Остров Закатных Вершин, или Остров Возрождения

Возьмите нас с собой? – подбежал я к мальчику моего возраста, но он грубо оттолкнул меня, презрительно сплюнув мне под ноги: - Иди прочь, отродье трэллей (рабов). Наш кунс, великий Винитарий захватил твоего отца на берегу у племени беззаконных западных вельхов, а с твоей мамашей он развлекался ещё на палубе боевой Косатки, взяв её в землях сольвеннов. А когда она ему надоела, он разрешил ей и твоему отцу… Я острый осколок гранита и изо всех своих детских сил врезал ему про меж глаз. Он сразу же заревел и бросился к длинным боевым кораблям, у которых суетились взрослые: свободные сегваны племени Закатных Вершин, готовясь на всегда покинуть родной остров, на который неудержимо наступал Ледяной Великан. Но я, даже в свои пять зим понимал, что никакой это не великан, а обыкновенный ледник, который рано или поздно покроет весь остров: Сперва скроется под ним прекрасное озеро, затем зачахнут сосны на его берегах, мхи на скалах, деревья искривятся, а потом и вовсе исчезнут, а потом… Я стоял на досках причала в ярких закатных лучах, окрасивших вечные снега, покрывающие три горные вершины за моей спиной и бело-голубой бок ледника зловещим кроваво-алым светом. Я стоял и смотрел, как отплывала последняя боевая Косатка, к мачте которой был привязан юный сын кунса Винитария. Мальчику исполнилось тогда не больше двенадцати зим. И он, наверное, единственный, который не презирал нас, потомков рабов. Его отец, кунс Винитарий стоял у кормила, не доверяя кормчему, и даже не оглянулся на родимый берег, на берег, на котором он бросил около сотни взрослых мужчин и женщин, и это не считая нас, детей. Кто мы для него, всего лишь жалкие трэлли. Корабль давно скрылся из виду, а я всё смотрел и смотрел в бесприютную морскую даль. Мой отец, когда-то жил на острове, но вместе со своим племенем, вельхов, которых позже назовут западными, ушёл с родных островов на Большую землю, поселившись в лесах на берегу звонкой реки, в чьих водах, как он любил повторять, словно бы пели и смеялись боги и богини, радуясь объятиям друг друга. Мой отец обладал даром стихотворца, и я унаследовал от него это умение. Родившись здесь, на Острове Закатных Вершин, я с малых лет лучше других детей моего возраста понимал не только простые слова, но и видел за ними их суть и умел видеть касоты в других, как и моя мать из племени сольвеннов. Она была дочерью волхва. Кто-то из комесов кунса Винитария захватил её нагой во время празднования сбора урожая. Здесь, на острове рабам запрещалось говорить на своих языках, да и как бы люди сумели понять друг друга, так что им пришлось выучить проклятый язык сегванского племени с Острова Закатных Вершин. И нас, детей, наши родители, уже называли сегванскими именами. Вечерняя заря медленно угасала. Вдруг я услышал, как поскрипывает и шуршит галька под детскими ногами. Я сразу узнал её. - Что с нами теперь будет, Хродгейр? – дрожащим от волнения голоском спросила она. Она была младше меня на одну зиму, но оба мы были гораздо умнее своих лет. Когда ты с рождения привык терпеть насмешки и побои, то быстро взрослеешь и научаешься мыслить, как взрослый, или, наоборот, тупеешь и сворачиваешь себе шею где-нибудь в бесчисленных ущельях острова. - Не знаю, Альвстейн. Что там за шум? - Это взрослые рабы грабят добро наших бывших хозяев. Теперь мы будем жить в их тёплых домах, не то, что в наших рабских хижинах. Она робко улыбнулась. - Не думаю, Альвстейн. Ледник скоро накроет долину и сметёт главный дом усадьбы кунса, а затем и все остальные. А мы… Либо погибнем от голода, либо… Я живо вспомнил своих двух младших братьев и сестрёнку, которые были так малы, что не умели ходить и говорить, а только угукать. Старший из младших братьев уже пытался вставать на ножки, ддержась за грубую юбку матери, но ни ему, ни другим малышам, ни тем, кто ещё родится, уже не суждено будет научиться разговаривать, потому что некому их будет научить, если мы сами к тому времени либо не погибнем от голода, спасая наших малышей ценой собственной жизни, либо… Об этом мне не хотелось думать.