Пропасть

Вспышки камер назойливых журналистов редели, гомон голосов затихал. Лекс отстранился и произнес, скривив губы: – Пойдем, папа. Думаю, мы достаточно поиграли в семью на потеху общественности. – Лекс. Что бы ни случилось, ты мой сын, и я никогда не позволил бы тебе умереть вот так – по твоей собственной глупости, – Лайонел усмехнулся. Вечные упреки в отвратительном воспитании начинали ему докучать. – И ты прекрасно знаешь это. – Я также прекрасно знаю, что ты готов был бросить своего сына в здании, накачанном метаном, в компании с безумцем, страдающем от последствий твоих негуманных опытов. Если бы не Кларк Кент, так бы оно и произошло. Может быть, тогда бы ты наконец был доволен. Лекс развернулся и направился к поджидавшему их порше, бросив кивок благодарности в сторону Кентов. Юный друг Лекса сжимал в крепких объятиях отца, и оба буквально светились от счастья. Лайонел не понимал, что больше его раздражает: то, что деревенщинам легче даются положительные эмоции, или то, что Лекс никогда не будет смотреть на него так же, с таким же теплом. Но эти двое ненадолго привлекли внимание Лутора. Рядом с ними стояла та, кто перед лицом опасности не пала духом, не закатила истерику, подобно всем остальным мамашам, чьи дети оказались в аналогичном положении. Рыжие локоны переливались в свете полицейских сирен, потрепанный жакет и застиранные джинсы-клеш не скрывали точеную фигурку. Она была статной, изящной и совершенно не созданной для сельской жизни. Повинуясь неосознанному порыву, Лутор шагнул к счастливой компании. – Мистер и миссис Кент, – Лайонел едва успел проглотить ехидную усмешку, заметив, как лицо Джонатана, мгновение назад еще добродушное, превратилось в огрубевшую каменную гримасу. – Хотел еще раз выразить Кларку благодарность за спасение моего сына, – продолжил он, нацепив одну из самых сдобренных елеем масок. – Это всего лишь счастливое стечение обстоятельств, мистер Лутор, – процедил сквозь зубы Кент. – Это все? Пойдем, Кларк, – он потянул за собой сына, не дожидаясь ответа. Марта переводила растерянный взгляд то на мужа, то на Лутора, застыв, казалось, в нерешительности. – О нет, я так не думаю, – пробормотал Лайонел им в спину. Что-то странное было в парнишке, необъяснимое, а его всегда влекла неизвестность, поиск сути, возможность постичь тайну и заполучить знание, особенно которое можно потом использовать ради собственной выгоды, – и за ценой не постоит. – Вы напрасно устраиваете бурю в стакане, мистер Лутор, – деликатно сказала Марта, вытащив его из раздумий. – Как скажете, миссис Кент, – он улыбнулся и посмотрел на нее в упор, настойчиво давая понять, что ни капли поверил в россказни о чуде и случайностях, и одновременно наслаждаясь тем, как скромно она потупила взгляд и как ее щеки заливает смущенный румянец, гармонирующий с рыжим локоном, упавшим на лицо. Он огромным усилием воли удержал себя от того, чтобы дотронуться до нее и убрать прядь ей за ухо. – Между прочим, не могу не отметить: вы держались стойко. Наверное, нелегко знать, что ваш сын под угрозой, и не иметь возможности помочь ему. – Вы мне скажите – ведь именно вы отдали приказ заблокировать выходы, подвергнув огромному риску не только моего, но и своего сына! От смущения не осталось и следа; глаза по-прежнему блестели, а щеки были пунцовыми, – но теперь от охватившего ее гнева. Лайонел поймал себя на мысли, что очарован этой женщиной настолько, что готов вылить на нее все ехидство и язвительность, лишь бы продлить мгновение, подарившее образ Марты-воительницы. Он готов был поспорить на место председателя Лутор Корпорэйшн, что ее мужу нечасто представляется удача увидеть, как домохозяйка превращается в истинную валькирию. – Вы ведь понимаете, что я не мог поступить иначе. Этот выбор – спасти сына или город – дался мне отнюдь не легко. – Бросьте, мистер Лутор. Будьте честнее: спасти сына или свои акции, – ее тон становился холоднее. Она попала в цель, и Лайонел на секунду смутился, но не позволил растерянности отразиться на лице. – Вы несправедливы ко мне, Марта, – он и сам поразился, с какой мягкостью произнес ее имя. – Я не такое уж чудовище, как вы думаете. Но человек моего статуса обязан думать не только о личных интересах, но и интересах общества. Это была бы настоящая катастрофа для Смолвилля, если бы я позволил чувствам взять верх, тем самым обрекая добрую часть жителей на верную смерть. Взрыв моего филиала имел бы разрушительные последствия. Лайонел сделал шаг ей навстречу, сократив расстояние до практически непозволительного. – Будь вы на моем месте, я уверен, вы бы поступили также. Вы ведь выросли и получили образование в Метрополисе? На экономическом факультете, если мне не изменяет память. Хоть вы и променяли карьеру и амбиции на фермерскую жизнь в захолустном городишке, вряд ли они отняли у вас способность аналитически мыслить в патовых ситуациях… Она стояла так близко: еще полшага, и он смог бы почувствовать ее дыхание на своих губах. Выражение ее лица было непроницаемым, но голубые глаза будто покрылись кромкой льда. – Вы со мной не согласны? Мы не такие уж и разные, Марта. Она хладнокровно выдержала его пристальный взгляд: – Боюсь, вы ошибаетесь, Лайонел. Между нами глубокая пропасть. А теперь прошу простить, меня ждет семья. Лутор будто в замедленном действии наблюдал, как она разворачивается, удаляется от него и садится в старый пикап. Улыбка не сходила с его губ. Он уже почти забыл, что такое поражение. Лайонел Лутор не любил проигрывать, но в этом поединке Марта Кент нанесла ему блистательное туше.