Это недоразумение

      Битва была в разгаре, и Рюноске не собирался сдерживаться, привычно нападая на тигра, словно это была очередная их стычка. Из-за проклятия всё виделось через красную дымку, но подумать только, даже в таком состоянии мафиози мог сохранять часть своего разума. Обычно холодная рациональность пыталась прорваться сквозь безумие, на что намекал недавний случай с той девочкой, сидящей возле графа. Обещание, которое он дал тигру, въелось настолько сильно в мозг, что ничто в мире не смогло бы победить железную волю Акутагавы выполнить его. В конце концов, им двигало желание лично убить Накаджиму, раздражающего тигра, забирающего внимание Дазая, того, с кем судьба его постоянно сводила.       Даже в этот раз тем, кого встретил Акутагава, был именно Ацуши. Это была какая-то злая шутка вселенной, не иначе. Каждый раз ему нужно было действовать совместно с тем, кого руки чесались убить больше всего, и самое смешное — у них всегда получалось скооперироваться. Словно мысли и чувства друг друга было легко прочесть, несмотря на то, что они не были хорошо знакомы. Можно ли вообще считать знакомством те редкие совместные бои?       Но сейчас, глядя в нахмуренное лицо тигра, Акутагава думал что их связь особенно странная, настолько, что убивать того не хотелось даже в таком сумасшедшем состоянии. Он мог контролировать себя и лишь играл с тигренком, пытающемся достучаться до Рюноске, нанося удары в полную силу, прекрасно зная что подобного рода ранения не убьют его. В свою очередь Ацуши также знал, что тот не сможет убить его — связывающая их нить обещания была столь же крепка, как и раньше, он все ещё мог разговаривать с ним. Неожиданно, что мафиози смог встать в круг людей, которые были важны для него, теперь, когда сомнения мучили Ацуши, помимо привычных образов членов агентства перед его глазами появлялся ещё и Акутагава. Они враги, но слова этого парня были также авторитетны, как и его семьи. Подумать только…       На самом деле Накаджима корил себя за это, за излишнюю привязанность к тому, кто её мог не заслуживать. Убийца, мафиозник? Странно, что они могли найти общий язык, да, они терпеть друг друга не могли, но их тела, движения и мысли иногда совпадали. Дазай как всегда знал всё наперёд.       Задумавшись, Ацуши понял что отбивался на автомате и оказался застигнутым врасплох: расемон крепко связал его тело, руки и ноги лишились свободы, чувствуя давление способности. Но ожидавший боль тигр вдруг понял, что Акутагава ничего не предпринимает, глядя на него странным взглядом. В смысле, он будучи вампиром не мог смотреть не странно, но этот взгляд казался… Пробирающим до мурашек.       Акутагава в свою очередь думал, что сошёл с ума, без шуток. Вампиризм всё-таки захватил его и последние остатки разума покинули мёртвое тело. Он прошёлся взглядом снова, в надежде что это было наваждением, но ничего не изменилось, все осталось тем же. Висящего в воздухе Ацуши передернуло от этого мрачного серьёзного взгляда, дополняющегося свирепостью, но мафиозника то не волновало. Он был погружен в свои мысли. Никогда не думал, что использование расемона может быть таким…       Тонкое тело Ацуши, окутанное расемоном, уже ощущалась Акутагавой, но «так» — нет. Видимо вампиризм давал о себе знать, потому что жажда крови усилилась трехкратно, настолько, что он больше не мог сдерживаться. Клыки чесались впиться в чужую шею и ощутить металлический привкус, и Акутагава сорвался с места, оказываясь у сжатого тела тигра, являясь в это мгновение хищником больше, чем этот зверь. Тело в его руках было тёплым, в отличии от его тела, поэтому Рюноске не стал задерживаться — клыки без сопротивления вошли в плоть, а их хозяин ощутил странное, неведомо до этого чувство возбуждения. Взбудораженный алой жидкостью, он запутался в собственных мыслях, которые итак еле контролировались до этого времени, отчего потерял контроль над телом, отдавшись безумию. Ацуши думал, что на этот раз ему точно крышка, раз мафиозника вышел из-под контроля, но неожиданно для себя почувствовал чужие шарящие по телу руки…       — Что ты…? Эй, Акутагава, приди уже в себя! — попытавшись возвать к его разумности, тигр оказался посланным далеко и надолго, чужие зубы впились ещё сильнее, отчего он заойкал. Что за чертовщина творилось с Акутагавой?              Сам Акутагава не знал и мог лишь скрипеть зубами внутри себя, пока руки в реальности задели связанные расемоном части тела тигра. Это ощущалось странно и неожиданно приятно. Мысль, что Ацуши в его полной власти и можно сделать что угодно, даже убить, была хороша, но он тут же одёрнул себя, напоминая об обещании. Не так хотелось убить тигра. Хотелось победить его, заставить склонить голову, крича о пощаде.       Больно сжав ноги Ацуши и оставив на них царапины, он плотно прижался, мысли не соответствовали действительности и тело, казалось, не понимало его правильно. Словно всё, произнесенное в голове, считывалось ровно наоборот и превращалось в страсть, а сам Рюноске мог лишь наблюдать за этим. Потаенные желания ли это, или дело в вампиризме, извращающем действия людей?       Понять не мог никто из них, но Ацуши в удивлении застыл, не зная как поступить. Лишь через пару мгновений до него дошёл смысл происходящего и тигр начал барахтаться, как уж на сковородке. Докричаться до Акутагавы, похоже было гиблым делом, тот в принципе не отличался особой разговорчивостью, а став вампиром потерял последние остатки цивилизованности.       Когда Ацуши думал, что не хочет оставаться один, он подразумевал несколько иное значение… Не в том смысле, в котором сейчас происходило. Но сцена, надо признать, была действительно пикантной, Акутагава никогда не подозревал о существовании у себя кинка на связывание. Что ж, теперь узнал.       — Акутага… Эй-эй-эй, куда ты лезешь, давай… — слова застряли в горле, пока чужая рука забиралась в штаны Ацуши, заставляя съежиться, а тело бросало в дрожь. Шея после укуса напомнила о себе жжением и болью, но не волновала тигра настолько сильно, как происходящее внизу, до того момента пока Ацуши не почувствовал язык на ранках. Его кадык дернулся при сглатывании слюны, мурашки прошлись табуном по телу. Хотелось закричать, но не кричалось, на самом деле страха не было, что удивительно. Скорее сюрриализм происходящего наводил его на мысли о сне. Почему он был важным и с участием Акутагавы — это уже другой вопрос.       Тело довольно быстро подвело его, дернувшись от движения в штанах, холодная рука резко контрастировала теплом с его телом, но от этого острота ощущений только усилилась, буквально выводя из себя. Жар, приливший к голове, показался таким же неествественным, как и всё случившееся.       — Акутагава, если ты хотел убить меня, у тебя получилось, можешь заканчивать, — вяло пробормотал тигр, уже тяжело дыша от ритмичных движений рукой. Его собственный член не стоял вначале, но пара незамысловатых движений и девственник, пользовавшийся до этого только своей рукой, был побеждён. Чужая рука приносила вовсе не те эмоции, что своя, и тело сдавалось быстрее. Акутагава хотел сказать, что это не то, чего он хотел, но предательский вампиризм удушающе контролировал глотку. То, что хотелось сделать, не получалось, но вот домогаться до тигра получалось отлично. Блятсво…       Дыхание Ацуши постепенно менялось с тяжёлого, до звучного, и к тому времени Акутагава понял что выдерживать это стало выше его сил — какого черта тело реагировало предательски? Мало того, что все шло не так, как хотелось, так ещё эти смущающие звуки. Он не был готов к подобному. Человек, который был убийцей с детства, не знавший что такое отношения, находился сейчас в полнейшей замешательстве. И это раздражало его ещё больше.       Уткнувшись в шею Ацуши, он не удержался от ещё одного укуса. Голова тигра дёрнулась в сторону, пока тот зашипел и с удивлением для себя понял что кончил в руку Акутагавы. К тому времени действие вампиризма начало проходить, и злой мафиозник отбросил тело Ацуши от себя подальше — тигр прокатился по земле, падая лицом вниз и жопой к верху, как это обычно получалось.       Только теперь для этого ситуация была максимально неподходящая, и Акутагава уставился на стащившиеся при полете штаны, не держащиеся из-за растегнутых замка, пуговицы и ремня. Хотелось вернуть все назад, остаться с холодным выражением лица и чувством собственного достоинства, но от всего этого осталось только первое.       — Это недоразумение… — выдавил Акутагава, чувствуя во рту уменьшение клыков и вкус чужой крови, оба ощущались странно и инородно. Не придумав ничего лучше, он активировал расемон, чтобы сбежать. Эта ситуация действительно была странной и выбивающей из колеи такого холодного человека, как он.              «Пиздец», — подумал ошеломленно Ацуши, оставаясь в прежнем положении, не желая двигаться, словно это спасёт его от позора. Говорят, если замереть, змея подумает что тебя нет рядом. Вот он хотел также.       Сбежавший Акутагава думал, что может даже не захочет в конце срока их обещания приходить убивать Ацуши, лишь бы не смотреть тому в глаза. Но вопреки этому, с тех пор задумчивое выражение лица стало часто посещать его, но на вопросы Гин «о чем ты задумался? " Рюноске отвечать отказывался. В его голове мелькали мысли, что этот вариант… Не так уж и плох. В смысле, заставить Ацуши кричать не от боли.       Накаджима не знал, смеяться ему или плакать, когда жизнь в очередной раз заставила их работать вместе. Что за дерьмовая шутка…