Болгарский лев

Сентябрь подходил к концу. Виктор окончательно влился в учебный процесс, тем более, что его график стал плотнее, чем раньше: вернули разделение на факультеты внутри курса. С одной стороны, стало больше работы, с другой — ему не так хотелось лезть от скуки на стену. Да и ребята втянулись и с интересом слушали его лекции. Пожалуй, единственной проблемой был повышенный интерес к его персоне со стороны девушек. Начиная с четвертого курса, практически каждая пыталась строить ему глазки, а те из них, что историю не проходили — то есть шестой и седьмой курсы — прямо как год назад пытались подкараулить его в коридоре. Его и раньше смущало и раздражало такое поведение, а теперь, когда он был практически женатым человеком, злило. Любую форму адюльтера он презирал. Но были и хорошие новости. Пользуясь тем, что свободного времени у него было все же побольше, чем у остальных преподавателей, он провел идею создания кружка по изучению истории магии. Не то чтобы это потребовало особых усилий, скорее наоборот: Дамблдор горячо одобрил эту идею и даже выделил большой и светлый класс под это дело. Такие дополнительные занятия Виктор предполагал начать в октябре–ноябре, когда точно определит, что может заинтересовать студентов. Амбридж от него тоже отстала. Нет, пару раз она попыталась пригласить его на чаепитие и принудить к сотрудничеству ради «всеобщего блага», но Виктор начисто игнорировал ее, далекие от изящества, попытки вербовки. В конце концов она, похоже, уверилась в том, что он являлся человеком Дамблдора и относиться стала заметно прохладнее. Но до прямого хамства не опускалась, справедливо полагая, что чиновнику, пусть и министерства, не тягаться с величиной европейского уровня (хоть и в спорте). Время, которое Виктор не тратил на вдалбливание в ленивых студентов знаний об истории, было посвящено разгадке крестражей. Он был твердо уверен, что примерно тем же занимается и Дамблдор. Во всяком случае, некоторые книги, которые он примечал в Запретной секции (а преподавателям можно ходить в Запретную секцию и это, кроме возможности снимать баллы со студентов из-за собственного плохого настроения, было одним из немногих плюсов этой работы), то исчезали, то появлялись на полках. Жаль только, что все это был мартышкин труд. Крестраж, разумеется, был предметом (если так можно говорить про вещь, в которую заключали часть души), относящимся к некромантии. И когда Виктор только начал изучать собственно крестражи, то, поначалу, поймал определенный ступор — ведь та самая пугающая и страшная некромантия, которая запрещена практически во всем мире, стала таковой после Черной смерти, прокатившейся по Европе в XIV веке. Конечно, изыскания, относившиеся к управлению мертвыми, были и раньше, да даже классическая некромантия предполагала, кроме общения с духами умерших, способность изгнания этих духов. И только через некоторое время до него дошло, что он попал в терминологическую ловушку. Что было раньше: предмет или название предмета? Может ли существовать предмет без названия? Логика подсказывала, что в первом случае ответ «предмет», а во втором ответ «да». Проделав такие нехитрые философские измышления, за которые он бы наверняка подвергся остракизму, издевательствам, а то и избиению со стороны сотрудников кафедры философии своего родного ВУЗа, Виктор пришел к выводу, что крестражи «включили» в некромантию значительно позднее. В том же XIV веке. И тут бы отмести в сторону все книги, написанные раньше, да только это было бы ошибкой. Наоборот, искать следовало как раз в более ранних работах, потому что уже в XV веке во всю ширь развернулась Инквизиция, и ее идеи были восприняты магами, взявшими на вооружение некоторые методы святых отцов. Апофеозом стал содранный с «Индекса запрещенных книг» «Свод запретных знаний», в который махом включили все книги, хоть как-то касавшиеся черной магии. «Волхование всех презлейшее» занимало почетное второе место, уступив лишь «Гиперборейскому источнику», по слухам (так как ни одного экземпляра этого трактата не сохранилось) содержавшего в себе знания из области уничтожения души. И все в таком духе — маги боролись с черномагическими практиками настолько активно, что начали собственную охоту на ведьм. Иронично. Но все это слабо относилось к делу и Виктору приходилось заниматься довольно занудным трудом, потроша Хогвартскую библиотеку на предмет не то чтобы знаний о крестражах, но хотя бы намеков на то, что это такое, как это создать и как это («черт возьми» — неизменно добавлял он) уничтожить. Результат был околонулевой — в паре совсем древних свитков, валяющихся в самом темном и забытом углу, лишь указывалось на принципиальную возможность создания крестража. — Хотя, как его уничтожить я и так знаю, — подумал вслух Виктор, сжигая в магическом пламени очередной исписанный лист с заметками — меньше всего хотелось бы, чтобы на них набрела Амбридж и обвинила его в темномагических практиках. Виктор отдыхал после последнего урока — шебутные, совсем не слизеринские слизеринцы, забросали его вопросами про гоблинов. Не про восстания, которые он решил проходить позднее, а про устройство их общества, культуру и быт. Оказалось, что волшебники прискорбно мало знали про народ, живший с ними бок о бок почти тысячу лет. Виктору пришлось немало потрудиться, чтобы раскопать некоторые интересные подробности, лежащие вне сухих строчек учебников. В результате ребятам очень понравилась эдакая экскурсия по гоблинским городам — спасибо Хатун и ее попыткам хоть немного вбить в его голову знания об иллюзиях. Он уже собирался покинуть класс и отправиться к себе — немного поработать над лекциями для пятого курса, поскольку стало понятно, что ребят придется банально «натаскивать» на СОВ, как вдруг дверь скрипнула и на пороге появилась Гермиона. Выглядела девушка совершенно ужасно — и без того растрепанные волосы стали похожи на перекати-поле, на, бледнее мела, лице ярко горели красные от слез глаза. Мгновенно выскочив из-за стола, Виктор в три шага оказался рядом с ней. — Что случилось? — с тревогой спросил он, опускаясь перед ней на одно колено так, чтобы видеть ее лицо. — П-профессор Ам-мбридж… — дальше можно было и не продолжать — Виктору все стало ясно. — Ну-ну, — подавив желание успокаивающе погладить ее по голове — это можно было не так понять — произнес он и взмахом руки создал слегка угловатое кресло. — Садись. Гермиона медленно кивнула и деревянной походкой добрела до кресла — невооруженным взглядом было, как у нее дрожали руки. Почесав затылок, Виктор дошел до стола и с пару минут искал в ящиках фляжку с коньяком. После того, как он съехался с Дорой, пить он перестал вовсе, поскольку та не переносила, когда от него несло спиртом. И даже пару раз отправляла спать не диван, когда он позволял себе махнуть рюмку-другую, как правило, с Сириусом. Что положено дяде-уголовнику, то не положено жениху. Превратив обрывок листа в небольшую рюмку, Виктор накапал пятьдесят грамм и протянул ее Гермионе. — Выпей, успокоишься. Не волнуйся, коньяк в таких дозах даже при стенокардии дают, — добавил он, заметив ее неуверенный взгляд. — Ну, рассказывай, в чем дело, — дождавшись, когда «лекарство» было принято, предложил он, сев прямо на стол. — Сегодня было очередное занятие по ЗОТИ, — уже спокойным, даже немного сонным голосом начала Гермиона. — Проходили сглазы, но в учебнике ничего, кроме требований избегать мест, в котором на тебя могут эти сглазы наслать, не содержалось. Ну и то, что мы, в случае противоправных действий, предпринятых в нашем отношении, должны незамедлительно обратиться к службам по охране порядка, — девушка читала как по писанному, Виктор мог только жалеть, что сам обделен способностью заучивать все до слова. — И ты не сдержалась? — понимающе улыбнулся он, щелкая крышкой фляги и думая — махнуть самому или все же не стоит потворствовать своим желаниям. — Я спросила, когда мы перейдем от теории к практике, но Амбридж, — ядовито бросила Гермиона. — Сказала, что я не эксперт Министерства и что не мне решать, нужна практика или нет. — И она назначила тебе отработки? — И сняла пятнадцать баллов за «дерзость» и «неуважение к учителю», — она вновь опустила голову. — Я первый раз получаю наказание за… за… — За правду, в общем-то, — задумчиво протянул Виктор, пытаясь прикинуть, как бы разрешить эту ситуацию. — Неприятная ситуация. Но, к сожалению, ваши, да и мои руки тут связаны — максимум можно апеллировать к тому, что физические наказания запрещены, но почти уверен, что Амбридж способна получить нужное разрешение. — Но у тебя… в смысле, у вас получилось залечить раны у Гарри, — Гермиона внимательно посмотрела на Виктора, он прищурился и покачал головой. — Что? — Это были не обычные раны, а раны, нанесенные магическим артефактом, — объяснил он, понимая, что отвертеться не выйдет. — Раны, таким образом, получались проклятыми — хуже заживали, обильнее кровоточили и вызывали сильную боль. — То есть надо научиться снимать проклятье с раны? Можете научить? — Ты умная и сильная волшебница, но это пока не твой уровень, — со вздохом покачал головой Виктор. — В вашей школе не преподавали нормально ЗОТИ, а без понимания того, как проклятия работают, снять их сложно. Зачастую — невозможно. — Но на четвертом курсе… — не согласилась Гермиона, видимо, вспомнив, его краткую лекцию про эти самые проклятья. — Я дал такой примитив, что мне даже немного стыдно, — пожал плечами Виктор, не считая, что надо замалчивать собственные ошибки. — Для вашего уровня годится. Не забывай, в какой школе я учился. — Значит… — Значит отыщи, свари, купи или своруй, — Гермиона не сдержалась и хихикнула от озвученного им предложения. — экстракт бадьяна и мажь раны. Я могу у профессора Снейпа попросить, если ты стесняешься. — А что делать с уроками? Ну так же нельзя! — к радости Виктора, вернулась прежняя девочка-отличница, для которой учеба прочно занимала первое место. — Если надо СОВ сдать, то попросите у старших курсов учебники прошлого года и, хотя бы, теорию по ним погоняйте. С практикой посложнее… — Угу, — вновь погрустнела приободрившаяся было Гермиона и хотела сказать что-то еще, как дверь в кабинет вновь открылась, являя ее друзей: Гарри и Рона. — Гермиона! — воскликнул Гарри и тут же стушевался, заметив Виктора. — Простите, профессор, мы просто везде искали Гермиону… — Ну и нам сказали, что она пошла к вам, — добавил Рон. — Вам все правильно сказали. Мисс Грейнджер, — вернулся к официозу Виктор. — Мы с вами все обсудили. Идите и хорошенько отдохните, а завтра сходите в Хогсмид. Учеба и книги — это, безусловно, хорошо, но они не дают ответы на все вопросы, — последнее в равной степени относилось и к ней, и к нему самому. — Хорошо, — без особого энтузиазма ответила она и добавила, вспомнив о намертво вбитых в голову правилах приличия. — Спасибо, профессор Крам. До свидания. — Успехов, господа студенты, — попрощался с ними Виктор и с облегчением выдохнул, когда дверь за ними закрылась. Но радость его длилась недолго. Только-только закончив собирать вещи –, привычка таскать с собой лекционный материал, хотя его можно было оставить в классе, никуда не делась — перед ним появился один из домовиков. Писклявым голосом то ли самка, то ли самец — Виктор приобрел некоторый снобизм по отношениям к эльфам в этом мире — передала, что его ждет Дамблдор. Делать было нечего — начальством манкировать было чревато. Кабинет директора мало изменился с момента последнего посещения. Разве что добавилось всяких магических мелочей, назначение которых было для Виктора, в лучшем случае, сомнительным. Дамблдор сидел за столом, медленно перебирая какие-то ветхого вида листы, а рядом в воздухе висело писчее перо, изредка окунавшееся в чернильницу и делающее короткие, в одно-два слова, записи на бумаге. Виктор кашлянул, Дамблдор поднял на него взгляд и улыбнулся. — Виктор, рад, что вы так быстро подошли, — приглашающим жестом он указал на кресло напротив. — Прошу. Кофе? — Не откажусь, господин директор, — называть собеседника просто Альбусом у него язык не поворачивался, несмотря на то, что это предусматривалось негласными правилами Хогвартса. — Без сахара, если не затруднит. — Сладкая жизнь не для вас? — хмыкнул Дамблдор, складывая пальцы домиком — без всяких усилий и внимания с его стороны, в воздухе появился кофейник и пара чашек, аромат кофе был ошеломительно-прекрасным, Виктор улыбнулся в предвкушении. — Блуднику сладок всякий хлеб, — не было смысла отрицать очевидное. — Вы строги к себе. Если вы и грешник, то грешник кающийся, — не согласился Дамблдор, очки-половинки сверкнули. — Полагаете? — А как иначе воспринимать сказанное вами пару месяцев назад? Но, богословский диспут оставим на потом. — Действительно. Что вы хотели, господин директор? — подобрался Виктор, пальцы отбивали ритм по ободку чашки. — Меня интересуют ваши изыскания в Запретной секции, — не стал ходить вокруг да около Дамблдор. — Я заметил, что ваш выбор литературы довольно… специфичен. — Как и ваш, господин директор, — ответил Виктор, позволяя себе слабую улыбку. — Мне кажется, что вам есть что сказать. — Вероятно. Но, возвращаясь к нашей беседе двухмесячной давности… — было сомнение, стоит ли посвящать в свои планы Дамблдора. И не по причине какой-то подозрительности, вовсе нет. Но любое изменение могло повлечь за собой целую лавину новых изменений, которые будет невозможно контролировать. И возникал вопрос — не сделал ли он уже такие, очередные, изменения? И не будет ли хуже, если он сейчас раскроет все карты? Дамблдор, видимо, понимал причину его молчания, но по его безмятежному лицу сложно было понять, недоволен ли он этим. — Я понимаю, — кивнул директор, так и не дождавшись более развернутого ответа. — Я склонен вам верить, Виктор. — Пока у меня не будет внятного ответа, что делать, я не хотел бы к вам обращаться. Как я понимаю, мы работаем в одном и том же направлении? — Подозреваю, что так. — И вы, как и я, боитесь делать поспешные выводы? — Виктор прекрасно понимал, что никаких выводов он сам не делал, основываясь на знании, почерпнутых в прошлой жизни, и потому ему было интересно — совпадает ли это знание с реальностью этого мира. — Верно, — улыбка директора стала чуть шире. — Тогда… — кофе уже остыл вкус его стал сродни пеплу. — Рекомендую греческий путь. — Признаться, я хотел вам порекомендовать то же самое. Виктор посмотрел в глаза Дамблдора и увидел в них отражение вечности. *** Наступило воскресенье. Погода за окном испортилась окончательно, навевая тоску низким серым небом и мелким дождем, то начинающимся, то заканчивающимся без всякой системы. Из-за этого прогулка в Лондон сорвалась, и Виктор с Дорой решили провести день дома, благо было чем заняться. Конечно, они не собирались весь день провести в кровати, только большую его часть. Виктор соскучился по ней — последние две недели Доре ставили дежурство в ночь с субботы на воскресенье и домой она приходила едва держась на ногах, так что единственное, что он мог для нее сделать, это приготовить ужин и уложить спать. И не тревожить уставшего человека приставаниями. Сегодня, благо, все было по-другому. — И как тебе первый месяц в Хогвартсе? — спросила Дора, откинувшись на подушку и даже не пытаясь отыскать скомканное одеяло, отброшенное в порыве страсти. — Ребята старательные, — слегка запыхавшись после третьего подряд раунда, ответил Виктор, повернувшись на бок так, чтобы видеть все самое притягательное. — Им, вроде как, даже интересно. — Не сомневаюсь, — хмыкнула она, потягиваясь и касаясь ладонями изголовья кровати. — Ты умеешь неплохо рассказывать истории. — Неплохо? — притворно возмутился он, приподнимаясь на локте. — Я их рассказываю великолепно! — Я и забыть успела про твою скромность, — фыркнула Дора, поворачиваясь к нему. — Спасибо, что напомнил. — Ради тебя, душа моя, все что угодно. Даже напоминание о своей собственной неотразимости, — коснувшись самыми кончиками пальцев ее кожи, он повел руку вверх по животу к груди. — Не хулигань, — ее ладонь накрыла его, остановив движение. — Дай передохнуть. Да и тебе, — она бросила взгляд на низ его живота. — Нужно набраться сил. — Пожалуй, соглашусь, — пришлось признать очевидное. Протянув руку в сторону кухни, он призвал с подоконника бутылку вина — можно было немного себя побаловать. Дора, взяв палочку с тумбочки, сотворила пару бокалов. Конечно, пить из трансфигурированной посуды считалось дурным тоном, но когда никто не видит и это никого не заботит, то можно. Точно также дурным тоном считалось охлаждать вино магией, но и здесь действовал все тот же принцип «кому надо заниматься ерундой, пусть он ею и занимается». — Хорошее вино, — оценила Дора, делая глоток. — Где взял? — Петр прислал. У него то ли тетя, то ли кузина винодельней заправляет, — напиток действительно был неплохим на непритязательный вкус человека, совершенно в винах не разбирающегося. — Передай ему большое спасибо. — Думаю, это удастся сделать тебе лично, — поймав недоуменный взгляд Доры, Виктор объяснил: — Свидетелем на свадьбе будет. — Черт, точно, — расслабленно рассмеялась она, едва не расплескав вино. — Ох, мне надо договориться с Гестией. Виктор вспомнил невысокую черноволосую волшебницу, которая относительно недавно — как и он сам — вступила в Орден Феникса. На собраниях она демонстрировала ярко выраженное неприятие пассивных мер, предпринятых Дамблдором и надеялась, что вскоре они смогут перейти к настоящей работе. В этом ее взгляды были схожи с взглядами Сириуса и Доры, неудивительно, что первый начал оказывать ей некоторые знаки внимания, а вторая быстро с ней подружилась. — Договорись. Кстати, — вспомнил он едва ли не самое важное. — Когда запланируем свадьбу-то? — Я думала летом, но… — неуверенно протянула Дора, поднимая упавшее на пол одеяло и набрасывая его на них обоих. — Сам знаешь, какая сейчас ситуация. — Давай зимой, — пожал плечами Виктор, который был вовсе не против ускорения событий. — В двадцатых числах декабря, к примеру? — На каникулах? А что, хорошая идея. Хотя погоди, — вдруг передумала она, возвела очи к потолку и начала полушепотом рассуждать сама с собой. — Десятое, семнадцатое, двадцать четвертое… Ага, ага, точно. Давай двадцать третьего? Возьму пару дежурств у Сэвиджа, поменяюсь с ним. — А на каникулы тогда куда-нибудь на юг, погреться съездим, — развил идею Виктор, широко улыбнувшись. — Есть у Туны один островок, сокрытый от людских глаз… И действительно, остров у Туны действительно был. Не то чтобы личный, формально он принадлежал всем Озтюркам, но так получилось, что всему ее большому семейству было недосуг заниматься делами небольшого, пара километров длинной, клочка суши в Эгейском море. Виктор там побывал лишь раз, когда Туна устраивала вечеринку по поводу своего пятнадцатилетия. Как они не разнесли весь остров — он до сих пор терялся в догадках, но даже древний ойкос, перешедший «в наследство» от какого-то византийского семейства, не пострадал. — Интересные у тебя друзья, — покачала головой Дора, запуская руку под одеяло — Виктор почувствовал легкое прикосновение прохладных пальцев. — Тебе стоит узнать их поближе, — по телу пробежали мурашки, а силы, кажется, стали возвращаться. — Насколько поближе? — с хитринкой во взгляде спросила она, ее ладонь, тем временем, уверенно опускалась от груди к животу и ниже. — Не так близко, как меня, — ответил Виктор и потянулся к ней. И все было бы прекрасно, как уже было не один раз, как раздался громкий стук во входную дверь. Потом еще один. Очень хотелось проигнорировать нежданного гостя, но мерные удары по деревянной створке — несмотря на наличие звонка — раздражали и сбивали весь настрой. Не у него одного — Дора, не меньше желавшая продолжения, поморщилась и со вздохом покачала головой. — Проверь, кто там, — попросила она, мягко отталкивая его от себя — без цели обидеть. — Только трусы надень, а то неприлично. Виктор только криво улыбнулся и, потратив с минуту на поиски (под продолжающийся стук), привел себя в относительно приличный вид. По мере приближения к двери раздражение проступало все сильнее и сильнее, незваного гостя хотелось приложить чем-нибудь серьезным, да чтобы надолго. Отперев замок, Виктор рванул створку на себя, одновременно вскидывая палочку, но почти сразу опустил ее. На пороге стояла Мария. — Прости, что так врываюсь, прямо посреди дела, — виновато улыбнулась она, делая книксен — прямо воспитанница Смольного института во время визита Марии Федоровны. — Какого дела? — не понял Виктор. — Известно какого, — широко улыбнулась Мария, демонстрируя острые клыки. — Воздух пропах похотью, а бьющееся сердце твоей невесты я слышу даже отсюда. Как и твое, впрочем, — в голубых глазах вспыхнул и погас алый огонек. А ведь он успел забыть, что его подруга — вампир. Не старый, но достаточно могучий, чтобы устроить неприятности любому магу, сколь сильным бы он ни был. Оставалось надеяться, что в этот вечер она успела насытиться: при прочих равных, в драке между ними он бы на себя ставил с большим сомнением. Словно почувствовав его напряжение, Мария моргнула и отвела глаза. — Проходи, — сглотнув, Виктор отступил на шаг, пропуская ее в дом. — Кстати, неплохо выглядишь, — с оттенком одобрения бросила она, переступая порог. — Гири тягаешь? — Что-то вроде того. Ну, рассказывай. — Позови свою невесту, ей тоже может быть интересно, — предложила Мария, выходя в центр кухни и медленно обводя взглядом шкафчики, будто искала что-то. — Не надо меня звать, — буркнула Дора, выходя из спальни уже в футболке и штанах. — Лови, Вик. Виктор поймал брошенные ему брюки и под слегка насмешливым взглядом Марии спешно, пару раз запутавшись в штанинах, натянул их — рубашку ему Дора дать забыла. С другой стороны — а что они там не видели? Излишней стеснительностью в этом отношении он не страдал. — Так, — Мария опустила руку в свою сумочку и извлекла из нее свиток, развернула его и медленно, с расстановкой, зачитала: — «Мы, Жан-Жерве де Лакруа, милостью Божей церемониймейстер Ночного Престола, владыка Аквисгранума и Леодикума, хранитель Чаши Бесконечной Крови, уведомляем о том, что в день памяти мученицы Агнессы Римской, в городе Паризии, в церкви святого Жермена Осерского, пройдет триста сорок третье Собрание Пастырей человеческих. Посему мы призываем магуса Виктора Дмитрова Крама, преподавателя прославленной школы Хогвартс, и его спутницу, чародейку Нимфадору Седреллу Тонкс, мракоборца, присутствовать на этом Собрании. Обязуемся и клянемся обеспечить беспрепятственный проход на Собрание. Написано в Леодикуме, в год господня 1995». — А вы не скромничаете, «пастыри человеческие», — с легкой иронией произнес Виктор, разрушая тишину, возникшую после прочтения приглашения. — И церковь Сен-Жермен л’Осеруа, серьезно? — Памятное место, да и церковь красивая, — пожала плечами Мария, сворачивая свиток и кладя его на стол. — Мы там уже восьмую сотню лет собираемся. — Вы, что ли, гугенотов резали? — с интересом глядя на нее, спросила Дора, неожиданно для Виктора проявив знания в области насквозь не-магической истории. — И откуда вы мое личное имя узнали? — сварливо добавила она. — К делам людским мы отношения не имели, это была инициатива Екатерины Медичи. А личное имя… — Мария тонко улыбнулась, так, что от ее улыбки в дрожь бросило. — При желании, узнать можно все. — За приглашение, конечно, спасибо, но хотелось бы узнать причины, — вернул разговор в нужное русло Виктор. — Я уже говорила, что англичане инициировали это собрание. Повестку не определили, но, вероятно, они хотят, чтобы мы присоединились к Волдеморту. Поэтому, если вы, — Мария невежливо ткнула пальцем в него и Дору, поочередно. — Будете достаточно убедительны, то лишите вашего врага преимущества. — Ясно. Могла бы и совой письмо послать. Или летучей мышью, — хмыкнул Виктор. — Такие послания совами или мышами не передаются, мой дорогой, — Мария погрозила ему пальцем. — Слушай, — Дора быстро сбилась в общении с вампиршей на «ты», тем более, что называть на «вы» ту, кто выглядела как семнадцатилетняя девушка язык не поворачивался. — А ваши английские коллеги ничего такого не задумали? — Ты о чем? — очень, очень неправдоподобно удивилась та. — Последние пару недель — это, кстати, к причинам, почему я дома почти не бываю, — добавила Дора объяснение для Виктора. — Так вот, последние пару недель стали часто пропадать люди. Я на Сами-Знаете-Кого думала, но так он не работал даже в первую войну. — А, ты про это, — расслабленно усмехнулась Мария, чем вызвала у Виктора еще больше подозрений. — Хороший хозяин должен хорошо кормить своих гостей. — То есть… — Виктор мрачно посмотрел на нее, пытаясь отыскать на кукольном личике хоть какие-то следы стыда и, к своему огорчению, не находя их. — Вы же свинку кушаете? Вот и мы, — подобная откровенность оглушала. — Вот значит кто для вас люди. Скот, — прищурилась Дора, ее ладонь непроизвольно сжала палочку — Виктор положил ей руку на плечо, чувствуя, как напряглись ее мышцы. — А разве не так? — А про известные события тысяча четыреста пятьдесят седьмого года тебе не напомнить? — разозлился Виктор, а Мария как-то сразу посмурнела и сердито отвернулась, буравя взглядом стену. — Мы их помним, — бросила она с отвращением и уже иным, спокойным, и даже чуть виноватым, голосом, добавила: — Я прошу прощения за резкие слова. — А что тогда произошло? — Дора переводила взгляд с Виктора на Марию и обратно. — Тогда люди, во время похода Влада Цепеша в Трансильванию, вырезали всех местных вампиров под корень. А до этого — в Валахии. Мария, — от упоминания ее имени та дернулась, как от удара. — Происходит из единственного выжившего рода, которому повезло находиться в Молдавском княжестве. — Иронично, что ваш писатель сделал Влада вампиром, — немного разрядила обстановку Мария. — Не будем ворошить прошлое. — А ты можешь как-то намекнуть своим братьям, чтобы они перестали заниматься этим делом? Нам только войны с вампирами не хватало сейчас, — немного успокоившись, спросила Дора. — Думаю, это в моих силах. Я все же эмиссар господаря, — задумчиво протянула Мария, уйдя куда-то глубоко в собственные мысли. — Забавно, — хмыкнул Виктор, взмахом палочки заставляя вскипеть воду в чайнике, а из шкафа вылететь банку с чаем. — Что именно? — в один голос спросили Мария и Дора, переглянувшись между собой и одновременно улыбнувшись. — Да то, что и вампиры, и маги свободно используют термины не-магов, — объяснил он, заваривая чай. — И в то же время строя из себя невесть что. Хм, а это идея… — Какая идея? — Дора, приняв предложенную чашку, обхватила ее ладонями, греясь — из приоткрытого окна тянул прохладный ветерок. — Да что детишкам рассказать. Может, получится в молодые умы толику смысла вбить. Не важно. — Ладно, хозяева, — Мария, поправив платье, склонила голову. — Благодарю, что выслушали. Советую встречу посетить, безопасность будет гарантирована. Что до исчезновения людей — я с этим разберусь. Доброй ночи, — как и в прошлый раз, она открыла окно и, обратившись в летучую мышь, скрылась в вечерних сумерках. Виктор задумчиво поглядел на свиток, оставшийся лежать на столе. Протянув руку, он осторожно коснулся его и поморщился — что-то подсказывало, что в качестве материала для пергамента использовалась вовсе не телячья кожа. Дора с отсутствующим видом смотрела в окно, в котором только что исчезла неожиданная гостья. Будто почувствовав его взгляд, он слегка вздрогнула и посмотрела на него — лицо ее было мрачным. — Вот насколько я не люблю политику Министерства по отношению к «темным тварям», но в такие моменты я её начинаю понимать, — на грани слышимости произнесла она и отпила из чашки. — Вампиры — не люди, — пожал плечами Виктор. — Они могут выглядеть, как люди, но психология у нас различается. — Я это и так знаю. Просто противно. И ведь ничего не сделаешь, мы только последствия устранять можем. — А в первую войну? Разве с вампирами сражаться не приходилось? — к своей печали, как именно происходила первая война с Волдемортом, Виктор знал только из прочитанных в иной жизни книг, да и там подробностей не было — все же детская литература. — Не слышала об этом. То есть считается, что они поддерживали Сам-Знаешь-Кого, но у аврората было слишком много проблем с темными магами и оборотнями, — Дора откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, будто вспоминая. — Грюм рассказывал про пару стычек с вампирами, но без подробностей. — Радует, что их мало. — Пожалуй, лучше бы их вообще не было. — Не могу согласиться, но и спорить с тобой не хочу. — Вот и не спорь, — слабо улыбнулась Дора и бросила взгляд на часы на стене — было уже одиннадцать вечера. — Пошли спать. И да, только спать, — Виктор вздохнул, понимая, что после произошедшего все настроение пропало. — Как скажешь, дорогая.