Ведьма

      Феликс — отродье ведьм. Так его называли люди, так звучала частая причина, на вопрос, почему с ним не хотят общаться, дружить, почему боятся? А Феликс не понимал этого, но слова обижали. Сегодня они грубят Феликсу, стаптывют с пылью, а через пару недель бегут лечить здоровье и делать привороты к ним.       Феликс — сын колдунов, хотя семья называет себя знахарями, а другие— ведьмами. Он рос в этой среде сколько себя помнит. Родители чуть ли не до пяти лет старались оградить сына от жестокого обращения к ним всего населения из деревушки. У них это получилось, но может зря они это делали, ведь столкнувшись с первым в жизни унижением Феликс вернулся домой в слезах. Дети специально игнорировали его, ограждали от себя, словно на месте мальчика вообще никого нет.       Потом школа. Феликс ненавидел это место. Здесь все так же сторонились его, но применять активные действия по устранению "проблемы" не решались. Мало ли какое прорчи на них семья Фелиска пошле? А парень усмехался. Его семья никогда не занималаь таким.       Из друзей у него был Чан. Знаменитый в их местности парень. Единственный сын докторов, который продолжил заниматься лечением. Их семьи с давности дружили из поколения в поколение, ведь иногда их занятия сталкиваются друг с другом, крепко сплетаясь. Если семья врачей не могла помочь с подбором лекарств, то слали их к знахарям, а те действовали наоборот с клиентами, которые предпочитали травы и колдовство медицине. На этом их предки построили крепкую дружбу, которая передавалась из поколения в поколение. Так десятилетнего Чана познакомили с младенцем. Сложно точно сказать, какие чувства он испытал, когда в первый раз держал маленького Феликса, но тогда сам себе поклялся его защищать. Они росли вместе, так было спокойнее обеим семьям. Чан часто гостил в доме семьи Ли, поэтому родители за него не беспокоились, а родители Ликса не беспокоились за сына, который весело проводил время с Чаном на улице. Со временем дружба только крепла, Чан защищал Феликса перед всеми, провожал его до дома в темноте, а в замен получал безкрайнюю привязанность и улыбку. Обоим было мерзко слышать, как окружающие, которые даже не являлись частью семьи их венчали, хотя Феликсу было всего семнадцать, когда Чану двадцать семь. Это почти тридцать лет. Феликс советовал не обращать на такое внимание, а Чан заткнул всем рты, привезя к себе в дом жениха из соседнего городка. Омега был обворожительным парнем, который мог постоять за себя, остер на язык, когда надо. Главное — он быстро сошёлся с семьёй Чана, которые почти сразу же одобрили свадьбу. Осталось самое сложное. Познакомить их с Феликсом. Он боялся, что они не поладят, ведь разорваться между двумя он не сможет, они оба теперь важны для него. Но опасения быстро стёрлись, ведь омеги стали друзьяьми. Они теперь часто выбирались в лес собрать травы, ходили по улицам деревни, смеялись громко с шуток понятных лишь им.       В этот день Феликс идёт по улицам, а позади в спину ему кидают то проклятия, то грязные признания в любви. Его на полпути встречат Минхо зло глядя на мужчину, который в очередной раз старается как-то подцепит его. Феликс идёт в перед: — Ко мне сегодня опять пришли свататься. Родители его даже на порог не пустили. Минхо уже знает. Все знают. Ведь потанцеальный жених получив отказ тут же рассказал об этом каждому. А Минхо смеялся с него на кухне с Чаном. Пьяница безработный, избивший прошлую жену. Куда он там хотел? Родители всегда спрашивают мнение Феликса, а тот ждёт своего единственного, как в сказках. Минхо считает их нужно запретить, это вот как парня повредили. Он смотрит в светлые глаза, поправляя выбившуюсюю прядь из хвоста ведя его в их дом: — Слышал, что новенький приехал? Там кажется два брата. Один омега, а второй альфа. Красивые, городские. — И? Я всех нормальных пугаю, а не нормальные меня не интересуют. Я устал жить так. Половина лишь знает как меня зовут, но при этом все в курсе, кто я такой и чем моя семья занимается! — Феликс... — Не надо. Я понял и так, что мне до конца жизни суждено быть одному. Минхо обнииает его: — Вовсе нет. Однажды ты явно встретишь кого-то, кто тебе подойдет! Пошли.       Чан на кухне уже хлопочет. Он целует мужа, обнимает Феликса: — Садитесь. — Я не надолго. Папа просил передать тебе настойку, сказал, что госпада Бан немного приболела. — Твой папа как всегда чуток. Передавай благодарности. Но все же останься ещё немножко. А потом я как раз провожу тебя домой. Соглашайся. Феликс кивает. Он смотрит на то, как Чан распрашивает о состоянии Минхо и о их будущем ребенке. Феликс хочет так же. Ладно, можно без детей, брака, но он просто хочет полюбить.       Следующим днём они с Минхо сидят в лесу. Феликс аккуратно ложит травы в корзинку, а Минхо лежит на траве: — Я очень загорел в посднее время. Лето безжалостно. Ещё так быстро утомляюсь пол солнцем. — Скажи Чану. — А он разведи сотню паник и проблем. Сейчас, конечно.       Слышаться шаги. Феликс в опаске напрягается. Выходит юноша к реке. Он кланится: — Я немного заблудился. Не могли бы вы маня проводить? Минхо усмехается, мотая головой, а Феликс в своей безграничной доброте, кивает: — Минхо-я? Пойдем? — Пойдем,— он опирается на землю, чтобы встать, Феликс тут же помогат, вместе с юношей. Парень по доброму упрекает: — Не следовало бы без мужа ходить. — Мой муж — врач. Если меня хоть пальцем тронут, то он такое устроит. Поверьте, бояться нечего. Феликс с улыбкой слушает его, перекладывая корзинку с травами в другую руку, ведь та тяжёлая. Парень замечает это, тут же забирая ее из рук: — Позволите? — А? Да,— Феликс уверен, что щёки от смущения потеплели. Хенджин идёт за ними: — Вы местные? — Я — приехал сюда из другого города с мужем, а Феликс — да. — Так вы — Феликс. Чудесное имя. Конечно, пока он не узнает, кто на самом деле его проводник, будет считать его милым и делать комплименты, но узнай чем он промышляет и вся его любовь исчезнет в одночасье. Феликс уже давно не ведётся на красивую внешность и слова, потому что такие альфы предназначены для других, нормальных омег, но почему сейчас хочется быть рядом и улыбаться?! Почему хочется падать в омут сильнее, даже если потом будет больно приземляться, даже если потом он будет лить слезы пару дней?       Минхо улыбается, выходя к домику Феликса: — Я сегодня не зайду, Ликс. Чани хотел провести время вдвоем. — Конечно. Иди..те — Ах да, Хенджин! Тебе сейчас вверх по тропинке, и ты в центре. Идём, я туда же. — Нет! Я сам дойду. Минхо пожимает плечами, но идёт вперёд. Хенджином смотрит в глаза Феликса: — Я бы хотел прогуляться. Позволишь?       Он берет его за руку, ведя к реке, там внизу. Феликс учит его плести венки, смеётся с его шуток, смотрит влюбленно. Он сейчас жаждет поцелуев, но ещё рано, нельзя. Хенджин под вечер, замечая лёгкую дрожь тела омеги накидывает кофту, пальцем выводить сердце на песке с первыми буквами из имён. Феликс смеется с этого детского поступка, но глубоко в душе все трепещет. Он малознакомый человек, но почему сердце трепещет, а лицо краснеет лишь от вида его улыбки. Хенджин смотрит в его глаза: — Пора домой. Твои родители явно очень волнуются. Идём? Он помогает ему встать.       У дома папа на крыльце перестаёт одеваться в спешке, смотря как сын забирает корзинку с травами, улыбается мило незнакомцу, а заходя за забор машет. Папа усмехается: — Мы тут паникуем, а он... Ну и кто он? — Городской... Я в первые такое чувствую, и мне страшно. — В любви нет ничего страшного, детка, — папа сжимает его в объятиях. — Страшны последствия, котенок. Феликс кивает, поднимая голову и ту же получая теплый поцелуй в лоб. Дома бабушка кормит его пирожками, отец слушает его рассказы, папа вместе с ним, положив голову на его плечо.       Следующим днём он должен был прийти к Чану, но все перестраивает Хенджин, который чуть ли не с самого утра явился на порог. Феликс горящими глаза бежит к нему, обнимая. Он забирает корзинку с баночками с настойками для семьи Бан. Они выходят на улицу, Хенджин останавливается, сталкиваясь с его глазами, а после ложит руку на щеку: — Можно? — Да, — дыхание замедляется, ведь он понимает к чему все ведет. Феликс чувствует как его губы аккуратно сжимаются чужими, как нежно толкаются языком. Все внутри замирает, а все ощущения направленны лишь на поцелуй. Они отсраняются друг от друга, смущённо отводя взгляды. Хенджин без слов берет его руку, идя дальше. Феликс глупо улыбается всю дорогу в молчании. Он готов был ждать и полжизни, если итог вылился в такие приятные чувства. Чан видит, как Ликс улыбается, представляя ему Хенджину, и, вроде, он рад, но боится как скоро его опять столкнут на землю, заставляя реветь от боли. Хенджин может и не такой, но знать наверняка нельзя. Фелкис дальше уходит с ним куда-то. Они идут под дерево в тенек. Хенджин нежно сжимает его талию, целуя в щеку: — Я вчера принял решение. Мне не нужен мой город без тебя. Я остаюсь. — Серьезно? — Да. Феликс радостно визжит, обнимая его. Все слишком быстро? Ну и черт с ним! Главное, что они счастливы, а эти правила приличия и морали их подождут! Как можно думать, когда теплые поцелуи-бабочки косаются его лица везде?! Но вдруг кто-то кричит: — Ведьма околдоваал городского! Вы посмотрите! Хенджин хмурится: — Ведьма?! Феликс в страхе сжимается, а толпа кричит, становясь все больше! — А как не ведьма?! Его семья только и делает, что листочки да цветочки перебирают, варят... Он — ведьма. Феликс ловит на себе взгляд Хенджина и тут же убегает. Он не хочет слышать критики из его уст! Это будет больнее всех орудий на свете, Ликс морально не готов.       Хлопок двери заставляет всех домашних прийти в прохожую. Феликс убегает в свою комнату, всхлипывая. Отец стучится, проходя: — Что у тебя случилось. — Почему?! Почему я родился в этой семье?! Почему не могу спокойно жить?! Почему клеймо ведьмы мне портит всю жизнь?! Неужели я всю жизнь буду один?! Я хочу любить и быть любимым! Феликс кричит, срывя голос. Он ненавидит все это, почему все это должно мешать ему быть счастливым?! Папа садится по другую сторону от отца: — Он не принял тебя, когда узнал? Феликс моатет головой, не в силах произнести внятно ещё хоть предложение.       В двери стучат. Бабушка идёт октрвать, а через минуту Хенджин сидит в его комнате на коленях перед ним: — Почему ты убежал? — Я — ведьма. Ты будешь меня бояться и призерать, обходя стороной. — Ты — челвоек в первую очередь, Ликс. Я люблю тебя потому, что ты — это ты. Твоя невероятная улыбка, глаза, веснушки. Все это лишь малая часть того, что мне нравится в тебе. А на то, кто ты там мне все равно. Ведьма, эльф.... да хоть русалка. Ты все еще мой Ликси. Маленький, милый парень с белыми волосами и веснушками по всему телу. Прошу, не слушай всех тех зевак на улицах, важно лишь мнение близких. Феликс со слезами пуще прежнего кидается ему на шею: — Я люблю тебя, Джини. — И я тебя, Феликс, — он пацелуями стирает слёзы с щек любимого, только сейчас замечая родителей и бабушку. — Извините, что так ворвался. Я — Хенджин, рад знакомству. Феликс больше ничего не слышит, продолжая плавится в объятиях старшего.       Так проходит месяц. Феликс летает где-то высоко над миром, окрылённый любовь. Хенджин почти всегда был рядом, тоже стал учить травы и прочие заклинательские штуки, мило и нелепо улыбаясь на смех Феликса, который терпеливо объяснял все по сотню раз. Феликс был похож на анегла, сидя на траве у берега воды, где они часто проводили время, все так же плетя венки. Феликс явно подчеркнёт это лето, как самое лучшее, даже игнорируя факт адской жары. В городе по прежнему все шептались, что Феликс наворожил Хенджина себе, надеясь уехать из деревни в город, а Феликс теперь только смеялся над ними — он даже не может ворожить, пока такому не учили. Теперь он редко сидел в доме Банов, но посиделки заканчивались часто поздно, и Чану приходилось провожать его домой для безопасности, но он и сам не против был. В один из таких Минхо с порога потащил его на кухню: — Помнишь я ворожил?! На тебя. Феликс кивает, немного подумав. — Я ещё сказал, что где-то видел его лицо.

два года назад

Феликс уже битый час отговаривает Минхо, но разве тот слушает, доставая чашу и свечи? Конечно нет! — Ты же знаешь, что я не особо буду этому верить?! — Конечно, но, пожалуйста! Тебе это ничем не навредит! Феликс протягивается руку, морщась от укола иглой. Алая кровь тут же капает в чашу со святой водой, бабушка считаете, что так только люди ее оскверняют, но Минхо думает, что пару раз в год можно. Он под осуждающий взгляд Феликса капает воск, а потом пару минут сосредоточенно смотрит в воду: — Я вижу... парня. Высокий брюнет, элегантно одет. Он... сделает тебе предложение. Ликс! Он уклоняется от объятий Минхо: — Если только в твоих мечтах. Видишь же кто мне делает предложение?! Ублюдки, решившие сломать мою волю. —Ну-ну, Ликс. Однажды же точно кто-то найдется.... как старнно, я словно видел где-то этого парня. — Видишь?! Твое воображение рисует картину, которую ты бы хотел видеть. Прекращай.

***

— И сейчас я понимаю. Тот парень — Хенджин! А ещё при нашем знакомстве, я сказал, что видел тебя, а ты тогда посмеялся, как-то отшутившись! Когда ему гадал ты был там! — он указывает на воду—Мы случайно встретились с его братом и тот повел к уставшему от всего Хенджину погадать в моем городе! И там тоже был ты! Ликс! Это судьба. Феликс улыбается, сейчас он хочет верить гаданиям Минхо. Тот сжимает его в своих объятиях, но почти сразу убегает к плачущуму сыну.       Вечером он возвращается домой, видя Хенджина. Тот машет, вставая с дивана: — Привет. — Привет,— он смотрит на него с широкой улыбкой. — А ты чего тут? — Я хочу сделать тебя своим мужем. Если ты не против. Феликс с разбегу обнимает его, целуя в щёки: — Согласен! Я согласен! Хенджин смеётся, целуя его в губы и аккуратно ставя на землю. Выходит отец: — Ликс! Ты пришёл. Как добрался? — Отец! — Феликс светится, не скрывая улыбки. — Джини... сделал мне предложение! — Прекрасно. Поздравляю вас!       Через пару дней уже вся деревня говорила о свадьбе ведьмы. И все всë ещё верили в привороты и обряды, но уже не боялись бросаться оскорблениями в сторону Феликса. Из-за одного такого Феликс до ночи остался у Чана, потому что тот услышал, как прохожий, обсуждая его с кем-то назвал неприличными словами, и вступился за честь друга. Он долго помогал обрабатывать раны, а после смотря на время Минхо и мать Чана заставили переночевать у них, а утром от того самого человека он получил извинения, боясь, что его семью доктора Бан даже слушать не будут в случае чего. Хенджин же поняв насколько теперь ненавидят его жениха стал ходить всегда рядом в центре деревни, боясь, что может произойти что-то серьезное, хотя Феликс лишь смеялся — не убьют же его?! Не посмеют, боятся. Хенджин познакомил его с родственниками и братом. Брат был хорошим, они легко нашли общий язык, а вот родсвеники, у которых братья остановились, с не особым желанием его на порог пустили и все намекали Хенджину оставить затею со свадьбой. Лишь дурак в здравом уме будет рядом с ним. Хенджина это разозлило, он тогда знатно со всеми поссорился, переночевав у Ликса. Бабушка тогда для него уступила свой любимый диван, на котором просиживал до поздна и рано ушла спать. А они наоборот до утра сидели в зале с Феликсом вкушая грех. Они в первые переспали. Под страх того, что их поймают, но при этом с явным желанием. А после заснули там же, под одеялом. Утром взрослые даже слова не сказали по поводу того, что видели их вместе спящими. Отец тогда лишь отвёл Хенджина в комнату: — Я вижу, как Ликс расцвел. Он счастлив с тобой. Поэтому, пожалуйста, если играешь с ним —уйди сейчас. Я прекрасно понимаю, чем можно заниматься ночью... прости господи. Я не против, правда, Ликс — большой мальчик и сам знает, что хочет. Просто не разбей ему сердце. Хенджин усмехается: — Играюсь? Вы, конечно, извините, но как можно играться, при этом делая предложение и идя против родственников? Но почему-то в глубине души я знаю, что поступаю правильно. Ликс со мной не будет нуждаться в чем-то, у него будет все, о чем он только сможет мечтать. Поверьте мне. — Я тебе верю. А теперь иди. Он наверняка заждался. Феликс смеётся, когда его целуют в шею: — О чем вы говорили? — О мелочах. Я должен идти домой, давай встретимся вечером у парка? — Хорошо. Пока,— он целует его в щеку. Феликс провожает его, машет в окно. Бабушка смеется: — Ты расцвёл. Он выглядит надёжным, я рада за тебя. Теперь вон там карзинка, отдай, пожалуйста, её семье Чана. Феликс смотрит на баночки: — Мы делаем для них всякие мази, лекарства, а люди нас отвергают. — Они глупы, и лишь единицы могут увидеть тебя настоящего. Папа же смог в отце увидеть не просто ведьму, а в первую очередь человека. И Хенджир тоже смог. Иди давай.       Феликс убегает в центр. Все косо смотрят на него с ещё большим презрением. От взглядов хочется сжаться и схлопнуться в воздухе, но он по прежнему идёт, кто-то в наглую зовёт на свидание. Омега подходит ближе: — Добился своего? Выходит замуж! Вот только от приворотов обычно счастливых браков не бывает...       Все замолкают, когда на горизонте появляется Чан с сыном на руках. Он зло смотрит на всех прохожих, от чего те чувствуют дискомфорт отходя от ведьмы, и лишь этой ведьме альфа улыбается: — Идем. Феликс кивает, мило сюсюкаясь с ребенком, тот в ответ распьвается в улыбке. Чан смеется с этих двоих, передавая малыша Феликсу, а сам несёт карзинку. У дома титаническими усилиями младший отрывается от ребенка: — А почему Минхо нет? — Малыш нынче устроил папе ночью веселье. Просыпался каждый час, плакал, и просил только его. Он отсыпаеться. — Ты зачем папу изводишь?— Феликс шутливо хмурится. Дома пахнет мятой, дают о себе знать недавно сделанные заварки для чая. Минхо весь растрепаный подходит: — Вы вернулись? Привет, Ликс. Поздравляю! Когда планируете обручиться? — Мы пока не думаем. Все слишком быстро. Ребенок плачет на заднем фоне, но быстро перестает. Минхо на секунду вслушивается, а после обнимает Феликса: — Пусть только попробует тебя обидеть, я тут же разберусь. Феликс смеется, кивает, хотя думает, что вряд ли Хенджин обидет его. За все время он даже не дал повода расстроиться. Чан подходит к ним, целуя Минхо в щеку: — Ты выспался? Феликс весь день проводит у них, играет с ребенком и помогает Минхо. Тот все еще не до конца оправился после родов. Время близится ко встрече, и Феликс смотрится в зеркало : — Я... Должен идти. — К своему жениху? — Чан усмехается. — Давай.       В парке довольно людно, вечер отдает прохладой. Ему очень нравится здесь гулять, смотря на яркие зелёные деревья. Среди кучи людей он быстро находит Хенджина. Тот улыбается, распахивая руки для объятий: — Привет! Как провёл день? — Был у Банов! А ты? Хенджин открывает рот для ответа, но сгибается вдруг, тяжело дышит. Он идёт на скамейку, но не доходит и падает на землю. Феликс ложит голову на свои колени: — Хенджин... Джини! Помогите! Кто-то бежит по направлению к Чану, кто-то еще куда, а большинство продолжает говорить, что так работает приворот. Вот он получил счастье — теперь пожирает плоды. Но Феликс в истерике лишь головой мотает, не мог он пострадать от его рук, ведь никаких приворотов не было.       Чан прибежал быстро, как и отец Феликса. Они вдвоём потащили Хенджина к Чану и заперлись в кабинете младшего альфы. Минхо сидит с Феликсом, успокаивая его, но сам далеко не спокоен, весь на нервах, из-за этого ребенок плачет каждые минут десять, выводя из себя еще больше, но молодой родитель все еще пытается держать себя в руках, быть хорошим старшим и лучшим папой даже в такие моменты, даже успокаивая Феликса и ребёнка одновременно.       В дом врываются. Чонин бежит к ним, весь запыханный, с розовыми от бега щеками и взлахмоченными волосами: — Где он? — Там. Нас пока не впусаают, — Минхо кивает на запертую дверь. — Ты знаешь что с ним? — Он и сам до конца не знает! Врачи руками разводят, говорят, что что-то с головой или с сердцем, кто как, потом добавляют, что не помогут. Мы с ним и по знахарям ходили и ничего. Никто не знает как бороться. Осталась лишь надежда на твоего мужа, Минхо. — Вы сюда приехали с конкретной целью. Так где же Хенджин был с самого начала, почему не зашел сюда с первого же дня? — Минхо передает ребенка Феликсу, который кажется успокоился и бурно жестикулирует. — Он хотел, но помнишь заблудился в лесу? Он к вам шёл, — Чонин усмехается. — Но встретил Ликса, и все проблемы отошли на задний план. У него ежедневно болела голова, и раз в неделю сердце могло прихватить. Но с тобой такого не было вообще! Мы думали, что он излечился: свежий деревенский воздух, любовь.. Но это оказалось лишь затишьем перед бурей! — Все будет хорошо, — Минхо садит его на диван, смотрит как Феликс аккуратно укладывает сына в колыбель.       Двери открывается, и выходит Чан. Он поджимает губы, смотря на Феликса, что хлопочет над его ребёнком, улыбается детскому личику через силу: — Ликс? Подойди. Феликс срывется с места, заходя в комнату. Чан прикрывает дверь: — Болезнь не изличима медициной, но... Отец садит его на стул рядом с кроватью, на которой сейчас лежал Хенджин. — Но мы можем его вылечить магией... Вот только тебе прийдется уйти на всегда из его жизни, и он проживет то, что ему отведено судьбой. Здесь прийдется жертвовать либо своей любовью, либо его здоровьем. Если вам все же суждено быть вместе, то рано или поздно воспоминания ему вернутся. И как ты понимаешь, выбор здесь только за тобой. Феликс всхлипывает, быстро моргает, стараясь прогнать слезы: — Уж лучше он забудет меня, чем я буду винить себя в его смерти. Отец обнимает его: — Ты сильный, малыш, все будет хорошо. Я пойду, расскажу все ребятам.       Феликс подходит к Хенджину в поселений раз: — Почему когда я только нашел тебя, то обязательно должен был сразу потерять? Хенджин двигает рукой, сжимая ладошку Феликса, приоткрывает глаза: — Ликси. — Я тут! — Я очень люблю тебя... Прости, что заставил волноваться. — Все хорошо, и я тебя сильно люблю. Он нежно улыбается ему, целуя в лоб, а когда отстраняется, то хватка альфы ослабляется, а глаза вновь закрыты. Теперь он позволяет себе пустить пару слез, выходя из кабинета. Минхо уже встречает его: — Может проводить тебя до дома? Мы все обговорили. Как только обряд закончится, и Хенджин прийдется в себя, Чонин тут же увезет его домой, в город. Я буду свободен. — Я справлюсь Минхо, — Феликс переводит взгляд на спящий комочек. — Сын в тебе нуждается больше. Пока. Чонин? Я очень рад нашей встречи с вами двумя.       Он идёт домой, не обращая внимания на осуждающие слова прохожих, на обвинения в колдовстве. Дома бабушка выслушивает, все что произошло, а папа приводит его в чувства. Он даёт ему кучу сладостей, Феликс смотрии на все безразличным взглядом: — От еды тошно. Бабушка прикрывает рот рукой: — Тошно... А я говорила что сон мой вещий... А он как обычно! — О чем ты? — папа задумчиво смотрит на бабушку. — Ликс... В тебе зародилась жизнь. Феликс мотает головой: — Нет! Нет! Не может быть... — слезы и тихие всхлипытпереходят в завывающие крики. — Я не готов ростиь ребенка один. А что скажут прохожие?! Что они будут говорить в будущем ему?! Что его папа виноват в том, что он рос без отца?!       Истерика длится час. Час родители хоть как-то пытаются вразумить сына. А после бабушка достаёт баночку с жидкостью: — Ты можешь избавится от него. — Нет! — Феликс испуганно смотрит на неё. — Я оставлю. Не могу убить своего ребенка. — Тогда выпей успокоительное, пожалуйста, и поспи, — папа ласково вытирает слез с щек сына. — Ребенку нужен спокойный папа, он слишком волнуется вместе с тобой. Феликс квает уходя в свою комнату. Он ложится в постель, укрываясь с головой в одело, словно это поможет с его проблемами! Усталость быстро позволяет уснуть.       Всю неделю он не выходит из дома, просто потому что желания нет, родители и бабушка обеспокоенны: их ребенок даже не ест, а лишь сидит в своё комнате, почти не вставая с постели. Феликс словно игнорирует, что свое существование, что существование ребенка. Тогда-то на помощь приходит Минхо.       Он аккуратно садится рядом, убирая волосы с лица друга, тот только словно сейчас замечает его присутствие, лениво переводя взгляд, и может быть Минхо этого лучше бы было не видеть. Красные глаза от слез и недосыпа, черты лица стали ещё острее. Минхо невольно думает о своём маленьком альфа, что сейчас с отцом в зале на первом этаже. Он сейчас не знает, что делать с Ликсом, а как бы помог бы ему в такой момент ? Боже, и почему он вечно думает о сыне? Что за убогий инстинкт?! — Ликс? Ты решил убить себя? Прости, что я так с ходу нападаю, но а как мне ещё? Старшие в панике, потому что ты не выходишь, вот так вот сидишь и смотришь в стену. — А что мне ещё остаётся? Почему все так выходит? Я на столько недостоин любви? Почему, когда все вокруг счастливы, я лишился его? — Но ты ведь можешь его вернуть? Помнишь? И вряд ли если он вспомнит тебя, то захочет увидеть живой труп. Он поедет к Феликсу, которого знал, — Минхо улыбается. — Поэтому, пожалуйста, встань и хотябы просто поешь. Недельное голодание ничем не поможет. — Если вспомнит... — Боже! Не придирайся к словам, — он смотрит на него, но тот все ещё хмурый и не подает даже признаков на улучшение состояние. — Что ж, ладно. В зале мой сын... Маленькая бусинка, которую ты любишь всей душой. А ребенка своего ты совсем не любишь? Феликс зло сверкает глазами: — О чем ты говоришь?! Спятил, как его можно не любить?! Минхо улыбается, хоть что-то выбить он смог из этого черствого человека. Будет давить до конца, даже если тот разреветься. — А я не вижу любви к нему! Чужие люди о нём думают больше чем соьсвеннвй папа. Ребенку нужно развиваться, а как он будет развиваться даже без банальной еды?! Ты можешь сейчас плакаться, побить здесь все к чёрту! А после мы пойдем есть. — Не хочу реветь, аппетита нет. — А ты начни есть. Помни что это ради малыша. Феликс кивает вставая. Минхо аккуратно ведёт слабое тело, прося, чтобы налили горячий суп. Все смотрят на него как на спасителя. Минхо смотрит как Феликс ест с перва через силу, а потом с аппетитом, просит добавку. Минхо улыбается, треплет и без того запутанные волосы: — Как думаешь ты носишь мальчика или девочку? — Не знаю, просто хочу чтобы мой ребенок был здороввм и счастливым. Бабушка садится рядом: — Правильно. Не стоит тут о поле гадать. Родится — узнаем. А до этого ещё долго. — Ну госпожа Ли! Мне же интересно! — Минхо дуется. — Это же не премета! — Минхо, сам папа... Ладно делайте, что хотите . И выведи Феликса на улицу. — Чтобы все смотрели на меня?! — Прогуляемся в лесу. Там ещё тепло.       Феликс одевается, нехотя выходит на улицу. Минхо уже ждет его. Он тянет его к лесной опушке, весело разговаривая о повседневности. Феликс не сразу, но начинает улыбаться. Минхо всегда делает так. С перва кнут —потом пряник. Он знает, что это действует лучше всего. Сейчас Феликс наконец-то решил все же попробовать жить дальше, хотя явно все еще думает о своём городском женихе, и Минхо понимает его. Он сам не знает, что бы делал, если бы Чан в мгновение ушел и оставил его с сыном. Наверное, сошёл бы с ума? Поэтому он должен быть сейчас рядом с парнишкей, который почти стал ему братом. Феликс аккуратно срывает цветок, бессмысленно крутя его в руках. Минхо улыбается : — Ты совсем притих. Что тебя тревожит? — Все то же. Что я буду делать дальше? — Жить? — Старший усмехается. — Этот будет сложно, но чем раньше начешь бороться — тем раньше сможешь жить дальше без оглядки на прошлое. Я понимаю, что звучит так, словно я просто успокаиваю, но я знаю о чем говорю. Так что постарайся забыть и запихать все это в себе как можно дальше. Тем более думать сейчас нужно о кое ком другом, — Минхо улыбается. — Я думаю у меня будет племяница. — Я тоже, — Фелким задумчиво кивает. — Я чувствую определённую энергию. И по сравнению с твоим сыном, она более... Покладистая? Не знаю. Но ощущается как девушка. Омега. — Ты ощущал энергию моего сына?! — Минхо щурится. — Какая она? — Была чем-то странным. Знаешь в одно время ласковое, как теплая вода летом, и, как шторм, выплескивала все что могла и как можно больше из себя. Я думаю это и есть признаки альфы. Но пол я чувствую на подсознательном уровне, что-ли? — Интересно, — Минхо кивает. Феликс улыбается: — Пошли домой?! Холодает. — Конечно!       Дома плачет ребенок. Минхо броссается к своему дитю, Феликс тоже бежит. Но стоит Минхо взять его на руки, как малыш успокаивается, сжимая одежду папы в свои рученках. Он улыбается, лелея его в руках и что-то приговаривая. Минхо только с ним такой нежный. Чан смотрит на свою семью с любовью, а после переводит взгляд на Феликса. Тот с толикой грустью косится на ребенка, но улыбается. Чан обнимает его. Без слов, ведь они здесь и не нужны, кажется, особо, все и так понятно.       Проходит девять месяцев. Сроки родов приближаются. Феликс лишний раз старается не выходить в центр из деревни. Все уже знают о его положении, да и скрывать это уже не выйдет, поэтому остаётся только молча проглатывать все оскорбления и насмешливые взгляды. Сейчас главное родить здорового ребенка, чтобы маленькая девочка просто радовала глаза, помогая отвлечься от этой жестокости. Осталось намного еще потерпеть. Папа обнимает его: — Доброе утро. Тебе бы спать сейчас. — Пап, я встал недавно. Может чем-то помочь? — Нет, отдыхай. Скоро должен прийти Минхо. Обещал принести какие-то лекарства бабушке и твоему отцу. — Ясно. Феликс продолжает смотреть в окно. Минхо на всех радостях залетает в дом, обнимая Ликса: — Знаете что?! Джун назвал меня папой! Он скала папа! — Минхо радостно мечется. — Прямо перед уходом! Омеги улыбаются, смотря на радостного Минхо. Тот чуть ли не прыгает от радости. Феликс аккуратно проводит по своему животу, чувствуя, как тело внутри движется, больновато, но терпимо. Минхо садится рядом с Феликсом прикладывая прохладную руку рядом к феликсовой ладошкой: — Эй! Как вы тут? Не изводи папу сильно, он и так мучается.... Особенно сейчас. Ликс, все хорошо? Как ты? — В ожидании чуда. Мне немного страшно, но в целом я жду свою дочь. — Страшно всегда, кроха, — папа гладит его волосы — Но все будет хорошо. Госпожа Бан позаботится о тебе. — Да. И мы с Чаном будем рядом. Вот увидишь, все обойдется. Минхо хочет добавить, что, возможно, и Хенджие однажды придет, но молчит. Сейчас не то время, чтобы упомянуть это имя. Это все еще рана, которая задевает.       Минхо со старшим омегой отходит. Феликс чувствует боль и боязливо зовет кого-то, шумно выдыхая. Минхо прибегает первым. Он с ужасом и растерянностью смотрит в глаза друга: — Аккрутано. Дыши. Я сейчас. Господин Ли?! Через пять минут приходит отец, он аккуратно помогает ему дойти до своей комнаты, придерживая на ступенях: — Ещё немного, Ликс. Больно аж до слез. Феликс задыхается от этой боли. Все домашние собираются в его комнате. Они всячески стараются помочь ему, дают советы и сами готовы реветь, видя страдания их ребенка. Феликс мечется по постели, сжимая в кулочках одеяло и мячась от боли. Жарко. Очень жарко. Он хочет пить. Так больно ему ещё не было. Словоно все внутри рвалось и ломась.       Вошёл Чан с матерью. Женщина всех выгнала, оставляя лишь Чана. Он аккуратно протиракт холодной тряпкой лицо страдальца: — Ликс. Сейчас главное продержись пару часов. Не волнуйся все будет хорошо, — он улыбается, протягивая руку, которую тут же со всей силой сжимают маленькие ладошки. От куда только в нем столько сил?       Спустя семь часов агоний и страданий, бессмысленных метаний по всей кровати, криков боли и литров вылитых слез Феликс чувствует облегчение. Госпожа Бан садится рядом: — Ты как? — Мне плохо, но уже не так, как пару секунд назад. Ему дают воды и промакивают мокрой тряпкой тело. И только сейчас он видит плачущий комочек в руках Чана. Тот улыбается заинтересованному взгляду: — Все хорошо, Феликс. Ты молодец. Это девочка. Смотри. Феликс тянется к ребенку в полотенце, прикладывая к груди. Дочь перестает кричать, успокаиваясь, а Феликс в ту же секунду засыпает. Чан забирает чужого ребенка обратно к себе, оставляя последующий уход за другом матери. Минхо тут же подбегает к двери: — Как он?! Почему не вышел?! Чан?! — Себя вспомни. Ты сам-то вышел сразу же после родов? Он восемь часов провёл в страдании, теперь отдыхает. А это девочка, как он и говорил. Только сейчас внимание приковалось к маленькому чуду. Минхо проводит по лицу маленького человечка: — Какая красивая... Словно вижу в ней Хенджина. — Давай ты пока её уложишь, а я поговорю с семьёй Ликса. Минхо кивает, уходя с новорожденной. Чан улыбается: — Минхо-я?! Я люблю тебя! Минхо усмехается. И так всегда после того, как Чан побывал на чьих-то родах. Всегда становится таким сантементальным по отношению к нему и сыну. Он аккуратно ложит ребенка в свободную комнату. Ликс не один, он точно справится с этой маленькой девочкой. Он сильный. Все сможет. А на улице уже снова в свои правления погоду берет лето. С каждым днем все жарче. Через пару недель уже лето. Минхо смотрит в окно, здесь душно, надо бы открыть его.       Он тянется к раме, щелкает замком и с ужасом смотрит на кучки людей. Они завидев Минхо стали спрашивать разное. В основном родила ли ведьм? У Минхо от злости желваки на скулах играют, он без слов захлопыват окно обратно.       Чан тяжело вздыхает: — Как Фелкис сейчас относится к Хенджину? — начинает из далека. — Все так же, — Бабушка негодующе машет рукой. — Любит и лялеет в душе, ему все еще больно, поэтому тему не поднимаем вообще. — Он может не признать своего ребенка... Мало того, что она от Джини, так еще и похожа на Хенджина. Поверьте, в моей недолгой практике такое было. — И что нам делать в этом случае? — отец Феликса аккуратно в успокаивающем жесте сжимает плечо мужа. — Ничего, — Чан грустно улыбается. — Просто ждать и верить, что все это пройдет. Поэтому не стоит даже как-то его вразумть, если от колыбели будет тошно, если он будут игнорировать ребенка. Просто свыкнуться...       Девчока до утра спит не спокойно. Просыпается часто, плачет. Минхо решил, что эту ночь будет рядом с ней, чтобы вовремя успокоить и заметить, если что-то будет не так. Чана с сыном поместили в зале, а его матери дали последнюю свободную гостевую. Плач всему дому спать не дает, и лишь один Феликс спокойно спит. Минхо с самого утра, как только усыпил девочку, идет на верх. Фкликс мирно спит. Минхо аккуратно берёт нго за запястье проверяя пульс. Невозможно так долго спать. Чан незаметно накрывать его плечи своими ладонями: — С ним все хорошо. — Все хорошо?! Время одиннадцать! Ребенок есть хочет! А Феликс... Он спит. Мне страшно, Чан-и. Он обнимает его, целуя в висок. Муж перестаёт делать виж, что сильный, обмякая в его объятиях, целуя в щеки: — Можешь посидеть с малышкой? Я хочу побыть с Ликси. — Тебе бы самому отдохнуть. Он кивает, уходя. Спорить с таким Минхо себе дороже.       Феликс просыпается в полдень. Он еле как разлепляет глаза. Сил понадобилось много, чтобы просто встать. Минхо улыбается, обнимая его: — Ты проснутся! Наконец-то! — Я долго спал? — Феликс хлопает глазами, осматривая комнату. — Около суток. — А где малышка? Где моя дочь? — С Чаном... Ликс тебе бы сил набраться. Но разве Феликс будет слушаться?! Он встает и медленно идет на выход. Минхо поддерживает его за руку при спуске с лестницы, чтобы тот кувырком не слетел с них.       Чан стоит спиной к ним, глядя в окно сквозь шторы, и чуть покачивается. Феликс срывается с места, весь взволнованный бежит к широкой спине: — Чан? Чан неуверенно поворачивается: — Отдохнул? Тише. Она только заснула. Феликс с такой заинтересованностью смотрит на ребенка в белых пеленках, берёт аккуратно на руки, укачивая: — Поразительно. Они так похожи с Хенджином. — И что ты чувствуешь, смотря на своего ребенка? — Чан аккуратно поправляет его футболку. — Странные чувства. Я рад, уверен, что и отец её был бы рад.       Он смотрит в окно, видя толпы людей. Все они ждут, когда появится он или его дочь. Феликс словно боясь, что они его увидят, идет вглубь комнаты. Он целует в пухлые младенческие щеки девочку, мило сюсюкаясь. Сил на злость или переживания о тех людях на улице не остаётся, все они уходят сейчас на дочь. Он аккуратно проводит по её скуле: — Хена, я сделаю все, чтобы ты была с счастлива. — Хена? — Минхо тихо повторяет. —В честь Хвана? — Да.       Феликс аккуратно оставляет поцелуи в каждом возможном месте. Куча голосов за окнами не даёт расслабиться. Чан это понимает, осталвяет омег в зале, а сам выходит на улицу. Все подходят к нему с распросами. Он смотрит на девушку омегу: — Ведьма родила?! Выжила? — Зачем вам знать? — Чан хмурится, закрывая дверь. — Нам надо избавиться от них. Чан зло смотрит на толпу: — Отлично. Давайте вымрем всей деревней! — он кричит, не контролируя злость. — Вы все прекрасно знаете, что они поставляют лекарства. Половина из вас сейчас живы только из-за их лекарств. Но вы, как последние твари, желаете им всем смерти. Даже маленькому новорожденному ребенку! Все замолкли. Чан вслушиаается в тишину, а после продолжает спокойным голосом, в котором слышатся сталь и решимость: — А теперь уйдите. Здесь в доме каждому нужна тишина. Дети из-за вашего голдежа нормально не спят сутки. Всем, кто не уйдет в течение пяти минут запрет на входе в мой дом... — Почему?! Почему ты защищаешь его?! Что он хорошего сделал?! — какая-то девченка лет пятнадцати зло метает взгляд в дом ведьм. — А что плохого?! — Чан усмехается, а в глазах искры злобы, которые жутко смотрятся вместе с притворной улыбкой. — Ах да, как мог забыть. В него влюбился тот городской парнишка.... Так это судьбой было предрешенно! И что с ним, что с вами он бы долго не смог прожить здесь.       Чан замолкает, видя Чонина. Тот проходит через толпу, игнорируя взгляды всех, ведь все еще помнят кем он приходится красивому альфе из города. Чонин зло смотрит на альфу, что пялится на него, тихо присвистывая. Оказавшись рядом с Чаном он хмурится: — Что за толпа, Чан?! — Ты зачем пришёл?! Хенджин он... — Нет. Но вечно кого-то ищет. Перебирает в толпе взглядом сотни прохожих, словно значит, что должен найти кого-то. Я думаю у них все еще есть шансы. Так что за толпа? — Кучка недоумков, готовые радоваться смерти младенца и его отца. — Феликс.... — Чонин в страхе смотрит на врача, а тот кивает, поджав губы. — Ребенок от Хвана? — Да, — Чан зло мечит взгляд в толпу. — Почему вы все еще здесь?!       Чонин заходит в дом. Он бежит в зал, слыша тихие разговоры. Смелости не хвастает ступить вперед. Минхо смеется, что-то рассказывая, рядом сын сидит, играясь какими-то игрушками, он смешно ложится головой на папины бедра и что-то возмущенно пытается донести через лепет, Феликс с ласковой улыбкой смотрит на него, кормя своего ребенка грудью. Чонин выдыхает, заходя в зал. Все удивленно смотрят на него. У Феликса в глазах надежда сверкает, но Чонин обнадеживающе мотает головой: — Привет. Я как чувствовал, что вас надо навестить. Как её зовут? — Хена. Хенджин как? — Живёт... Постоянно кого-то ищет инстинктивно. Но ему гораздо лучше чем было, все благодаря тебе. Я тогда только благодаря тебе брата не потерял. — Благодарить смысла нет. Вряд ли он был бы в полную меру счастлив здесь, рядом с нами, но больной. Чонин, я буду рад любому исходу, главное пусть он будет счастлив. Не важно со мной или без меня. — Я обещаю тебе, он будет счастлив. Но и ты тоже. Не зациклтвайся на одном лишь Хенджине. Попробуй начать новую жизнь. Феликс грустно усмехается, но кивает. Чонин аккуратно поправляет одежду на своей племянице, оставляя поцелуй на лбу: — И ты тоже расти счастливой и здоворой. Ликс?! Давай я помогу деньгами? — Не надо, Чонин! — Феликс мотает головой. — Здесь они не нужны. — Тогда редко, но я буду приезжать к вам. Хотя бы раз в год. Я должен идти. Пока. Он выходит. Феликс провожает его взглядом.       Быть родителем оказалось еще сложнее, чем представлял себе Феликс. Особенно первые дни. Хена плакала по ночам, не давая выспаться. Феликс был к этому готов, но не думал, что будет вставать так часто. Самое сложное — это когда она плакала. Она не могла сказать, что ей не нравится, продолжая кричать. А у Феликса сердце сжималось от её мучений. Не редко после того, как он успокаивал дочь, сам ревел не хуже нее. Он боялся, что не может даже сейчас стать хорошим папой для дочери, ведь она плачет, а он даже успокоить ее быстро не может, разговоры родителей, что так у всех детей в первые месяцы их жизни, не действовали.        Феликс и сам изменился. Омега сильно похудел, и иногда казалось, что ел лишь пару раз в день, чтобы было чем кормить дочь. Из-за недосыпа появились заметные синяки под глазами, вечная усталость и сонливость, а за счет этого и раздражимость. Но Феликс старался сдерживать себя. Родители и бабушка тоже всячески помогали и по ночам гнали спать его, а сами нянчились. Вот только Феликс не мог спать, когда в соседней комнате кричала его дочь, так что способы их были не особо действующими. Но они смогли все это пережить и Феликс уверен, что сделал верный выбор, когда не отказался от дочери.

***

      Спустя пять лет Феликс идет с беловолосой девочкой по деревне. Она крепко держит руку папы, прячась от взглядов людей. От части Феликс ее понимает. Сам бы тоже за кем-нибудь спрятался. Она выдергивает руку неожиданно, убегая вперёд. Феликс внимательно смотрит на то, как его дочь обнимает Минхо, заправляя волосы, выбившиеся из косички: —Привет, красавица. Как дела? Девчока с энтузиазмом рассказывает обо всем, пока её папа подходит ближе. Минхо обнимает его: — Прогуляемся? Раз уж вышли. Феликс оглянутся не успевает, как Хена убегает с Тао вдаль, чуть не сбивая прохожих. Чан смеется глядя на его озадаченное лицо : — Дети, что с них взять? Ты не высыпаешься? — В последние лет пять — нет. Часто думаю о всей своей жизни. Может действительно стоило просто выйти за тебя, как пророчили все вокруг? Сейчас был жили, как все, нормально, — Он осекается, ударяя себя по лбу. —Прости, Минхо. Я опять за своё, да?! — Ты просто устал и волнуешься, все хорошо. И вряд ли у нас были бы отношения. Сам прекрасно знаешь — дальше дружбы уйти не сможем. А брак для выгоды— чушь полная. Да и выгоды никакой для обеих сторон нет. Феликс кивает, пиная камень на земле. Хочется иногда расплакаться, видя как Чан балует её дочь, обнимает. Почему именно ей так не повезло? За себя ему уже не так сильно обидно, как раньше, а вот дочь без отца сердце щемит. Минхо обнимает его со спины: — Выбрось все свои лишние мысли. Мы гуляем. Смотри какие они счастливые, не расстраивай малышку. Феликс мычит что-то невнятное. Чан внимательно смотрит за детьми. Минхо с улыбкой что-то чертит на песке носком обуви. — Ли Феликс?! — на него налетает тело. Феликс хмарится, готовясь отчитать незнакомца, но видит Чонина. Тот прыгает от радости, говорит что-то не понятное. Но вот отдышавшись он улыбается: — Я не один. — И с кем же? Нашел кого-то?       Он видит Хенджина. Тот со всех ног бежит к нему, сжимая в своих крепких руках. Фелис замирает, позволяет целовать его в каждый участок тела. Он не верит, что все это— не один из многочисленных его снов. Сердце сжимается и отпускает только через пару долгих секунд, а слезы капают куда-то на его одежду с острых скул. Хенджин берет его руки в свои: — Милый, скажи хоть что-то. — Это правда ты? Я... Я люблю тебя. Хенджин смеется, отвечая взаимностью. К ним подбегает девочка. Хенджин с любовью глядит на их творение любви, видимо, Чонин успел рассказать о ней, садясь на уровне ребенка: — Привет, я Хенджин. А ты, я так думаю, Хена? Как ты тут живешь?       Девочка обычно боится посторонних, но здесь все готова сразу же рассказать, доверчиво ступает ближе, смотря на папу, как бы спрашивая разрешения, тот медленно кивает со слабой улыбкой и пеленой слез на глазах, но теперь дочери не до отца, она расширенными глазами смотрит на папу: — Он тебя обидел? — Нет, что ты. Он не может. Хена, это твой отец. Девочка радостно хлопает в ладоши, вешаясь на шею мужчинк, тот смеется, обхватая аккуратно, словно боясь сломать, хрупкое тельце ребёнка. Минхо и Чан с широкими улыбками смотрят на них.       Хенджин поднимает малышку, свободной рукой прижимает к себе возлюбленного; — Что ж. У нас столькло всего предстоит на ближайшую жизнь. Ты позволишь мне быть с вами? Феликс без раздумий кивает, за что получает поцелуй в щеку, как и его дочь. — Что ж. Взамен я могу пообещать только никогда вас не разочаровывать. Я сделаю все возможнле, чтобы вы не страдали, потому что люблю. Феликс вытирает вновь проступившие слезы: — Этого более чем достаточно, Хенджин.