Глаза ясны, В них я вижу холодные ветры морей. Километрами звёзд очерчены дорожки аллей.
Карелия — Глаза ясны
Дей раздражал Анса. Не сильно, скорее как солнечный луч, назойливо светящий в глаза — от него никуда не деться, не отвернуться и не укрыться подушкой. Приходится лишь щуриться да отводить глаза, притворяться, будто игнорировать его легко. Будто бы не чувствуешь, как таешь в этом свете, словно небольшой ледник. Взгляд Дея жжет, оплавляя кожу, но ощущается это не телом, а где-то внутри, глубоко-глубоко. И чуть покалывает кончики пальцев. И вот он, катастрофа вселенских масштабов в одном человеке, сидит напротив, близко-близко, смотрит на Анса своими невозможно золотыми глазами — и смотреть больно, и отворачиваться не хочется — и что-то будто бы ждет. Думает очередной гениальный план, не иначе. Анс уже чувствует, как ему не понравится та светлая — ужасно-ужасно яркая — мысль, что придет в эту голову. Поэтому Анс отворачивается первым. Отгораживается и отходит подальше. В следующий раз наедине они оказываются лишь ночью — внезапно сталкиваются на улице около постоялого двора, где решили переночевать в этот раз. Город вокруг небольшой, будто застрявший во времени лет десять назад — точнее Анс не скажет. Воздух пахнет летним зноем, дышать чуть легче, чем днем, хочется вдохнуть полной грудью и длинно, протяжно выдохнуть. Отпустить все тревоги, роем пчёл жужжащие где-то на фоне дни напролет. Анс привык их игнорировать. Анс вообще многое привык игнорировать. В этом-то и была проблема. Дей застывает на границе видимости нашкодившим котом — будто бы размышляет: вильнуть ли лишний раз хвостом или оставить Анса в покое. Хотя, думает Анс, Дей больше напоминает большую нелепую собаку — так же умеет создавать бесконечность хаоса из ничего. И шерсть бы у него была непременно золотистая, приятная на ощупь. А ещё забавно висящие уши и длинный пушистый хвост, которым бы он сметал всё вокруг. И никак иначе. В этом небольшом саду — хотя язык не поворачивается его таковым назвать, здесь всего пара десятков метров пространства, заросшего травой по щиколотку — есть лишь одна скамейка, отгороженная кустом сирени, что давно отцвела. Ее и занял Анс. Но отпускать Дея бродить за пределами калитки — себе дороже. — Садись, я не кусаюсь, — усмехается Анс. В голосе будто бы ударяются друг о друга льдинки. В ответ Дей фыркает, садится чуть ли не вплотную — назло, Анс уверен. Это даже кажется ему забавным. Хотя нарушать чужое личное пространство — не забавно. Поэтому он отодвигается, оказываясь на самом краю скамейки. Дей придвигается ещё ближе. Боги, будто общаешься с маленьким упрямым ребенком. Анс вздыхает раздраженно, хотя на деле ничего подобного не чувствует. Некомфортно просто. Дей на какое-то время затихает, погрузившись в свои мысли. Ансу чудится, что он слышит, как крутятся шестеренки в чужой голове. Он смотрит украдкой на Дея, буквально краем глаза, не поворачивая головы, совсем себя не выдавая. Лицо у Дея красивое. И Моркет его поглоти, как же ему идут эти веснушки — Аин как-то назвала их поцелуями солнца. Хотя Дея скорее поцеловала в лоб богиня. Его обаяние — нечто не отсюда. Для Анса загадка, как можно его спутать с кем-то местным, его взгляд всегда немного блуждает, словно он пытается вобрать в себя сразу всё вокруг, запомнить и проанализировать. Это подкупает. И одновременно отталкивает. Отмирает Дей так же внезапно, как и погрузился в себя. Будто снова обретает связь с внешним миром. Он переводит взгляд вниз, куда-то под ноги, ерзает на неудобных досках, словно сидеть на одном месте дольше трех минут — хуже пытки. Анс делает вид, будто не замечает, как Дей смотрит на сетку мелких царапин на его предплечьях, как медленно тянет к ним руку — Анс задерживает дыхание, почти чувствуя касание. Но ничего не происходит. Дей проводит самыми кончиками пальцев по воздуху, в миллиметре от поврежденной кожи. Даже так от его пальцев будто бы проходят маленькие электрические разряды, сотня крошечных молний. Немного больно, на границе с удовольствием. — Не затянулись? — На это нужно время, — поясняет Анс как маленькому ребенку. — К утру должно пройти. — Может я?.. — Нет, — слово режет воздух будто ножом. Невидимая граница между ними густеет. Барьер, который никто не ставил. Дей прекрасно чувствует перемену настроения, отстраняется, кажется, чуть пристыженный. Бок, что касался Дея, мгновенно обдает холодным ветром. Словно отобрали любимый плед, нестерпимо колючий, но самый уютный. Хочется поежиться. Анс награждает Дея долгим взглядом, задумчиво растирает запястье, говорит: — Я просто хочу побыть один. Анс думает, что честность — лучшее на что он способен, но, кажется, врет даже самому себе. Ему просто ужасно сильно хочется избавиться от этого чувства неправильности всего происходящего, что кошкой скребется внутри. Двумя кошками. Возможно, десятком. Дюжиной. Будто бы чего-то не хватает в их с Деем отношениях, некий кусочек пазла никак не хочет находиться. И Анс не понимает, как должна выглядеть вся картина. Но точно — не так, как сейчас. — Сегодня или вообще? — Дей разворачивается к нему всем корпусом, смотрит хитро, по-лисьи. Словно бы у него-то уже есть та самая подсказка, как этот пазл должен сложиться. — Сегодня, — срывается с губ против воли. Анс не успел подумать — и теперь вовсе не уверен, что отвечал на нужный вопрос. — Можно побыть в одиночестве и с кем-то, — пожимает плечом Дей. — Это ты не хочешь оставаться один, — усмехается Анс. — Неправда, я вполне самодостаточен. — Скорее уж самонадеян. — И это тоже, — Дей довольно щурится, глядя Ансу в глаза. На дне его зрачков будто рождаются и умирают звезды. — Может, я всё-таки?.. — Дей снова красноречиво тянется к запястью Анса. Ему явно не дают покоя эти царапины, явно больше, чем самому Ансу — он их и вовсе не замечает. Бывало и хуже. — Ладно, — вздыхает Анс. Не в его привычках так легко сдаваться, признавать поражение. Поддаваться кому-то, кроме Аин. Но сейчас — сейчас ему хочется согласиться. А кто он такой, чтобы отказывать самому себе. Пусть ребёнок развлекается. Оттачивает навыки, в конце концов. Дей аккуратно, самыми кончиками пальцев, касается оголенной кожи. Задумчиво прикусывает нижнюю губу, почти незаметно. Но Анс, конечно же, видит. И не хочет отводить взгляд. Думает, Дей смешной, когда хочет сосредоточиться. Забавный. Может, это даже мило. Анс хмурится, когда Дей с нажимом проводит пальцами по его предплечью. Ощущения не слишком приятные, теперь руки жжет нестерпимым зудом. Ещё хуже — Ансу на секунду кажется, что он наконец нащупал нужный кусочек пазла — но ощущение так быстро проходит, оседая недосказанностью в воздухе, горечью на языке. Анс раздраженно выдыхает. Он нарочито медленно отводит руку Дея за рукав рубашки, словно и не хочет разрывать касание. Но, конечно же, хочет. Нечего руки распускать. — Можно было и не трогать. — Я знаю, — Дей снова хитро улыбается, чуть-чуть криво. Они так сидят ещё какое-то время, после — просто расходятся, не сказав ни слова. Анс кожей чувствует невысказанные вопросы, что крутятся в этой невозможно рыжей голове. Кое-кто так и не научился думать не так оглушительно громко. Но Дей ничего не спрашивает — и Анс не отвечает, не начинает диалог первым. Он к этому не привык. Тишина так и замирает между ними. С этого вечера что-то незаметно меняется. Взгляды Дея — ещё более жгучие, чем обычно. Он каждый раз заговорщицки улыбается Ансу, будто их связывает общая тайна, некий секрет, не доступный больше никому. Аин тоже что-то чувствует: поглядывает на Анса подозрительно, забавно морщит нос, словно расшифровывает сложную формулу. Анс старается игнорировать их обоих. Увы, игнорировать человека, что стоит прямо перед тобой — идея всё же сложноватая в реализации. — Не хочешь прогуляться? В глазах Дея отражается закатное солнце — блестит золотом утраченных сокровищ. Он немного щурится и неотрывно смотрит на Анса. Анс знает, что надо бы отказать. Он знает, что полезнее будет, если он пойдет помогать хозяйке дома, где они напросились остановиться на ночлег. Знает, что Аин давно хочет с ним поговорить и выгадывает удобный момент. Знает — и всё равно соглашается. Они предупреждают Фрею, что ненадолго потеряются, и уходят по той же дороге, что и пришли в эту деревню. День клонится к закату, окрашивая всё вокруг приятным мягким светом — золотым и оранжевым. С одной стороны дороги шумит поле кукурузы, и Анс добрых десять минут отговаривает Дея от кражи парочки початков. В ответ тот смотрит непонимающе, словно всю жизнь только и делал что воровал кукурузу. Анс лишь устало вздыхает: Дей превращается в комок чистого хаоса, когда оказывается в хорошем настроении. Да и в плохом его редко что-то останавливает. Разговор течет легко, как река, вдоль которой они идут. Темы сменяются медленно, лениво, наваливается усталость от дороги. Когда солнце скрывается за горизонтам, а воздух начинает заметно охлаждаться, они почти доходят обратно. Первые дома уже виднеются за поворотом, но Дей тянет Анса куда-то в кусты, к реке. Он улыбается так заразительно, что усталость чуть отступает — Анс покорно следует за ним, немного заинтригованный, что будет дальше. А дальше — ничего, в сущности, интересного. Дей стелет свою кофту на траву, разглаживает и ложится, заняв только половину места. Хитро смотрит на Анса снизу вверх. И Анс снова поддается. Он устраивается рядом, плечо к плечу, касаясь костяшками пальцев руки Дея. Он теплый — почти обжигающий, как оставленный без присмотра костер. Может спалить все дотла, если, конечно, захочет. Дей просит Анса рассказать о звездах. Признается, что никогда особо не интересовался астрономией, но небо на Фрите совсем другое. И Анс рассказывает. Дей увлеченно слушает, задумчиво водит рукой по траве, ерошит собственные волосы. Иногда поглядывает на Анса украдкой, задумчиво приподнимая уголок губ. Анс следит внимательно, словно отведет глаза — и Дей исчезнет. Настолько этот момент кажется легким, ненастоящим. Мираж посреди пустыни. Но Дей никуда не пропадает, наоборот, в ответ рассказывает о том небе, под которым прожил всю свою жизнь: о созвездиях и гороскопах. Он водит руками в воздухе, словно бы рисуя схему. Анс не сомневается, что половину всего сказанного Дей просто выдумал, но молчит, внимательно слушает. Всё равно ужасно интересно. Хочется оставаться в этом моменте как можно дольше, сохранить в памяти хрустальным снежным шаром — и доставать, когда становится совсем паршиво. Дей вообще умеет так вдохновенно рассказывать, погружаясь в собственную историю, затягивая собеседника за собой. Ведет, как проводник, по узким лесным тропам — главное не потеряться и не свернуть с пути. И никогда не говорит о самом себе. Миллионы подробностей об устройстве своего мира — и ни слова о том, как жил именно он. Все эти мелочи приходится вытаскивать по чуть-чуть, лишь когда сталкиваешься с очередным фактом лоб в лоб. О лошадях, о чертежах. О семье. Дей почти не говорит о том, кто был ему дорог. Возможно, дорог до сих пор. Он утверждает, что не помнит. Анс не уверен, что верит ему до конца. Дей ненадолго замолкает, взглядом провожая падающую звезду — и звездное небо отражается в его глазах. Ансу хочется потянуться поправить ему волосы, упавшие на лицо. И в этот же момент осознание бьет Анса наотмашь, разрядом молнии проходит по всему телу, мчится волной адреналина — до самых кончиков пальцев. Он невольно задерживает дыхание. Медленный, неспешный выдох через рот. Глубокий вдох. Анс чувствует себя утопающим. Уже утопшим, погребенным на дне реки так, что никто не достанет — спасать больше некого. Так вот, о чем говорила Аин. Так вот, о чем не говорил Дей. Аин всегда утверждала, что влюбленность — светлое чувство. Анс чувствует себя скорее проклятым. Обожженным солнцем, ослепленным, до боли, до огня прямо под кожей. Морозный вечерний воздух ласково касается лица, остужает кожу, что, кажется, пошла пятнами. Анс зажмуривается на секунду, надеется, что Дей ничего не заметил. Но взгляд Дея, цепкий, внимательный, безошибочно находит его глаза в этой лунной полутьме. — Ты в порядке? — негромко спрашивает Дей, чтобы не спугнуть магию момента. Нет, нет, абсолютно точно нет, — думает Анс, не в силах отвести взгляд. Пазл в его голове наконец сложился.