Pieces

Пожалуй, своим участием — пусть больше и закулисным — в таком конкурсе как Евровидение уже можно гордиться. Наверное, ещё можно было бы гордиться тем, что участие в Евровидение принесло ещё и знакомство — ну, как знакомство, лёгкое рукопожатие и приветствие — с их королевскими величествами Карлом и Камиллой. 26-я позиция в конкурсном списке огорчила парней из Lord of the Lost, но они героически восприняли этот результат, даже не подав виду. Будто выступление в Ливерпуле 13 мая было лишь кульминацией очередного тура. А потом все снова разбрелись по своим группам, возвращаясь в привычную колею, в долгожданный тур. В общем: работа, работа, работа… Безумный год. Как ни крути. 20 мая Eisbrecher наконец-то заканчивали европейский тур выступлением на фестивале Unter Schwarzer Flagge дома, в Кёльне. Данное событие могло стать весьма неплохим завершающим аккордом. Да и завершающим его было сложно назвать, ведь группе уже через три недели нужно было возвращаться на сцену для нового тура, который со смелостью можно было окрестить «наконец-то пришедшим» из-за многочисленных переносов. Тем не менее в свете всех нагрузок и дел по разным частям Европы круиз на палубе корабля MS RheinEnergy был весьма прекрасным поводом не только открыть короткий фестивальный сезон, но и немного расслабиться в компании старых знакомых. — Эй, парень! — Алекс по-дружески толкнул плечо Руперта, протискиваясь со своей сумкой в каюту, — если ты решил утопиться после результатов того карнавала, что прошёл неделю назад, то я окончательно снимаю с себя ответственность. И вообще никто из crew-команды не потащит за тебя твои шмотки обратно на берег, — вокалист со свойственной ему харизмой подбодрил австрийца, что молча стоял, облокотившись о поручень возле дверей каюты. Внизу уже стало шумно: пассажиры, а они же и зрители этого рокового раунда, быстро обжили нижнюю палубу и теперь начали озираться вокруг, потягивая прохладительные пенные напитки. — Да я вообще не расстроился, — улыбнулся Руперт и развернулся к Алексу, пряча ладони поглубже в карманы, — просто я… Я как-то устал что ли. — Вот не тебе вообще жаловаться, по крайней мере, не в твоём возрасте, — голос Вессельски донося каютным эхом. — Ну, — кивнул негодующе Кеплингер. — Не нукай, — иронично подметил Алекс, вылезая снова наружу. — После этого шоу у нас у всех есть немного времени для отдыха, — он тем временем сменил очки на солнцезащитный и убрал футляр в карман. — Да, я помню, — Руперт немного прервался, так как за спиной Алекса появились ребята из Schattenmann. Музыканты обменялись приветствием и рукопожатием. — Просто, знаешь, Алекс. Все эти мотания из одной страны в другую, перелёты, эта суета — туда успеть, это взять, про то не забыть, — австриец потряс головой, — недосыпы, а если не они, так и вовсе бессонница из-за переживаний. — Не ной, — кратко указал мужчина. — У нас сегодня предвидеться прекрасный вечер, в прекрасной компании. И не позволю, чтобы твоя кислая австрийская рожа портила этот банкет, — Алекс улыбнулся. — Более того, тебя тут все поддерживают и сопереживают. — Да что вы заладили все! — с раздражением в голосе урезонил Руперт. — Я уже неделю получаю чуть ли ни от каждого слова поддержки. Да, приятно, спасибо. Но я совсем не расстроен. Всё, что было в Ливерпуле, для меня стало бесценным опытом. И я там познакомился с очень интересными личностями. Я не считаю наш результат чем-то тем, за что было бы стыдно! — Бла-бла-бла, — с усмешкой подколол Алекс, — не, ну естественно, что тебе не стыдно: не ты же в красных латексных трико летал по сцене. Уверен, что наши Лоли из Санкт-Паули с тобой расхожего мнения. Но не восхититься всеми вами нельзя, конечно же. — И на том спасибо, — спокойнее ответил Руперт, вновь оборачиваясь к воде. Всё же не просто так говорят, что течение воды успокаивает. — Давайте да, проведём этот вечер в хорошем настроении, потому что у меня, правда, грандиозные планы на наш небольшой перерыв перед туром. — Ну, вот и прекрасно! — Вессельски облегчено вздохнул и выпрямился. — Как там Пикс? — Руперт был крайне рад перевести тему разговора. Гитарист отсутствовал уже большую часть тура по состоянию здоровья, что само собой вызывало большее переживание не только всей группы, но и поклонников. — Ему предстоит ещё одна операция, — пояснил Алекс немного печально. — А потом ещё период реабилитации. Но по голосу он весьма бодр и жизнерадостен. Справлялся о тебе, — ехидно усмехнулся вокалист. — Да? — удивился Руперт, взглянув на собеседника. — Ага, сказал, что немного бы по-другому сделал аранжировку к вашей Blood&Glitter, — засмеялся Вессельски, предварительно даже отпрыгнув от басиста. — Алекс, я же просил! — немного раздраженно воскликнул Кеплингер. — Ладно, ладно. Всё, — мужчина по-ребячески вскинул руки. — Знаешь, я уже даже привык к Додо на сцене. — Я не отрицаю: Додо прекрасно справился с позицией лид-гитариста. Но без Ноэля всё равно не то, мы же все это понимаем, — резонно подметил Руперт. — Пикс успеет к Volle Kraft Voraus? — Да, пообещал, что будет в строю к этому концерту, — Алекс несколько неуверенно добавил это, но Руперт не стал больше расспрашивать, — полагаю, ты не откажешься от бутылочки пива, — Вессельски уже нёс из холодильника две стекляшки. — Давай за нас? — музыканты откупорили напитки и чокнулись. Тут же снизу свистом поддержали фанаты, что вслед за кумирами подняли своё пиво. — Пожалуй, я спущусь туда. Пообщаюсь с народом, не присоединишься? — Алекс несколькими глотками ополовинил бутылку. — Нет, спасибо за предложение. Но голова раскалывается с утра, поэтому я пойду немного отдохну, приду в себя до выхода на сцену. — Ну давай, до встречи! — Алекс скрылся за одной из дверей, оставив Руперта одного. Но одиночество Руперта не длилось долго. На палубе для музыкантов и их crew-команд становилось людно. Все музыканты разогрелись, а группа Wisborg уже вышла на сцену в концертном помещении, о чём подсказывали крики фанатов и отчетливые гитарные риффы, приятно вибрирующие в воздухе. Прохладный ветер с Рейна, ритмичный гул двигателя, еле доносившиеся разговоры оставшихся на палубе пассажиров, вкусное пиво и ожидание долгожданного финального шоу — всё это стало неплохим успокоительным для Руперта, и уже к первому антракту улыбка не сходила с его лица. А выступление Die Krupps Кеплингер уже не мог пропустить, тем более что с данной группой он практически взрослел, и проигнорировать команду Юргена Энглера, чьим талантом нужно восхищаться ни один десяток лет, было бы вовсе некрасиво. Полтора часа отборного метала немецкой машины не оставили равнодушными никого на этом корабле. Все зрители пребывали в состоянии эйфории и многим, конечно же, не хотелось отпускать музыкантов со сцене, но всемогущий тайм-лайн фестиваля был неумолим. И уже вечером судно заметно опустело: пассажиры вышли в город, посмотреть на знаменитый Драконий замок, так что на верхней палубе среди музыкантов сложилась весьма уютная атмосфера. Особенно живо было за тремя столиками, что заняли Eisbrecher и Die Krupps. Между ребятами было много общего, так что все были рады наконец-то встретиться в такой удобной и приятной для всех ситуации. — Ахим, а ты помнишь, какая у нас гримерка была в Хельсинках? — Юрген Энглер только что успокоился после очередной шутки Алекса и обратился к ударнику Eisbrecher. — Да как такое забудешь, — усмехнулся Ахим. — Чтоб вы все понимали: мы как-то должны были давать концерт в каком-то, как нам сказали сначала, театре. Мы приехали, а там… — А там везде фаллосы и порнография! — озорно подхватил Энглер. — Я в шоке, у нас-то тематика вообще ж другая. Короче, там походу какие-то извращенцы до этого были. А потом нас в гримёрку пригласили. — Ага, почувствуй себя проституткой называется, — слегка покраснев, подметил Ахим. — Там, парни, гримёрка сама по себе круглая комната с большим диваном посередине. А стены все в дырочках и окошечках… — Сами знаете для чего, — договорил за него Энглер, заливаясь смехом. — Стрёмно было — не то слово! Фанаты, конечно, этим воспользовались и за нами подглядели, да ещё и монет с купюрами накидали. — Да… — протянул Ахим, — вот поэтому я предпочитаю теперь заранее указать в райдере все требования к гримёрке и залу. — Так вот почему у нас ценник взлетел! — воскликнул догадливо Крисси, тур-менеджер Eisbrecher, украдкой вытирая слёзы от смеха. — А вы были в одной группе? — тут подключился к разговору Юрген Планггер, — что-то я уже забыл, видимо. — Был всего три года, — подтвердил Ахим, — потом дела пошли по разным дорожкам. — Но какие это были годы, а? — яро поддержал Энглер. — Машина шла на полном ходу. Но я рад, что ты нашёл своё место, Ахим. И у нас теперь есть наш прекрасный Пауль, — он толкнул кулаком своего ударника, Пауля Келлера. — Да мы тут все пересекались и не раз, — подтвердил Руперт и кивнул на Пауля, — мы вам взрастили отменного ударника, однако. — Взрастили… Сказал так, будто я кабачок какой-то, — посмеялся Пауль, и его изречение поддержали задорным гоготом все остальные. После этого все музыканты ещё немного посидели и позже разбрелись по маленьким компаниям. Кто-то ушёл в бар, кто-то спустился в ресторан, некоторые вовсе сошли на причал ощутить под ногами твёрдую почву. Тем временем Пауль и Руперт остались сидеть за столиком, вспоминая общее прошлое. — Слушай, как-то нехорошо всё-таки получилось, — подметил Келлер и словил вопросительный взгляд Кеплингера. — Я про Darkhaus. — А, да, есть что-то такое. Ну, знаешь, меня уже столько мои, — Руперт многозначительно кивнул головой в сторону Алекса и Додо, — лечили по этой теме, что самому тошно. Ты же знаешь мою позицию, что если что-то осталось в прошлом, то не стоит это уже беспокоить. Иногда невозможно уйти вперёд, оглядываюсь назад. — Ты прав. Но разлетались мы как кусочки — по разным сторонам света, — Пауль пригубил банку пива. — Да мы и так собрались с разных сторон света, — подчеркнул Руперт. — Как там наши американские друзья вообще поживают? Ты не писал им случайно? А Руперту даже было стыдно признаться, что вот уже почти пять лет как практически обрубил связь с Гэри, Маршаллом и Кеном. Нет, с Гэри они, конечно, списывались, ведь были давно знакомы ещё до появления общего проекта, и так получалось, что дел относительно Тёмного дома среди их переписки не появлялось. Был случай даже, что Руперт по приглашению Гэри приходил на концерт Pro-Pain в Гамбурге, но в группе на тот момент уже не было гитариста Маршалла. И старым знакомым даже не получилось улучить момент, чтобы посидеть за бутылочкой пенного и обменяться своими последними новостями. Так незаметно из жизни Руперта потерялся «кусочек» Darkhaus в виде Маршалла. — Я виделся только с Гэри, — коротко пояснил австриец. — Он передавал тебе привет, — улыбнулся Руперт. — О, надо тогда как-нибудь ему написать при случае, — усмехнулся Келлер. — А Кенни наш где? Я что-то его потерял из виду. — А, да. Он ник в инсте сменил. И вообще, — тяжело вздохнул Руперт и встал из-за стола, — у него сын родился. Кен Ханлон за эти пять лет действительно стал отцом славного мальчонки, режиссером нескольких работ для таких же музыкантов и единственным «кусочком» Darkhaus, кто нашёл в себе смелость рассказать фанатом о своём уходе из группы, в которой уже всё тайно катилось к своему закату. Конечно же, именно это признание и стало последним аргументом для закрытия проекта в целом. Руперт видел тот большой монолог Ханлона и даже был благодарен, что не ему придётся объявлять о потере вокалиста. Он знал, что объясняться и изрекать такие красивые речи — не его конёк, и к своему собственному сожалению признавал, что поступил подло, оставив фанатов без объяснений. К большому несчастью для всех, на группе пришлось поставить крест. Однако эти невеселые воспоминания пришлось прервать: на корабль возвращались музыканты и зрители. Нужно было двигаться дальше. Ещё два зажигательных концерта дали небывалый выброс энергии над водами Рейна в этот вечер. Чёрный флаг уверенно подходил к концу во главе с Eisbrecher, где группа оторвалась по-полной, пообещав вернуться на борт в будущем. После прибытия в порт Кёльна музыканты из Eisbrecher разъехались по домам, пожелав друг другу хороших выходных. Руперт отправился в Гамбург на самолёте, как раз удобный ночной рейс, и уже через час он был в своей квартире. Адреналин после удачного концертного вечера вышиб всякую сонливость, даже не смотря на дорогу и принятый душ, и музыкант решил провести немного времени в телефоне за бокалом виски на кухне, выключив свет, чтобы не беспокоить Мию. Той самой желанной усталости не было, будто сейчас должно было что-то произойти, а эта извечная ночная мотивация взыграла как никогда. Однако, можно было бы спокойно посидеть в студии и поработать, но сейчас ему совершенно не хотелось сидеть за программами и клавиатурами. Просто побыть в одиночестве и расслабиться. Первым делом Руперт зашёл в инстаграм, чтобы выложить отчёт о прошедшем фестивале, заодно прочитать комментарии. И, как было ожидаемо, под их совместной с Паулем фотографией уже скопились сообщения фанатов Darkhaus. Многие радостно поприветствовали двух музыкантов из понравившейся группы, а кто-то даже выразил мнение о распаде группы. Эти комментарии вновь подогрели внутри Руперта неприятные ощущения, которые тут же заполонили разум. Австрийца в такие моменты осаждали не столько слова фанатов, сколько молчание перед Кеном. Да, Кеплингер давно осознал, что он сильно провинился перед Ханлоном, ведь некогда обнадёжил шотландца, а сейчас просто скрылся из его жизни. Более того, ситуация с вокалистом выглядела крайне неприлично на фоне всего достигнутого коллективом. В конце концов вечер ностальгии с расслабляющим действием алкоголя сейчас воздействовали лучше всякого мотиватора. Недолго думая Руперт зашёл в фейсбук, проигнорировав все уведомления и сообщения. Нужный диалог с шотландцем нашёлся на удивление сразу, несмотря на то, что последнее сообщение было четыре года назад. Сам Кенни не проявлял активность в сети два часа. «Привет, как дела?» Диалог начат Рупертом самым банальным образом. Он вовсе не надеялся на ответ и глубоко в душе понимал, что Кен имеет полное право проигнорировать его сообщение. Поэтому Кеплингер вовсе отложил смартфон и отпил немного виски. За всем этим он и не заметил, как начался дождь, умывая весенний город свежестью. Наблюдать из окна квартиры за ночным пейзажем сейчас было словно игрой в калейдоскоп: фонари и проблески города мелькали вдалеке, словно искорки. Всё это было словно причудливый витраж из тёмного стекла с брызгами янтаря, рубинов, изумрудов, аметистов. В каждой капле дождя, стекающей по стеклу, можно было разглядеть отдельный крошечный мир, пусть он и был лишь преломляющимся отражением, но он жил и пульсировал своей жизнью. «Привет, хорошо». Руперт увидел отблеск в тёмном оконном стекле: смартфон уведомил о новом сообщении с фейсбука. У Кеплингера даже трусливо задрожали руки, разворачивая мессенджер. «Чем занимаешься?» На этот раз ответ не пришлось долго ждать. Было видно, как Кен набирал сообщение. «Отбираю материалы для новых съёмок». «Круто!» Было бы глупо сейчас спрашивать у Ханлона, что он воплотил в реальность свою мечту стать режиссёром. Вместо этого Руперт продолжил: «Я видел твои работы. У тебя здорово получается!» Австриец понимал, что сейчас ходит по лезвию ножа. Ему и так не нравилось общение в сетях, он предпочитал живое общение или хотя бы разговор по телефону, потому как общаться с бесчувственным дисплеем и всплывающими буквами было тяжело. Он просто напросто не понимал реакции человека по ту сторону экрана, не знал, как действовать, чтобы не доставлять неудобств. А здесь… Здесь было куда всё сложнее. «Спасибо!». Очередной ответ был коротким и ёмким. Руперт несколько застопорился, но всё же набрал вопрос. «Тебя всё устраивает?» Сообщение тут же было прочитано, австриец не спускал глаз с экрана, но иконки о наборе ответного не было. Ну, собственно, на этом и всё, разговор закончен так же спонтанно, как и начат. Руперт всё же ждал ответ не отводя взгляд, пока экран телефона не заблокировался от бездействий. И вновь пейзаж ночного города. Дождь за окном приутих, и за неплотным пологом из капель, можно было уже разглядеть реку и порт. По водной поверхности шло небольшое судно, разрезая бликующую гладь и мигая сигналами на бортах. Большой город продолжал жить и тихо шуметь, и этот шум мог заглушить даже дождь. Сейчас Руперт почувствовал себя заброшенным с большим куском пустоты, что глубоко и противно завибрировал внутри. Тишина в ночной квартире начала постепенно поглощать, и шум дождя ничуть не разбавлял, а только создал звуковую однородную прослойку, так что взыгравшее чувство собственной вины начало душить с новой силой. И такое состояние для Руперта было не в новинку: сейчас вновь начнётся предсказуемое падение на душевное дно. Мужчина откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Попытка наладить отношения оказалась неудачной. Руперт лишь снова убедился в своей позиции: то, что осталась позади, и должно там оставаться. Нужно просто принять, что ничья жизнь не стоит на месте, в ней всегда есть движение, есть другие люди и ситуации, вносящие свои собственные существенные коррективы. Да, когда-то жизни Руперта и Кена шли по одной дорожке, но пять лет назад им суждено было разойтись, став, если и не параллельными, так непересекающимися точно. Каждый человек имеет право на собственность: пространство, мнение, жизнь. И каждый сам решает, как прокладывать свой путь: будут ли там повороты, перекрёстки, запреты или обгоны — неважно. Важно совершенно другое. Музыкант тут же взял со стола ручку и записную книжку Мии, вырвав оттуда листочек. Строчка за строчкой стали появляться слова, которые он спешил записать. Have you ever felt the rain pouring down on you as you mourn? Burning on your skin leaving scars in the kiss of the storm. It’s time to wake up before memories turn To nightmares for all. The moment is here so don’t turn a blind eye.* И сквозь дождевую завесу ненавязчиво зазвучала мелодия. Руперт тут же перешёл в студию, плотнее закрыв за собой дверь, так что аккомпанемент сейчас мог составить только дождь. Кеплингер не стал садиться за компьютер, а просто взял излюбленную акустическую гитару и присел на диван за столик. Аккорды подобрались почти сразу же, мелодия шла изнутри, будто её диктовало само сердце. Музыканту без труда удалось подобрать необходимый лад: размеренное, словно биение сердца с редкими перерывами, будто капли того самого дождя, стекающие и разбивающиеся со звоном о камни. Получившуюся мелодию Руперт проиграл ещё несколько раз, ничего не меняя: всё получилось с первого раза. Следом снова зазвучали слова. Листочек с первыми строчками остался на кухне, и Руперт поторопился вернуться к ним, проговаривая продолжение. Ships go down, down The selfish rise, the silent slowly drown Will our fate fall to pieces? * Кеплингер быстро записал получившийся текст. В эту ночь ему удалось хотя бы поймать птицу вдохновения за хвост, и из этого получилась неплохая демозапись, которая, возможно, в будущем станет хорошим треком. Чувство вины перед Кеном отступило, а совесть тихо мурлыкала в груди большим тёплым шаром. И Руперт на самом деле остался доволен таким исходом такого длинного дня. Допив содержимое бокала, он наконец-то понял, что готов уснуть, оставив «кусочки» прошлого позади. Теперь ничего не тянуло вниз. Разве что только сонливость. 14 сентября группа Antitype выпустила сингл Pieces.