ИЗ ГОЛУБОЙ ЛАЗУРИ

Восьмой день новой жизни Утро, как и всегда, вовремя. Шел уже восьмой день новой жизни. Серкан с сыном, завершив тренировку и водные процедуры, свежие и бодрые появились в столовой. Эда в любимых голубых наушниках, пританцовывая накрывала на стол. Стопка румяных блинчиков занимала центр стола в окружении пиалок с соусами на разные вкусы членов семьи. — Доброе утро, любимая! Кокой восхитительный завтрак ты нам приготовила, — снимая наушники с жены, восторгался Серкан. — Мама, доброе утро. Если я сейчас наемся блинчиков, то не смогу позавтракать в школе, а я хотел бы попробовать. Айлин говорит, что ей нравится, как кормят в школе. — Если Айлин сказала, то так оно и есть — усмехнулся Серкан. — Я ей доверяю. — Мы с мамой рады, что у тебя друг появился, вернее подруга. — Ну я не настаиваю, решай сам, но хоть один блинчик съешь с папиным любимым бананово-медовым соусом, — все-таки предложила Эда. — Да, наверное, один съем, папа, а какой тут банановый. — Серкан показал. Эда, а вот этот розовый это какой? — Клубничный. — Смерти моей хочешь? — Это почему же? — У меня же аллергия на клубнику. Я разве тебе не говорил? — Первый раз слышу… Серкан!!! Ты не заметил, что Руслан с нами все это время на русском языке говорил? Руслан хитро улыбался, дожевывая свой блин. — Ты шутишь? Руслан, это правда? — Да, папа, это эксперимент! — И мы тебя понимали? — Да, папа, эксперимент удался! Серкан прекратил есть. — Ну и ну! Фантастика какая-то! — Это не фантастика, я же вам говорил, что сознание включится, а потом и заговорит, ну там сложности с произношением могут быть, язык должен привыкнуть к произношению, акцент долго сохраняется. — Может и писать сразу начнём? — Нет, — засмеялся сын — это сложнее, придется потрудиться изучить кое-что. — Так, лингвист. Пора в школу. — Эда, забываю тебя спросить, как ты со стиркой управляешься? — Машинка управляется, глажу сама. Пока глобального ничего не было. — Давай, так. У меня есть небольшая фирма, вернее не у меня, а я с ней сотрудничаю много лет, они мне стирают, отменно гладят, всё на плечиках в чехлах выдают. Раньше мне Сейфи в этом помогал, но для своей семьи мы можем услугу заказать, просто всё складывать в их контейнеры, а привозить будут охране в гараж, а мы забирать. Такая схема тебя устроит? — Подумаю, созвонюсь с ними, дашь телефон? — Дам, только не заводи разговор по стоимости услуг, я тебя уже знаю. У них цены умеренные. — Ну, ты успокоил меня, а то бы ночи не спала, думала, сколько будет стоить постирать трусики… — Я могу их сам стирать, они практически не существующие, условные, но очень сексуальные… Могу оказывать услугу… будешь платить мне в натуральном выражении. — Ты предлагаешь мне продажную любовь? Тебе не хватает безвозмездной? — дразнила Эда. — Я хочу тебя всё время, даже когда вижу твои разбросанные по дому тапки, что изредка видят твои ножки, любимая — целуя нежную шейку, шептал муж. Так они болтали, убирая со стола и дразня друг друга, играя волнующими подробностями, пока сын собирал ранец в школу. — Может вызовем водителя Руслану? А сами задержимся, поболтаем, а то ты перестала брать меня с собой в душ… — Тише Руслан идет! Веселое настроение витало, вызывало улыбку на лицах влюблённых. Дорога до школы показалась короткой. Сын побежал к новым своим друзьям, которые приняли его с первого дня. Прошлая приютская жизнь растворялась и уже не лежала тяжким грузом в сердце Руслана… Офис «Artlife» постепенно наполнялся обитателями. — Эда, у тебя сегодня презентация, если что надо подправить, займись. — Ты хочешь, чтобы я представляла проект? Я не умею. Серкан, мы так не договаривались. — Это же твой проект, кому же его представлять, как ни тебе. Учись. Лейла! Во сколько придет заказчик по больнице в Измире? Подготовь к этому времени встречу с легким угощением. — В 11 часов, господин Серкан, доброе утро! — И тебе. — Эда, подойди ко мне. — Слушаю тебя — Вчера у мамы я познакомился с её давним знакомым, господином Кемалем. Мама попросила его вникнуть в тему наследства. Он юрист, занимался сложными наследственными делами, правда, в Европе. Сказал, что изучит наше законодательство в этой сфере. И ещё он рекомендовал своего друга, который руководит некоторыми благотворительными фондами. Они сегодня придут во второй половине дня, время уточнят. Так что ты соберись с мыслями, подумай, чего ты хочешь и что не приемлешь ни в какой форме. Чтобы ясность была в голове. — И ещё, там вроде генплан всей территории закончили, поинтересуйся. Может какие вопросы к заказчику появятся. — — И последнее. Давай внесем в график на сегодня тренировку на снаряде. Как ты на это посмотришь. — Сказал Серкан с серьезным видом, не отрывая глаз от клавиатуры, словно речь шла об обычном рабочем вопросе. Что молчишь? Есть возражения? Слушаю внимательно. — Нет возражений. — так же обыденно произнесла Эда. — Ещё какие-то вопросы ко мне есть? — Нет. Все спасибо. Ты свободна. — продолжил игру Серкан. Она твердой поступью покидала кабинет, резко повернулась и увидела мужа с широкой улыбкой на лице, довольного своей провокацией. «Ты доиграешься, посмотрим кто кого!» — говорил её взгляд. — «1:0 в мою пользу! Игры тебя до добра не доведут …» «Ну что за женщина! И ведь моя…» Заказчик проекта больницы в Измире господин Кадир с коллегами появился в офисе ровно в назначенное время. Серкан, Энгин, Перил и Эда встретили гостей в конференц-зале. Накрытый стол всем своим видом предвещал доброжелательное общение с уважаемым заказчиком. — Господин Кадир рады встрече, мы приготовили для вас некоторые предложения, не оговоренные нашим контрактом. Надеемся, что это улучшит проект, но решение за вами. Представлю вам нашего нового сотрудника, являющегося автором этих предложений. Это наш ландшафтный дизайнер Эда Йелдыз-Болат. Она представит вариант обустройства территории больницы, как она его видит. В нашем с вами контракте эту часть проекта мы предусматривали передать на субподряд ландшафтной фирме, но Аллах нам послал очень талантливого ландшафтного дизайнера в лице этой милой девушки. Гости доброжелательно улыбались глядя на Эду, смущенно смотревшую то на босса, то на гостей. Румянец заливал её щеки и нервно зажатые в замок ладони говорили о волнении, ведь это её первая презентация… «и причем здесь про милую девушку…я ему припомню это…» Она вскинула подбородок, подойдя к экрану и взяв себя в руки уверенно начала. — Здравствуйте, господа. Я Эда. Рада приветствовать вас на моей первой в жизни презентации проекта. Конечно я волнуюсь, и надеюсь на ваше понимание. Хочу сразу сказать, что работая над проектом я прежде всего, каюсь, думала не о том, какие средства придется вложить уважаемому заказчику, а о тех больных людях, что вынужденно находятся в среде, в которую их заключила болезнь. Ведь это так важно, чтобы она было дружественная и комфортная. У меня сейчас больна моя тётя, и я как бы с ней проходила по части этого больничного мира и её глазами осматривала окружающее пространство и старалась понять, где, как и кому будет комфортно. — — Простите за столь многословное вступление. Итак… Гости слушали Эду, её искренние слова, улыбались и одарили выступление молодого автора аплодисментами. Даже Перил не смогла сдержать редко посещаемые её эмоции. — Госпожа Эда! Поверьте, в силу моего опыта и возраста я имею представление об обустройстве прилегающих территория почти по всем больницам Турции — начал своё выступление господин Кадир. — Смею Вас заверить, что кроме цветочных клумб, газонов и в редких случаях фонтанов не встретишь ничего. Это тоже не плохо. Но в Вашем проекте решения не просто оригинальны и новы. Они построены, как Вы сами сказали, на другом взгляде на суть вопроса. — — Вы сфокусировались на тех людях, которым необходима наша помощь. Им много времени приходится находиться в унылой обстановке больничных палат и, даже на прогулках выздоравливающие не могут получить положительных эмоций от пейзажа и разнообразить досуг. — Вы же предложили общение в общих настольных играх, чтение в удобных креслах, предусмотрев зоны для этого. Игровые зоны для детей, и их матерей, продумали размещение игрушек, книг, их санобработку, туалет для детей, что очень важно. — Интересно зонировали освещение, систему оповещения, да что перечислять… Вы создали целый мир, где каждому есть комфортное место. Я опять аплодирую Вашему уму и доброму сердцу. Браво! Господин Серкан, вы где-то добыли самородок, рад за Вас! Госпожа Эда, Спасибо Вам, рад был познакомиться. У Вас большое будущее! — Спасибо, — скромно сказала Эда. Дальше последовало обсуждение вопросов по деталям будущего проекта, контракта. И просто человеческое общение, ведь и это нужно… Когда гости ушли, довольные проектом, Серкан попросил Эду задержаться. — Горжусь тобой, будешь работать ландшафтным дизайнером, скажу, чтобы оформляли. Да… вот ты сказала в своем вступительном слове, и оно было вовремя сказано, что ты смотрела на суть этого проекта не как на красивую картинку, а на потребности людей, больных людей. Это твое свойство заботы о других, любовь к людям и повела тебя, складывая все в единую гармоничную концепцию. Ты так устроена… особым образом, что все, чего ты касаешься своим сознанием, умом, становится живым, наполненным воздухом. Как на твоих картинах. — — Мало кто сейчас в работе вдохновляется любовью к людям или хотя бы вниманием. Зашорены нормами и правилами, стандартами, но они мертвы без человека. Ведь дома, города, общественные здания всё это для людей, а о них часто забывают… не любят… Основывают всё на прибыли. — — Я много думаю о любви, безусловной, абсолютной. Где, в чем её проявления как это происходит, но пока не понял можно ли любить всех, не зная любви к женщине, ну, если говорить о мужчинах. Может быть женщины устроены совсем по-другому… Мне почему-то кажется, что у любви женское лицо. Как твое. — — Ладно, очень рад за тебя и за всех нас. Поехали пообедаем, пора. Эда притихшая сидела в машине, положив руку на колено Серкана. — Знаешь, любимый, я думаю, что человек, маленький ребенок рождается наполненный любовью, и только мир в котором он оказывается его мама и папа и прочее его окружение могут или взрастить эту любовь, или заточить её в оковы. Но она не умирает, а ждёт своего часа, терпеливо ждёт. — Как моя. Моя дождалась. Тебя. С первой минуты, только я не знал тогда, что это она. Первая минута была бездарно потрачена на восхищение твоим обликом, я тогда, как выражаются запал, как придурок. Но ты взорвала меня, мое сознание уже в первый час. И это было уже новое, еще неизведанное чувство. Я разглядываю себя в этом, как в кино. Удивительные метаморфозы, почти физические ощущения, могу поминутно расписать расширяющуюся вселенную моей любви к тебе. Мне кажется, что вот я уже стабилизировался в своем чувстве, но сегодня понял, что мне ещё есть куда расширяться. Ты будешь дарить мне эти возможности? Волновать меня, будоражить ум, любить меня… Что скажешь, любимая? — Я ничего не делаю специально Серкан, я просо такая, как есть, и я люблю тебя, и влюбляюсь в тебя каждый день всё больше, и предела этому, очевидно, не будет, потому что ты беспредельный. А куда мы едем? Что-то мы заговорились. — Поедем к Эмилю в ресторан, где мы в первый наш день с тобой обедали. Мясо ягненка у него изумительно вкусно готовят. Помнишь? — Что я ела вообще не помню, была не в себе, а аромат того места запомнился. Даже не верится, что прошла всего неделя. Как год, а может и больше. Совсем в иное измерение попала. Эмиль, заметив Серкана, обрадовался — рад тебя видеть, брат. Ты сегодня опять со своей красавицей пришел? Познакомь, прошлый раз тебе было не до того. — Знакомьтесь. Это Эмиль, мой давний друг, а это моя жена Эда Болат. — Рад знакомству, вижу, как мой друг сияет, рад за вас. — И я рада знакомству, извините, что прошлый раз вам тут потоп устроила. — Не извиняйтесь, тут такие концерты случаются, такие страсти кипят, что впору книги писать. Буду рад видеть вас с Серканом чаще. Присаживайтесь, вот за этот столик у окна, где вы прошлый раз обедали. Или другое место выберете? Музыку хотите включу? Выбирайте блюда, а я вам быстренько один салатик сооружу, пальчики оближете. Серкан, знаю, что тебе понравится. — Эмиль, а десертное меню можно? — Конечно. Серкан с клубникой не дружит, а у Вас с ней какие отношения? — Любовь. — Понял. — Ну, пока музыкой наслаждайтесь, воду вам сейчас принесут. — Сядь ко мне на минутку, я тебя буду целовать. Нас здесь не видно. — Сейчас воду принесут и десертное меню. — Тогда смотри меню, что ты будешь есть. — Выбирай ты, а я положусь на твой вкус, а то я опять картошку закажу. Буду переучиваться, переходить на здоровое питание. — Кстати, надо Хакану позвонить, сейчас наберу, узнать, как у него с божественной Айгюль дела. Заказывай вот это мясо, салат и сыр. Сыры у них отменные. — Я этим не наемся, нас же теперь двое. Я себе еще спагетти закажу. — А что наша девочка уже любит спагетти? — Еще как любит! — Заказывай, что захочешь. Я выйду, чтобы ты не подслушивала мужские разговоры. — Потом мне расскажешь. — Ни за что, уж прости. Серкан вернулся, когда стол уже был накрыт. — И что же так долго вы обсуждали? — Да, разное. Кстати на той неделе начнешь обследование, день и время он уточнит. — Хорошо. А как у них с Айгюль? — Хорошо. — И это все, что ты мне расскажешь? — Какая ты любопытная. Он влюбился. Все хозяйственные дела взял на себя. Не думал, что он такой разговорчивый. Рад за него. Даже слышно было, как он сияет. Оказывается, что сияние можно услышать по телефону. — — Эда заедем вечером к маме за сыном, поговорим с ней, пусть займётся нашей свадьбой, ей хоть занятие найдётся. А нам нужно будет составить список гостей. Да, не простая задача! Придётся на выходных этим заняться. О, господин Кемаль звонит. — Да, господин Кемаль в 16 часов будем Вас ждать. С адвокатом Эды Вы связались? Очень хорошо. Ждём. — Эда, ты подумай, кого из своих друзей ты хотела бы видеть на свадьбе. — У меня подруги все разъехались. Позвоню им, может приедут на свадьбу. — Скажи, почему ты не навещаешь свою тетю. Я чего-то не знаю? — Я ей звоню каждый день. Вкратце рассказала, что устроилась на работу в архитектурную фирму, не уточняя, что в твою. Она знает о моей «любви» к тебе. Понимаешь, всё ей рассказать не могу, я не умею врать, она поймёт, будет волноваться. У меня счастье на лице прописалось. Нелепо выгляжу. Пусть поправляется. — Ты выглядишь восхитительно. Я работать не могу. Любуюсь тобой, будто запомнить тебя пытаюсь на века… — Я тоже люблю на тебя смотреть, но больше мне хочется другого. — И чего же любимая? — Хочу свернуться клубочком и поселиться в твоем сердце и слушать тебя и слышать всего… — Жена моя, единственная моя, ты и так в моем сердце, но оставь мне хотя бы твое идеальное тело снаружи, потому что мои руки и губы, всё моё тело по тебе очень скучают, я никогда не буду сыт тобой. Вот веду машину, а хочу держать тебя на руках, обнимать. Пытаюсь привести себя в норму, сдерживаться, но пока не справляюсь. Наверное, мало времени прошло, как-то надо подкорректировать среду обитания. — А давай будем учиться работать в новых условиях. Вот как водолазы приспосабливаются к работе в воде, или космонавты. Если мы не можем изменить среду обитания, изучим её и поймём, как в ней комфортно пребывать. — Интересно, ты всегда заходишь как-то по-своему. Не идёшь напролом, а изящно обтекаешь препятствие и даже включаешь его в свою жизнь, и она от этого не становится хуже, даже приобретает новое звучание что ли. Учусь у тебя. — А я у тебя. Твоей четкости, ясности мысли, особенно в работе. Тебе нет равных в скорости и точности принятия решений. — Когда успела рассмотреть? — Я наблюдательная. И у тебя всегда двери открыты, слышу тебя. — Подслушиваешь? — Нет, прислушиваюсь. До встречи с господином Кемалем оставалось два часа. Работа увлекла, время пролетело быстро. Серкан с Эдой дожидались гостей в кабинете на втором этаже. Теперь он был предназначен для конфиденциальных встреч. Ещё раз проговорили какие вопросы обсудят при встрече. Ровно в 16 часов в кабинет вошли трое. Господин Кемаль, Господин Али — адвокат Эды, и господин Юсуф — управляющий благотворительными фондами. Знакомство, рукопожатия, слова приветствия. Все, как обычно. Но Эда заметила, что господин Кемаль особенно внимательно, пристально вглядывался в лицо Серкана, словно изучая его. — Я принёс письмо вашей бабушки — обратился к Эде господин Али. — хочу, чтобы вы прочитали его до начала разговора. Эда, вскрыв конверт, бегло прочитала письмо. — -Ничего нового. Госпожа Синеха кается и сожалеет о своих деяниях. Просит простить. Так же она сообщила в письме, что в составе её наследства, есть отдельная часть, доставшаяся ей от предков. Она, якобы, не имеет отношения к её кипучей деятельности. Зная, что я не приму её наследство, просит не отказываться от переданной по роду части. Считает, что таким образом я не прерву родовую связь и родовое древо не иссякнет. Это всё. Эда была натянута, как струна. Холод и сталь слышались в её голосе. Серкан не мог даже предположить, что в его жене, девочке –ангеле может быть прочность стали. Её глаза, чернее ночи, выражали суровую правду сердца. Он понял, что и в этом тоже была её любовь, но к иной стороне, приниженной и оскорбленной жадностью, завистью и коварством людей или нелюдей, к которым она причисляла и свою родную по крови, но абсолютно чуждую по сути госпожу Синеху. — Эда, вы подумайте, может и следует отделить эту часть наследства, ведь Ваш род имеет тысячелетнюю историю, может не стоит её прерывать. Подумайте. — Господин Юсуф, понимаю, о чём вы говорите. Но моя правда такая. Если этот древний род, к которому я имею некоторое отношение, породил сущность, что самой сердцевине могучего ствола нанесла смертельную рану, отказавшись от своего сына — моего отца, и даже лишила его наследства, то я не лекарь, который берется за безнадежное дело примочек и компрессов к телу умершего. Если этот род не взрастил своей любовью и мудростью достойного продолжателя, то древу его только одна дорога: на дрова. Пусть Мать-Земля примет его пепел, давая молодой поросли жизнь и тепло. Но это уже другая история. — — Поэтому, прошу, уважаемые господа, примите мою правду. Если вы изыщете возможность направить это богатство на благотворительные цели, я буду вам благодарна. В противном случае, я приму другой способ решения этого вопроса. Но вступать в наследство, ни в какую его часть, я точно не буду — — Мы с моим мужем и с нашими детьми заложим новое начало, и будем взращивать его с любовью и заботой, правда, любимый? Серкан, взволнованный её словами подошел к своей Эде, обняв её, сказал: Обязательно так и будет, любимая. — — Может, мы отпустим Эду? Она высказала своё мнение и просьбу, пусть идёт работает — предложил Серкан. Все согласились, понимая, что мудрость и тяжесть решения этой хрупкой девушки, принявший на себя роль судьи, достойна уважения и максимальных усилий со стороны слушавших её мужчин. — Серкан, — обратился господин Кемаль, когда дверь за Эдой закрылась, — восхищаюсь твоей женой. Трепетная, как лань и мощная как вулкан. Такой диапазон чувств, в таком хрупком теле, поддержи её, а то сгорит… — Да я готов нести её на руках по жизни, но она упрямая, всё норовит другим подставлять свои хрупкие плечи, беспокоюсь, не знаю, как облегчить её ношу. Сам бы уже надорвался. Но в ней такая сила любви, она похоже своими крыльями её поддерживает. — Простите, что говорю об этом. Просто дело, в которым вы согласились помочь, нуждается в не меньшей любви. Эта женщина посылом любящего сердца, согревает всё и всех вокруг себя. Я много об этом думаю после встречи с Эдой. Понял, что любовью невозможно управлять и направлять, у неё свои пути, надо только поддерживать её дыхание, не стать препятствием. И она сама поведет. — Ты прав, сынок. Пусть жизнь будет к вам милосердна. Мы услышали и Эду и тебя, найдём правильное решение, подтянем законодателей, если потребуется внесем поправки в закон о наследовании. Найдутся понимающие люди. Снимите с себя эту ношу, вы не одни. Не дадим негодяям включиться в этот процесс. — Моя глубокая благодарность вам. господа. Обязательно передам жене ваши слова. Будем на связи. И ещё — рад знакомству, господин Юсуф. Наша компания тоже занимается благотворительностью, может когда-нибудь будет потребность объединить усилия, буду рад сотрудничеству. Удачи. Серкан застал Эду в активной работе в окружении сотрудников. Они живо обсуждали детали прокладки сетей к зоне отдыха. Карандаш привычно смотрел в небо, удерживая собранные на макушке волосы Эды, и эта картина умиляла и забавляла Серкана. Ему хотелось стоять рядом и смотреть на неё, он так и стоял рядом, наблюдая с улыбкой за своей феей… Очнувшись, натянув на лицо серьезное выражение, сказал: — Эда, как закончишь своё совещание, зайди ко мне. Расскажу кое-что. Его порадовало рабочее настроение и светлая улыбка на лице жены: «Значит справилась со стрессом» — Хорошо, я скоро. Через некоторое время Эда, постучав зашла в кабинет Серкана. — Слушаю тебя, мы там с сетями разбирались… — Я завидую твоему карандашу, ему легально позволено прикасаться к твоим волосам при всём честном народе. — Ты за этим меня позвал? Зависть плохое чувство. — Да, любимая, я плохой парень, завидую даже сам себе, что у меня такое чудо в руках иногда бывает. Он взял её руку и приложился к ней горячим поцелуем. — Серкан, прекрати, у меня от тебя кровь закипает! — Вот это комплимент! Повтори ещё раз. — Я серьёзно, прямо сто градусов! — Да-а-а, говорю же — сам себе завидую… — — Хотел кое-что рассказать о нашем совещании, но там всё нормально, не хочу переключать тумблер твоего хорошего настроения. Иди работай. А то я тут тоже задолжал сам себе. Не будем сегодня задерживаться, нам ещё к маме надо заехать. Может у неё и поужинаем, чтобы дома не готовить. Как ты, согласна? — Да, конечно. Только ты её предупреди заранее, а то столько едоков к столу явится. — Уже звоню. Ровно в шесть часов, Серкан почти принудительно забрал Эду с её рабочего места. — На сегодня хватит, ты и так потрудилась на славу. Заказчик был рад твоему предложению, рассчитывает тиражировать твой подход. Господин Кадыр, оказывается возглавляет ассоциацию врачей Турции. Хочет совершить революцию в этом вопросе. — — По нашему вопросу с Господином Кемалем. Они заверили, что выполнят непременно твои условия, даже если придётся внести изменения в закон. Мне он показался достойным человеком, да и господин Юсуф вполне вызывает доверие. Твой адвокат, господин Али не менее приятный человек. Так что будем надеяться. Появление супружеской пары в доме госпожи Айдан было встречено радостными возгласами и накрытым столом. Все делились новостями, Руслан докладывал о выученных уроках, о новых учителях и, конечно об Айлин. Она отчитывалась перед ним о радостных моментах общения с Хаканом, который, как она полагает, скоро станет её новым папой, как только маме снимут гипс. Серкан поблагодарил мать за столь полезное знакомство с господином Кемалем, что вызвало на её лице грустную улыбку. — Мама, что-то не так с господином Кемалем. — Нет, сынок, с ним всё хорошо. Это со мной не всё в порядке. — Она протянула ему конверт. — Что там. Решение суда о разводе… Как это понимать? — Да так и понимать. Тридцать лет брака… Серкан подошел к матери. Обнял, поцеловал её, гладя по волосам сказал: — мама, может это и к лучшему, его и так не было в нашей жизни. Не грусти. Смотри у нас теперь новая семья и нам незачем грустить. — Госпожа Айдан, дорогая, мы вместе, мы семья, которая вас почитает, уважает и любит. — Эда тоже обняла свою свекровь, и Руслан подбежал со словами: — бабушка! Ты такая заботливая, красивая, умная. Вон как кроссворды разгадываешь! Все засмеялись. И действительно тепло, семейное тепло явно давало о себе знать. — Я вам ребята, скажу еще кое-что. Кемаль сегодня заезжал ко мне после совещания у вас в компании. Когда я рассказала ему о разводе, он мне сказал, зная, что слухи не останутся тайной, что у моего мужа и твоего отца уже давно есть другая семья. Вот его командировки вечные, рестораны … Что с этим можно было сделать, я здесь в вечном заточении, какому мужчине это по силам. Я, конечно, догадывалась, но не хотела разбивать семью… Делала вид, что у нас семья. — Госпожа Айдан, мы обязательно справимся с Вашим недугом, это не отсутствие ног, а замок в вашей душе, мы подберем ключ, я Вам обещаю. — Мама, слышишь, если Эда Йелдыз-Болат дала обещание, то гарантия выдана, уж поверь мне. Я эту девушку знаю. Давайте в ознаменование нашего союза выпьем чего-нибудь. Сейфи, ну-ка угости нас. Сейфи с радостью обеспечил всех предпочтительными напитками и сам присоединился к союзу по спасению счастья в отдельно взятой семье. Домой они вернулись около десяти часов. — Ну, что дружок, пора спать. Скажи, а домашнее задание у тебя не следует проверить? Вдруг там ошибки какие или вопросы есть? — Да что ты папа. Какие ошибки! — Ладно будем на доверии отношения строить. Годится? — Конечно. — Руслан, может продолжим русским языком заниматься. Завтра, например. — Я согласен. Но вы с мамой уже сами можете много чего. Вы уже вошли в образ. Попробуйте вернуться к тому, что видели с мамой и посмотрите следующую главу, но до конца, потому что законченный смысл, заложенный автором цельный и воздействует своей завершённостью, поэтому не следует отрывками читать. — Значит просмотр страницы — это тоже чтение? — Скорее считывание образа. Серкан вспомнил, как Лика назвала себя «считывающим устройством». Интересно! Приёмчики… — Сынок, а ты нам не рассказал, как там кормят в школе? — Мне понравилось. Нам давали кашу овсяную с фруктами, сэндвич с сыром и чай. А еще яблоко на перекус. Но я его даже не съел, не хотелось. Я им бабушку угостил. Я спросил сегодня, как мне её правильно называть бабушка или госпожа Айдан. Она сказала, что если я сын её сына, то, конечно она моя бабушка. Она очень добрая и веселая. Мы с ней кроссворды разгадывали. И с Сейфи мы подружились. — мальчик глубоко вздохнул, обнял Серкана и Эду и на выдохе со счастливой улыбкой на лице, произнёс: — Как же всё хорошо! Я вас так люблю! — И нам с тобой очень хорошо, и мы тебя очень любим, правда папа? На что Серкан ответил поцелуем в кудрявую голову и возгласом: — у кого ещё на свете есть такой сын! Мы везунчики! Счастливые родители, взявшись за руки отправились жить своей взрослой жизнью. Хотя… Они радовались, как дети. На душе было легко. — Любимая, у меня к тебе вопрос, где бы ты могла или хотела бы принять меня в свои глубины, в душе или на дружественной теперь тебе кровати, как тебе удобнее моя малышка. Я бы предпочёл использовать два варианта, но не учитывать твое мнения я не могу. Эда задумалась с хитрой улыбкой на лице. — Я ещё не определилась… Я подумаю, можно? — Тебе можно всё, только не долго. А то я за себя не ручаюсь. — А что ты тогда сделаешь? — Сейчас прижму тебя прямо к этой стенке! — Такого ещё не было. — У нас много ещё чего не было… он подхватил её на руки и без объявления войны внес её в душ, мимо которого они проходили. Снимая с Эды части одежды услышал шепот жены: — я сама, тебе дольше раздеваться, я уже хочу тебя с утра. Она стоя к нему спиной ворчала себе под нос: то трусики, то снаряды… точно доиграешься, это я прижму тебя к стенке в офисе, провокатор, она, не видела, что Серкан сняв одну штанину еле сдерживался, чтобы не расхохотаться во весь голос. — Малышка, да ты вошла во вкус, и это моя стыдливая девчонка, да ты распущенная развратница! Иди сама меня раздевай, а то я от смеха уже падаю! — И раздену, какая проблема, ногу подними… — Я весь в твоей власти, эй, осторожней не дергай… — Замолчи! — Она впилась в губы ещё не совсем раздетому Серкану увлекая его в душ — говорила же, что кровь кипит.- Ей самой было смешно смотреть на мужа, пытающегося скинуть с ноги деталь одежды — смешно тебе… и мне смешно! Теперь я твой босс! — Я согласен, мне нравится быть в твоей власти, ну что за девчонка, оторва просто…- его слова утонули в прерывистом стоне его львицы, ведь он всё еще Лев, хотя уже и не босс… ну я ей покажу, что я царь зверей. Рык точно был похож на львиный, но душевая кабина слабо напоминала саванну, ну, какая разница где, главное, КАК! Серкан спеленал своё чудо в полотенце с руками, чтобы не остаться без волос, с которыми Эда творила полное беззаконие, устраивая любимую ей рыжую вакханалию. Он нёс драгоценную невесомость, желая её опять, будто саванна случилась в далеком прошлом и ему срочно необходимо утверждаться опять во главе прайда. — Ну, как, красавица, наше ложе готово нас принять, как там с её настроением? — Она улыбается, довольна мной… — А я-то как! Надо повторить. — Чур я сверху! — Ну, разбушевалась… Будь по-твоему, любовь моя… Слова тонули в поцелуях, ноги в сплетениях, руки в объятиях… Трепетом и салютами отзывалось седьмое небо. Девятый день новой жизни Утро трезвонило изо всех сил, пытаясь пробудить утомлённых обитателей саванны. Начинался уже девятый день новой жизни.