Соло для гуциня

16 Путь домой ­      Не прошло и часа: как Ванцзи ясно осознал, что сделал глупость – позволив дурацкой гордости взять верх над разумом. Не стоило так поспешно уходить! Не было бы ничего унизительного, если бы он попросил лошадь. И хоть немного еды...      Но что уж теперь: если он сгинет в лесах по дороге домой – виноват будет целиком и полностью сам.      Пока они с Вей Ином сидели в пещере и почти совсем не двигались, казалось, что нога неплохо зажила – но теперь стало понятно, что это далеко не так. И было очень самонадеянно предполагать, что он сейчас быстренько дойдёт до Облачных Глубин. Быстро точно не будет. Вообще б дойти.      Ванцзи старался не выходить на дороги и открытые пространства, часто останавливался, чтобы передохнуть, и поэтому к ночи не прошёл и трети того расстояния, которое преодолел бы за то же время в своём обычном темпе.      Ночёвка в лесу не принесла желаемого отдыха, Ванцзи только еще и сильно замерз, в довершение ко всему; поэтому снова тронулся в путь затемно. И в предрассветных сумерках не успел заметить, как вышел на окраину небольшого поселения. Точнее того, что от него осталось. ­      Все было так знакомо! Дым, гарь, мёртвые лица, обгоревшие остовы жилищ. Красное и чёрное – цвета войны, и тошнотворный запах гари, крови, а тут ещё и разложения, нападение было судя по всему двое или трое суток назад.      Надо было бы как можно скорее уйти, но Ванцзи не смог: бродил по разоренной деревне, проверяя и проверяя тела, упрямо ища живых. Никого – мертвы все. Даже дети и старики. Совсем маленькие дети, совсем старые люди. Старуха, закрывавшая собой малыша, убитые одним ударом. Беременная, с вилами в животе...      Нескольких женщин он нашел в странных позах, в разодранной одежде, животы и бедра у них были в крови и чем-то белёсом. Он далеко не сразу понял, что с ними случилось перед смертью. Когда понял, то его согнуло пополам и долго и мучительно рвало одной желчью.      Кому и что сделали эти люди?! Просто крестьяне – те, кого заклинатели клялись защищать. И нет, они не попали под горячую руку, их убивали намеренно: вырезали, зная, что они не будут сопротивляться... Весь мир Ванцзи опять рушился, который раз за этот месяц. ­      Убитых жителей надо было похоронить, он не мог уйти просто так. Но вырыть могилы всем он сейчас точно не сумел бы. Поэтому принял спорное решение – и истратил драгоценные силы, чтобы собрать все тела в одной избе и зажечь чудовищный погребальный костёр.      Необходимо будет вернуться сюда с гуцинем, сыграть Покой, плохая смерть, плохое погребение...      Ванцзи не оглядываясь на полыхающую погребальную избу, постарался как можно быстрее уйти. Уже вошёл в лес, когда почувствовал какое-то движение сзади. Резко обернулся, принимая боевую стойку и стиснув зубы от боли, прострелившей его кажется насквозь, от сломанной ноги до самой макушки.      И чуть не рассмеялся: на него смотрел единственный выживший житель деревни, некогда белая, крошечная коза, с обломанным рогом и торчащей из ноги стрелой. Стрела с оперением Веней...      Испуганное животное в руки не далось, резво уворачиваясь от нерасторопного хромого Ванцзи и на своих трех ногах. Но и далеко не отходило. Стрелу хорошо бы вынуть, но пусть пока коза попривыкнет, решил Ванцзи. Отставать от человека козочка явно не собиралась. Так они и пошли дальше: тяжело хромающий Ванцзи и трехногая хромая коза, гораздо бодрее него скачущая вокруг.      На одном из привалов она подошла поближе и обнюхала его. Ванцзи замер, чтобы не спугнуть. На другом – далась погладить. Почесывая теплый, твердый лобик Ванцзи тоскливо подумал, что все его обширнейшие книжные знания ровным счётом ничего не стоят в плане выживания, он даже козу не умеет подоить. Так ему и надо, отлично для смирения – мучиться голодом рядом с готовой лопнуть козой. Скотинка тем временем от удовольствия закатила глаза, Ванцзи извернулся и сумел быстрым движением выдернуть неглубоко сидящую стрелу. Вовремя, рана уже начала воспаляться... Теперь бы промыть и перевязать, но нечем и негде.      Зато следующая ночь прошла чуть лучше: то ли потеплело, то ли пригревшаяся рядом коза помогла, но Ванцзи даже удалось немного поспать, и замерз он не так сильно как прошлой ночью. ­      К середине следующего дня они подошли к деревне уже на границе территорий кланов, которую Ванцзи помнил. Там жил парнишка всего на несколько лет старше его самого, за которым приглядывала Лань-дайфу – мальчик лет в пять неудачно упал с дерева, ударился головой и так и остался в развитии пятилетним. Жизнерадостный дурачок очень здорово играл на пайсяо, и Ванцзи любил увязаться за целительницей, чтобы послушать его музыку. Правда, не бывал в селе уже года три, не меньше.      Деревня выглядела – как и предыдущая, разоренное пепелище. Только огонь давно догорел: тут, судя по состоянию крови, Вени прошли не менее недели назад. Следы крови встречались то тут, то там, только вот тел не было. Вообще ни одного тела!      Козочка испуганно жалась к ногам, а потом вдруг припустила обратно в лес. Ванцзи охватило беспокойство: что же стало с телами? Ему только ходячих мертвецов сейчас не доставало для полноты впечатлений, в нынешнем состоянии и без оружия – он, скорее всего не справится и с одним простейшим.      Ванцзи решил дойти до проулка и поворачивать назад, к лесу, пока есть возможность уйти. Однако свернув в проулок, он остолбенел. Перед ним был новенький погост. Ряды и ряды свежих могил, такое огромное количество могил! Некоторые холмики совсем крошечные: наверное, дети. В отличие от него тут кто-то нашёл силы и время, и похоронил всех. К горлу снова подкатила дурнота...      Надо найти того, кто хоронил убитых!      Сзади под руку ткнулась коза. А в кустах слева что-то шевельнулось, и тут же замерло.      — Это вы похоронили всех? – тихонько спросил Ванцзи и протянул руки ладонями вверх. – Я не причиню вам вреда!      Кусты снова шевельнулись и из них, подслеповато щурясь, показалась чумазая физиономия, а потом совсем чёрный от земли палец ткнул в него, точнее в подол его изодранного ханьфу:      — Врешь, Вени убили всех.      Ванцзи опустил глаза на свою одежду – снизу были большие пятна и разводы крови, действительно немного похожие на всполохи огня, и попытался успокоить.      — Это кровь, просто кровь! – и он для наглядности приподнял полы, демонстрируя ногу. – Моя, я ранен. ­      Кусты снова зашевелились, и наконец человек показался целиком. Очень грязный, со спутанными волосами, весь в земле, он выполз из кустов на четвереньках и вдруг ткнул своим грязнющим пальцем на голову Ванцзи. И щербато заулыбался:      — Ленточка! С ленточкой – хорошие! С ленточкой Лани!      — Да, я Лань Ванцзи, – Ванцзи протянул руки и помог этому человеку встать на ноги. – А вы кто?      — Зачем «вы»? Не смейся, не надо «вы»! – зачастил человек. – Шаци, все зовут меня Шаци, я он и есть, просто шаци (дурачок).      — Хорошо, Шаци. Кто-то ещё остался в живых?      — Курица ещё одна осталась и пара гусей, но все убежали. А Шаци не мог. Шаци маму закопал. И всех остальных. Шаци правильно сделал?      — Конечно. Никто бы не смог лучше, – честно ответил Ванцзи, с болью глядя на бормочущего грязного юношу.      Он наконец узнал его – скорбного разумом мальчика с пайсяо. А тот все продолжал и продолжал говорить.      — Мама спрятала Шаци, велела молчать. И те – с огнём, его не нашли. А маму нашли. Как свинье, по горлу ей. Рраз! Шаци не плакал, мама не велела. И соседку нашли – Мэйли, красивая! Мэйли они ребёнка делали. Глупые. Так старались, так долго старались, а потом тоже по горлу. Рраз! Как же она родит-то, если её зарезать? Глупые Вени. Всех, всех зарезали, – Шаци всхлипнул, размазывая грязь по лицу, и тут же заулыбался, очень страшно, – Шаци не плакал! Не сразу всех закопал. Ждал и молился, вдруг боги пожалеют и вернут хоть кого-то. Потому что Шаци боится один. И скучает по маме... А потом птицы прилетели – вороны, и Шаци копал. Копал, копал: успел.      — Шаци, пойдём со мной в Гусу?      — Зачем Шаци в Гусу? Кому там нужен Шаци? Вдруг Шаци там будут обижать?      — Хорошие люди везде нужны. Пойдём со мной, там о тебе позаботятся. Никто не обидит, я обещаю.      — Шаци всегда мечтал побывать в Гусу! – обрадовался и легко согласился дурачок. – Лань-гэгэ защитит Шаци! ­      И он снова ловко уполз в свои кусты. Тут же вылез обратно, таща узелок.      — Шаци собрал, что уцелело, – объяснил он, – тут нужное, нам пригодится!      И проворно зашагал куда-то. Остановился, обернулся.      — Не туда? Шаци не знает куда идти.      — В другую сторону, – Ванцзи попытался улыбнуться, чтобы не пугать своего нового спутника. – Не спеши, пожалуйста.      Но суетливый безумный Шаци не мог не спешить. Он убегал вперёд, возвращался, или ходил кругами: пока Ванцзи медленно брел за ним. Наконец Шаци заругался, принёс и протянул крепкую палку. Ванцзи не сразу понял, зачем. Шаци удивился на глупого Ланя и показал. Идти, опираясь на палку – действительно оказалось полегче.      Шаци болтал не умолкая. Не видя отклика от Ванцзи, принялся беседовать с козой... ­      Вечером Шаци внезапно очень умело развёл костёр в ямке – хитро, так, чтобы не дымило, и кинул туда несколько картофелин, извлеченных из своего узла. Потом принялся ловить козу. Бегал за ней на четвереньках, смешно приговаривая: "Козичка-козичка, дай молочка!"      Ванцзи смотрел на него и диву давался: деревенский дурачок оказался намного более приспособлен к жизни, чем блистательный нефрит клана Гусу Лань. У Шаци в узелке, кроме каких-то камешков, обрывка веревки, ленточки и шишки оказалась: картошка, морковка, огниво, пара плошек и даже слегка обгоревшее одеяло. И видавшая виды пайсяо.      И костерок вышел у него загляденье, незаметный и бездымный. И козу он таки подоил.      Картофелины с одного бока сгорели до угля, с другого были совсем сырыми, молока хватило на три небольших глотка, и оно сильно пахло и слегка горчило. Но ничего вкуснее в своей жизни Ванцзи не ел...      А потом они устроились на ночлег: и Шаци, грязный, возможно даже более вонючий, чем коза, прижался к спине Ванцзи и накинул на них обоих – свое дырявое, обгоревшее, пахнущее войной одеяло. Когда Ванцзи начал дремать, под руку к нему уже привычно подлезла коза.      Ещё пару недель назад и вообразить это было невозможно – второй молодой господин Лань, крайне чистоплотный и болезненно брезгливый, просто не вынес бы такого. А сейчас беглец только отметил краем сознания: что сам – после плена, купаний в озере в котором столетиями жила черепаха-людоед, более чем недельного сидения в ее пещере и таскания разлагающихся трупов, наверное, воняет ещё отвратительнее; поудобнее устроил козочку, чтобы та случайно не брыкнула его по сломанной ноге, и впервые за много дней уснул сытым, в тепле и без снов. ­      Наутро они позавтракали остатками холодной картошки, Шаци надоил ещё по глотку молока, и выдвинулись в путь. Ванцзи чувствовал себя гораздо лучше, рассчитывал держать хороший темп и поскорее добраться до Облачных Глубин. Правда уже через полчаса опять убедился в своей наивности и неправоте, и сменил ориентиры. Вообще бы дойти, не важно – как быстро.      Палка, так любезно выданная ему Шаци задачу облегчала, но все равно Ванцзи ни за ним, ни тем более за козой не успевал. К счастью эти двое не убегали, а радостно носились вокруг... Шаци даже хотел поиграть "козичке" и достал было свою пайсяо, но Ванцзи запретил. И смеяться тоже. И блеять. Коза поняла лучше Шаци и голос не подавала, дурачок – то и дело громко хихикал, и потом испуганно зажимал себе рот. Любой шум был опасен...      Так они и прошли весь день: медленно, очень медленно, из-за Ванцзи еще и часто останавливаясь. Зато никого не встретили, и даже все поселения обошли по огромной дуге. Путь, на который когда-то у Ванцзи уходило от силы полтора дня, теперь занял уже пятый день. И они ещё были далеки от цели.      И все равно, как ни остерегались, на следующий день попали в беду. ­      То есть, конечно – они могли бы и уйти незамеченными, но не получилось. Ванцзи не смог такое игнорировать: хоть и понимал, что теперь отвечает за Шаци. Но тот может и выберется один, а тут...      Они вышли к крошечному посёлку, буквально на три домика, и сразу увидели веньский штандарт. А потом услышали отчаянные женские крики...      Ванцзи сразу вспомнил жутких растерзанных женщин из той, первой деревни: резко приказал Шаци спрятаться и не высовываться, так же как прятался для мамы, и кинулся на крик, как только мог быстро.      Пока бежал, неуклюже волоча больную ногу, увидел несколько трупов – все жители деревни, старик с пуком сена на вилах, мальчишка с так и зажатой в руке корзинкой с кормом для кур, женщина у колодца. Никто не сопротивлялся, и вероятно, даже не понял, что умер. Все убиты сзади, грязно и бесчестно.      Зато девушка ещё была жива и боролась: снова раздался крик, истошный, полный смертного ужаса.      Ванцзи перехватил поудобнее свою палку и влетел во двор, из которого доносились вопли.      Их было несколько – пять или шесть мародеров, просто солдаты, опьяневшие от крови и потерявшие человеческий облик от вседозволенности.      Пухленькая девушка, скорее даже девочка, совсем юная возможно младше Ванцзи, раздетая догола лежала прямо посреди двора, на груде своей разодранной в клочья одежды, руки её были перехвачены поясом, заброшены за голову и привязаны к колесу стоящей рядом телеги. Один из бандитов с отвратительным хлюпаньем вколачивался ей между ног... Вместе с каждым движением насильник довольно кряхтел, а девочка тоненько стонала. ­      Ванцзи прыгнул к ним и вложив все силы, ударил палкой человеческого монстра по основанию шеи. Раздался характерный хруст ломаемых костей, и мертвый бандит обмякнув придавил своей тушей несчастную.      Ванцзи развернулся к остальным насильникам, которые спешно подтягивали штаны и выхватывали мечи.      Бой был недолгим – разбойники не отличались умениями, привыкли бить слабых и безответных, резать как скот не сопротивляющихся крестьян, и сильно недооценили взявшегося невесть откуда хромого мальчишку. И заклинателя в нем, наверное, не опознали. Так что – Ванцзи сумел отобрать у одного из них меч и затем безжалостно положил всех, в этот раз он бил на поражение, не дав Веньским бандитам ни единого шанса.      Даже сражаясь в пещере черепахи, он все еще старался не убить никого. Но увиденное за последние дни будто бы что-то сломало в нем. Ценность человеческой жизни не стала меньше, но этих существ он людьми больше не воспринимал. Твари, а тварей убивают. Численное преимущество конечно было за ними: так что пару ударов он все же пропустил – но не серьёзно, царапины, не стоит внимания.      С усилием вытащив меч из живота последнего мародера, он огляделся, пытаясь отдышаться, и увидел, как из-под телеги выползает старушка в одной разорванной нижней рубахе и бросается к девушке.      Ванцзи помог спихнуть с несчастной труп насильника, рассек связывавший её пояс и с ужасом уставился на окровавленные ноги и фиолетовый от синяков живот девушки. Девочки – теперь разглядев лицо, Ванцзи понял, что ей не больше тринадцати. У старушки ноги тоже были в крови... ­      Голова закружилась, Ванцзи ухватился за телегу, чтобы не упасть, и заметил собственную руку, испачканную в крови убитых бандитов. Кровь была человеческая – не твари... Ванцзи рухнул на колени и согнулся пополам, в мучительных спазмах избавляясь от скудного завтрака.      Сзади его вдруг бережно обхватили за плечи, отвели волосы назад. Знакомые уже грязные руки с обломанными и обкусанными ногтями заботливо держали и гладили по спине, Шаци всхлипывал и приговаривал шепотом:      — Все хорошо, молодой господин, все хорошо. Пройдёт. Потом легче будет. У нас был в посёлке безногий дед Юнь, он воевал в молодости. Как выпьет много – рассказывал про войну. Говорил: первый раз, когда убиваешь всегда так, всегда тело противится. Но это война, на войне не грех защищать убив. Вы воин, молодой господин, вы нас всех спасли. Пройдёт. Все пройдёт. Дальше будет легче. Привыкнете, молодой господин.      Ванцзи не хотел привыкать. И воином быть совсем не хотел. Но понимал, что Шаци прав. А ещё – что возможно он не такой уж и дурачок...      Старуха тем временем пыталась выманить девочку из-под телеги. Как только Ванцзи перерубил путы, она проворно заползла туда и поскуливая свернулась клубочком.      Ванцзи протянул руку:      — Госпожа, пожалуйста, вылезайте.      Бедняжка вдруг взвизгнула и бросилась к нему. Обхватила руками и снова заскулила. ­      Потом они со старухой, её звали Гуансинь – бабушка Гуансинь, пытались хоть немножко смыть с девочки кровь, общими усилиями одели и обули, и все это время она прятала лицо на груди у Ванцзи, и пищала как больной зверёк...      Шаци благоразумно держался в стороне...      А потом пошёл стаскивать убитых жителей в одно место. Собрался снова рыть могилы. Но это долго, а уходить надо было как можно скорее, поэтому решили сделать по методу Ванцзи, общий погребальный костёр.      Бандитов оставили, пусть звери сожрут...      А потом Шаци поймал целых двух лошадей! Оседланные, сытые и флегматичные солдатские кони – настоящий подарок судьбы!      Ванцзи усадил на одного Шаци и бабушку Гуансинь, на вторую забрался сам, перед собой устроив девочку. Та по-прежнему не отпускала его. Однако на ходу быстро уснула, всхлипывала и вздрагивала во сне.      Лошади держали хороший темп, и к вечеру они уже были на территории Гусу. Тут Веней было больше, они сошли с дороги и сбавили скорость.      Переночевали в лесу, не разводя костёр. Ночью у девочки начался жар: она плакала, бормотала что-то, пыталась бежать, не давалась в руки никому, кроме Ванцзи, и он укачивал ее всю ночь... С утра ему пришлось привязать несчастную к седлу и к себе.      Его самого душили злые слезы – бессилие, он чувствовал полное, абсолютное бессилие, сжимая в руках вздрагивающую девочку. Но зато сомнений у него не осталось никаких, и он спешил в Юншень, чтобы начать открытое противостояние Веням...