***
В кабинете капитана кавалерии вот уже второй день подряд окна открыты настежь, а на диване в произвольном порядке лежит подушка с пледом. Деревянный стол, находящийся у противоположной стены, завален различными бумагами, помеченными чернильными печатями и размашистым аккуратным почерком. Стянув в себя накидку с меховым воротом, Кэйа закинул ее на стул и достал из кармана стеклянный пузырек. Еще немного повертел в руках, рассмотрел консистенцию жидкости, маленькую этикетку, привязанную тонким желтоватым жгутом к горлышку. Затем с характерным звуком снял крышечку и легонько втянул запах, поднося бутылочку к носу. Ничего внятного он не почувствовал, только что-то горьковатое и травяное. Кэйа медленно уселся на диван, возвращая подушку на нужное место, и отпил жидкость из пузырька, отмеряя количество капель, попавших на язык. Затем отложил закрытый пузырек на тумбочку, торопливо стянул сапоги, отставляя их к дальнему от головы подлокотнику, и нырнул под плед. Только сейчас Кэйа почувствовал, как жгло его глаза. Усталость вновь накатила и разлилась по всему телу. Мозг нервно насчитывал секунды, ожидая, когда же снотворное наконец подействует. Взгляд перенесся в открытое окно, чтобы отвлечь этот раздраженный подсчет. За окном было ясное голубое небо и изредка пролетающие мимо птицы.***
Раздался звук стукнувшего о деревянную столешницу бокала, моментально растворившийся в общем гуле из разговоров и смеха. В воздухе витал запах кисловатого алкоголя вперемешку со спертым ароматом пота. Изредка открывающаяся входная дверь впускала свежую и вкусную прохладу, стелящуюся по полу и нежно обвивающую ноги. — Чарльз, где Дилюк пропадает? — Альберих заинтересованно улыбнулся. — Мастер Дилюк весь день провел на виноградниках, поэтому сегодня я его заменяю. Чарльз виртуозно подхватил темно-синюю бутылку одной рукой, а другой взял бокал подходящей формы, после выставив его перед собой. Кэйа задумался, разглядывая медленно наполняющуюся желтоватой прозрачной жидкостью рюмку. Рагнвиндр буквально каждый день проводит в поле, собирая виноград и изучая каждую лозу на качество. Постоянно носится с ведрами, доверху наполненными водой, обильно поливает каждый росток. Будет удивительно, если Кэйа когда-нибудь увидит его здесь, за барной стойкой. — Кэйа Альберих! — над ухом раздался низкий, немного даже хриплый голос. Капитан кавалерии повернул голову и заприметил зрелого мужчину перед собой. Острые скулы подрагивали от глотков пива в свободное от болтовни время, а оранжевые радужки заинтересованно оглядывали парня перед собой. Кэйа легко расплылся в улыбке и, приветственно махнув рукой, пригласил мужчину за барную стойку. Барный стул рядом с Альберихом будто специально оставался свободным. — Ну что, как жизнь? — мужчина задрал голову в попытке поймать последнюю каплю пива, стекавшую по стенке, а потом удовлетворенно опустил кружку на столешницу. — Потихоньку, — Кэйа сделал соответствующий жест рукой, покачивая ладонью. — А у тебя что? Давно я о тебе не слышал ничего. Мужчина легко усмехнулся: — Все как всегда. Работа, работа и еще раз работа. Решил заехать в Мондштадт, вдохнуть полной грудью, наконец. Во время короткого рассказа Кэйа успел махнуть Чарльзу, чтобы тот повторил коктейль, и вот уже через некоторое время бокал с темно-красной жидкостью стоял на барной стойке, терпеливо ждущий, пока его заметят. Кэйа сделал первый глоток и довольно прикрыл глаза: интересная сладость вперемешку с горьким и разбивающим все рецепторы алкоголем заполнила рот, да так, что невольно захотелось откашляться. Он еще раз взглянул на мужчину перед ним, а тот, в свою очередь, уже глушил новую кружку пива. — Возьми, попробуй это, — Кэйа протянул вперед свой бокал. Мужчина глянул на него, а затем, задумавшись, вскинул руку, подзывая Чарльза. Затем он указал пальцем на бокал с красной жидкостью перед ним. Чарльз кивнул и развернулся спиной, доставая все необходимое. — Если мне не понравится — ты будешь платить, — мужчина вновь засмеялся и сделал большой глоток хмельного напитка. Кэйа последовал его примеру, отпивая коктейль. Вновь ощутил приятную сладость, сопровождающуюся металлическим вкусом на языке. Немного стиснул зубы и призадумался. Сладость исчезла из полости рта, а вот металлический привкус только усиливался. Кэйа прикоснулся пальцем к губам, прощупывая зубы. Указательный палец будто провалился сквозь губу куда-то внутрь. Слегка приоткрыл рот — и несколько белоснежных зубов, перепачканных вязкой красной жидкостью плюхнулись в бокал, скрываясь в жидкости и затем всплывая наружу и покачиваясь, как кубики льда. Альберих засунул указательный палец в рот, ощупывая ряды зубов. Где-то палец не находил преград и толкался в щеку. Злостный вкус металла только усиливался, будто у него во рту железная цепочка или еще что помассивнее. Глаза беспорядочно заметались по сторонам. Люди все так же весело общались и заливались смехом вперемешку с алкоголем. Знакомый мужчина вообще исчез, оставив рядом новый коктейль. Взгляд снова устремился в бокал, нервно сжатый рукой, где всю жидкость вытеснили багрово-белые мокрые зубы, переливающиеся дрожащими огненными бликами под светом люстры. Наконец, палец нащупал зуб во рту. Немного огладил — зуб легко поддался прикосновению. Подушечки пальцев медленно обхватили скользкий зуб и начали выкручивать. Десна затрещала и отдала в челюсть мерзкой колюще-стреляющей болью, пронизывающей все тело. Щелкающий звук — и в руке оказался полностью кровавый зуб с длиннющим корнем, частично покрытым красной и сочащейся кожицей. По уголкам губ щекотно разлились струйки крови. Разорванные десны мерзко терлись друг об друга, сжимая провисшие нити из кожи между собой.***
Голова резко поднялась с подушки и заметалась влево-вправо. Глаза панически оглядывали окружение. Перед Кэйей уже не было никакой таверны и Чарльза. Рука встревоженно дрогнула и упала на губы, надавливая и прощупывая ряды зубов. Какое же счастье — все на месте. Кэйа облегченно выдохнул и упал головой в подушку. Значит, это был лишь сон? Далеко не самый приятный, признаться честно. После такого он даже не уверен, что лучше — мучиться от бессонницы или видеть вот это. Виски содрогались от неспособного угомониться сердца. Еще один глубокий вдох и медленный выдох, и Кэйа развернул голову, чтобы повнимательней оглядеть комнату. С каждым разом, когда глаз цеплялся за какую-нибудь вещь, биение сердца вновь ускорялось. Альберих нервно заерзал на кровати, которая, вообще-то, кровать, а не диван в кабинете. Темнота в комнате будто постепенно уходила, и тревожные мысли озаряли каждый уголок. Взгляд упал на резной деревянный комод по центру стены, разнообразные картины, красное кресло с изящными подлокотниками, красный ковер прямоугольной формы, странную вешалку в углу, спрятавшуюся за межкомнатной дверью. Он совершенно не знает, где сейчас находится. Дрожащие пальцы вцепились в растрепанные волосы. Где он? Как он здесь оказался? В нос проник странный запах. Кэйа поднял глаза, стараясь найти источник, как вдруг его взгляд заприметил странное дрожащее свечение в коридоре. Он напряг брови, вглядываясь в темноту, где танцевал странный желтоватый свет. Запах усиливался, просачивался через нос прямо в голову, но Кэйа все еще не мог понять, что это. В какой-то момент голову больно сдавило, а ком подступил к горлу. Вместе с пришедшими мыслями коридор озарило оранжевым светом, и какая-то деревянная перекладина упала вниз, оставляя после себя сотню маленьких огоньков, беспорядочно разлетавшихся и теряясь в общей пучине огней. Кэйа моментально подскочил на ноги. Дом объят пламенем. Он бросился к окну, вглядываясь в общий пейзаж и пытаясь выяснить, где он находится. Однако абсолютно ничего видно не было — только лишь темнота и отражение перекошенного от страха капитана кавалерии на фоне разгорающегося коридора. Рука вцепилась в железную ручку на оконной раме и нервно задергала вверх-вниз. Но окно все не открывалось. Новая волна паники накрыла Альбериха. Он развернулся и прислонился спиной к холодному окну, глядя на приближающиеся языки пламени. Горячий воздух струйками доходил до волос Кэйи, обдавая теплом и вызывая холодные мурашки. В голове заметались мысли, а потом одна из них нагло вытеснила остальные. Как будто бы другого выхода нет? Кэйа сделал один неуверенный шаг вперед, потом другой, а затем рванул вперед, в пылающий коридор. Волна разгоряченного воздуха врезалась в лицо, моментально нагревая кожу. Глаза забегали туда-сюда, выискивая любой выход наружу. За языками пламени и клубнями дыма виднелись только бесконечные картины в золотых рамках, где издевательски прыгали ярко-рыжие отражения, и длинные петляющие стены. Капли горячего пота текли по лицу, перекрывая весь обзор, и Кэйа то и дело тер щеки, чтобы остановить этот поток и заодно постараться прийти в себя и продолжать поиски. Одна дверь, другая, третья — каждый раз один пейзаж похож на другой. Какая-нибудь кровать, или диван, или обеденный стол, или еще какая-нибудь мебель, но точно не прихожая. Голова уже шла кругом, а в горле будто встал ком из пепла, мерзко скрипящий по стенкам. Огонь разрастался все сильнее, переходил на потолок и запутывался в ножках стульев и столов, в ушах стоял гул из треска дерева, хлопков стекла и грохота падающих предметов. Кэйа схватился за очередную дверную ручку, раскаленную и обжигающую ладонь, как вдруг треск усилился. Он испуганно мотнул головой — горящая балка свалилась прямо за его спиной на пол. В голове не было не единой мысли, кроме одной: поскорее найти выход и сбежать. Больше ничего. Дверь распахнулась, и Альберих влетел внутрь очередной комнаты, где уже невозможно было определить, для чего она предназначена. Глаза больно жгло от тяжелого, пропитанного дымом воздуха. Они жмурились и закрывались сами по себе. Очередной рывок вперед — но, на этот раз, не слишком удачный. Нога запнулась о лежавшую на полу вазу, и Кэйа с грохотом полетел на пол. Паркет тошнотворно вонял гарью. Быстро поднявшись на ноги, он устремился к еще одной двери, что была прямо перед ним. Вновь нервно дернул ручку, но дверь не поддалась. — Да что такое?! — Кэйа громко выругался, уже не в состоянии просто бродить по сверкающему рыже-красному дому и исследовать тысячи комнат. Ладонь крепче схватила ручку и со всей силы дернула на себя. Замок закряхтел. Еще раз и еще раз — дверь с каждой попыткой поддавалась все лучше, ходила ходуном на своих уже почерневших петлях. Очередная попытка — и дверь наконец-то распахнулась. В нос ударил свежий и вкусный ночной воздух. Кэйа взглянул вперед и, как только осознал, что перед ним, выбежал на улицу. Взгляд снова забегал — на этот раз не веря тому, что перед ним. Черные ели, скрывающиеся во тьме, бледная луна на небе. И самое главное — чистый воздух, которым будто невозможно было надышаться. Кэйа глянул за плечо: очертания дома невозможно было увидеть. Все заполонил один большой сгусток огня. А затем взгляд зацепился еще за кое-что. Кэйа медленно повернулся всем телом и прошел вперед, неуверенно набирая скорость. В голове приятно расплылось облегчение. — Дилюк! — Альберих немного истерично засмеялся. — Слава Архонтам, ты здесь! — он приложил дрожащую ладонь к груди. — Я не понимаю, как я там оказался? Архонты, я думал- — Зачем ты вышел оттуда? На лице Дилюка было ровным счетом ничего. Какой-то невнятный погасший взгляд, смотрящий как-то сверху на только что спасшегося Кэйю, расслабленные уголки губ. — Что? Вопрос прозвучал тихо и неуверенно. Кэйа напряг брови, начал вглядываться в фигуру перед ним, искать ответ на этот чертов вопрос. — Что? — задал вопрос Дилюк. Никаких объяснений, будто это в порядке вещей. Ноги подкосились, а локти, наконец, заныли от недавнего падения. Что значит, зачем? В голове закрутились мысли, которые больно сдавливали виски. Кэйа продолжал пристально пялиться на стоявшего перед ним абсолютно спокойного Дилюка. Взгляд никуда не уходил, не прятался, а продолжал устремляться прямо в душу Альбериха.***
Перед глазами разворачивался прекрасный вид солнечного Мондштадта. Высокие скалы создавали чувство какой-то могущественности, а яркие зелено-желтые листья деревьев переливались на солнце. Погода стояла такая, в которую, кажется, абсолютно законно ничего не делать, не переживать о работе и никуда не спешить. От тебя требуется только отдыхать, наслаждаться видами и бесцельно гулять. Кэйа сидит прямо у водной глади озера Звездопадов и рассматривает бегающие блики на поверхности. Немного жмурится, когда они отражают свет прямо ему в глаз, загадочно улыбается и отворачивает голову вбок, чтобы взглянуть на такого же беззаботного Дилюка. — Говорят, кто-то снова не вернул книгу вовремя, — прервал царящую тишину Кэйа. — Немного страшно возвращаться в Ордо Фавониус. — Это ведь не ты так провинился? — Дилюк подпер голову рукой. — Чего тебе волноваться? Рагнвиндр немного промолчал, а потом произнес многозначительное «Если только…», отчего Кэйа тут же легко засмеялся: — Нет, я таким не занимаюсь. Я ведь каждый день провожу в прямой досягаемости Лизы. Для меня это было бы слишком отчаянным шагом. Дилюк тихо усмехнулся. Солнце приятно согревало плечи. Хотелось нежиться здесь как можно дольше. Кэйа медленно опустил ладонь в воду. Руку обдало приятной прохладой и каким-то ощущением невесомости. — Аделинда приглашает тебя сегодня на ужин, — Дилюк легко и еле заметно улыбнулся. Кэйа, услышав его, уселся поудобнее на коленях: — В таком случае, я обязательно приду. Птицы, спрятанные где-то в деревьях, звонко защебетали. Подул бодрящий ветерок, мягко развивающий волосы. Альберих уже прокрутил в мыслях, как зайдет внутрь давно знакомого дома и сядет за большой стол, на котором будут стоять самые вкусные блюда в его жизни. Все это будет идеально сочетаться с первоклассным вином, дразнящим вкусовые рецепторы. В воздухе будут витать разговоры ни о чем и одновременно обо всем. Дилюк будет метаться между твердой отрешенностью на лице и теплой улыбкой, лишь бы никому не показать, как он все-таки дорожит всем происходящим. Возможно, даже сейчас, когда ладонь в серой перчатке неуверенно притрагивается к плечу Альбериха, он мечется из одной стороны в другую, хотя никого рядом нет. Нежная ладонь сжалась и двинула тело вперед. Секунда — и голова Кэйи оказалась под водой. Глаза округлились, а рот вот-вот бы раскрылся в изумлении, но в голову вовремя пришла мысль, что так делать не стоит. Рука переместилась на шею и сильнее вдавила голову в озеро. Страшный гул заполнил мысли. Беспорядочное мычание вырывалось из горла Альбериха, а плечи вздрагивали, пытаясь вырваться из стальной хватки. Кэйа мотал головой, вдавливал колени в землю, махал руками. Только пару секунд назад они наслаждались компанией друг друга, преспокойно отдыхали, а теперь он отчаянно борется за жизнь и совершенно не понимает, когда их общение свернуло не туда. Виски будто налились свинцом. Грудь больно сдавило, а губы все сильнее сжимались, противясь инстинктивному желанию раскрыть рот и вдохнуть. С каждой секундой барахтаться было все тяжелее. Ладонь на шее вросла в кожу, стала одним целым и своеобразным камнем, вбивающим синеволосую голову в дно.***
Глаза по очереди разлепились и уставились в потолок. Взгляд был насторожен. Кэйа прислушивался, крутил головой и заглядывал в каждый уголок своего привычного кабинета. Кажется, все спокойно. Неужели он наконец-то проснулся? Альберих тяжело выдохнул, выпуская все скопившееся напряжение. Приподнялся на локтях, глянул на идеально чистый стол в поисках повязки. Однако ее там не оказалось, и Кэйа потер лоб в раздумьях, где он мог ее оставить. Альберих поднялся на ноги и зашагал по комнате, оглядывая интерьер. За окном была непроглядная тьма. Кэйа подошел ближе и оглядел улицу: пустые мощеные дорожки, освещенные тусклыми фонарями и яркий одинокий месяц. Кэйа уперся локтями в подоконник и смотрел куда-то вдаль, задумавшись. Прекрасная терапия после всего того, что ему приснилось. Ничего перед глазами не мельтешит, не двигается и не переливается разными цветами, и от этого спокойно. За стеклом прямо перед лицом Кэйи возникла пара глаз. Красные, зловеще светящиеся изнутри и пронзающие самое сердце. Альберих в момент отскочил от окна, натыкаясь на стол и хватаясь за него руками. Глаза исчезли, и вновь за окном был привычный спокойный вид. Сердце неприятно сжалось. Кэйа потер глаза и еще раз глянул в окно. Ничего не изменилось. Может, все эти сны были своего рода знаком для него? Он взглянул на часы на стене — 01:04. Глубокая ночь, до рассвета еще далеко. Взгляд тщательно изучал стрелки, пока не заметил темный силуэт за шторой. Сердце вновь пропустило удар, а зрачки настороженно уставились в угол, следя за каждым возможным движением этого нечто. Рука медленно двинулась назад, по столу и схватила перьевую ручку из стакана. Один шаг, другой — с каждым последующим походка становилась все уверенней и стремительней. Когда Кэйа оказался прямо перед углом, его рука резким движением занырнула под штору и рывком отодвинула ее. Угол был таким же пустым, как и понимание Кэйи, что происходит. Голова закрутилась, изучая теперь каждую темную щель. Теперь-то он точно не спит. Тогда почему его до сих пор что-то преследует? Что-то, что не хочет, чтобы он остался в живых. На плечо легла рука и грубо швырнула Кэйю вперед. Он машинально выставил ногу вперед и уперся руками в диван, а затем глянул за плечо. Снова пусто. Чувство какой-то злости начало мешаться вместе со всеми переживаниями. Сколько можно это испытывать? Почему он не может, наконец, спокойно вздохнуть? Кэйа вышел на середину комнаты, сжимая случайно попавшуюся ручку: — Выходи уже! В ответ тишина. В теле чувствовалась слабость и ползающая под кожей раздражительность. Кэйа рвал глотку, выкрикивая что-то неразборчивое в пустоту. Что бы это ни было, пусть оно уже выйдет и прямо на глазах Альбериха прикончит его! Сбоку загорелся желтоватый свет, дерзко играющий тенями на стене. Кэйа резко повернул голову и заметил непонятно как загоревшуюся настольную лампу. Внутри нее лампочка искрилась и активно мигала. Кэйа притих, вглядываясь, и лампочка вдруг стала работать исправно. — Да что тебе нужно от меня?! — вновь прорезался голос. Лампочка, как по повелению, опять замигала. — Что тебе нужно?! — за пару шагов Кэйа оказался прямо перед столом, сопровождаемый скачками света. — Давай, убей меня прямо сейчас! Лампочка с каждой нотой повыше в голосе начинала мерцать все сильнее и издавать шипящий звук. Кэйа одним движением схватил лампу со стола и швырнул на пол. Оглушающий треск стекла заполонил комнату и тут же исчез. Альберих прочесал голову пальцами, стараясь успокоиться, как тут же яркий желтый свет проник через окно, ослепляя. Глаза зажмурились и взглянули на стекло. За ним один из сотни фонарей на улице каким-то непонятным образом засветил прямо в кабинет к капитану кавалерии. Через зубы проскрипел крик, и руки грубо задернули шторы. — Кэйа. Альберих мигом повернулся и увидел перед собой до боли знакомый силуэт. Дилюк стоял по другую сторону стола и совершенно спокойно поглядывал на брата. — Откуда ты здесь? — голос Кэйи прозвучал слишком тихо по сравнению с тем, что звучал минуту-две назад. — То есть? — Дилюк легко выгнул бровь, а затем его лицо приобрело обычное выражение. — Я здесь работаю. Буквально прошептав «Что?» себе под нос, Кэйа сделал маленький шажок вперед: — Ты здесь не работаешь. — Ты меня уволил, что ли? Взгляд Кэйи вновь заметался по интерьеру, как будто выискивая что-то. Потом он вновь оказался на брате. — Дилюк, сколько мне лет? — Шестнадцать, — в голосе Дилюка не чувствовалось ни капли иронии или, наоборот, удивления этому вопросу. — Нет, — Кэйа оглядел его в смятении. — Мне двадцать три. Дилюк закатил глаза и усмехнулся: — Да-да. Я помню, что ты всегда хочешь казаться старше. Кэйа приоткрыл рот в непонимании, где он вообще и что происходит. Он опять, уже в который раз окинул взглядом мебель в комнате. Заметил, наконец, что его накидки на стуле нет. В принципе и диван не выглядит так, будто он вот уже несколько дней пытается здесь поспать. «Мне серьезно шестнадцать?» — пронеслось в голове. Как это возможно? Кэйа плюхнулся на диван и уставился в стену. Куда делись эти годы, что он уже прожил? Он абсолютно точно уже взрослый, или, по крайней мере, был им. Значит, не было никакого путешественника, Дилюк не звал его на ужин в любое время, и более того, Дилюк еще не ушел из Ордо Фавониус? Волна страха и грусти одновременно нахлынули на на Кэйю. Все эти годы просто потеряны. Ему вновь придется все переживать. Он вновь подошел к окну и взглянул на улочки и крыши домов. Перевел взгляд на статую Барбатоса, но вдруг не нашел ее. Брови напряглись, а взгляд заметался по сотне крыш домов. Нигде не было статуи. Такого уж точно не может быть. Или это он так помнит? Край глаза заметил какое-то движение сбоку. Кэйа повернул голову и увидел перед собой веревку, которой декорированы подхваты для штор, завязанную в петлю. Просто висящую в воздухе и медленно плывущую к его голове. Рука моментально схватила веревку и сжала ее. Вновь в сердце загорелась злоба и усталость. Однако теперь в голове возникла мысль, оправдывающая все происходящее. Это сон. Просто очередной сон. Не может быть такого, что Кэйе снова шестнадцать. Так же, как и невозможно, чтобы в Мондштадте отсутствовала статуя Барбатоса. Ему нужно просто уснуть, только и всего. Кэйа сразу же залез на диван и принял позу для сна. В голову закрались мысли: а вдруг это все никакой не сон? Может быть, действительно ему не было двадцать с лишним. Он поднял глаза на подхваты для штор с золотистыми веревками и откинул эту идею.***
— Кэйа! Голова загудела, и через пелену начали просачиваться голоса. Кэйа открыл глаза и увидел перед собой лицо взволнованного Дилюка. Глаза округлились, и тело машинально отползло от края, где сидел Рагнвиндр. В голове всплыли кусочки прошлых снов и простодушный взгляд Дилюка на страдания Альбериха. Возможно, это очередной сон, где он снова будет страдать? — Капитан Кэйа! — позади раздавался тревожный голос. Барбара нервно заглядывала за плечо Дилюка и едва ли не плакала. — Извините меня, ради Барбатоса! Кэйа лишь непонимающе хлопал глазами и переводил взгляд с Дилюка на Барбару и обратно. Вспомнив последний сон, он задержал взгляд на Рагнвиндре, рассматривая одежду. Она в принципе соответствовала возрасту. — Сколько мне лет? — Что за вопросы? — Дилюк выгнул бровь. — Тебе двадцать три. Разве снотворное было настолько сильным? Он повернулся назад, смотря на Барбару, которая с каждой секундой начинала переживать все сильнее. Кэйа медленно уселся на диване и оглядел комнату. На этот раз он заметил на себе плед и накидку на спинке стула. На столе был такой же беспорядок, каким он его оставил. Перед ним оказалась рука со стаканом воды. Джинн вручила его Кэйе и выпрямилась, рассматривая потрепанный вид капитана: — Кэйа, как ты себя чувствуешь? Барбара по ошибке дала тебе слишком большую дозировку. Тем не менее, ничего серьезного не должно было произойти. Кэйа аккуратно помотал головой и сделал глоток воды. Ощущение было такое, будто он совсем не спал. Весь адреналин исчез, и теперь он снова разбит и вымотан. В голове сопоставлялись пазлы. Действительно, Кэйа пил снотворное перед тем, как уснуть. Да, он оставил этот бардак на столе. И да, на улице день, прямо как когда он уснул. Взгляд снова поднялся на Дилюка, сидящего перед ним. У того все еще было написано на лице, насколько сильно он переживал все это время. Поразительно, как разнится этот вид с тем, что он видел нескончаемое количество часов. — Судя по всему, даже с таким снотворным спал ты плохо, — констатировал Дилюк. — Что тебе такого снилось? Смуглая рука легко нырнула под плечо Рагнвиндра и придвинула к себе. Дилюк, долго не раздумывая, приобнял Кэйю, подбадривающе поглаживая плечо. Сейчас совсем не было желания строить недовольные лица и закатывать глаза. — Потом расскажу. — Забудешь ведь, — Дилюк забрал из рук Альбериха стакан воды и передал Джинн, чтобы обнять поудобнее. — Я бы с радостью, конечно.