Болгарский лев

      — Ты, зловещая луна в мои муки влюблена… — напевал себе под нос Виктор, листая толстый, обтянутый черным бархатом, том с многозначительным названием: «О природе неживого». — Отобрав души покой… Что ты делаешь со мной… — усталый вздох, шелест тонкого пергамента.       1995 год подходил к концу. В мире — что магов, что не-магов — царило предпраздничное настроение. Люди готовились отметить Рождество и Новый Год, надеясь, что следующий, 1996-й, год будет лучше этого. И в это время, когда главной заботой у всех нормальных людей был поиск подарков, Виктор штудировал тяжеловесные трактаты, посвященные некромантии.       Ничего полезного в них не содержалось — полезного в поиске способа уничтожения крестражей, разумеется. Так-то его письменный стол, стоящий в подвале дома, ломился от бумаг, густо испещренных записями о различных ритуалах и заклинаниях, почерпнутых из запретных для обычных магов книг. Но в ворохе этой информации самого главного не было — что раздражало и вгоняло в уныние.       В приступе разочарования он решил пойти кружным путем — если книги не дают ответа на вопрос, то таковой должен был быть у создателя крестражей. Но за столько-то лет дух древнего мага давно растворился в мире и призвать его не было никакой возможности. А ведь это был бы очень изящный способ — во всяком случае, так казалось самому Виктору.       С другой стороны, часть способов уничтожения крестража он и так знал: Адское пламя, яд василиска. Проблема была в том, что для того, чтобы уничтожить якоря души нужно было эти самые якоря иметь на руках. Два месяца Виктор потратил на поиск диадемы в Выручай-комнате — с нулевым результатом, сломав голову в попытке сформулировать вопрос. А поговорить с Серой Дамой вовсе не получилось — призраки шарахались от него как черт от ладана, даже Пивз при его виде старался убраться куда подальше. Боялись, что он может прервать их не-жизнь. Дохлые засранцы.       — Я так и знала, что ты здесь, — за спиной раздался голос Доры, а спустя миг на плечи Виктора легли теплые ладони. — Чернокнижник.       — Что-то случилось? — улыбнулся он, запрокидывая голову и заглядывая ей в глаза.       — Кроме того, что ты тут сидишь со вчерашнего дня? Дай подумать… — Дора прищурилась, на ее лице заиграла хитрая улыбка. — Ты не забыл, что сегодня мы отправляемся в Болгарию? Порт-ключ уже принесли.       — Как можно… — притворно обиделся он.       Разумеется, он ничего не забыл. На календаре было 22 число, декабрь месяц, оставался один-единственный день до их свадьбы. Но сколько нервов было потрачено на подготовку к этому дню… Хорошо хоть не его и не Доры — хватило пары раз, когда они попытались отстоять свое мнение, и больше в этот процесс было решено не лезть. Как доходчиво, практически на пальцах, объяснила им Андромеда: «это наш общий праздник». Виктор не стал уточнять, кто именно скрывался за этим притяжательным местоимением.       Гораздо «веселее» стало тогда, когда в Англию из Болгарии прибыла его мама: для «уточнения вопросов», как она выразилась. И, по приезду, Мирела крепко сцепилась с Андромедой на тему, где и как проводить торжество. Будущая теща Виктора настаивала на том, чтобы церемония состоялась в Англии, а будущая свекровь Доры утверждала, что лучше Болгарии места быть не может. Чудом это не вылилось в безобразную драку — в момент, когда два матриарха семейства начали ругаться друг с другом, кажется, стены дома Тонксов начали подрагивать, а с крыши сыпаться черепица. Тед Тонкс попытался было их успокоить, но едва не попал под раздачу и благоразумно сбежал на кухню «делать чай». Приготовление чая заняло у него два часа, пока женщины, сорвав голос, не пришли к соглашению.       Было решено, что свадьбу отпразднуют в Болгарии, в Преславе, но в «английском стиле». Что это за стиль такой Виктор понятия не имел, но послушно согласился, как и Дора, которая только и могла, что кивать, благоразумно не встревая в перепалку. Что ни говори, а жену он нашел себе умную. Радовало, что, хотя бы некоторых гостей они могли пригласить сами — не всех, разумеется, потому что не позвать кучу родственников со стороны Крамов (пускай большую их часть Виктор и в глаза не видел) или друзей семьи Тонкс было бы просто оскорбительно.       — Тогда собирайся, — Дора протянула руку и захлопнула книгу, которую он читал, и с преувеличенной брезгливостью отряхнула пальцы от невидимой грязи.       То, что он, какой-никакой, некромант, они обсудили примерно через неделю после того, как окончательно съехались. Виктор не считал правильным скрывать это от Доры, надеясь на широту её взглядов. И оказался прав — она, конечно, поохала для порядка, но потом забросала его вопросами. Ответы на них вылились в небольшую лекцию, в которой Виктор постарался развеять основные мифы вокруг некромантии. В итоге все вылилось в шуточки относительно его «чернокнижия» и одной-единственной просьбы, высказанной очень серьезным тоном: не попадаться.       — Да, душа моя, — бросив взгляд на книгу — почему-то появилось ощущение, что именно в ней есть ответы на мучавшие его вопросы — он поднялся со стула.       Закрыв за собой дверь и активировав цепочки защитных чар, способных, в теории, остановить любого взломщика, Виктор поднялся в спальню. Много вещей тащить с собой было не нужно — парадный костюм его ждал в доме родителей, а платье Доры, до поры, находилось у Тонксов. Собственно, большую часть объема сумки занимали разные подарки для родителей: всякого рода приятные мелочи, должны показать уважение новобрачных. Странная английская традиция, но, по-своему, милая. Подарки выбирали они вместе с Дорой, исходив вдоль и поперек Косой переулок — в какой-то момент их уже начали узнавать в лавках. Да что там, даже в Лютный они сунулись, где, поначалу, пришлось долго и вдумчиво объяснять владельцам лавок, что это не аврорский рейд.       — Время, — объявила Дора, протягивая ему порт-ключ.       Он представлял собой, для разнообразия, не мятые банки или дырявые сапоги, а фигурку держащихся за руки жениха и невесты, которой в американских фильмах украшали свадебные торты. Во всяком случае, так считал Виктор, в живую ни разу таких украшений на тортах не видевший. Да и вообще, та пара свадеб, на которых он бывал в прошлой жизни, запомнились, скорее, драками, невероятным количеством спиртного и вездесущим Стасом Михайловым, а не тортами.       — Поехали, — хмыкнул Виктор, касаясь фигурки пальцами.       Если в прошлый раз пришлось до Болгарии добираться кружным путем, то на этот раз порт-ключ перенес их прямо в Преслав. Наверняка помогли связи Грюма, а, может быть, даже Дамблдор постарался. Уж больно хитро-довольный взгляд был у него, когда Виктор передавал ему приглашение на свадьбу и просил по этому поводу отгул.       Пройдя через положенные процедуры на стойке регистрации, они вышли из здания. Болгария встретила их мелким дождем и прохладным ветром — приятное изменение по сравнению с промозглой Англией. Дора, не привыкшая к тому, что посреди зимы могут зеленеть деревья и распускаться цветы, с удивлением смотрела по сторонам. Одно дело быть тут летом, когда подобное буйство природы понятно, и совсем другое — зимой. На небольшой площади в центре магического квартала стояла ель, уже украшенная к Рождеству, а рядом с ней невозмутимо зацвел декабрист.       В другое время Виктор бы не отказался пройтись по местным лавочкам, которые как грибы после дождя появлялись ближе к новогодним праздникам, но завтрашний день обещал быть долгим и тяжелым. Пусть и приятным. Поэтому они трансгрессировали к поместью Крамов, где их уже ждали. И уже издалека были заметны следы подготовки — привели в порядок дорогу, подстригли растущие вдоль нее кусты, даже, зачем-то, установили пару указателей на английском языке — видимо, на случай, если кто-то припозднится. Лишняя предусмотрительность, но всякое случается. Да и на территории поместья уборка была в самом разгаре — Виктор мог только радоваться тому, что его к этому делу припахивать не собирались.       — Витя, Дора, — позвала их Мирела, руководившая парой домовых эльфов, старательно мывших и беливших каменные стены дома. — Ну наконец-то. Хорошо добрались?       — Да, миссис Крам, — ответила Дора, широко улыбаясь.       — Вот и славно. Проголодались? Обед уже скоро будет. Вы пока устраивайтесь.       — Спасибо, мама, — кивнул Виктор. — Помощь нужна?       — Справлюсь, — усмехнулась та, качая головой.       Внутри дом тоже преобразился. Похоже, маме удалось-таки продавить идею, что в конце двадцатого века электричество в доме нужно, а, может быть, это была минутка слабости отца, но в главном зале появилась люстра. Огромная, угрожающего вида, будто бы сбежавшая из Эрмитажа или Дома Елисеевых конструкция, впрочем, смотрелась довольно органично. Да и светлее стало — в особо мрачные зимние вечера, когда за окном шел дождь, а небо плотно застилали свинцовые тучи, Виктору хотелось на стену лезть от этой серости. А теперь яркие лампы разогнали темные тени и будто бы даже дышать стало легче.       — Хорошо, что всякой мишуры нет, — сказала Дора, когда они уже поднялись в его комнату. — Ну, знаешь, цветочки всякие и прочее.       — Еще не вечер, — «обнадежил» ее Виктор, мысленно надеясь, что до такого все же не дойдет.       — Ох, мне твоя мама же еще про обрядовую часть рассказывала… — отчего-то напряглась Дора, расхаживая по комнате. — Мы же в церкви будем?       — Да, в Золотой Церкви, — кивнул Виктор.       Древний храм, построенный во времена Симеона I, в мире обычных людей выглядел разрушенным и заброшенным, но в мире магов он оставался почти таким же, каким был во времена величия столицы Болгарского царства. Это стоило огромных усилий магам — создать потаенную реальность, независимую от не-магической. Впрочем, весь Преслав был таким — с виду умирающая деревенька, а на деле — крупная чародейская столица. Как-то повелось, что болгарские магические торжества проходили именно в церкви Святого Иоанна. Начиная со свадеб и похорон и заканчивая рождественскими гуляниями или празднованием Еньовдена (официальной его части).       — А ничего, что я в Бога не верю? — смутилась Дора, глядя на него чуть ли не с испугом.       — Ничего. Это же не венчание, — пожал плечами Виктор. — Пара простеньких ритуалов и все. Даже никого не надо будет приносить в жертву, — в ответ на это она улыбнулась и вроде бы успокоилась.       — Я вот сейчас подумала, — Дора села рядом с ним на кровать, прижалась к его плечу. — Может, стоило все как-то проще сделать?       — Ну-ну, душа моя, без пафоса мы никак не можем, — при этих его словах Дора разочарованно застонала. — Пускай родители порадуются, а потом мы отпразднуем так, как захотим, — и, понизив голос до шепота, добавил: — У нас в распоряжении будет целый остров.       — Вот это мне нравится больше, — немного поерзав, она поудобнее устроила голову на его плече.       — А у вас иначе браки заключают?       — Честно — понятия не имею. Мама пыталась мне что-то рассказать, еще когда я школу закончила, но я не особо слушала, — приподняв плечо в попытке им пожать, ответила Дора. — Я вообще не думала, что выйду замуж в ближайшие лет… десять. Или двадцать.       — Видишь, как бывает, — не сумел сдержать смешок Виктор.       — Эй! Я же не против такого изменения своих планов, — острый локоть вонзился в его бок, заставив закашляться. — А совсем наоборот.       — Люблю тебя, — Виктор мягко поцеловал ее, чувствуя вкус земляники на губах.       Дора ответила с жадностью путника, добравшегося до оазиса. Сколько длились их отношения, столько раз он убеждался в ее тяге к любви и ласке. И это не было напускным, попыткой крепче привязать его к себе. Дору, при желании, можно было упрекнуть в чем угодно — начиная с излишней любви к панк-року и до пристрастия к мороженому Фортескью — но не в неискренности.       — Идите обедать! — раздался голос из-за двери — Виктор с сожалением разорвал поцелуй.       — Вот так всегда, — слегка запыхавшись, пробормотала Дора, очерчивая большим пальцем его скулу.       — Еще наверстаем, — пообещал он, получив в ответ лучистую улыбку. — Пошли, ты же знаешь, что лучше не заставлять ее ждать.       — О да, — со смешком ответила Дора и, когда они встали с кровати, вдруг прыгнула ему на спину, повиснув на шее. — Вези меня!       — Поберегись! — подтянув ее повыше, крикнул Виктор и, под счастливый визг Доры, побежал вниз по ступенькам.              ***              Виктор стоял у небольшого возвышения в центре зала средней части храма и нервно теребил запонки. Ворот рубашки вдруг стал очень тугим, до боли врезавшись в кожу, а атласный пиджак, отчего-то, давил на плечи. Для того, чтобы хоть немного отвлечься, Виктор пытался оценить внутреннее убранство старинной церкви, но белый мрамор, позолота, мозаика и цветные витражи едва ли могли привлечь его внимание. Не помогал и Петр, с лица которого весь день не сходила ехидная улыбка. Его лучший друг, исполнявший роль шафера, с самого утра донимал его простецкими шутками, пока на помощь не пришла Флер, потребовав от своего парня вести себя приличнее.       С другой стороны, Виктор ожидал большего переполоха и кучи проблем. Но то ли родители постарались, то ли звезды так сошлись, но пока ничего страшного не произошло. И цветы привезли вовремя (мама наотрез отказалась потрошить свой сад, тем более, что в этом случае праздник превратился бы в выставку гербологов и зельеваров), и еду доставили в срок, и даже с одеждой никаких проблем не было. Да что уж говорить — распорядитель приехал трезвый! Магия да и только.       Распорядителем, кстати, был старинный друг семьи, «дядя Боян». Высокий, остроглазый старик, учившийся вместе с дедом Виктора на одном курсе, сейчас, обряженный в пурпур и тяжелый бархат, он напоминал византийского чиновника, сошедшего с фресок. Впрочем, он таковым и являлся. Вообще, если присмотреться к гостям, то можно было заметить, как отличаются англичане от местных. Первые, в своих классических мантиях поверх пиджаков, походили на стереотипное представление о лондонских денди. Вторые — в различных оттенках красного — от малинового до бордового — плащах и осовремененных тогах, выглядели путешественниками во времени, только-только прибывшими из Константинополя.       Раздалась музыка, заставив Виктора вздрогнуть и перестать считать плиты на полу. На тонкий голос лиры ложился низкий тембр кифары, а, следом, уже более высокий, самбики. Постепенно мелодия стала ускоряться, вплетая в себя старинные духовые инструменты: авлос и гидравлос. Последний был похож на переносной орган и немудрено — он был предшественником этого инструмента, прочно ассоциирующегося с католическими и протестантскими храмами. Торжественная мелодия, названия которой Виктор не знал, вызвала тянущую боль в сердце. И вдруг она резко оборвалась, сменившись мерными ударами тимпанов. Петр толкнул его в бок, заставляя обернуться.       Дора шла под руку со своим отцом, на ее губах играла невесомая улыбка, хотя взгляд оставался серьезным. Как и полагалось, на ней было белое платье, но оно ничего не имело общего с тяжеловесным кружевным буйством романтического стиля. Строгое, оно могло бы показаться простоватым, но идеально подходило Доре — при всем своем воображении, Виктор не мог представить ее в рюшах, оборочках и прочих украшениях, вызванных больным разумом модельера. Из-под шелкового платка, покрывавшего ее голову, по-хулигански выбивались два розовых локона.       Тед Тонкс с улыбкой вложил ладонь своей дочери в руку Виктора и, подмигнув, отошел к почетному месту, где уже стояли Андромеда, Димитр и Мирела. Женщины украдкой вытирали слезы, их мужья, напротив, были образцами стоиков. Музыка стихла. Распорядитель выждал несколько мгновений и заговорил хорошо поставленным, глубоким голосом, эхом отдававшимся под сводами церкви.       — Господа, дамы, — на английском он говорил с жестким, как удары молота, акцентом. — Мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать и отпраздновать союз двух сердец, двух бессмертных душ…       Виктор едва ли понимал половину произнесенных слов, во все глаза глядя на Дору, чья улыбка стала смущенной. Ее пальцы чуть подрагивали, и он ободряюще сжал их, слегка качнув подбородком. А речь, тягучая, напевная, все продолжалась, погружая присутствующих в транс. Когда она подошла к концу, Виктор и Дора, повинуясь жесту, опустились на колени на специально разложенные подушечки.       — Виктор, берешь ли ты Нимфадору в законные жены? — был, наконец-то, задан главный вопрос.       — Да, — сказано это было четко и твердо.       — Нимфадора, берешь ли Виктора в законные мужья?       — Да, — с такой же, как и у Виктора, твердостью в голосе ответила Дора.       — Во имя Господа, — распорядитель поднял вверх правую руку, сжимающую палочку. — И по праву, данному мне Министерством магии Болгарии, я объявляю вас мужем и женой.       Серебристые искры, вырвавшиеся с кончика его палочки, закрутили спираль вокруг их коленопреклоненных фигур. Петр в два шага оказался рядом с Виктором и протянул ему кольцо. Отчаянно нервничая (а ведь друг предлагал ему махнуть стаканчик от нервов), едва не перепутав руки, он все же надел кольцо на палец Доры. Поднявшись с колен и, получив короткий разрешающий кивок от распорядителя, Виктор подался вперед и поцеловал свою жену. Раздались аплодисменты и радостные крики гостей, вновь заиграла музыка, уже не такая надменно-торжественная, более веселая. Проходя между рядов, к выходу из церкви, Виктор все не мог перестать улыбаться.       Порт-ключи, розданные при входе, перенесли всех на дорогу, ведущую к поместью. Все же его отец был немного параноиком и снимать защиту с дома не собирался даже по такому случаю. Но идти по расхлябанной дороге ни от кого не требовалось — желающих ждали кареты, запряженные лошадьми, которые должны были доставить всех к месту праздника в целости и сохранности. В первой карете, запряженной шестеркой белых коней, ехали Виктор с Дорой, во второй — родители, а дальше распределение шло в зависимости от того уважения, которое новобрачные (читай — родители новобрачных) испытывали к своим гостям. Теперь стала понятна причина, по которой дорогу так старательно очищали — она стала достаточно широкой, чтобы по ней смогли проехать целых три кареты, в которых и разместились оставшиеся гости.       Ехать было всего ничего, но спокойно преодолеть несчастный километр было бы просто неприлично. Виктор вздрогнул, когда позади раздались, до боли похожая на автоматные, выстрелы. Резко обернувшись, он увидел смеющихся Петра и Сириуса, которые, вскинув палочки, запускали в воздух разноцветные искры. И не только их — Сириус, отыгрываясь за все годы спокойного сидения в одиночной камере Азкабана, подбрасывал вверх мелкие шутихи, взрывающиеся с невероятным грохотом. Кони, непривычные к таким звукам, едва не понесли, но кучеру удалось их удержать, хотя карета все равно чуть не перевернулась. Но никто не расстроился и не обиделся — не со зла же. Хотя великолепные ветвистые рога, украшавшие Сириуса (а он первый запустил шутиху), говорили о том, что не у всех гостей был всепрощающий настрой. И, пока все устраивались в саду, он слезно молил Туну — а это была ее работа — убрать их, пока не начнут делать колдографии.       Праздничный обед был устроен на свежем воздухе, в саду, под несколькими огромными шатрами. Невидимые глазу эльфы уже все приготовили и стол просто ломился от различных яств. Что-то, вроде запеченного поросенка с неизменным яблоком во рту, было банальным. Что-то, к примеру, огромное блюдо с сарми — завернутого в листья винограда фарша — было объяснимым, равно как некоторые блюда английской кухни, по типу говядины Веллингтон. Сладости были почти исключительно турецкими — от халвы до ашуре. Даже японская кухня, ограниченная, правда, рисом завернутым в листья нори (наверняка у этого блюда было свое, очень сложное для произношения гайдзинами, название) присутствовала. Но королем праздника, занимавшим добрую треть стола, был невероятных размеров осетр, утопающий в зелени и лимонах. А батареи винных бутылок, для которых установили отдельный стол, намекали на очень и очень долгое празднество и крайне веселыми утренними последствиями. У Виктора даже печень заболела при взгляде на них.       — Впечатляет, — будто прочитав его мысли, прошептала ему на ухо Дора. — У нас есть зелья от головной боли?       — Мама точно их заготовила, — кивнул он и добавил: — Все, последний аккорд остался, и мы будем предоставлены сами себе.       Дора улыбнулась, но от него не укрылась усталость этой улыбки — обе родительницы, и ее, и его, загоняли ее до полуобморочного состояния. Виктору в этом отношении повезло больше — отец считал его уже достаточно взрослым, чтобы выслушивать нотации, и большую часть времени провел, знакомясь со сватом.       Вручение подарков должно было состояться как раз перед началом обеда. И, разумеется, это обставили соответствующим образом. Виктор и Дора стояли рядом с небольшим столиком, а гости подходили по очереди и дарили то, что полагали уместным и нужным. От родителей Доры они получили толстенную книгу с названием «Тысяча и один совет молодой семье магов: чары и заклинания для домашнего уюта» — при этом сама Дора очень выразительно посмотрела на довольно улыбающуюся Андромеду, подозревая, что именно она была инициатором этого подарка. Родители Виктора вручили сертификат (они добрались и до магического мира) в мебельный магазин на довольно внушительную сумму.       — Поздравляю, — Дамблдор был почетным гостем, так что шел сразу после родителей жениха и невесты. — Рад за вас. И очень благодарен за приглашение. К сожалению, Помона не смогла приехать, но она просила передать своей лучшей ученице пожелания всего самого лучшего, — Дора при этих словах чуть смутилась. — Позвольте вручить вам небольшой подарок, — в его руке, как по волшебству, появился небольшой сундучок. — От всех наших сотрудников.       — Даже от Долорес? — не удержался от ухмылки Виктор, принимая сундучок, оказавшийся гораздо тяжелее, чем выглядел.       — Даже от Долорес, — улыбка мелькнула в густой бороде Дамблдора. — А это лично от меня, уверен, что ваши будущие дети оценят этот подарок, — при этих словах щеки Доры порозовели.       Он протянул небольшую книжицу, озаглавленную «Сказки Барда Бидля». Виктор нахмурился, в голове что-то щелкнуло, какая-то мысль бродила на границе сознания, но у него не хватило сил, чтобы уловить ее. Подумав, он отмахнулся от нее — если что, над этим можно будет подумать в другое время. Благодарно склонив голову, он бережно взял книгу, чувствуя шершавую кожу под пальцами и едва уловимый аромат древности, исходящий от нее. Следом за Дамблдором последовали другие почетные гости: министр магии Болгарии, представитель Болгарии в Международной Конфедерации Магов, несколько начальников отделов министерства и коллег матери по работе в больнице. Все они пошли простым путем и просто вручали некоторую сумму денег, полагая, что это удобнее и проще, чем ломать голову над полезным подарком. Хотя, кто сказал, что деньги бесполезны?       — Поздравляем вас, — глубоким басом произнес высокий, на пару голов выше Виктора, волшебник в тяжелой шубе, делающей его похожей на вставшего на дыбы медведя. — Да будет благостна ваша жизнь и да хранит вас Бог. Примите сии скромные дары, воду живую да мертвую, с моря Байкал привезенную.       Стоявшая рядом с ним женщина, видимо, его супруга, держала на вытянутых руках ларец, в котором стояли две крутобокие бутылки, заткнутые пробками. В одной из бутылок вода переливалась серебром, в другой — золотом. Виктор в изумлении перевел взгляд с ларца на дарителей и с трудом выдавил слова благодарности. Потому что все, что он знал про «живую и мертвую воды» это то, что это легенды.       — А… это кто был? — шепнула Дора, справившаяся с удивлением гораздо лучше, горячо поблагодарив дарителей.       — Родственники из Красноярска. Первый раз их вижу, — признался он, бережно ставя ларец в центр стола уверенный, что ничего удивительнее сегодня не увидит.       Разумеется, он ошибся.       — Янычар, миссис Крам, — улыбалась Туна, подходя к ним.       Облаченная в меха и шелка, она выглядела самую малость менее царственно, чем обычно. Может, не хотела затмевать своим блеском невесту, или просто у нее было такое настроение. Но все равно, взгляды многих и многих мужчин в возрасте до девяноста лет были сосредоточены именно на ней.       — Зови меня Дора. Хотя, — с притворной задумчивостью протянула Дора. — «Миссис Крам» мне уже нравится.       — Поздравляю вас, — уже серьезным, торжественным голосом сказала Туна. — Да охранит вас Небо и да будет ваш союз счастливым и крепким. Примите эти скромные дары от самого сердца, — она склонила голову, протягивая две небольших деревянных коробочки.       В одной, обитой изнутри бархатом, лежало золотое ожерелье. Невероятно тонкой работы, оно было будто соткано из солнечного света. Бриллианты на них напоминали свежевыпавшую росу. Виктору было достаточно одного взгляда, чтобы понять чары, лежащие на нем — владельцу этого произведения искусства не грозили ни проклятия, ни порчи, ни даже Адское пламя.       — Помнишь мы про тот амулет говорили? Я скопировала руны, — усмехнулась Туна, взглядом указывая на ожерелье — и верно, драгоценные камни были не просто беспорядочно разбросаны, но складывались в стройный узор огамического письма. — Вторую коробочку открой.       Он послушно откинул крышку, замер, закрыл ее и потом открыл вновь, не веря своим глазам. Внутри нее лежал небольшой клубок из серебристой пряжи. На взгляд простого человека или мага это был просто клубок шерсти, годный для того, чтобы связать шарф или пару добротных носков. Но Виктор был не самым простым магом и знал достаточно, чтобы понимать, что именно лежит перед ним в простенькой деревянной коробке.       — Нить Ариадны? — полузадушенно всхлипнул он, даже не пытаясь скрыть, насколько его поразил подарок.       — Все для вас, мои дорогие, все для вас, — разведя руки в стороны, Туна изящно поклонилась и, подмигнув, уступила место следующему дарителю.       — Не может она без понтов, да? — немного сварливо произнес Петр, держа в руках большой, обитый темным железом, сундук, перевязанный премилой голубой ленточкой — не иначе постаралась Флер, которая стояла рядом и держала его под локоть. — Поздравляем с бракосочетанием, желаем всего побольше, бесплатно и без последствий.       — Он хотел сказать, что мы желаем вам удачи, любви и верим в то, что узы, связавшие вас, будут крепкими, — толкнув его в бок, слегка грассируя, произнесла Флер. — Мы работали над подарком вместе.       — Мне стоит готовиться сыграть роль шафера уже на твоей свадьбе? — выгнул бровь Виктор, принимая неожиданно-тяжелый сундук и ставя его на столик рядом.       — Ближе к лету, — серьезно ответил Петр, а Флер довольно улыбнулась, теснее прижимаясь к нему. — Вы будете нашими почетными гостями.       Сириус, как и грозился, вручил им всю библиотеку дома на Гриммо — в специальном сундучке с чарами расширения лежало, по меньше мере, две тысячи томов. Успевший оценить богатство библиотеки Блэков Виктор мог только удивляться тому, насколько легко Сириус расстался с ней. Римус подарил пару зачарованных чашек, которые, по его словам, не бьются и всегда поддерживают напиток в горячем состоянии. Может быть, на фоне остальных, это был небогатый подарок, но Виктор, понимая его положение, принял его с большой благодарностью.       От Аластора Грюма, которого пригласила Дора, они получили нравоучения («Все надо проверять на проклятия, Крамы! Постоянная бдительность!») и несколько защитных амулетов: полезно и практично. А от Сэвиджа — он единственный из группы авроров, в которой состояла Дора, смог отпроситься — две пары перчаток из драконьей кожи. Когда поток гостей схлынул и Виктор, было, смог выдохнуть, перед ним предстала Мария. Он приглашал ее тоже, но во время самой церемонии бракосочетания не заметил и решил, что она не смогла выбраться, как и Алекс. Фон Крюгер написал длинное письмо с извинениями и поздравлениями, присовокупив к нему пару раритетных книг по трансфигурации (для Виктора) и боевой магии (для Доры).       — Поздравляю, — тонко улыбнулась вампирша, решившая, для разнообразия, облачиться в строгий темный пиджак с белой блузой и длинную юбку, что делало ее похожей на советскую школьницу, разве что пионерского галстука не хватало. — Рада за вас. Верю, что ваш союз будет долгим и крепким.       — Спасибо, что пришла, Мария, — искренне поблагодарил ее Виктор.       — Да, мы очень рады, — подтвердила Дора.       — Примите эти скромные дары, — Мария протянула к ним раскрытые ладони.       На правой, протянутой к Доре, лежал длинный кинжал в белых, блестящих ножнах. Приглядевшись, стало ясно, что они выполнены из цельной кости и Виктору очень не хотелось знать, из чьей именно. Воздух над кинжалом слегка дрожал, как над камнем в жаркий день. На левой же ладони покоился перстень. Массивный, отливающий бронзой, с большим алым камнем в центре. По ободку шло тиснение — Виктор, аккуратно взяв украшение, пригляделся и нахмурился. Клинопись он не знал.       — Благодарю. Но… что это? — спросила, тем временем, Дора, до половины вытащив кинжал из ножен — как оказалось, он также был исполнен из кости.       — Для самообороны, — обтекаемо ответила Мария. — Нет такой защиты, что устоит перед ним. А ты, Виктор, тебе придется по вкусу этот перстень.       — Кольцо Всевластья? — немного нервно улыбнулся он.       — Практически, — меж неестественно-алых губ блеснули длинные клыки. — Ты говоришь с мертвыми — это позволит тебе быть не одному. Но мертвый услышит ваши голоса лишь один раз, — немного печально добавила она.       — Спасибо.       — Кажется, сейчас должен состояться первый танец жениха и невесты? — перевела тему Мария, оборачиваясь на танцевальный помост, рядом с которым уже занимали места музыканты. — Не заставляйте гостей ждать.       Он не успел ответить — Мария, отступив на пару шагов, быстро затерялась в толпе. Можно было биться об заклад, что она уже покинула мероприятие. В какой-то степени ее можно было понять — находиться среди магов, большинство из которых не испытывают к вампирам теплых чувств, непросто.       — Она права, не стоит заставлять гостей ждать, — Дора подхватила его под руку. — Надеюсь, музыка будет повеселее?       — Это классика! — с напускным возмущением ответил Виктор.       — Классика — это Deep Purple и Scorpions, — вздернула нос Дора, в очередной раз подтверждая, что ему несказанно повезло.       И, когда вместо обычного, положенного в таком случае вальса, музыканты начали наигрывать «Send me an Angel» упомянутых Scorpions, она сначала замерла на полушаге, а потом, когда мелодия стала совсем узнаваемой, с радостным смехом бросилась к нему на шею. То, что первый танец жениха и невесты должен быть чопорным и традиционным — пусть те, кто так считают, так и делают. А Виктору куда важнее было счастье Доры, чем мнимые правила приличия. Тем более, что большинство гостей в музыке вообще не разбирались.       — Это ты придумал? — спросила Дора, пока они кружились в танце.       — Мне показалось, что тебе понравится.       — Мне нравится. Мне вообще нравится все, что ты делаешь.       После танца, обязательная программа новобрачных была исполнена. Гости беседовали друг с другом, кто моложе, выходил в центр зала потанцевать, но как-то так вышло, что молодежи среди гостей почти не было. Виктор, оставив слегка задремавшую Дору, решил оказать некоторые знаки внимания гостям. Петр с Сириусом — как они умудрились найти друг в друге родственные души? — о чем-то шептались и, когда Виктор подошел к ним, быстро состроили невинные лица. Он только головой покачал — явно ведь что-то задумали. Дамблдор о чем-то разговаривал с министром Обланским, Виктор успел краем уха услышать реплику болгарина:       — …ничего обещать не могу.       — А, мистер Крам, — повернулся Дамблдор, который, несмотря на веселый тон, оставался серьезным. — Еще раз спасибо за приглашение. Напоминаю, что у вас отпуск на месяц.       — Спасибо, господин директор, — качнул головой Виктор.       — Портключ сделан, — добавил Обланский. — Так что желаю вам хорошо отдохнуть.       — Спасибо, господин министр. Очень рад был вас здесь увидеть. М… — протянул Виктор и еще раз склонил голову. — Не буду вам мешать.       У дальнего стола степенно выпивали родственники из Красноярска. Что муж, что жена, уже раскрасневшиеся от вина, не думали сбавлять обороты — кубки опустошались и наполнялись с пугающей скоростью. Заметив Виктора, мужчина помахал ему рукой и, когда тот подошел, силой сунул ему в ладонь угрожающего вида бокал — на пол литра минимум.       — Свадьба без вина — что невеста без жениха, — объявил он громогласным басом, от которого заложило уши. — Пей, Витя.       Ничего не оставалось, кроме как послушаться. Только вот понятие «вино» у них с ним было разное — от одного-единственного глотка горло обожгло так, словно он кипящее масло испил. Или жидкий огонь. На глаза навернулись слезы, но Виктор все же сумел допить.       — Вот так! — хлопнула его по спине женщина, едва не повалив на землю.       — Ба, да он нас не помнит, — усмехнулся ее муж, поглаживая окладистую бороду, способной вызвать у Хагрида комплекс неполноценности.       — Он же маленьким совсем был, когда мы последний раз приезжали, — возразила ему жена. — Как ты нас называл? Тетя Ната и дядя Миха, — в голове Виктора что-то щелкнуло и он вспомнил.       — Господи, простите, вы же были в гостях у родителей, когда я совсем маленьким был, — повинно опустил он голову.       — Точно, — вновь наполняя кубки, кивнул дядя Миха. — Мирела попросила тебя подлечить, когда ты заболел. Ну мы что смогли — сделали.       — Спасибо вам, — улыбнулся Виктор. — И за это, и за то, что смогли приехать.       — Да что там, — махнула рукой тетя Ната. — Ты тоже приезжай, с женой своей, места у нас — не вашим чета. Байкал поглядишь, воздухом подышишь свежим.       — Когда-нибудь — обязательно.        Через несколько часов некоторые гости, сославшись на неотложные дела, откланялись. Может быть это выглядело немного неприлично, но ни Виктор, ни Дора не знали этих людей достаточно хорошо, чтобы сожалеть об их уходе. Дамблдор о чем-то разговаривал с его отцом, что Виктора несколько напрягало, пускай ни слова из сказанного он расслышать не сумел.       Обед, плавно перетекший в ужин, подходил к своему концу, как и долгий-долгий день. Гости уже были навеселе, но продолжали бороться с алкоголем, не щадя печени своей, с таким упорством, что пришлось еще пару раз отправить домовиков за дополнительными бутылками. Похоже, винному погребу их семейства был нанесен непоправимый урон, но, когда Виктор отметил сей печальный факт, Петр, клятвенно пообещал, что исправит это досадное недоразумение.       Странно, но Виктор очень хотел, чтобы этот день поскорее закончился. Похоже, слова его новоприобретенной тещи оказались пророческими — праздник был скорее «для них». Дора была того же мнения. Хорошо быть обычным гостем — пей, танцуй, развлекайся. А когда ты одно из двух главных действующих лиц, то изволь соответствовать. Впрочем, им удалось отхватить свою долю веселья, особенно когда, ближе к вечеру, решили запустить салют.       Организовывали взрывоопасное развлечение Петр и Сириус. Флер и Римус попытались, было, их остановить, но куда там! Сначала все было чинно и даже благообразно — фейерверки вышли прекрасные, взрывы красивые и в темнеющем небе разрывались разноцветные искры, принимавшие вид то какого-нибудь мифического зверя, то корабля, то что-то вовсе бесформенное. Но потом алкоголь стал брать свое и кто-то из них — шнур, вроде, поджигал Сириус, но сами коробки тащил Петя — решил, что размаха не хватает.       Бахнуло знатно. Один шатер просто смело, остальные покосились, даром, что их укрепляли магией. Столы разлетелись в разные стороны, но, к счастью, никто не пострадал. Разве что старинный фарфоровый сервиз был полностью уничтожен — до невозможности восстановить его «репаро». Пострадала гордость зачинщиков веселья: Сириуса и Петра, связанных по рукам и ногам, подвесили на ветви дуба на манер садовых фонариков. А то, что несколько заклинаний, брошенных в них особо раздраженными гостями, заставили их переливаться всеми цветами радуги, только усилило это сходство. Вишенкой на этом торте стало то, что никаких звуков, кроме кукареканья, они издать не могли.       Уже окончательно стемнело и даже самые крепкие стали сдавать под напором вина и сытной еды. Дора и вовсе последние полчаса клевала носом, уютно устроившись на плече Виктора. Наконец, пришло время заканчивать торжество.       — Наша благодарность всем, кто оказал честь прийти на нашу свадьбу, — поскольку Петр был не в кондиции, а снимать его с ветки дерева никто не собирался, слово взял Виктор. — Вы всегда будете желанными гостями в нашем доме!       Раздались одобрительные, пусть и слегка пьяные, возгласы и нестройные аплодисменты. Гости начали потихоньку расходиться — напоследок, каждому вручался небольшой, но приятный подарок. Так, напоминание о хорошем дне, не более. Когда последний из гостей, наконец, покинул пределы поместья, Виктор, не скрывая облегчения, выдохнул и, подхватив совсем уснувшую Дору, пошел в дом. Ее родители приняли их приглашение немного погостить в Болгарии, поэтому не стоило беспокоиться о том, что она не успела с ними попрощаться. Мысль о том, что он теперь женатый человек, даже немного пугала. Разумеется, он и не думал об этом жалеть, но все же… Новый этап жизни. Окончательно взрослой жизни.       Перенеся ее в комнату, он раздел ее и укрыл одеялом — что-то пробормотав во сне, Дора перевернулась на бок, крепко обнимая подушку (его подушку!), и окончательно заснула. Будить ее было бы просто жестоко. Сам же Виктор чувствовал себя слишком усталым даже для сна. Раздевшись, он лег рядом с ней и, заложив руку за голову, тупо глядел в потолок, едва ли не наслаждаясь пульсирующей болью в висках.       Он так и лежал, пока за окном не посерело, и вот, вроде бы, сон начал подступать, как прямо посреди комнаты с шумом появился феникс. Фоукс — Виктор сразу узнал его. В лапке он держал пухлый конверт и, пролетев над кроватью, уронил его ему на грудь. Восковая печать слегка смазалась, у Дамблдора, похоже, подрагивали руки. И причина стала ясна, стоило ему открыть конверт, из которого выпала запонка. А само послание состояло всего из нескольких слов: «Прибудьте в Хогвартс как можно скорее. Артур Уизли мертв. Д.»