***
поначалу лицом бренда чонгук был отвратным. что, в принципе, было абсолютно логично: нехуй брать человека с улицы, который не может произнести слово «слово» из-за того, что буква «л» в его вокабуляре попросту отсутствует. «с'ово» потом, вроде, втянулся — поменял прическу, перестал горбиться и даже научился общаться с интервьюерами так, чтобы те забывали поинтересоваться, как там у главы бренда обстоят дела с новой коллекцией, и схерали все предложения от нетфликса о выпуске биографического кина были грубо отклонены. — чонгук, вам неоднократно приписывали роман с человеком, лицом бренда которого вы являетесь — на такие выводы общественность толкнул, в числе прочих, факт того, что он разглядел вас в толпе множества кандидатов и распознал в вас будущую звезду. что можете сказать по этому поводу? сказать? тэхен ставит интервью на паузу и поднимает взгляд на полуголого чонгука — сегодня снимали очередной слюнососательный кампейн, на котором отчего-то нужно было присутствовать и ему тоже; наверное, фотограф спал и видел как поймает какой-то интересный кадр и его бездарные снимки попадают на обложку вог; возможно, он готовился запустить руку в штаны тэхену в попытке нащупать волшебный рычаг, который пустил бы его в штат на полную ставку; возможно… да, чонгук совершенно точно ничего не мог сказать за или против их отношений — как минимум потому что секс в концепт отношений для них не входил вовсе. да и вообще — считается ли секс сексом, если его функциональная составляющая удерживается на взаимной полуненависти и кинке на удушение? — ничего не могу сказать, — чонгук на экране мобильника игриво улыбается и смотрит куда-то за камеру; чонгук в одних трусах и уебищном пеньюаре в двух метрах от тэхена маскирует зевок вздохом и тяжело встает на ноги, тут же щелкая пальцами: магический способ призвания щуплого стажера с тапками и стаканом матчи. фотограф раскланивается и исчезает; фрамуга под неотделанным потолком — сука, да что же вы так дрочите-то на эти студии? — громко щелкает, распахиваясь и впуская зимний холод; тэхен кутается в дубленку, сворачивая окно с интервью. — тэхен, напиши этим долбоебам, что я не собираюсь мазаться сливками и заниматься прочей хуетой, которую они называют артхаусом, — чонгук, противный и абсолютно не симпатизирующий тэхену как личность, вырастает прямо перед носом уже одетым, но с помятой гелевой укладкой и смазанным макияжем. мысль о том, что уже давно как не восемнадцатилетний птенец теперь отрастил, сука, личность и словил звездную болезнь, вызывает бурления на уровне плохо функционирующих кишок; я, бля, не твоя мама, думает тэхен, а потом повторяет вслух, глядя гадкому, наглому чонгуку прямо в ювелирно подведенные глаза: — я, бля, не твоя мама и не твой агент, — чонгук брезгливо корчится, но выдать очередной панч про ебание мамок не успевает: — звони чону и пусть он тебе покажет свои уникальные навыки владения экселем и тайм менеджментом. и, кстати, переставай жрать всё, что попадает в поле зрения: жирных и прыщавых в этой индустрии не держат. лицо бренда и вероятная муза творца громко цокает и огибает его по касательной, вылетая в сторону минивена и возможности снова жрать свое говно; одна из очевидно новых стажерок делает слезливые глаза и кидается на амбразуру: — послушайте, тэхен-ним, зря вы так с ним… —... потому что «что»? он смазливый? — тэхен ее полет мысли лениво обрубает, даже не фокусируясь на диалоге. — а ты под магшотами серийников тоже, наверное, пишешь: «не убивайте его, он красивый»?.. или что? девочка утыкается носом в пол, сжимаясь. — это шоубизнес, девочка, — времени и сил на еще одну из: фанаток/подруг/влюбленных сегодня в расписании нет. — то, что тебе рассказывают про бодипозитив и прочие принятия в этой системе сирых и убогих — пиздеж. надеюсь, очки розовые не разбил? она исчезает за ширмой, слишком громко стуча каблуками ботинок; наверное, пишет маме и подругам о том, какой тэхен хуевый и как жрет девственных заик и заек на завтрак: и не знает, что за одно такое сообщение вся ее копеечная зарплата будет на счету тэхена в течение получаса в качестве компенсации за сопутствующий ущерб.***
поначалу, конечно же, пиздецки хотелось произвести фурор в системе и найти человека, который поймёт и оценит его, такого уникального и искреннего, с моральными принципами и силой воли. синдром главного героя присутствовал у него так же, как и у тысячи таких же новичков, только выпорхнувших из стен учебных заведений с едва подсохшими чернилами диплома подмышкой. поначалу стабильное бултыхание внизу пищевой цепи чуть примирило его с реальностью; уже позднее, где-то на десятом показе, когда каждую тряпку на ходячей вешалке встречали овациями, тэхен гонор поубавил и наконец допер: грязь учит грязи, а в шоубизе никто не говорит, что он, собственно, построен на костях. тот же чонгук был смазливым, с хорошей фигурой и запоминающимся, вытянувшимся в результате взросления лицом; но — он был одним из череды таких же запоминающихся лиц. тэхен был в идентичной ситуации, но рангом выше, почти наверху пищевой цепи; и, действительно, жрал мальчиков-зайчиков на завтрак. в идеале, эти зайки должны были хорошо трахаться — тут чонгук действительно отличился. что-то было в нём такое. что-то, что не давало тэхену порасторгать к хуям все имеющиеся с ним контракты и отправить бороздить просторы соцсетей в попытке найти нового дядю или выстрелить в роли инфлюенсера. но: в восхищенной, бьющейся в оргазме от одного только тэхенового имени толпе чонгук был тем, кто мог плюнуть ему на ботинки и скорчить недовольную рожу. потом — включить свое игривое лицо для интервью № 7 и сделать какую-то богомерзкую хуйню, которую при большом желании можно было бы продать порнхабу, чтобы поднять свои и их рейтинги. (иногда тэхен подумывал о чем-то таком. хотя, ему совершенно не нужно было быть экстраординарным, чтобы держаться на первых строках.) чонгук был лицом неопатриархата — тэхен поворачивал в сторону этого лица софиты и ставил на него непомерный ценник. пока чонгук вещал о том, как важно использовать адаптивки для себя и не всегда к месту разбавлял спич выдержанно-слезливыми историями о том, как перед показами жрал кубики льда и падал в обмороки, тэхен за кадром черкал стилусом по экрану айпада в попытках совместить романтизацию саморазрушения с порнографично выглядящими кофтами и ботфортами на шелковых лентах. babez, my new obsession is this brand new skirt! just look at this — the amount of effort is cra-a-azy! … and by the way — by using my promocode you can get 20% off while shopping on the official website of this brand. by-e-e! and remember: you do it for yourself, not the men around, yeah. сегодня в этом щеголял чонгук, снимаясь в: «что в моей сумке» и «насколько хорошо чон чонгук знает ким тэхена»; завтра всё это уходило в солдаут в мгновения ока, вызывая у борцов за права тех и этих справедливое бешенство (что только увеличивало охваты). тэхен научился продавать кокетткор и выпустил эксклюзивную линейку, вдохновленную раком легких в двадцать семь и ранней ланой дель рей, когда она еще вписывалась и впихивалась во все возможные стандарты; чонгук закатывал истерики со сметанием в себя нелюбимого половины холодильника и разделением своего богатого внутреннего мира с санузлом; его менеджер вздыхал побитой псиной и в очередной раз напоминал о том, что, вообще-то, он всегда мечтал быть геодезистом, а не собирать волосы золотого мальчика из стока раковины — булимия не щадила никого. «как часто вы испытываете стресс? связан ли он с вашей работой? пожалуйста, отметьте на шкале ваш уровень стресса, где 0 — никакого стресса, а 10 — стресс, который не дает возможности нормально функционировать и выполнять бытовые обязанности» возвращаясь к сексу: где-то в ранние тридцать тэхену отчего-то подумалось, что никакой он вовсе не гей. да и не натурал, если так посмотреть. а если совсем конкретно, то ненавидит вообще всех, игнорируя как половой признак, так и прочие характеристики с личностными качествами. чонгук одним только существованием вызывал у него непроходящую изжогу и желание биться головой о любую не гипсокартонную стену: и именно эти всплески агрессии держали их обоих на плаву. тэхен творил, пока в режиме сплит-ап экрана был открыт чат с изрыгающим желчь по поводу чего-бы-там-ни-было чонгуком. после изрыгания желчью наступала тишина; затем, в течение получаса в среднем, прилетал то ли нюдс, то ли свежий снэп; ближе к вечеру чонгук звонил и от двадцати минут до часа поливал словесными помоями всех, кто попадал под руку, пока тэхен издавал мхм и угум, не отрываясь от файла с наработками. в моменты своеобразного затишья, когда постельные ползновения меняли жанр, отдаленно напоминая самый первый раз и медовый месяц в одном флаконе, наступал застой — продавать чужие и свои комплексы больше не хотелось, да и чонгук с доброжелательным лицом на подиуме был совершенно, нахуй, не к месту… да и в целом: а не бросить ли это все? на такие моменты душевной слабости, разумеется, приходились и воспоминания о молодых годах, и первый слюнявый поцелуй с одноклассником, и собственная комната с раскидистой сливой под окном; а потом туда же примешивались травля, стресс из-за собственной внешности и нейроотличность, от которой ему яростно рекомендовали глицин и свежий воздух. тогда тэхен думал: в пизду!, открывал новый флагманский салон и намеренно не держал приличную дистанцию рядом со своей музой/лицом бренда/говорящей головой; папарацци захлебывались вопросами и превращали щелчки фотоаппаратов в пулеметную очередь; чонгук вновь натягивал одно из рабочих выражений лиц и заигрывающе обещал рассказать всё-провсё как только истечет срок действия контракта и ему перестанут грозить издержки с непомерными штрафами. тэхен под эти сладкие речи только усиленно кивал и давил оскал с желанием назвать всех присутствующих долбоебами. помимо речей чонгук успешно продавал свою феминность — точнее, её иллюзию. где фанатки откопали термины бейбигерл и слатти вейст, тэхен не знал, но это не мешало ему делать унисекс коллекции и успешно пропихивать мини-юбки в гардеробы пары актеров и блогеров, которые сделали гомосексуальность и заигрывание с гендером своей личностью.***
— я, блядь, порву контракт и уйду в кино, — достаточно убедительно прошипел чонгук и вцепился своими ногтями с акриловым наращиванием тэхену в лопатки. не то чтобы эта угроза вызвала яркую реакцию. да и какую-либо реакцию в целом — подобные всплески самостоятельности доносились изо рта музы раз в пять-семь рабочих дней. — я не блядь, — поправил его тэхен и поменял угол, что-то там свои членом задев; чонгук довольно вздохнул и отбросил попытки выдрать тэхеновы кости в районе третьего ребра. — и «порвать» ты сможешь только ценой вообще всего: на носу неделя моды и выпуск осеннего лукбука. ты в жизнь не расплатишься, даже если найдёшь себе сотню папиков… не рыпайся, а? чонгук выгнулся, громко хрустнув спиной, и потянулся рукой к члену, додрачивая; тэхен перекатился на другой край дико дорогой и пропорционально этому неудобной кровати, отправляя в бреющий полет туго завязанный презерватив — неопознанных бастардов от уборщиц чикагского пентхауса сейчас не особенно хотелось. ему, в конце концов, с лихвой хватало чонгука. — закажи пожрать, а, — лениво протянул чонгук, заворачиваясь в одеяло и врубая, судя по бубнению из динамиков, тикток. любые половые сношения с течением времени начали делать его более податливыми — повзрослел, что ли? — нормальную еду ты не ешь, а кислотную отрыжку чайна-тауна я здесь не допущу, — сварливо проскрипел тэхен. — и вообще, иди приготовь что-то сам. овладеть навыком включения плиты будет для тебя уж точно не лишним. — ты похож на сварливую жену… или даже нет — на сварливую м-а-м-у, ха-ха, — иммунитет на любые попытки вразумления и выговоры у чонгука был железным; тэхен только рукой махнул, заходя в приложение доставки ближайшей жральни. у них был трехмесячный перерыв на двоих, который в это раз хотелось провести где-то в черногории (точнее, это были три месяца подготовки, но отчего-то работалось лучше всего за полторы недели до дедлайна). чертова дюжина в индустрии подарила тэхену связку ключей от иномарок, какое-никакое, но осознание собственной ценности и черствость, которую публика отчего-то воспринимала как зрелость и писала в список исключительно привлекательных качеств наравне с угрюмостью и грубостью на грани фола. помимо этого желание менять мир в лучшую сторону исчезло окончательно — деньги и статус для него, как и для любого другого человека его уровня имели гораздо большую ценность. де юре он периодически поддерживал бодинейтральные движения и скидывал деньги приютам; де факто — не похуй ли, что заливали о чистоте душевной в третьем классе начальной школы? по крайней мере, пусть скажут «спасибо» за то, что он практически избавился от агрессии по отношению ко всему живому без потери способности к созданию чего-либо; чонгук тоже заметно изменился за все эти годы их специфического симбиоза, по крайней мере перестав делать на интервью оговорки, где в роли способа похудения мелькали не режим-качалка-питание, а кокаин. да, он все еще был слишком противным и невыносимым по любым стандартам противности и невыносимости; что, в целом, не мешает тэхену забраться поближе к внимающему ленте тиктока комку одеяла и едва слышно пробурчать в складки ткани: — я тебя пиздец как ненавижу. — я тебя тоже. очень-очень сильно, — улыбается чонгук. обручальное кольцо на его руке игриво переливается оттенками всего.