Котики, кроссовки и дождь

Марина тяжело вздыхает и опускает голову на холодную парту, мгновенно вздрагивая от резкого соприкосновения. Соседка по парте оборачивается на её шипение и недоуменно смотрит, разглядывая Иртышскую в открытую. — всё нормально, Марин? — и так удивлённо хлопает глазками, что ей теперь хочется уткнуться лицом в парту и больше никогда не вставать. Марина как-то странно, нечленораздельно мычит ей в ответ и старается поднять голову так, чтобы историчка не дай бог не заметила и не начала орать мол «спать ночью надо, Иртышская!». А Иртышская знает что спать ночью надо, но, что-то не спит, если судить по галактикам под глазами. — точно? Выглядешь уставшей. — снова донимает соседка, поправляя белую чёлку за ухо. Вот почему она говорит спокойно чуть ли не в полный голос и Ольга Александровна её не замечает? Только вот стоит Марине дыхнуть, так она сразу к директору посылает. — Да-да, всё хорошо.. — чуть погромче мычит Иртышская, склоняя голову в бок. — просто... Блять.. — в окне возле неё лил такой ливень, что Марине сразу захотелось исчезнуть из этого мира. И надеяться, что ужасный дождь скоро закончиться до того как закончиться последний урок - бесполезно. Они и так на последнем уроке. Ная чуть отодвигает голову вперёд, чтобы увидеть, на что так смотрит одноклассница, а после тихо хмыкает. — ты не смотрела прогноз погоды? Дождь до завтрашнего дня будет. Примерно до 10 утра. — и русая уже в открытую шипит от досады. Надо давно научиться смотреть прогноз погоды, как советовал Матвей, а не хуи пинать по утрам. Точно, Матвей! Марина спешно оглядывает класс в поисках друга, но находит лишь Дугара и Руслану, на которых орёт историчка, требуя Дугара уйти сесть вообще в другой конец класса. Ну, или Руслану. Иртышская не особо вслушивалась. Только вот, неужели эта старая дура за столько лет их обучения так и не поняла - что эти за и лупа не расходятся даже в туалете? Однажды, например, Руслана спокойно зашла в мужской, придерживая дверь Дугара. И на крики учеников, уборщика, учителей и директора ей было плевать. Ведь Енисейская.. Енисейская крыса, змея и проститутка в одном обличье. Сначала в классах так с первого по пятый Руслана была совершенно обычной. Переживала о внешности, мечтала о старшеклассниках и пыталась учиться. В шестом, с первого сентября, Руслану будто подменили. И Марина клянётся душой, что не узнала бы одноклассницу, если б та сменила имя. Бывшая подруга Иртышской хоть и не была шибко нежной, но тут стала реально грубой и.. Шлюховатой? Скорее всего, именно так. Она покрасила волосы в ярко красный, красилась чересчур ярко и одевалась чертовски открыто. Серьёзно, она однажды пришла в лифчике. Хоть в новым и ультра-деловом, но в лифчике, черт возьми! Из воспоминаний и размышлений о Руслане, её вырвал щелчок перед глазами. — Сибирякова! — послышался голос исторички. О Боже, неужели она наконец-то заметила её соседку по парте? — прекрати мешать Иртышской! — и Ная и вправду отвлеклась от Марины на пару минут. До того, как Ольга Александровна не отвернулась к доске, что-то вспоминая. — ты чего такая задумчивая разглядывала Руслану? Она что-то снова натворила? Или ты что-то вспомнила? — полу-шёпотом расспрашивала Иртышскую Ная. И как бы не хотелось Марине сказать правду, мол, да, воспоминания, она не могла. Простое «да так, воспоминания» застряли на языке и превращались в разные синонимы, антонимы и противоречия. — нет! — тихо, но явно агрессивно воскликнула Марина, после жалея о своём ответе. Ну почему она просто не может сказать правду? Почему слова прям на кончике языка резко превращается в совершенно другие? — я смотрела на Руслану, потому что её ругали.. А потом.. Я задумалась о дожде, вот и всё. Сибирякова обречённо покачала головой в разные стороны, будто прекрасно разбирая ложь одноклассницы на вкус и запах. Однако ничего не сказала, что заставило Марину вновь занять себя чем то. Кстати о Матвее, где он? Неужели Иртышская не заметила отсутсвие друга на протяжении 8 уроков? Но не успела девушка себя загнать мыслями о том, какая она ужасная подруга и то, что надо скорее бы переставать так задумываться каждый день, как мерзким звоном прожужжал звонок. Ученики быстро бросились собираться под недовольный крик исторички, мол, «урок ещё не окончен! Куда собираетесь? Вам что, детей кормить, ипотеку платить, собрание важное?». Марина не хотела уходить. Вообще, школу она не шибко любила, но когда за окном такой дождь, а у тебя на куртке даже капюшона нет, приходится слегка под задуматься над вариантом «остаться». Только вот такого варианта нет. Поэтому Иртышская с болью по полам начала складывать вещи в портфель, попутно стараясь наблюдать за тем, чтоб по ошибке не схватить учебник или тетрадь Наи. — тебя, может, проводить? — Как-то сухо спрашивает Сибирякова, когда они уже покидают кабинет, стоя в шумном коридоре наполненном девятиклассниками. — Матвея всё равно нет. — и Марина правда хочет сказать «да», хоть и прекрасно знает что одноклассница живёт в другой стороне. Эгоизм сначала берёт вверх, и девушка уже открыла рот чтоб ответить, как тут вырывается странно звучащее; — спасибо, не нужно. Люблю дождь. И ты в принципе в другой стороне живёшь. — ну вот зачем? Сибирякова не доверяет, оценивающе оглядывает и Марину. И только, наверное, со скрипом на душе тихо соглашается. На что Иртышская спокойно выдыхает. К счастью Ная это не Матвей. Ведь Матвей бы настоял точно, привёл мы кучу факторов почему стоит пойти с ним под зонтом, и какие болезни будут если девушка простудится. От соплей до трипера. Хоть Иртышская и вообще не знает, что за трипер, звучит жутко. Они как-то быстро и непонятно прощаются, и Марина покидает школу только тогда, когда одноклассница скроется за ближайшем домом. «вот теперь время выйти мокнуть» — обречённо думает Иртышская, закидывая лямку рюкзака на правое плечо. Она поправляет куртку, слегка поттягивает шарф и наконец-то выходит, сразу же морщась от ветра и холода, что хлынули ей буквально в лицо. Шапка не сильно спасает, а ноги уже насквозь промокли даже через кроссовки ярко-алого цвета. Они никогда Марине не нравились, но расстраивать маму, которая их купила, тоже не хочется. Она до сих пор думает, что её доченька дружит с Русланой. А Иртышская старается не открывать матери правду. Может, чуть позже. Например - никогда. Очень хороший вариант, учитывая то, что женщина очень любила их дружбу. Марина махает головой в разные стороны. И сама не знает, что смахивает - как обычно ненужные мысли и воспоминания, или крупные капли дождя с русых волос? Иртышская не заходит, а скорее забегает, ну или заплывает по лужам в переулок, стараясь не сорваться на бег, чтоб поскорее оказаться в теплом очаге. И девушка уж думает не на что не обращать внимание, как резко останавливается, поворачиваясь в сторону тёмного угла. Там, на сверстке из промокших тканей и размокшей коробки, свернувшись пищали котята. Два беленьких и один серый полосатик. Тут перед Мариной предстал страшный выбор. Первый - поскорее уйти домой, согреться и забыть об этих котятах как о плохой мысли. Или же.. Думаю, выбор Иртышской очевиден. Девушка подошла к подобию укрытия и стянула с себя белую куртку, уложив возле котят, а затем переложила их туда, свернув в куртке. Те сразу же запищали, прижимаясь плотнее и стараясь согреться, наконец-то находясь скрытыми от дождя. А Марина ужасно мёрзнет, дёргает плечами от холода и старается не сильно резко мотать головой, когда сбрасывает с мокрых насквозь волос влагу. Иртышская уже задумалась о том, что будет дальше и куда ей идти, как тут резко ощущает отсутствие дождя и что-то тёплое на своей спине. Девушка резко вскакивает с места и мгновенно оборачивается назад, уже готовая грызть руки педофилу-насильнику, кричать о помощи и молить о пощаде. Как тут к своему великому удивлению она видит не двухметрового мужика с бородой ниже плинтуса, а... Руслану в одной лишь школьной форме, которая похоже отдала свою куртку и зонтик Марине. — что ты тут как детдомыш сидишь? — с ядовитыми нотками хмыкает Енисейская. А русая уже начинает Богам молиться, чтоб одноклассница от неё отъебалась. — свали нахуй, красная. — шипит Марина, стараясь выглядеть угрожающе, когда стягивает с плеч кремового цвета пуховик. Но Руслана быстро прерывает это движение, остановив её тощую ладонь своей. Собственно, не особо-то и менее худой. — да ладно тебе, че ломаешься? — вновь по издевательски шепчет Енисейская, прижимаясь поближе к Марине. — что мы тут прячем за своей крепкой анорексической спиной? — Иртышскую аж передёргивает от названия болезни. Её от состояния анорексии отрезает лишь пару килограмм. И все врачи, и знакомые уже предвещают ей эту ужасную болезнь, стоит им лишь взглянуть на ноги или на руки девушки. — не анорексия у меня! — буквально кричит Марина, не замечая, как Руслана наклоняется и начинает весело хихикать, разглядывая сверсток из куртки Иртышской. — хэй, мама-кошка! Детки кушать хотят, дашь своего молочка?) Девушку кривит от выражений бывшей подруги, однако, Марина лишь до конца стягивает куртку Русланы со своих плеч, бросает её в руки Енисейской и быстро подхватывая свою куртку прям с котятами, убегает прочь. Ей уже плевать, испачкает ли она свои прекрасные школьные шаровары, или нет. Сейчас надо скрыться от Русланы. Убежать от Русланы далеко-далеко, а потом разглядывая свои кроссовки - вспоминать о её ярких волосах, на которые фыркали абсолютно все учителя. — да стой ты! — услышала Иртышская в себе вслед, а после почувствовала мертвецки холодную руку на своём плече, которая стремительно развернула её к Руслане лицом. — я что тебе, физрук наш что-ли? — а затем закатывает зеленистые глаза. Но потом начинает широко улыбаться, накидывает пуховик на плечи Марины вновь, подставляет над ними зонтик и обхватывает Иртышскую за талию, прижимая к себе так, что между лицами остаётся парочка милиметров. — пойдём лучше ко мне на хату, а, дорогая? — и щеки Марины быстро и ярко краснеют, буквально начиная пылать, поедая своим пожаром Иртышскую изнутри. Ей так хочется сказать «да, пошли», и вот она пытается открыть рот, чётко формулирует речь, она оседает на кончике языка и.. Девушка не чувствует, но знает, что сейчас её слова перепутаются. — да, пошли. И на её губах резко ощущается тепло и ясный вкус вейпа с ягодами.