***
В голове в это же мгновение всплывает до одури приятное и красочное воспоминание, как они с Антоном провели недавнюю совместную течку и гон. Такое тягучее и сладкое, что даже сейчас разливается приятной теплой волной по всему животу, стекая в пах. У них не сказать, что эти два события часто совпадают или как-то сильно пересекаются. Иногда бывало, что течка могла спровоцировать гон, но такое было несколько раз за все то время, которое они вместе. Что совершенно неудивительно с их рабочими графиками. Обычно все происходит само по себе, и, если есть возможность, то они берут пару дней, когда самое начало, чтобы пережить бурю организма, ведь рядом же находится твой любимый партнер, без которого было бы в разы хуже и больнее. А дальше окончание цикла переживается уже на таблетках и спреях, поэтому все проходит вполне терпимо, можно достойно функционировать и даже работать. Но в этот раз что-то пошло не по привычному сценарию: они проснулись ранним утром и поняли, что накрывает сильно обоих. Одновременно. В комнате уже плотно перемешались их насыщенные запахи, обостряя все рецепторы, член уже болезненно ныл, поднялась температура, от которой горела кожа каждой клеточкой. Пока еще оставались какие-то крупицы адекватного мышления, было кое-как напечатано и отправлено сообщение Стасу.Вы
Код красный
У нас с Антоном одновременно начались течка и гон
Ближайшие 5 дней нас ни для кого нет ))
Такое тривиальное обозначение экстренной ситуации, вроде текущей, Стас как-то предложил больше в шутку, потому что ранее не случалось подобных прецедентов. Но с другой стороны, тут не подкопаешься, требовать чего-то с них уже нет смысла. Потому что элементарно дальше уже никто не ответит ни на звонок, ни на сообщение. Вообще, хорошо, что предупредили, а не пропали со всех радаров без признаков жизни, чтобы потом всем офисом сидеть и строить теории заговоров, а потом экстренно ехать их искать. Дальше Шеминов уже пусть разруливает все сам, подключая свой административный ресурс. А для них сейчас существует лишь такой любимый, желанный и полностью доступный супруг рядом. И остальной мир подождет. Все эти пять сладких дней Арсений провел в буквальном смысле не слезая с узла. Они друг друга измотали по полной, столько спермы в нем не было, наверное, никогда. Но каждый раз хотелось еще и еще. Они потерялись во времени суток, не думали про еду, сон и душ. Находились рядом склеенным навсегда комком, касаясь руками и губами, вжимаясь полностью всем телом, да и этого было недостаточно, непозволительно мало. Были полностью мокрые, потные, изнеможенные. Счастливые. Метки обоих стали угольно черными, с расходящимися от них витиеватыми узорами вдоль предплечий по ключицам, спускаясь на грудь, от того, какое бесчисленное множество раз их касались удлинившимися клыками. Каждую секунду неконтролируемо хотелось пометить свое. Хотелось принадлежать только одному человеку на этом свете и телом и душой. Полностью. Раствориться в нем без остатка и остаться так навеки. И вот Арсений относительно четко помнит утро пятого дня, когда у них был долгий, ленивый и нежный секс. Он уже начал потихоньку просыпаться, наконец-то более-менее ощущая свое тело и отдавая минимальный отчет происходящему. Между ягодиц было мокро, кожа также еще пылала, метка жглась и пульсировала, но будто градус чуть снизился по сравнению с первыми днями течки. Невероятно хотелось касаний, хотелось прижаться к груди своего альфы, почувствовать снова в себе его большой член. Вообще, он бы мог просто так и лежать, не двигаясь, но, чтобы в обязательном порядке Антон целиком был внутри. Как во время сцепки. Чтобы обмениваться в это мгновение феромонами и искрящими чувствами, ведь нет необходимости пользоваться блокаторами, пока они несколько дней наедине и поглощены исключительно друг другом. И эти мысли снова запустили новую лавину колкого возбуждения. Арсений почувствовал, как выделилась новая порция смазки, заполняя своим густым ароматом их спальню. А еще он почувствовал, что муж тоже уже не спит, потому что его большая ладонь уверенно скользнула по влажной спине, хватаясь за бок и притягивая настойчивым движением ближе к своему пылающему телу. Один из моментов, почему он невероятно кайфует, когда у Антона гон – он становится безумно ненасытным и очень выносливым, может динамично трахать, не кончая несколько часов подряд, наслаждаясь каждой секундой, вздохом и стоном, впитывая все эмоции. А Арсений на его члене за все это время может кончить много раз, не зависимо, есть ли у него в этот период течка или нет, ведь организм подстраивается все равно под партнера. Он неизменно в итоге доходит до того момента, когда все мышцы тела просто сокращаются, но организм не может выдавить из себя больше ни капли жидкости. И они все равно продолжают в этом мареве тонуть, потому что оторваться, отклеиться друг от друга совершенно нереально. Воспользовавшись удобством позы, в которой они спали, Арсений, следуя своим внутренним инстинктам, начал притираться ягодицами, совершая круговые движения и четко ощущая горячий и уже каменный член своего супруга. Даже говорить чего-то не хотелось, и не потому что голос уже был сорван из-за этих страстных совместных дней и ночей, а потому что тело действовало автоматом на инстинктах. Они же понимают друг друга с одного касания и взгляда, знают, чего хотят и как нравится. Еще мгновение, и Антон оказался внутри, толкаясь одним слитным движением, заполняя собой полностью. Не стал давать никакого времени привыкнуть, потому что смысла в этом никакого не было. Двигался плавно, размеренно, не наращивая скорость, а томя обоих в предвкушении, заставляя тело изнывать в пламени. Придерживал сам за согнутое колено, целовал-целовал-целовал, шептал свои жаркие мысли на ухо, не мог удержаться. – Ты такой растраханный уже… И течешь невероятно, как в первый день течки… Такой сладкий, податливый… На каждую фразу у Арсения из груди рвался благодарный стон, слишком хриплый, потому что связкам надо было еще восстановиться, но как эти слова Антона попадали точно в цель. А потом он вышел и одним движением развернул его на спину, чтобы снова оказаться внутри. Лицом к лицу, слишком близко, слишком правильно, слишком необходимо. Держал горячими ладонями за щеки, смотря неотрывно прямо в глаза, двигался до безумия тягуче и плавно. И на каждом глубоком толчке Арсения буквально трясло и он, не переставая, шептал бессвязные слова в чужой приоткрытый рот. На большее уже просто не было сил. – Как же я тебя сильно люблю, просто невозможно… – прохрипел Антон, кончая глубоко внутрь, вжимаясь еще сильнее и вызывая острую волну, пронизывающую нереальным наслаждением до самых кончиков пальцев. И снова была вязка. Спустя несколько секунд передышки, Антон продолжил медленно двигаться уже узлом внутри. От этого действия на очередном новом толчке Арсению простреливало позвоночник и каждую клеточку тела сильнейшими разрядами, мышцы сокращались как безумные, не переставая. Он уже тихо скулил с закрытыми глазами, ему было чертовски хорошо, держался ослабшими пальцами за чужие плечи. Немного привыкнув к этому состоянию, он почувствовал новые нереальные ласкающие ощущения, потому что Антон немного согнулся и стал облизывать и кусать ему соски и раскаленную кожу груди вокруг, не давая ни единого шанса минимально сбить градус, а только подгоняя все ближе к очередному мощному оргазму. И спустя время он кончил еще раз, с хрипом, у него самого не осталось каких-то сил. Затем Антон их просто перевернул, легко поменяв местами. Арсений поудобнее устроился на торсе своего альфы и сразу сладко заснул, восстанавливая все потраченные за эти безумно страстные и наполненные любовью дни силы.***
А теперь, находясь в гордом одиночестве в питерской квартире, Арсений в тишине светлой ванной смотрит на две яркие красные полоски на тесте, явно сообщающие ему о наступившей, такой долгожданной беременности, и сложно думает, как же дальше ему быть. Печальные мысли, словно множество осенних пожухлых листьев, кружат, подгоняемые ветром сильного внутреннего переживания. Они с Антоном в крупной ссоре, может быть, они сейчас просто-напросто разъедутся на неопределенное время или, того хуже, вообще разведутся и больше никогда не встретятся в этом огромном мире, обрубив все ниточки, которые так прочно их когда-то связывали. Они ведь больше не смогут ни общаться, ни работать вместе. Может быть, Арсению придется переехать: уехать жить снова в Питер, оставшись тут уже навсегда, либо же вернуться к родителям в Омск. Хотя второй вариант прямо-таки совсем не улыбает. Даже если он сообщит родителям о том, что они с Антоном расстались, то потом будет переживать за будущее именно мужа, вернее бывшего мужа, ведь отец не будет слушать никаких оправданий или доводов, а лишь сурово взглянет на свою коллекцию ножей и… Ладно, Арсений уже (не)много преувеличивает. Но в любом случае, родители не будут в восторге от такой новости, и даже сообщение о скорейшем появлении на свет их внука или внучки не сильно сгладит углы. Но если смотреть глобально, то как же Арсений будет теперь один? Вернее, уже не совсем один. Та же финансовая сторона вопроса его не сильно волнует, но вот как маленький ребенок будет расти без отца-альфы? Да и сам он как будет без уже такого родного и надежного плеча? Хоть ему и не нравится термин «две половинки одного целого», но они же с Антоном такие и есть. Словно неразрывно связаны высшими силами, притягиваясь постоянно друг другу, дополняя друг друга. И где теперь это все? Они ведь давно уже хотели малыша. Несколько лет прям усиленно и активно пробовали, но никак почему-то не получалось. Они прошли через все эти многочисленные анализы, в том числе на совместимость, некорректные диагнозы, неквалифицированных врачей, загоны по поводу возраста (а Арсению уже 40 лет!) и навязчивые мысли, что сама судьба против. А сейчас это наконец-то случилось, только вот, вдруг Антону это уже не надо. Вдруг он не хочет больше, спустя столько впустую потраченного времени. Быть может, он уже давно этого не хочет, просто не говорил, намеренно не поднимал эту тему разговора, а сейчас ребенок станет камнем преткновения. И когда Арсений ему сообщит радостную новость, потому что не сможет не, то Антон ему либо не поверит, либо скажет, что этот ребенок не от него. Особенно сейчас на фоне того, что поругались-то они из-за глупой ревности. Друг друга совершенно внезапно и сильно приревновали и наобвиняли в том, чего не было и не могло быть. И как после такого Арсений будет говорить Антону про беременность? Очень много думая про все превратности судьбы, Арсений еще больше грузится, сильно грустит и совершенно не знает, как быть. Ловит даже состояние небольшой паники, сразу же начиная глубоко дышать и стараться расслабиться. Этого ему еще тут не хватало. И в таком вот неуравновешенном настроении он проводит очередной одинокий день и под вечер удаляется спать, завернувшись тоскливой гусеницей в плед. Хотя теперь его дальнейшая жизнь уже точно будет не в одиночестве.***
Арсений смотрит на экран видеодомофона и видит только огромную охапку белых цветов. Он конечно же знает, кто сейчас стоит за дверью. Он чувствует самый родной запах, в котором читаются нотки грусти, волнения и беспокойства. У Антона есть и свои ключи от питерской квартиры, но он дает Арсению шанс самому решить: впускать или нет. Знает его как облупленного, что ему такая свобода действий очень важна, потому что они привыкли уважать выбор друг друга. Не открывать Арсений не собирается, хотя бы потому, что Антон его запах также ощущает по ту сторону двери, знает наверняка все его испытываемые эмоции, да даже и без запаха обо всем он в курсе, просто потому что это же Антон. Его Антон, его муж, его самая большая любовь. Боже, да за что ему такие эмоциональные качели? Сейчас Арсений представляет из себя растрогавшуюся нежную лужицу с усиленно колотящимся сердцем. Он больше не ждет, открывает наконец-то дверь, и охапка цветов вплывает в прихожую, заполняя своим приятным ароматом все пространство. Щелкает замок. Они так и стоят друг напротив друга, между ними белое облако пионов, которые теперь точно можно идентифицировать. Арсений понимает, что не может насмотреться, впился безмолвно глазами в глаза, он так невозможно соскучился за эти бесконечные дни порознь. – Ты же должен сейчас быть в Москве, – первое, что вылетает тихо изо рта. Причем тут, скорее, искреннее удивление, а не какая-то претензия. На самом деле, Арсений рад, чрезмерно рад, что его супруг приехал и стоит сейчас здесь, рядом. – Я должен сейчас быть с тобой, – заявляет Антон настолько безапелляционно, что все аргументы против как-то сами по себе растворяются, толком не сформировавшись. Арсений даже рот не успевает открыть для ответной реплики. И Антон просто откладывает букет прямо на пол, потому что ему тупо не хватит места ни на какой тумбе или пуфике, чтобы разместить такой объем. В один шаг материализуется в миллиметре и порывисто прижимает к себе. Утыкается носом в волосы и глубоко дышит. В этот момент Арсений прям буквально чувствует, как сердце Антона перестает бешено колотиться и восстанавливает спокойный и размеренный ритм, чувствуя через грудную клетку свое родное, свой дом. А Арсений в свою очередь перестает бороться с внутренней сентиментальной лужей, отпускает напускную строгость и плавится в этих больших и сильных руках, которые держат очень крепко и правильно. Сам точно также утыкается носом в чужую шею, прямо в то место, где находится ароматная железа, чтобы вдохнуть самый любимый на этой земле запах. Как же ему сильно не хватало мужа рядом. Где-то там, чуть ниже, у плеча находится его метка и нестерпимо хочется ее прям сейчас укусить, чтобы вновь пометить свое и никому никогда не отдавать. Нос сам по себе съезжает в том направлении по ткани и зарывается глубоко в воротник расстегнутой куртки. Собственнический кусь Арсений осуществит обязательно, только чуть позже. Сейчас же ему очень спокойно, хорошо и правильно в этих любимых объятиях. Словно не было тех безумных дней в вязком болоте гнетущих мыслей. И тревоги все сейчас кажутся надуманными и несерьезными. – Арсень, прости меня, а? – прерывает уютную тишину Антон, бубня в макушку. – Я – мудак. Наговорил тебе чепухи и разозлился почем зря. Вообще не стоило… – Ты устал. Мы оба устали, – подхватывает Арсений. Почему-то это заключение всплывает в голове только в эту секунду. Оно рациональное и не эмоциональное. – Ты тоже меня прости, – говорит все это в воротник, не убирая носа от самого вкуснопахнущего местечка, успокаиваясь и наслаждаясь. Таким образом хочется простоять вечность. Антон прижимает к себе еще сильнее, прям даже отчетливо слышно, как он намеренно глубоко вдыхает воздух полной грудью. Целует в макушку и медленно спускается ласковыми касаниями по лицу, оставляя их просто везде. Обхватывает ладонями щеки и прислоняется к губам. Такой необходимый и долгожданный поцелуй. Арсений с чувством отвечает, просовывая руки под курткой и сцепляя их в замок за спиной. Никак не может отлепиться. – Соскучился ужасно по тебе, – сообщает доверительно Антон и смотрит в глаза. – Ненаглядный мой, самый любимый, самый нужный, – и трется носом о нос. Они проводят вместе день, вечер и ночь. Не расставаясь ни на секунду. Еще утром, когда они наобнимались в прихожей, Антон после пошел переодеться в домашнюю одежду. Сначала снял с себя толстовку, оставаясь в одной футболке, и позвал Арсения подойти в комнату. Когда же он оказался рядом, то Антон просто стянул с себя футболку и молча предложил ее надеть. Очень сложно, вернее совсем невозможно было себя сдержать. Арсений эту футболку оперативно натянул на себя, сразу же начиная ощущать запах родного человека, обволакивающий самым надежным коконом защиты. Так и ходил довольный до конца дня, периодически зарываясь носом в ткань. И уже миллион раз было проверено и доказано, что у них перманентная тяга к телам друг друга, как и к их душам. Ночью Антон не выпускает из сильных рук, прижимает к своей горячей груди крепко, входит размашисто, придавив сверху. – Я тебя больше никуда не отпущу, – шепчет в макушку, от чего Арсений под ним громко стонет и плавится, совершенно не сопротивляясь такому напору и наплыву чувств. Размеренно, но сильно двигаясь внутри, Антон слизывает капли пота с кожи и довольно рычит. Сминает под пальцами раскаленную плоть, притягивая к себе ближе. А Арсений растекается, расслабляется. Отдает контроль, отдает всего себя. Ни о чем совершенно наконец-то не думает. Разве только о том, как ему безумно хорошо сейчас. Когда они оказываются лицом к лицу, то он с бешеным удовольствием кусает такую манящую метку, удовлетворено урча и зализывая ранку. Антон не отстает и также кусает Арсения, и его тело простреливает мощным по ощущениям разрядом, подобным тому, который накрыл его, когда они пометили друг друга впервые. Он кончает еще раз, только от этого действия, сладко простонав. И засыпает Арсений, ткнувшись носом Антону в шею, чтобы дышать этой ночью только им одним. Вообще, этот укус метки был не первым в течение прошедшего дня. Еще в обед, пока они нежились на диване, накрывшись одним пледом, Арсений не сдержался и полез ласкаться. Но и против никто не был. Ему было крайне необходимо восполнить отсутствие любимого мужа рядом за все эти бесконечные и серые дни. Они долго-долго целовались, а затем он просто пополз по коже носом в направлении своей метки, которая так и манила. Оттянул воротник футболки и посмотрел огромными глазами, безмолвно спрашивая разрешения. Антон смотрел в ответ с такой невероятной любовью, что хотелось разныться от чувств прям на том самом месте и затопить переполняющей его нежностью всех соседей. Антон проговорил одними губами: «Кусай, родной», и покрепче сжал бедро ладонью, которое до этого собственнически просто на нем лежало, периодически невесомо поглаживая.***
Проснувшись утром, Арсений снова чувствует недомогание. Прислушивается несколько минут к себе, чтобы решить: бежать ему до унитаза или нет. Но сегодня из всех симптомов побеждают слабость и легкое головокружение, которое обнаруживается, как только он садится на кровати, облокачиваясь на ее изголовье. Пока решает не вставать, а поразмыслить о том, что случилось за последние сутки. Он уже успокоился, они с Антоном помирились, все обсудили, наговорили друг другу невероятное количество слов любви, надышались, наобнимались, восполнив катастрофически недостающий личный контакт. И Арсений решает все Антону рассказать – о том, что он беременный. Сейчас в голове нет тех дурных мыслей, что его не поймут, не примут, откажутся навсегда и других подобных, что он успел себе надумать в одиночестве. Хочется как-то эту радостную новость преподнести интересным и, быть может, неожиданным образом. Поэтому Арсений лезет в интернет, чтобы посмотреть идеи там. Но быстро сворачивает все вкладки, потому что варианты, предлагаемые на вылезших ссылках, не очень ему подходят, где-то они даже чересчур странные. Поисковый квест, например, он уже не успеет сделать до того момента, когда проснется Антон, мирно сейчас посапывающий в подушку рядом, да и положительный тест Арсений выкинул тогда в слишком расстроенных чувствах. Просто нечего будет показывать в итоге, и новых тестов больше нет, чтобы оперативно сделать. Подарить коробку с кучей киндеров кажется прикольной идеей, потому что Антон их любит, главное только проследить, чтобы не умял все сразу. Но там опять вся идея строится на том, чтобы в эти яйца положить положительный тест. Всевозможные футболки, торты, шоколад ручной работы, капкейки с надписями про будущего отца тоже сразу отметаются по причине нехватки времени на заказ, приготовление и доставку. Вообще, чем больше Арсений вариантов видит, тем скорее ему хочется просто сказать самое важное словами и не выдумывать. В итоге вечером, под теплым родным боком, невозможно разнеженный после поцелуев и объятий, он буквально мурлыкает эту новость на ухо будущему отцу. – Антош, у нас будет малыш. А Антон моментально застывает каждой клеточкой тела, видимо осознавая только что услышанное. Потом медленно поворачивает голову и смотрит огромными блестящими в свете лампы глазами. – Ты беременный? – уточняет тихо, а интонация такая, что он совершенно не верит. Своему счастью. – Да… я беременный. И Арсений осознает, что впервые этот прекрасный факт проговаривает вслух. На душе разливается нежное тепло, и он скромно улыбается, опустив глаза. Машинально укладывает руку себе на плоский живот, показывая этим жестом, что кроха сейчас в безопасности. Антон тут же укладывает свою ладонь поверх и переплетает их пальцы. И продолжает смотреть. У него в горящих глазах сейчас такая огромная радость и благодарность, что даже не понятно, как все там уместилось в таком объеме. Он придвигается ближе и целует. Очень осторожно, едва касаясь губами. И это такой разительный контраст с тем, каким напористым и страстным он был ночью. Но сейчас это все совершенно неважно. Арсений закрывает глаза и целует в ответ, чувствует, как его бережно прижимают к себе родные руки, и решает переползти к Антону на колени. – Арсюш, ты уже был у врача? – звучит Антон тоном самой большой волнушки в мире, удерживая его за поясницу. – Еще нет, только тест вот сделал. А ведь из-за всех своих переживаний Арсений совсем не подумал, что ему бы к омегологу сходить. Ведь это тоже важно, а в их ситуации – это первое, что нужно в принципе сделать. Потому что они за несколько лет уже достаточно напереживались и натревожились, находились по разным врачам. Им говорили, что все в полном порядке, и надо просто пробовать. Арсений после каждого неудачного раза неизменно загонялся, что он уже старый и нафиг такой никому не нужен. Антон же в свою очередь всегда ему говорил, что очень сильно нужен и что он его безумно любит, искренне уверял, что все они преодолеют вместе. И раз наконец-то все у них получилось, то срочно надо идти на прием ко врачу. Потому что нужно как минимум убедиться, что все с их малышом хорошо, а как максимум необходимо обозначить план ведения беременности с учетом всех особенностей их не очень простой ситуации. Врач подтверждает, что все действительно в полном порядке, и сам довольно улыбается. Показывает на экране аппарата УЗИ маленькую белую точечку в пузырике и говорит, что вот это и есть их малыш. Они намечают план и обговаривают некоторые важные детали. Заодно Арсений интересуется что делать с его непроходящей преимущественно утренней тошнотой, головокружением и слабостью. По возвращении домой первым делом Антон снова набрасывается с теплыми объятиями, невероятно бережно прижимая к себе, целует в макушку и шепчет слова благодарности уже в тысячный раз. Не может сдержать своих порывов и целует уже в губы, переходя хаотичными крошками-поцелуями везде, куда только может попасть. В последующие дни задает миллион вопросов по самочувствию и каким-либо пожеланиям, ходит вокруг, вибрируя волнушкой, транслируя свою поддержку и максимальную готовность в любую секунду свернуть горы. А еще Антон теперь может в любой момент с головой залезть под растянутую футболку и начать ласково выцеловывать живот, разговаривать с малышом, заставляя умиленно вздыхать и переполняться через край самым теплым искренним счастьем. – Кот, я бы не хотел пока никому ничего говорить, – признается Арсений и точно уверен, что его поймут правильно. Они обоюдно считают, что их счастье любит тишину. А тем более их такое маленькое еще, совсем крошечное, самое сокровенное и безумно долгожданное. Хочется насладиться этим моментом только вдвоем, бережно оберегая от чужих глаз и ушей. Как можно дольше. Поэтому просто соглашаются с общей мыслью, что говорить они о беременности не будут пока никому: ни родителям, ни друзьям, ни коллегам. И это для них двоих правильно. Безопасно. Уютно. Так, как должно быть. Всему свое время. Они и про свои отношения в целом долго никому не рассказывали, довольно тщательно охраняя свой мир от чужих. Потому что это касается только их двоих. И впервые решили поделиться личным с родителями и друзьями только через несколько месяцев после того, как расписались. Да, именно расписались, потому что как таковой свадьбы у них не было: никаких гостей, фотографов, вообще ноль лишних глаз. Они просто пришли в ЗАГС в назначенное время, предварительно подав заявку через госуслуги, в простой повседневной одежде, подписали все необходимые бумажки и забрали первый и безумно важный документ их маленькой семьи – свидетельство о браке. Фамилию Арсений менять не стал, чтобы потом не заморачиваться с бесконечным множеством документов, а у него их действительно много, где указано ФИО, да и чтобы не привлекать лишнего и нежелательного внимания. Но в целом он и так считает себя Шастуном, без каких-либо официальных этому подтверждений. Родители новостям были очень рады и не стали лезть с активными расспросами, почему не рассказали сразу, потому что уважают выбор своих детей. Да и в офисе все отнеслись с пониманием, хоть и здорово охренели. Абсолютно каждый сидел с огромными глазами и в зависшем состоянии, переваривая услышанное. Хоть и начали потом уверять, что разные мысли были, что что-то между ними этакое вполне может происходить. Но чтобы даже так – выйти замуж, до такого никто не додумал. Особенно их всегда подозревали Дима с Серёжей, так как с ними они проводят большее количество времени, но всегда удавалось успешно вовремя слиться и не спалиться. Конечно же все за них были рады, наговорили кучу поздравлений и даже вскоре организовали совместный коллективный подарок. А вот для всех поклонников это все еще очень бурный вопрос для обсуждения, даром уже давно их все называют мужьями. Официального заявления на публику не было и не планируется. Что тогда, что тем более сейчас, они очень трепетно оберегают свою личную жизнь и пространство.***
И, вроде бы, все было спокойно и понятно в отношении этих двух скрытных гусей. Но Дима с Серёжей в очередной раз начинают видеть будто больше и снова подозревать что-то неопределенное. Одна проблема – ты словно кожей чувствуешь, что что-то изменилось, эту новую лучистую ауру, но подобраться хотя бы на миллиметр ближе к разгадке совершенно не можешь. – Поз, мне одному кажется, что у них что-то происходит? – Не одному. Вот только что конкретно? Я пока не понимаю. Единственное, что они действительно понимают, что пока им добровольно не принесут какие-то определенные новости на блюдечке, они ничего не добьются. А теорий можно сколько угодно настроить. Скорее всего, они все будут мимо. И они замечают, как Арсений довольно часто может подсесть к Антону, ткнуться носом ему в шею и так сидеть какое-то время, не двигаясь. Или Антон ни с того ни с сего может поинтересоваться его делами и самочувствием. И делает он это сейчас постоянно, чуть ли не каждый час. Но по внешним признакам у Арсения все в порядке, явное недомогание вроде как отсутствует. А еще Антон смотрит такими невозможно влюбленными глазами, что вообще ничем не спрятать, не перекрыть. В личном разговоре становится самой нежной субстанцией, лаская не только прикосновениями к рукам, бережно обхватывая запястья, а еще и взглядом. Словно у них сейчас идет переслащенный медовый месяц, который никто из команды тогда не застал. Поэтому даже интересно, каким образом будут резать все их отснятые выпуски шоу, потому что, по идее, надо вырезать эту сладкую парочку просто целиком и никому никогда не показывать. Или им переслать для личного архива, чтобы добро зря не пропадало. А потом ведь сами недовольно будут бухтеть в унисон, что снова девочки наделали кучу видео с ними. Как будто никто в офисе не в курсе, что они эти видео иногда с интересом смотрят и даже что-то себе в телефон сохраняют, довольно улыбаясь и переглядываясь.***
Антон ощущает себя по-настоящему самым счастливым человеком во вселенной, точнее, даже сверхсчастливым. Представляет из себя максимальный комфорт и заботу, со слов его обожаемого мужа, от которого он не отлипает просто, крутится вокруг как наседка, переживая, что может что-то понадобиться в любой момент, хоть его и периодически серьезным тоном заверяют, что все хорошо. Особенно часто это происходит, когда они дома и наедине. На работе он пытается себя хоть как-то держать в руках, но очень хочется держать в руках Арсения, словно он сейчас очень хрупкий, прямо как фарфор из самой эксклюзивной коллекции. Антон гладит его по животу, чмокает, разговаривает с их ребенком. На что Арсений часто смущено хихикает, но неизменно растекается довольной лужей, прикрывая глаза. А еще он стал так нежно пахнуть, что кажется, будто он вымазался целиком своим любимым молочком с головы до пяточек. – Антон, малыш же крошечный еще, у меня живот даже не появился, – заявляет Арсений, почесывая ласково за ухом развалившегося рядом с ним мужа. – Но он все равно все слышит и чувствует! – наигранно серьезно возмущается на это Антон. – Папы тебя очень сильно любят, – обращается уже к самому животу, снова чмокая по всему периметру и рисуя замысловатые узоры кончиком носа. Никак не может отказать себе в таком удовольствии. Пока ничего особо не видно, скрывать интересное положение достаточно просто. Тем более что Арсений и так облегающее особо не носит, если только на какую-то съемку его могут так одеть, с его же одобрения. А сейчас его оверсайз вещи отлично все маскируют, даже уже появившийся небольшой животик. А еще они уже знают, что у них будет девочка. Их принцесса. Антон там вообще на скрининговом УЗИ сильно растрогался, с трудом сдерживая слезы радости. Это кажется слишком нереальным, все происходящее с ними. Арсений же, излучая сплошь безграничное удовлетворение проведенным исследованием, потому что им также сказали, что все с их малышкой хорошо и развивается она по сроку, в тот же день стал усиленно подыскивать различные милые вещи, постоянно показывая экран с отложенными в избранное товарами.***
– Родной, я тут подумал, – обращает на себя внимание Арсений, бесшумно материализуясь в дверном проеме, жуя яблоко. – Уже пятый месяц и, наверное, скоро стоит рассказать парням на работе. Антон отрывается от телефона и смотрит на свое чудо. Арсений стоит такой домашний, в своей обычной футболке по размеру, которая уже не сильно скрывает округлившийся животик. Причем он у него такой совсем миниатюрный, при его-то комплекции, выпирает совсем немного, но это настолько органично выглядит, что Антон, когда лицезрит его таким, сразу напоминает желе в виде одного огромного сердечка. А еще он не может не отметить, что у Арсения смягчились черты лица и он стал более плавным, очень нежным. Невозможно сильно хочется его постоянно тискать, что он периодически и делает. – Ты чего? – вырывает его из раздумий Арсений, подходя ближе. Яблоко он уже дожевал. – Я так вас люблю, – эта фраза крутится на языке постоянно, и Антон не считает лишним ее озвучить в очередной раз. Тянет руки вперед и усаживает под свой бок мужа, обнимая его за плечи и чмокая в макушку. Они разговаривают и все же решают, что пора на работе важную новость рассказать, потому что сейчас уже активность и энергичность Арсения не такая сильная, как обычно. Скоро вообще у них будут съемки «Историй», а на дверь уже никто не полезет. И это может вызвать подозрения у аудитории, что Попова явно кто-то подменил. По-хорошему, ему дальше бы спокойно доходить беременность и родить их малютку. Потом вернется в строй, к тому же, они оба уверены, что это произойдет довольно быстро из-за его отличной физической подготовки и правильного образа жизни в целом. А вот корректировать рабочий график нужно целиком все равно, ведь у них уже на несколько месяцев вперед утвержденное расписание съемок и мероприятий.***
Они все собираются как раз на съемку «Тейбл Тайм» нового сезона. В этот раз, на радость всех причастных, ожидаемая съемка будет не полный день, перетекающий в ночь с сомнительным окончанием часа в три, а у них нашлась возможность растянуть ее на два дня. И Арсений хоть и не говорит этого вслух, но Антон видит, как тот искренне рад. Потому что было бы тяжело столько отсидеть в его нынешнем состоянии постоянной сонливости, Арсений и спать сейчас уползает около десяти, медленно моргая и постоянно зевая, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Обсудив насущное, они с Арсением как раз решают, что это отличный шанс рассказать друзьям новости. Потому что и правда уже пора. Обстановка будет как раз подходящая, в какой-то степени камерная. Пока еще идет активная подготовка команды к началу съемки, а их еще не переодели и не загримировали, они садятся рядом на диване и зовут на пару минут парней и Стаса. Где-то там маячат Крап, Дрон, операторы, но основные нужные лица уже тут. Арсений цепляется ладонью за ладонь Антона, ища опоры и поддержки. Переживает. Почему-то проскальзывает мысль, что вдруг не поймут, как-то осудят, да и вообще всякая неконструктивная чушь лезет в голову. Вздохнув, Антон отмахивается от всех неожиданно прилепившихся дурных мыслей. Обнимает со спины Арсения, как раз укладывая демонстративно свою ладонь на его умилительно круглый живот, зная, что сейчас там внутри миниатюрными ручками и ножками болтает маленький человек. Сердце в груди набирает ритм и стучит невероятно быстро. Он сам первый говорит, что у них имеются новости. – Мы с Арсом ждем ребенка. И происходит сначала как в фильмах. Гробовая тишина, только звука сверчков не хватает. Что-то за углом громко падает. Антон надеется, что это не кто-то из крю свалился от таких новостей в обморок, не сумев оперативно переварить. Чувствуется, что Арсений в его руках напряжен, поэтому он ласково целует его в висок. Первым двигаться в пространстве начинает Стас – снимает кепку и нервно чешет свою лысину. – Новость – пиздец, – начинает он говорить, но в целом такая реакция очень в его стиле. – Во-первых, я вас, естественно, поздравляю. А, во-вторых, надо же думать, как ее преподнести обществу… – НЕТ, Стас, – натурально рычит Антон, не узнавая собственный голос. Они эту новость рассказали сейчас парням исключительно потому, что у них все завязано на работу, в частности их личное присутствие в том же кадре, вернее, самого Арсения. А больше ни с кем делиться они совершенно не собираются, разве что родителям еще хотели рассказать чуть попозже. – А я все думал, показалось мне или нет, что Арсюха как-то иначе стал пахнуть. Я вас прям от души поздравляю! – сообщает свои мысли с лицом всезнающего человека Дима и тянется обнять каждого по очереди. К тому же, он еще очень удачно сбивает напряжение, которое явно стало ощущаться после необдуманной реплики вмиг притихшего от рыка Шеминова. Не отстает с поздравлениями и Серёжа, сообщая, что вот он прям удивлен. Вдогонку добавляет, что если им так комфортно, то значит так и должно быть. И за такую вот реакцию Антон парням искренне благодарен. Он чувствует, как Арсений расслабляется, благодарит тихо, но недовольно зыркает в сторону Стаса, который сказал, что пойдет проверить общую готовность. В итоге их зовут переодеваться и краситься. Они все стандартно снимают, но уже больше активного внимания абсолютно от каждого из команды уделяется Арсению, на что он недовольно бурчит, что не сахарный и вообще. Происходит еще и рокировка: их решают поменять местами за столом, чтобы Арсений не сидел к камере боком. Лучше и спокойнее, если все, что ниже груди, будет скрыто светлым деревом, к тому же, на его плечи еще сверху накидывают олимпийку, чтобы создать дополнительный отвлекающий внимание глаза объем. Антон остается на своем прежнем месте и со своего любимого и безумно красивого супруга глаз не сводит, одновременно и любуясь, и следя за его состоянием. Все равно страшно волнуется. В перерывах каждый воспроизводит ту самую шутку про свернутую шею и говорит, что уже сейчас ему обязательно надо записаться к массажисту, чтобы не было последствий. Перед последней игрой на этот съемочный день Антон предлагает сделать Арсению массаж стоп и в обязательном порядке нежно чмокает его в нос. А остальные умиляются с них, не скрывая громких вздохов и искренних улыбок. И тоже неизменно интересуются, не нужно ли что-то Арсению. Вот так просто они немного приоткрыли дверцу в свой личный мир.***
Так как Арсению очень сильно сократили участие в съемках, да и он сам уже больше предпочитает заниматься собой, малышкой и подготовкой к родам, находясь дома, Антон старается наоборот поработать побольше, хоть и очень хочется быть поближе к семье. Он возвращается домой в радостном расположении духа, потому что удалось улизнуть пораньше из офиса, виртуозно отвертевшись от полуночной игры в покер. Только вот встречать, как обычно это бывает, никто его не выползает в прихожую, да и в квартире подозрительно тихо. Быстренько стянув в себя уличную одежду и помыв руки, Антон идет в спальню, где и находит своего ненаглядного. Притихший Арсений лежит в их кровати, в сооруженном из разной одежды гнезде, своим очаровательным пузиком кверху, насупленный, и что-то недовольно тыкает на экране телефона. Даже голову не поднимает, чтобы обратить минимальное внимание, кто там вообще пришел. – Любимый, что случилось? – сразу же интересуется Антон. Арсений тяжело вздыхает и блокирует телефон. Хмурит серьезно брови. – На меня теперь не налезает ни одна футболка! – выпаливает обиженно и недовольно складывает руки на груди. И смотрит так, будто Антон мог быть в этом виноват. Какая такая футболка, если они ходят обычно в оверсайзе – совершенно не ясно, тем более, сказано было о нескольких. Антон подробнее уточняет о каких вещах именно идет речь и аккуратно подползает ближе к гнезду, скромно усаживаясь на краешке кровати. Границу не нарушает, ведь его внутрь не приглашали. – Твоя футболка, – со вздохом произносит Арсений. – Вот эта, – и указывает себе на живот, точнее, на свой верх полностью, обводя рукой. Антон внимательно всматривается в зеленую ткань, не сразу вообще узнавая свою же по словам супруга вещь. Покопавшись по закоулкам памяти, он наконец-то вспоминает ее. Эта футболка и самому Антону сейчас будет сильно мала, он ее носил лет десять назад еще в Воронеже, когда был меньше на два размера одежды точно. Это он сейчас в спине раздался, хотя и все равно выглядит достаточно худым. – Арсень, а ты ее где вообще откопал? – на самом деле, Антон совершенно не помнит, какие именно вещи у них хранятся в общем гардеробе. – Я захотел собрать себе гнездо, – начинает снова насуплено Арсений, – полез в шкаф за твоими вещами и вот нашел. Сразу же надел, а она не налезла нормально. У меня огромный живот, и я вообще теперь какой-то непонятный бочонок! Отреагировать на эту реплику кроме как умиленной улыбкой во все лицо, Антон не может. Ну какой же чудесный у него муж. И дурной. И самый любимый. Он-то уже надумал кучу версий, что тут могло неприятного за часы его отсутствия в квартире произойти. А тут футболка на несколько размеров меньше удивительным образом не налезла на беременный животик. Ситуация очень даже решаема. – Ты самый красивый и лучший в мире бочонок, не придумывай, – произносит ласково, поглаживая большим пальцем косточку на чужом-родном запястье, предварительно подобравшись еще ближе, но продолжая соблюдать границу. В итоге, усиленно подумав, Арсений сдается и оттаивает. Успокаивается, переставая транслировать всем видом тревожность и вселенское расстройство. Кряхтя затаскивает Антона к себе в гнездо для нежных долгих объятий и обязательного тыка носом в шею с последующим удовлетворенным мурчанием.***
Арсений радостным ураганом влетает на кухню, несмотря на свой уже достаточно объемный живот, и экспрессивно сообщает, что на следующей неделе поедет на фотосессию. Почти что подпрыгивает на месте и даже в ладоши хлопает. Сразу видно, что этой задумкой он безумно воодушевлен. Антон изначально реагирует скептически, осматривает своего ненаглядного с ног до головы и уточняет характер этой съемки, ведь уже седьмой месяц беременности и вряд ли полученные фотографии в полный рост будут где-то размещаться, как это бывает обычно: ни в личном профиле самого Арсения, ни в профиле фотографа. Скорее всего это интересное мероприятие планируется исключительно для личного архива. – Антош, ну это беременная фотосессия! – поясняет все тем же радостным тоном Арсений. – И ты едешь со мной, кстати, – даже не спрашивает, просто ставит перед фактом, состроив умилительную мордочку. На самом деле Антон бы и так своего драгоценного одного не отпустил ни за рулем, ни на такси. Поэтому в любом случае бы он отвез сам, подвинув все свои дела, даже самые важные, если бы понадобилось, поясняя, что ему надо доставить очень ценный груз. Семья для него на первом месте. Когда они приезжают по указанному адресу, то Антон не знает, что именно можно ожидать. Заранее он не стал интересоваться концепцией, единственное, что он уточнил – будет ли он сам в какой-то момент в кадре, и нужно ли для этого как-то по-особому одеваться. Арсений на это заявил, что он все узнает на месте, и сверкнул загадочно своими красивыми глазами. В первую очередь, конечно, у Антона срабатывает инстинкт защитить свою пару, поэтому он намеревается элементарно следить, чтобы все было в порядке, Арсений себя ощущал комфортно и ни о чем не беспокоился, к тому же, он все-таки будет в своей любимой атмосфере, чувствуя себя как рыба в воде. Они заходят в студию и в глаза сразу бросаются цветы. Очень много разных цветов. И вся атмосфера какая-то безумно нежная, воздушная, приятная. Антону нравится. Их встречает фотограф, а из небольшой комнатки выплывает приятная девушка, которая оказывается стилистом. Они перекидываются парой стандартных при знакомстве фраз, становится понятно, что Арсений оказывается уже хорошо со всеми знаком. Он представляет Антона, чмокая его в щеку, тем самым обозначая, что он его, и после со стилистом уходит переодеваться и краситься. Антону же предлагают кофе или чай и разместиться пока что на уютном диванчике в ожидании. Через некоторое время Арсений выползает из гримерки вместе со стилистом, о чем-то весело с ней шушукаясь. Антон рассматривает его во все глаза: любимый в белом полупрозрачном пеньюаре, белом белье под ним, на ногах белые пушистые тапочки с помпонами. А еще Арсению невероятно красиво уложили его отросшие прядки – накрутили, и это выглядит очень нежно и мягко. У Антона в глазах по-любому горят огромные яркие сердечки, но в целом, он всегда на своего ненаглядного так и смотрит. Как говорится – all day, all night. И он еще не сразу замечает, что в руках у стилиста венок из разноцветных бутончиков, который она аккуратно надевает на голову Арсению, поправляя волосы, когда он становится на нужной точке. А когда начинают снимать, то Антон совершенно не может оторвать взгляда: Арсений весь такой воздушный, плавный, на светлом фоне, окруженный облаками пышных цветов. Его глаза горят таким невозможным счастьем и азартом, что все волнения на счет возможного дискомфорта отпадают. Затем оказывается, что локаций для съемки запланировано две. И для следующей Арсению необходимо будет переодеться, о чем он сообщает, подходя к поднявшемуся на ноги с дивана Антону. Снимает с себя венок и цепляет ему на голову, проводя пальцами нежно за ухом, убирая выбившуюся непослушную прядь волос. – Охраняй, – и касается губами губ, оставляя на них безумно сладкий поцелуй. В этот момент слышится череда щелчков камеры, и Антон наблюдает чересчур довольного фотографа, уже проверяющего чего у него там получилось. Этих снимков явно не будет в общей серии, но, зная Арсения, он точно в обязательном порядке потребует все исходники себе. Для второй локации Арсений меняет свой пеньюар на белый кружевной комбинезон, явно относящийся к категории нижнего белья. Уже без венка он направляется вслед за фотографом в соседнюю комнату. Туда же перемещается и сам Антон, все с той же миссией: охранять свое сокровище. Словно он сейчас дракон из сказки. Когда он видит новую декорацию, то сначала ему не совсем понятно, как в итоге все будет выглядеть на снимках. Посередине небольшого светлого помещения находится ванна, которая уже наполовину заполнена жидкостью молочного оттенка. Когда же Арсений залезает туда и размещается, то в основном его фотографируют на одном боку, и выглядит это до одури нежно и чувственно. Дополнительно вокруг его тела плавают раскрытые бутоны больших белых и розовых цветов. Антон пребывает в восторге от всего увиденного и максимально проникается атмосферой. По окончании съемки Антон встречает Арсения с большим мягким полотенцем, которое ему оперативно передала стилист. Он укутывает в него мужа, прижимает к себе и шепчет комплименты и похвалу, родившиеся за время, проведенное на съемке, в его темную, чуть влажную макушку. Затем они удаляются уже в гримерку вдвоем, чтобы переодеться обратно в свои вещи. Перед выходом к машине им вручают с собой несколько огромных охапок цветов. И видя восторженный взгляд Арсения, у Антона не возникает не единой мысли отказаться от подарка, у них как раз имеется достаточно места в багажнике для такого количества букетов, да и вазы дома обязательно найдутся. Как только они заходят в квартиру, Арсений сразу начинает ластиться котом. Трется, трогает, целует. Устоять перед ним таким совершенно невозможно. Как в принципе и всегда. Всем своим видом и движениями он показывает, насколько сильно хочет. Насаживается с ярким удовольствием на член, течет так обильно, будто у него началась течка. И Антона прошибает настолько, что у него реально начинается самый настоящий гон. Ощутимо поднимается температура, и он раскаленной печкой обжигает своей кожей, когда прижимает мужа к своей груди. Трет мокрыми пальцами Арсению соски, потому что прекрасно знает, что они стали более чувствительными сейчас, и только от одной их стимуляции он может кончить. – Хочу еще, пожалуйста, – шепчет Арсений, сжимаясь на члене, переживая импульсы очередного интенсивного оргазма. – Ненасытный… Антон рычит в шею и входит узлом. Держит на нем, не двигается, пока Арсений не начинает хныкать, стонет, просит одними губами: «Укуси, укуси меня». Как по заказу клыки удлиняются, и Антон со звериным удовольствием вонзается в свою метку. От этого действия Арсений громко вскрикивает и кончает снова, уже насухую. Заполошно дышит. Но спустя пару минут опять говорит, что хочет еще, а Антон и дает ему еще, потому что член и не думает опадать, стоит словно каменный и готовый к новому заходу. И, может, не одному.***
В какой-то момент они с Арсением обсуждают и договариваются, что рожать поедут вместе, потому что Антон считает, что просто обязан быть рядом с любимым в такой важный для их семьи момент. Они для этого читают и смотрят специальную литературу и различные видео, общаются на эту тему с врачом. Время летит так быстро и незаметно, что уже немного и все случится. За дверью отчетливо слышно, как шумно кричит и хлопает в ладони зал, все уже зарядились на последний третий мотор. Антон стоит около панорамного окна, разглядывая мелкие строения вдалеке сквозь опустившуюся темноту и бездумно затягивается электронкой. Он пытается закопать внутри себя сильную тревожность, которая во время перерыва считает, что имеет полное право нагло вылезать на передний план. Арсению вот-вот рожать, и Антон искренне считает, что должен быть сейчас рядом с мужем, чтобы каждую секунду дарить ему поддержку и заботу. Но работу, к его большому сожалению, сдвинуть сильно не получается. Поэтому он сейчас тут, в Сколково, в этой Матрешке, которая сегодня совершенно не заряжает и не вдохновляет, наоборот чересчур удручает, давит своими стенами, заключая в вакуум. Антон трясет головой, портя прическу, но ему очень хочется прогнать дурные навязчивые мысли. Все же в порядке. Арсений с утра выглядел вполне бодро, ластился довольным котом и заверял, что чувствует себя прекрасно. Прислал вот за первую половину дня кучу кружочков и сообщений, где снова говорил, что все хорошо. Они примерно в таком ключе и общаются, когда Антон уезжает на съемки и неизменно тревожится. Ему машут, привлекая внимание, говоря о том, что у них минутная готовность. Они уже отсняли три игры, обстановка достаточно дружелюбная, зал активный. Сейчас идет очередной технический перерыв, так как меняют тумбы для следующего соревнования. Антон, снова пытается уйти от навязчивых мыслей, поэтому вслушивается во включенный Крапом трек, подпевает и трясет в такт головой, пружиня волосами. Внезапно к нему вылетает с бешеными глазами Стас, хватаясь за запястье, чтобы обратить на себя внимание. Антон уже сейчас ловит нереальную панику и наклоняется, отодвигая микрофон, чтобы услышать шепот: «Арс написал, что поехал в роддом, уже рожает». У Антона все внутри вмиг обрывается. Вот он как чувствовал, что что-то должно сегодня произойти, поэтому и места себе не находил чуть больше обычного. Естественно он хочет в эту же секунду сорваться к мужу и малышке, но сделать это не выйдет прямо посередине съемки, неминуемо ее прервав. Он смотрит серьезно на Стаса, транслируя свое состояние, и говорит, что выйдет на три минуты, чтобы позвонить и услышать, что прям вот сейчас еще ничего не происходит, и время есть. Не воспринимая никаких звуков вокруг, Антон пулей выбегает из съемочного зала, ему в руки сразу же попадает его мобильный и он, не глядя, тыкает вызов. Арсений на том конце тяжело дышит, но уверяет, что все под контролем, просит спокойно закончить мотор и потом уже на такси приезжать в роддом. Клятвенно обещает не рожать, пока Антон не окажется рядом. Вторая половина съемки проходит словно в густом вязком тумане. Под поддерживающим взглядом Димы, который Антон ловит чуть ли не каждые пять минут, как-то на грамм легче. Поз уже на следующем перерыве подошел к нему и на ухо уточнил, правильно ли он срастил, что сейчас произошло. Ничего не скроешь от проницательного друга в тот момент, когда и с собой даже трудно совладать. Дима же тоже был в такой ситуации, целых два раза. Не понятно еще, как поведение Антона выглядит со стороны для зала, и могли ли что-то срастить зрители, через одного сплошные Шерлоки. Как только они заканчивают съемку, Антон первым вылетает из Сколково, даже не переодевается и не смывает грим, успевает только схватить свой рюкзак, в котором валяется паспорт. Поездка на такси кажется вечностью, хотя ехать тут минут тридцать от силы. Он сразу же отписался Арсению, что едет к ним, во всех вариациях уточнил все ли в порядке, хотя и получал сообщения чуть ли не каждые десять минут, что все под контролем и по плану. При входе в отделение его встречает медсестра, потому что у них тут платный контракт со всеми вообще олинклюзивами, которые могут только быть. Антон тихо матерится себе под нос, натягивая на себя дурацкую шапочку и халат с бахилами, потому что нервы уже вообще никакие. И наконец-то его пускают в палату. Антон буквально подлетает к своему любимому, целует его во взмокший лоб и берет за руку, переплетая пальцы. Выдыхает. Теперь все в порядке. Они вместе. Они со всем справятся.***
В общий чат на следующее утро прилетает сообщение. Шастун Всех с наступающим! *стикер* У нас девочка 51 см 3500 грамм