и очень редко. Разумеется, Ким начал нервничать и приехал к нему, чтобы выяснить причину такого поведения. Просто не смог спокойно сидеть дома, у Чонгука, к слову, с мыслью о том, что любимый человек что-то не договаривает. И если так подумать, а он уже подумал, то инспектор действительно странный в последние пару дней. Он часто залипает в одну точку, смотрит как-то по-особенному, слишком пристально. Нет, не подумайте. Он всегда смотрит на Тэ непередаваемо, только вот теперь... Как-то слишком задумчиво. Ким успел перебрать все варианты развития событий, а сейчас колени дрожат от мысли, что... Нет. Чон не собирается разрывать их отношения. Для этого просто нет видимых причин. С того дня, как они признались друг другу во влюбленности – прошло очень мало и катастрофически много времени. Когда Чонгук пришёл в норму, и им обоим сняли бинты и гипс – они пошли на первое свидание. Чон привёз его в небольшой ресторан, который был абсолютно пустым, но выглядел достаточно дорого и еда была очень вкусной. Они провели прекрасный вечер, много разговаривали и заново узнавали друг друга. Как оказалось, владелец того ресторана – его дядя, который за половину суммы позволил арендовать своё детище на весь чёртов день. Ким до сих пор помнит, как впервые попробовал самые вкусные в мире пулькоги с морепродуктами. До сих пор вспоминает, как они целовались сидя на капоте машины, а после, укрытые одним пледом на двоих, смотрели на звёзды. Первое свидание прошло самым волшебным образом, ведь Чонгук остался у него на ночь, и нет, они не занимались любовью. Пили вино, обсуждали издержки работы, забавные случаи и не очень, просто разговаривали почти до утра, а уснули в обнимку. Второе свидание взялся организовать Ким, — выпытал у Юнги, что Чон до ужаса обожает кроликов, — и свозил своего инспектора на базу отдыха, недалеко от которой есть парк кроликов. Конечно, пришлось подождать недельку, ведь всякий сброд, преступники и их не раскрытые дела ждать не станут. Однако, это было феноменально. Дом был в их распоряжении на целую неделю, выбить которую на работе понадобилось не очень много времени. Они гуляли у реки, держались за руки, как самая настоящая парочка, которой в общем-то и являлись, много целовались и практически не отлипали друг от друга в первый день. На второй день Тэхён самолично отвёз Чонгука в тот самый парк и каково было его удивление, когда его мужчина просто-напросто заплакал от счастья, когда эти маленькие пушистые комочки окружили его со всех сторон. Ким крепко его обнимал, постоянно фотографировал и не прекращал улыбаться, ведь впервые видел какой Чон на самом деле мягкий человек. Да, он всегда мягок к ним, но это совсем другое. Уже с наступлением темноты они вновь вернулись в домик и собирались ложиться отдыхать, однако Чонгуку взбрело в голову прогуляться у реки и выпить вина. Под звёздами и луной, он признался своему детективу в любви. Сказал три заветных слова, которые до этого говорил лишь младшему брату. Тэхён, разумеется, ответил взаимностью и подарил возлюбленному море своих поцелуев. На третий день они решили устроить пикник и поехали в парк неподалёку, предварительно закупившись продуктами, пледом и всякими вкусными штуками. Всю дорогу Чонгук держал его за руку, внимательно слушал и часто говорил, что любит. Иногда вставлял это посередине разговора, просто чувствовал, что слова сами собой рвутся из горла и не озвучить их нельзя. Впервые с кем-то он чувствовал себя настолько свободным, окрылённым и настоящим. Смотрел на кушающего Кима, слушал его смех и приятный бархатный голос, который снова и снова околдовывал, и понимал, что, да, чёрт возьми. Это мой человек. Четвёртый день был решительно забит на просмотры фильмов и ужин при свечах. Тэхёну было поручено выбирать фильм и заказать еду, которую, разумеется, оплатил Чон. А сам инспектор взял на себя создание атмосферы, потому, что не привередлив в еде и фильмах, плюс ко всему – хочется сделать любимому человеку приятный сюрприз. Ким рассчитывал на то, что это будет ужин при свечах, а потому и решился поехать за ними в магазин самостоятельно, заодно купил себе парочку вещей. Сказать, что он был в шоке, когда увидел цветы в руках своего мужчины, пионы, разумеется, и лепестки роз, которые вели в спальню – ничего не сказать. Его не было чёртов час, за который Чон умудрился всё это провернуть. Ему цветы в последний раз дарили, когда он ВУЗ окончил! Некоторое время он в шоке стоял на пороге домика с открытым ртом, обомление прошло тогда, когда Чонгук громко засмеялся из-за его реакции. Но, на самом деле, он сделал себе пометку радовать возлюбленного как можно чаще. Ночью четвертого дня, когда было просмотрено два фильма: романтического комедийного жанра, Ким поймал себя на мысли, что хочет. Чонгук всю ночь жадно смотрел на него, хоть и с мягкой улыбкой на губах, но явно не тех взрослых мыслей. Он разглядывал родинки на смуглой коже, гладил младшего по волосам, когда тот удобно устроился у него на животе. Внимательно разглядывал длинные ресницы, словно считал их, скользил взором по пухлым нежно-розовым губам, которые Тэхён то и дело облизывал, а из-за слюны они заметно блестели. Ким чувствовал взгляд, поэтому вообще не помнит о чём был второй фильм. Не выдержав такого напора взгляда, он первым прощупал почву и потянулся за поцелуем. Разумеется, Чонгук был очень даже за. Он держал детектива в руках так цепко и нежно одновременно, словно тот является самым ценным в мире сокровищем, которое ему поручено охранять и защищать. Целовал так, словно не мог насытиться этим мальчишкой, словно тот мог бы убежать, если бы они хоть на секунду прервались. Тэхён помнит, как разделся первым, помнит с каким желанием смотрел на него мужчина и как сильно он хотел прикоснуться. И, разумеется, чёрт возьми, после такого он не захочет прерывать их отношения. — Чонгук, это взвешенное твоё решение? — с сомнением в голосе проговаривает Намджун. Ответа не следует, точнее Тэхён его не слышит. — Я ничего не могу тебе запретить и ты это знаешь, — Джун усмехается. — Просто хотел, чтобы ты был в курсе, но если бы ты мне запретил... — Чонгук ненадолго замолкает, и через секунд тридцать, – да, Ким нервно считает, – он продолжает: — ...То я бы отложил это, но не передумал. — Твою мать, он же не собирается... — Тэхён закрывает свой рот ладонями, чтобы не реагировать слишком громко. — О, Кими, ты чего тут забыл? — позади раздаётся весёлый голос Хосока которого, Тэ клянётся, он сейчас готов прибить. Почти сразу после его фразы дверь кабинета Чонгука открывается и детектив падает носом в его грудь. Сердце стучит как умалишённое, а поднять взгляд неимоверно стыдно, настолько, что его щёки пылают. Хосок кидает взгляд на недовольное лицо начальства и медленно, но уверенно ретируется с места событий. — И как много ты слышал? — голос раздаётся где-то сверху, а чужие руки ложатся на плечи. Во время их первого занятия любовью Чонгук целовал каждый его шрам, каждое ранение, которое оставило неприятный след. Целовал даже шрам на стопе, в повреждении которой вообще не был виноват. Чонгук не прибьёт его после такого, нет. — Намджун думал, что ты свихнулся, — он поднимает взгляд и натыкается на кофейные глаза, которые смотрят на него с укором. — Примерно с этих пор... В тот день, на базе отдыха, Тэхён многократно целовал шрам на животе, который остался у Чона от падения со второго этажа. Тэхёна после такого нельзя прибить. Не-а. — И какой ты сделал вывод, детектив Ким? — после глубокого вздоха, спрашивает инспектор. — Ты меня не бросишь, — аккуратно скользит пальцами по чужой груди и коварно пытается обхватить ладонями шею. — Даже не мечтай, — констатация факта. — Но ведь когда-нибудь ты меня... — Прибью, образно говоря, но не разлюблю, — он тоже не промах, ведь ладони ниже опускаются и останавливаются на талии. — Слишком уж ты красивый, чтобы тебя не любить. — Внешне? — кокетливо голову в бок клонит и прищуривает свои лисьи хитрые глаза. — Внутренне, — Чонгук целует его в кончик носа. — Ну так что, ты станешь моим маленьким детективом до самой смерти и после неё? — Стану твоей самой большой любовью, инспектор Чон Чонгук, — Тэ улыбается счастливо, но язвить прекратить не может. Это у него в крови. — Ох, куда больше? — смеётся Чон и достаёт из заднего кармана золотую прямоугольную коробочку. — Ты у меня вот тут уже сидишь, Ким Тэхён, — он берёт ладонь младшего и кладёт её на свою грудь, туда, где сейчас очень громко и быстро бьётся сердце, — поэтому, пожалуйста, стань моим мужем. — Дурак, — бурчит шатен и крепко обнимает мужчину прежде, чем поцеловать его со всей любовью. — Разумеется, я стану твоим мужем, — смеётся он сквозь слёзы и громко охает, когда инспектор обхватывает его за талию и начинает кружить по всему коридору. — Наконец, ты мой, — сквозь собственный смех слышит Ким, когда Чонгук ставит его на пол. — А ты – мой, — его сердце пропускает пару-тройку ударов, когда любимый надевает кольцо на его безымянный палец. И только на следующий день он узнает, что на внутренней стороне есть гравировка: «Однажды нужно было потерять, чтобы навсегда обрести.»