Прекрасное далёко напрасно и далёко
Бессмысленно жестоко, дорогу забудь
Без выхода и входа к напрасному далёко
В напрасное далёко ты не пройдешь свой путь.
А ведь когда-то его утро начиналось с «Прекрасного далёко», но не сейчас, не после смерти Антона. Теперь эта песня ассоциируется только с ним — с парнем из квартиры напротив. Арсений не хочет это вспоминать. Арсению больно. Арсений думает, что это его вина. Это он не уберёг своего Тошу. Если бы он уточнил, где тот идёт, если бы подъехал, если бы успел раньше, всего того бы не случилось. Антон был бы жив. Арсений совсем не хочет вставать с дивана в его новой квартире в Питере. В городе, который он так и не показал Тоше. Но надо. Надо вставать, пить кофе и идти по этим серым, дождливым улицам к лицею. Попов медленно поднимается, идёт в ванную и не узнает себя в отражении: тёмные круги под красными глазами, совсем бледное и уставшее лицо, худое телосложение — теперь учитель ел редко, один-два раза в день. Как Шастун когда-то… Говорят, боль утихает со временем, приглушается, но Арсений не знает, так ли это. Он уже не уверен, что когда-нибудь вновь обретёт счастье. В голове только и вертится событие, произошедшее ровно месяц назад. Но Попов заставляет себя об этом не думать, ведь сейчас нужно сконцентрироваться на лицее, в который уже пора выходить. Накинув пальто, Арсений выходит из квартиры, спускается с пятого этажа и оказывается на улицах Питера. Сейчас они напоминают ему район, в котором он жил в Воронеже — такие же серые, холодные и безжизненные. Ехать до лицея недолго, всего лишь пятнадцать минут. Утром директор написал, что надо зайти к нему перед занятием, у него есть какие-то новости, и Попов очень надеется, что хорошие. Сам лицей представлял из себя немаленькое красивое и старое здание, с длинными коридорами и высокими потолками, но Арсению оно не очень нравилось. Ему сильно не хватало там Антона, не хватало его улыбки, его голоса, да просто его существования. Это невыносимо — знать, что человека, которого ты любишь, больше не существует, ещё и по твоей вине. Потерев глаза указательным и большим пальцами и остановившись на переносице, преподаватель стоит перед дверьми, ведущими в кабинет директора. Брюнет, постучав, входит в обычную по размеру комнату, в центре которой стоит стол и за ним сидит вызвавший его человек. — Арсений Сергеевич, рад что Вы зашли! Присаживайтесь, пожалуйста, — Попов принимает приглашение и садится на стул напротив стола, — По поводу того сообщения… Знаю, Вы работаете у нас недавно, но ученики, да и весь коллектив, Вас любят и уважают, — несмотря на все произошедшие с ним события, Арсений подходил к преподаванию очень серьезно и добросовестно: всегда помогал учащимся, если кто-то что-то не понимал, помогал и учителям, если они не справлялись. Это облегчало и отвлекало от ещё не заживших ран, — Поэтому я очень Вас прошу поехать с учениками на олимпиаду. Она проводится в Воронеже, и никто из других учителей не может, представляете? Ну, что думаете? Сказать, что Арсений офигел — ничего не сказать. Ехать в тот город, который он пытается забыть? В город, воспоминания откуда достают даже за полторы тысячи километров? — А когда олимпиада? — только выдавливает из себя Попов, ведь нельзя тупо сидеть и молчать, откровенно пялясь директора. — Через два дня, в пятницу, а поездка завтра. Должен был поехать другой учитель, но он резко заболел и до сих пор не выздоровел. Там только на три дня, так что, если Вы можете, Вы нас очень выручите. — Я…я должен подумать. После уроков скажу Вам ответ, — говорит Арсений и выходит попрощавшись. Раздавая листки с теорией ученикам, брюнет задумчиво идёт к своему столу и крутит карандаш в руке, будто он поможет понять, какое решение принять: согласиться или отказать? Судьба будто снова ведёт его в Воронеж, намекая, что там есть что-то, что Арсению нужно знать. Но он взрослый человек, значит, должен принять верное и взвешенное решение. Некоторые ученики, может, хотят попасть на эту олимпиаду и, так как Арсений думает о других, это даёт плюс к «согласиться». Дел у брюнета нет на те три дня, что тоже добавляет шансы поехать. Но что если учитель словит триггер? Что если вспомнит мёртвое тело Антона, когда увидит «Скорую»? И тогда кто знает, что с ним будет. А под его ответственностью жизни учеников. С другой стороны, можно будет проверить Позова и Матвиенко, узнать, что да как, ведь они не общались с тех пор, как Арсений уехал. Последний на эмоциях поменял номер телефона, пытаясь таким образом забыть прошлое, от которого так и не получилось сбежать. Но снова вспоминается день, когда Антон прыгнул, и это заставляет брюнета вновь передумать и отказать. Так он и колебался между всеми «за» и «против», пока один из учеников не вырывает брюнета из раздумий: — Арсень Сергеич, извините, а Вы согласитесь поехать на олимпиаду? — спрашивает зеленоглазый юноша, чем-то напоминающий Тошу. Может, это судьба вновь ему подсказывает, даёт ответ на терзающий вопрос? Может, всё-таки съездить? Ради Антона, например. Ведь учитель так и не побывал на кладбище… Да, он оплатил похороны, но не пошёл на них — понимал, что не вынесет. Зеленые глаза продолжают смотреть на преподавателя, ожидая ответа. Учитель на секунду теряется, но также быстро приходит в себя и наконец принимает решение. — Да, я поеду, — видя, как заулыбался его ученик, Арсений и сам улыбнулся. Может, оно и к лучшему.***
Вещи собраны, двери закрыты, документы и деньги сложены. Вроде бы Попов ничего не забыл, поэтому с чистой совестью идёт к лицею и подходит к автобусу, предоставленного учебной организацией. Предстоит долгий двенадцатичасовой путь, и Арсений садится по правую руку от водителя, пытается занять удобную позу и погружается в свои мысли по типу: какого хрена он едет в Воронеж?! Но решение теперь уже не изменить, и всё, что остаётся — довериться этой странной и не предугадываемой судьбе.***
Когда, наконец, они приезжают в Воронеж, первым же делом все идут отдыхать, набираться сил перед завтрашним днём. Попов, после того, как пришёл в себя, решил всё же прогуляться по городу. Ученики были в выделенных им комнатам и спокойно отдыхали, поэтому ничто не держало Арсения. Выйдя на улицы города, из которого он так долго бежал, брюнет идёт купить сигареты. Так бессмысленно и глупо, ведь он почти уже не курит, но сейчас кажется, что именно в табачный магазин следует держать путь. Он заходит в первый попавшийся, покупает пачку, которую так часто видел у Антона, и вспоминает о Диме с Серёгой, о матери Шастуна. Может, всё же наведаться к ним? Или сходить в школу, в которой Арсений учил. Да, пожалуй, он так и поступит. Оплатив заказ, Попов идёт прямо к тому месту, куда он ещё два дня назад не рискнул бы пойти — школа Воронежа. Место, где произошло больше плохих, чем хороших вещей. Он идёт не спеша, как будто до сих пор взвешивает своё решение. Погода осеняя, холодная, иногда капает моросящий дождь, и дует неприятный ветер. Школа уже не за горами, её крыша виднеется даже отсюда, за несколько кварталов. Внешне этот месяц никак не повлиял на здание: всё такие же облезшие стены, такой же неубранный двор. Так как сегодня четверг, Позов с Матвиенко должны быть где-то за школой, снова что-то химичить или замышлять. Брюнет оказывается прав — вон они, стоят рядом с какой-то постройкой. — Парни! — окрикивает он их. — Вот я ему тоже предложил, спросил какого… Арсений Сергеич?! — протерев и выпучив глаза офигевает Серёжа. — Мне не кажется, это правды Вы?! Что Вы тут делаете? Вы же уехали в этот Питер! — По учёбе вернулся, сам, честно говоря, в шоке. Решил вас пров… — Еба-а… как такое, блять, возможно, — недоумевает Серый и смотрит вопросительным взглядом на Димку. — Был нужен и приехал! Да, спустя месяц, ё моё, но приехал, мать твою! — Понятия не имею… но надо ведь ему сказать, — кивая на Арсения, отвечает Дима, сжимая губы, ведь неизвестно, какая реакция будет у учителя. — Что мне надо сказать? —вопросительно смотрит брюнет. — Тоха… — сжато начинает Серёжа, вызывая неподдельный интерес учителя, — он жив… Прежде, чем Вы что-либо скажете: мы хотели Вам сказать, но чёрт Вас подери, нахуя номер менять?! А по-другому мы не смогли с Вами связаться. Мы искали-искали этот лицей, вот только вчера нашли. Но ехать в Питер? Как? Мы ведь простые школьники. Арсений хотел было что-то сказать, но слова застряли прямо в горле, не желая звучать. Всё, что мог сделать брюнет — стоять, приоткрыв рот и сжимая пальцы в кулак. — Где… Где он сейчас? — с комом в горле спрашивает Попов. — На уроке, где ж ещё… скоро выйдет и всё Вам расскажет. Лучше он, чем мы. — учитель молча кивает. Раздаётся звонок, вырывая его из раздумий, и через минуты две к парням идёт светловолосый юноша. Он шагает быстро, смотря под ноги, но потом резко поднимает свои зелёные глаза и замирает на месте. Это Арс?.. Этот пидор из квартиры напротив? Видимо, галлюцинации уже начались, и юноша окончательно сошёл с ума. Перед ним Попов собственной персоны! — Арс?.. Что…что ты… как ты… — Антон всё так же неподвижно стоит на грязном асфальте, держа портфель за одну лямку на левом плече. — Я… ты… Господи… Попов не выдерживает — учитель быстро подходит к юноше и крепко обнимает, прижимая к себе, на что Антон отвечает взаимностью. Арсению кажется, что это сон. Арсений не верит. Это просто не может быть правдой. Антон живой. Прямо перед ним! Антон тоже не верит. Антону кажется, это галлюцинация или сон. Судьба снова свела их вместе. — Я думал… я думал, что не увижу тебя снова… думал, ты умер… думал, ты спрыгнул тогда! — начинает Арс, — А ты тут, живой!.. Как?.. Я же тебя видел… — Слушай, я тоже было в ахере, когда узнал, что меня похоронили, что ты сменил номер и уехал без меня, блять! Поэтому слушай щас и не перебивай!***
Месяц назад.
Антон смотрит на весь город с крыши дома, а воспоминания сами собой проносятся одно за другим. Юноша стоит на краю крыши, но ему не страшно, нет, даже наоборот — ему нравится это чувство адреналина. Прохладный ветер развевает кофту, и парень вздрагивает. Бетон под ногами начинает блестеть от недавнего дождя. Парень докуривает, сбрасывает остаток сигареты и, почувствовав вибрацию телефона, поднимает трубку. — Тош, ты там скоро? — без промедления спрашивает Попов. — Уже лечу, Арс, — с улыбкой юноша отходит от края крыши и начинает спускаться. Вешает трубку и продолжает быстро сбегать по старым ступенькам. Ещё семь пролётов, минут десять и парень будет у своего подъезда, а потом и в Питере. От этой мысли в голове неосознанно начинает играть то самое «Прекрасное далёко». Неужели оно и вправду будет прекрасным? — Не будь ко мне жестоко, не будь ко мне жестоко, жестоко не будь, — продолжает в уме юноша, и ещё один пролёт позади. На лице, наконец, видна улыбка. В заброшке появляется эхо от ещё одной пары ног. Антон не обращает на это никакого внимания, мало ли, какой-нибудь алкаш, и продолжает спускаться. Четыре пролёта. На третьем этаже юноша встречает того человека. Это не алкаш, это школьник, очень похожий на самого Антона: волосы того же цвета, рост, кажется, у них одинаковый, но взгляд разный. У незнакомца на лице нет никаких эмоций, в ушах наушники, он как будто даже не замечает Шаста и полностью сконцентрирован на своих мыслях. Антон оглядывает парня и, не предав ему какого-либо значения, спускается. Заброшка позади, остаётся пройти пару кварталов. Неожиданно громкий взрыв раздаётся и слышен, кажется, на весь Воронеж. Земля под ногами начинает трястись. Шастун оглядывается на источник звука, видит большой столб дыма и забегает в какую-то подворотню, желая спрятаться и обезопасить себя. Он стоит, прижавшись спиной к гаражу, громко дышит и закрывает глаза. Пальцы неосознанно дрожат, ком стоит в горле, перекрывая дыхательные пути. Вдалеке слышится вой «скорой помощи». Появляется вся эта суматоха, от которой хочется спрятаться туда, где никто не найдёт. — Эй, парень, чё ты тут забыл, а? — рассекает воздух чей-то пьяный голос. Двое мужчин, чем-то напоминающие Славу, стоят рядом с парнем; от них так и веет алкоголем. Антон поднимает взгляд на незнакомцев, и паника начинает вырывать его из реальности. Как он мог их не услышать? Теперь Шастуну становится страшно, страшно как никогда. Больше инстинктивно, парень начинает отходить, всё также прижимая спину к гаражу, но вскоре с ужасом понимает, что теперь он в тупике. Мужчины не отстают и подходят ещё ближе. В голове вспоминается тот вечер со Славой. Вспоминается нож и кровь, а также страх за свою жизнь. Он не хочет умирать, мысли о суициде только покинули его голову, и юноше это очень нравилось. Антон хочет жить. Хочет поехать с Арсом в Питер и забыть о такой жизни. Вибрирующий телефон вырывает Шастуна из некого небытия. «Арс» виднеется светящаяся надпись. Юноша хочет поднять трубку, но резко замечает нож у одного из мужчин, протягивающего руку, дабы получить звенящий аппарат. — Давай-давай, — приказывает отдать телефон, — Или получишь вот этим ножи-ичком, — икая угрожает. Антон нажимает кнопку «беззвучного» и протягивает мобильный. — Кошелёк? — Шастун качает головой в качестве ответа. — Чё нет-то?! Быстро доставай! — Да нету у меня денег! Нету, понимаешь?! По улице раздаётся вой третьей скорой, чем отвлекает мужчин, и Антон пользуется этой возможностью и пытается залезть на гараж, но получается очень плохо: поверхность крыши мокрая от сегодняшнего дождя, рука всё ещё не функционирует нормально, да и запрыгнуть оказывается сложно — гараж не низкий. Алкоголики оглядываются, и, видя, как их «добыча» пытается сбежать, один из них бросает нож прямо в ногу юноши. Антон взывает во весь голос и падает на землю, больно ударяясь ещё и раненой рукой. Шастун вскрикивает и пытается занять более удобное положение. Лишь бы не было боли. — Дои-и-игрался ты, парень. — грозно говорит тот, что был с ножом, и подходит прямо к юноше. Антон сильно вздрагивает, почувствовав, как по его карман лазит этот алкаш, но слава Богу это длится недолго, ведь последний убедился, что кроме сигарет, которые он забрал, у Шастуна ничего не было. Так двое пьяных и оставляют парня на произвол судьбы с открытой раной в ноге. Вот так взять и оставить человека на сырой земле! Шастун, корчась от боли, снимает ремень и кое-как перевязывает рану. Но один он долго не протянет, поэтому надо звать кого-нибудь, может какой-то добрый самарянин будет мимо проходить, правда надежды у юноши мало. — Эй, кто-нибудь! Пожалуйста! Помогите! —кричит Антон, но никто не приходит. Он пробует ещё и ещё… никого. Неужели он умрёт? Умрёт, когда в его жизни появилась не только черная, но белая полоса? Или его существование основано на принципе «черная клавиша, белая клавиша, крышка?» Он не хочет! Но видимо так и будет. От этого бессилия хочется кричать, орать, материть кого-угодно — неважно, главное выплеснуть эмоции, которые парень так долго держал в себе. Если это его последние часы существования на белом свете, почему он не может делать, что хочет? — А-а! Как меня задрала эта жизнь! Нафига? Зачем?! — на весь квартал слышится крик юноши. И не уж то его кто-то заметил?.. — Молодой человек, почему вы так кричите?.. — заглядывает за гаражи какой-то мужчина, но увидев состояние ноги Шаста, берёт свои слова обратно. — Лежите, не двигайтесь! Я сейчас вызову скорую! Незнакомец пытался что-то говорить, держать Антона в сознание, но последний не обращал внимания. Единственное, о чём он сейчас думал — Арсений. Учитель ведь не знает, что случилось с ним, где светловолосый сейчас. Может, он уже вообще уехал, и Шаст упустил свой последний шанс. Нафиг эту жизнь, а тем более её смысл. Его нет, вот и всё. Антону больно. Антону страшно. Антон чувствует боль. Антон отключается.***
Очнулся юноша только в больнице с перевязанной ногой. Она болела меньше, что не могло не радовать. Рядом никого не было, и это позволило спокойно осмотреть всё помещение. Обычная палата: две кровати, не считая ту, на которой он сейчас лежит, тумбочки и большое окно без сетки. Интересно, сколько сейчас времени? Где сейчас Арс? Где Димка и Серёжа? Надо добыть телефон, и тогда Антон, скорее всего, узнает ответы на эти вопросы. Но в палату никто не заходит, а вставать не лучшая идея, нога даёт о себе знать, поэтому единственный выход ждать. Через два часа, наконец, входит врач. — Здравствуйте, Вы Антон Шастун? — уточняет девушка лет тридцати. Получив кивок, продолжает:— Как Вы себя чувствуете? — Херово, как ещё? — недовольно шипит в ответ пациент. — Простите, могу я Вас о кое-чём попросить? — спрашивает отводя глаза, ведь неизвестно — пошлют его сейчас или помогут, особенно после того, как он нахамил. — Можно мне Ваш телефон? Мой украли, а мне нужно позвонить. Сначала девушка ничего не делает, словно осмысливает информацию, но вскоре отвечает: — Секунду-у, — протягивает врач, а после даёт телефон. Антон по памяти пытается ввести номер Серёжи и вроде, ввёл верно. Пошли гудки. Сбросил. Он же всегда берёт… Неважно: что случилось, кто звонит — Серёга всегда берёт трубку. Что ж там такого произошло… —Странно… Извините, а Вы не знаете, что это был за взрыв? Наверное, вам и тут его был слышно, — возвращая телефон хозяйке, расспрашивал Антон. —Взрыв… говорят, авария, две машины столкнулись, но новости я пока не читала — времени совсем нет. Ну, раз Вы пришли в сознание, я зайду попозже, еду принесу, может тот, кому вы звонили, возьмёт трубку. А сейчас отдыхайте. Но не через два часа, не через день звонок не был принят — его попросту заблокировали. Антон начал по-настоящему волноваться. Шастун бы с радостью набрал кого-нибудь другого, но знал наизусть только номер Серёжи. Дни в больнице тянулись длиннее обычного. Кроме врача, которая была очень дружелюбна и иногда приносила книги и игры, никто к Антону не заходил. Через три дня юноша сделал первые самостоятельные шаги, но нога отозвалась сильной болью, и было принято решение оставить его ещё на несколько дней пребывания в этом скучном корпусе. Лёжа на своей кровати, Антон читал книгу, принесенную Анной, так звали врача, и попивал чаёк. Хоть его лицо и выражало полное спокойствие, внутри бушевали эмоции. Хотелось узнать, что происходит там, за дверьми больницы, почему Серый не берёт трубку, и где Арс. Но ничего из этого не было возможно узнать, покаместь. Прошло ещё пять дней, нога зажила, и Антона выписали. Внутри юноши были смешанные чувства: вроде он и рад, что больше не заточён в четырёх стенах, а с другой стороны, кто знает, что случилось в реальном мире? Вдруг произошло что-то настолько плохое, что Шастун захочет вернуться в серые помещения больницы? Первым делом школьник решил пойти к Серёже, понять какого хрена тот не берёт трубку?! Нога не болела, когда на неё наступали, что очень радовало; около тридцати минут неспешной ходьбы, чтобы всё-таки не напрягать рану, и Шаст подошёл к двери подъезда. Сегодня судьба смилостивилась, и вход был открыт, и всё, что оставалось сделать юноше — это подняться на третий этаж в квартиру, где жил его старый знакомый. При подъёме по лестнице, в нос бьёт забытый подъездный запах, который Шаст уже даже как-то позабыл. И вот, наконец, дверь в нужную квартиру: — Серый, открывай! Иначе я здесь сейчас выбью её нафиг! —разъярённо кричит и стучит. Дверь скрипнула, и из-за неё показалась голова друга. — Ты кто такой?! — заорал Серёжа, явно не ожидавший увидеть «воскресшего» Антона. — Дожили, ты теперь меня не узнаешь? Неделю не виделись и усё? Кто я, что я, ты уже не помнишь? — Да ты, блять, умер! Лежишь сейчас в сырой земле! — Серёга стоял в дверном проёме и круглыми и испуганными глазами смотрел на, по его мнению, «призрака». — А может ты и не живой, а? Ну-ка иди-ка сюда, — с этими словами он подошёл к Антону и ущипнул того. —Ай! Ты чё делаешь? Живой я! Совсем с ума посходили! Как я мог умереть? Серёжа, явно недовольный, начал: — Десять дней назад тебя нашли мёртвым — ты спрыгнул с крыши, Антон. Арс тебе похороны оплатил, а сам свалил куда-то, в Питер, наверно. Антон разинул глаза, посмотрел сначала на друга, потом на стену подъезда, снова на друга и снова на стену. До него только стало доходить, что ему говорили. Он мёртв?.. Что за бред. — Звони ему! Звони этому Арсению, который меня уже в землю зарыл! У тебя же есть его номер? — ошеломленно кричит подросток. Получив утвердительный кивок, Антон встал поудобнее и принялся ждать, пока этот пидор ответит. Механический голос автоответчика, утверждающий, что такого номер не существует, выбил всех из колеи. — Он чё, телефон новый купил? — после минутного молчания спросил Шастун. — Он совсем рехнулся? — Тох, не забывай, ты мёртв в его глазах! Да и в моих тоже. Я до сих пор тут охереваю, а ты спокойно стоишь и мелешь что-то, — возмущённо произносит Серёжа и приглашает, наконец, зайти в его квартиру. — И что ты делать теперь будешь, а? Где жить? Квартиру этот пидор вроде выставил на продажу. Или ты к матери пойдешь? — Упаси Боже от такого! К ней идти, — передернувшись, хмуро отвечает Антон, — Я…честно не знаю… Другого варианта нет… А у тебя я могу пожить? Или родаки будут против? — Да они уехали в какую-то командировку на месяц… Заходи, располагайся, я пока Диме позвоню, он от такой новости офигеет конечно. Позов прибегает в квартиру Матвиенко сразу же после звонка, долго не верит своим ушам, глазам — всем органам чувствам. Перед ним стоит Антон —парень, которого похоронила уже вся школа больше недели назад. — Это вот он сейчас живой? Не какая-то там нечисть? — приподнимая бровь, с лицом полным удивления уточняет Димка. — Как оказывается — да, — сжимая пальцы на висках, надеясь, что так голова будет болеть меньше, тихо сказал парень. Проходит немало времени, когда Матвиенко и Поз наконец отходят от шока, и принимают, что их друг жив-здоров. Антону же сейчас было не до того, его интересовал только Арсений. Шастуна пугала вся эта неизвестность, пугало, что он может больше никогда не увидит своего соседа из квартиры напротив. — Мы найдем его, если не вы, то я сам, — уверено говорит Антон, не зная, что весь следующий месяц они с пацанами будут искать любую информацию, цепляться за любую находку лишь бы найти Арсения. Ведь если Попов единственный человек, которой хоть как-то переживал и думал об Антоне, Шаст будет искать, пока не найдёт. — Один ты его будешь искать, разбежался. Ты знаешь, сколько в Питере лицеев, м? Вот-вот — дохера. Да и крыша у тебя поедет на следующий неделе, вместе быстрее, мы поможем, — за себя и за Диму отвечает Серый.***
Теперь каждый день после школы, да и до неё, Антон, Дима и Серёжа ищут беглеца-Арсения, но поиски не приносят никакого результата, пока однажды в комнату не врывается радостный Позов и не начинает быстро что-то тараторить. — Тох, я нашёл! Я нашёл тот лицей! Там он, там Арсений! На сайте этом… — останавливается, смотрит на экран, быстро нажимает на клавиши и протягивает телефон непонимающему Шастуну, — смотри быстрее. Всё, с тебя причитается, записывай в пункт неискупяемых долгов. Юноша пока ничего не говорит, просто листает страницу сайта пока не видит заветное имя. — «Арсений Сергеевич Попов, преподаватель русского и литературы…» — начинает читать Антон, не веря своим глазам. Поз его нашёл, нашёл, мать твою! — Тут нет контактного номера, бля-я… Звонить им на горячую линию что ли, — это больше похоже на мысли вслух, чем на вопрос, на который требуется ответ от Димы. Поз, постояв скрестивши руки, подходит к Шастуну и говорит уверенным голосом: — Звони. Переглянувшись с ботаном, светловолосый открывает нужное приложение и набирает заветные цифры, указанные на сайте. Женский голос робота нарушает тишину: — Вас приветствует Государственный Лицей города Санкт-Петербург номер десять. Если у Вас есть вопросы по регистрации, нажмите один, если есть вопросы по поступлению — нажмите два, если хотите поучаствовать в олимпиаде — нажмите три, если у Вас есть свой вопрос — нажмите четыре и дождитесь ответа нашего сотрудника. Антон наживает четвёртку и слышит приятную классическую музыку. Постукивая ногой по полу, дабы справится таким образом со стрессом, Шастун крутит ручку в руках, ждёт ответа. — Здравствуйте, меня зовут Елизавета, чем могу Вам помочь? — наконец поднимает трубку работник лицея, и музыка завершается. — Здравствуйте! — с замиранием сердца начинает Антон, — Подскажите, пожалуйста, могу ли я связаться с одним из преподавателей Вашего лицея? С Арсением Сергеевичем, если быть конкретным, — дыхание учащается, сердце начинает биться быстрее, когда на другом конце телефонной линии замолчали, явно не ожидая такого вопроса. — Такую информацию мы Вам предоставить не можем, простите, — выйдя из оцепенения отвечает девушка. — У вас есть какие-нибудь другие вопросы? Антон говорит «нет» и вешает трубку. — Неужто придётся ехать в СПБ?..***
— Но, как видишь, не пришлось, — заканчивает Шастун и, сжав губы, смотрит на Арсения, ожидая какую-то реакцию. Учитель весь рассказ просто слушал как внимательный ученик, чувствовал себя дураком — на кой чёрт ему взбрело в голову поменять номер? — и смотрел на юношу, который яростно и эмоционально делился своей жизнью за этот месяц. Иногда преподавателю русского и литературы хотелось обнять Антона и не отпускать, перестать слышать эту, местами грустную, историю, хотелось предложить поехать в Питер, заварить то самое какао с тремя ложками сахара и вместе почитать любимые книги. Но заметив, что Шастун ждёт ответа, он скомкано начинает: — Я… Я чувствую себя дураком… Эгоистичным дураком… Это было глупо и безрассудно — менять номер телефона. Но я не мог совладать с эмоциями, они поглощали меня полностью. Я не пытаюсь оправдываться, я даже не знаю, что мне говорить — настолько я запутан. Буквально вчера мне предложили поехать сюда, и если бы я отказал, что и собирался сделать, то… жалел всю оставшуюся жизнь, судя по всему. Но я согласился, сам не зная почему. Я словно вернулся в прошлое, когда принимал решение поехать в Воронеж, в поисках нового. И тогда судьба свела нас с тобой, как и сейчас, — окончательно теряется Арсений. Он хочет ещё что-то сказать, но не может подобрать нужных слов, поэтому просто стоит и растеряно смотрит на Тошу. — Я… — через пару секунд продолжает учитель,— я здесь ещё на два дня и, если хочешь, когда закончится олимпиада, мы можем поехать в Питер, как и планировали… Ты согласен?.. — неуверенно произносит учитель. — Я ждал этого целый месяц, конечно, блять, я согласен!***
Олимпиада заканчивается, все стоят у автобуса с вещами, собираясь возвращаться. — Поехали? — с улыбкой спрашивает Арсений и протягивает руку. — Поехали, пидор, — без раздумий отвечает Антон и крепко сжимает тёплую руку Арса.Впереди твоё далёкое напрасное прекрасное.