Головная боль Сакуры Харуно

                    В ближайший год Итачи не планировал возвращаться в Коноху. В самых тайных мечтах он вообще надеялся никогда не возвращаться, только его, как всегда, никто не спросил. Двадцать четыре, лучший в институте, богатый — что толку? Причина для зависти в чужих глазах, для Итачи жизнь с самого рождения была клеткой. Её приоткрыли, выпустив учиться в Киото, пришла пора поворачивать ключ за спиной. Всё было решено с рождения — огромная империя по импорту круп, со своими полями, фабриками по переработке, логистическими каналами: ещё не умея ходить, Итачи получил её в наследство. А вместе с привилегиями множество обязанностей. Идеальное традиционное образование, обязательное знание нескольких языков, усердие и прилежность в учёбе. Ни шага в сторону, только вперёд, с гордо поднятой головой.       Саске, с которым было всего три года разницы, не досталось и части того давления, которое испытывал Итачи день за днём. Но он и не думал роптать: отлично сознавал свой долг перед семьёй. И учился пользоваться своими привилегиями. Щелчок пальцев — и у тебя на столе лучший компьютер, когда у сверстников паршивое железо. Другой — под домом стоит новый спортивный велосипед последней модели. Итачи ходил в обычную школу: таким образом отец давал узнать, чем живут простые люди. А ещё показал силу денег.       Учёба давалась Итачи легко, но деньги отца добавили популярности. На выпускной он приехал в сопровождении самой красивой девушки школы на новенькой машине. Купался в завистливых взглядах, давно принимая их, как должное.       — Тебе всегда будут завидовать, сын, — говорил отец. — Твоя сила в том, чтобы эту зависть обратить себе во благо. Люди, которые захотят на тебя походить, станут самыми преданными и верными. До поры. Учись избавляться от балласта вовремя.       Заставлять людей делать то, что тебе нужно, Итачи научился делать виртуозно. К каждому можно найти подход, надо лишь выстроить правильную стратегию и действовать, а не топтаться на месте. Преподавательский состав в универе, партнёры отца по бизнесу, девушки — разницы не было никакой.       В Киото отец отпустил с одним наставлением:       — Не опозорь фамилию. Помни о репутации.       Четыре года практически полной свободы и отсутствие внешнего контроля — только внутренний. Итачи был счастлив. Отрывался по полной, но о закрытых вечеринках, которые устраивал в караоке-клубах, знали единицы. Девушек менял чаще, чем меняют бамбуковые палочки в кафе быстрого питания, но ни одна не осталась недовольна. Жену ему подобрали на втором курсе. Точнее, Итачи знал об Изуми и сговоре между родными с десяти лет, но в двадцать один помолвка была официально заключена между семьями. Объявить о ней собирались, когда они оба закончат университеты.       Возражать против брака? Зачем? Когда в жизни всё решено за тебя, можно либо барахтаться и в конце концов пойти на дно, либо спокойно плыть по течению, иногда выходя на пологий берег. Изуми была тихой, мягкой, спокойной — идеальная жена для идеального брака.       Итачи предпочитал других: ярких, дерзких, смелых. Хотя рядом с ним они все со временем превращались в покорных котят, что ластятся у ног. В конце концов приручать диких кошек стало для Итачи своеобразным хобби.       Впереди был ещё год свободы, когда отец позвонил и сказал тоном, не терпящим возражений:       — Возвращайся. Пора постепенно знакомиться с делами. Университет закончишь в Конохе.       Итачи беззвучно скрипнул зубами, покосился на спящую рядом блондинку. Осторожно вытащил из-под неё руку и сел.       — Что-то серьёзное?       — Возвращайся.       Многословием Учиха Фугаку не отличался и уже повесил трубку. Вздохнув, Итачи посмотрел на погасший экран, стиснул его в ладони — мгновение слабости, которое он мог себе позволить — и отложил телефон на тумбочку у кровати.       — Что-то случилось? — сонно пробормотала блондинка.       — Да, — ровно ответил Итачи. Повернулся к ней, улыбнулся и погладил по плечу. — Нам надо расстаться.       — Почему? — Она резко села, одеяло сползло до бёдер, обнажив высокую грудь.       — Придётся вернуться в Коноху. — Итачи с искренним сожалением скользил взглядом по телу.       — Ты можешь взять меня с собой, — кокетливо улыбнулась блондинка.       — Нет, котёнок, не могу. — Он потянулся к ней, рывком уложил на спину. — Но я могу взять тебя сейчас…                     В Конохский экономический университет Итачи заглянул к концу третьей пары: надо было подтвердить перевод и лично расписаться в деле. Несколько минут, и с понедельника можно приступать к занятиям. Саске просил не уходить без него: хотел вернуться домой вдвоём. Вот кто был искренне рад его возвращению! Иногда Итачи думал: не будь младшего брата, он и сам бы всё бросил. Просто не желал ему будущего, которое приготовили самому Итачи…       Он шёл по пустому коридору, думая о разговоре с отцом и истинных причинах возвращения, когда увидел её. Розовые волосы ниже лопаток, привлекающая внимание форма чирлидерши и дерзко вздёрнутый носик. Девушка хмурила брови, копалась в телефоне и нервно притоптывала. Хорошенькая. Сойдёт, чтобы провести несколько приятных часов где-нибудь в гостинице. Может, даже не раз.       Но всё пошло не так с самого начала. Во-первых, от её кожи пахло чем-то настолько будоражащим, что волоски на руках невольно поднялись. Во-вторых, она не просто игриво просила отстать — она послала без лишнего кокетства. Сходу дала понять, что ему не по зубам. Это позабавило. Захотелось подмять и показать, кто главный. Когда схватила его за яйца, член шевельнулся. Не появись так невовремя Саске, Итачи прижал бы её к стене и засосал так, что у неё бы кеды слетели.       — Эта Сакура, кто она? — небрежно спросил, когда они вышли во двор.       — Моя одногруппница, — сказал Саске и отвернулся.       — Она тебе нравится?       — Она красивая. — Саске равнодушно пожал плечами.       И это всё, что брат мог сказать об этом огненном создании, которое чуть ли не плевалось искрами и ядом?! Итачи рассмеялся про себя: как же мало Саске понимает в девушках! Сакуры коснёшься — обожжёшься мигом. Нет, тут несколькими часами не обойдёшься: такую хочется трахнуть не один раз, не два. И может даже месяца не хватит. Самое то перед будущей свадьбой — запомнится раз и навсегда.       — Вечером к нам придёт Изуми с семьёй, — сказал Фугаку, когда вопросы о текущих делах компании уже обсудили.       — Это что-то значит? — спросил Итачи, склонив голову набок. Они сидели за низким столом на пятках — в доме Учиха слишком ценили традиции.       — Нет. Просто встреча жениха и невесты после долгой разлуки. — Фугаку тонко усмехнулся. — Я помню наш уговор, у тебя есть ещё год.       — Спасибо. — Итачи поклонился, сложив руки на коленях. От отца можно было ждать чего угодно, но слово своё он держал.       Изуми ничуть не изменилась: холодная красота, которой хочется любоваться издалека. Вся тонкая: брови, губы, запястья, талия. Глаза глубокие, красивые, и волосы уложены на традиционный манер.       — Ты стала ещё красивее, — тихо сказал Итачи после приветственного поклона.       — Спасибо. Ты тоже. — Она не скрывала, что он ей нравится. Точнее, хотела скрыть, но Итачи отлично чувствовал флюиды, исходящие от неё.       Все сёдзи были настежь распахнуты, когда они вышли в сад пройтись перед ужином. Мать как всегда настояла на традиционной одежде, которую Итачи давно считал прошлым веком. Попробуй походить в гета, когда привык к кроссовкам! Изуми же двигалась изящно, хоть и смотрела постоянно под ноги.       — Как твоя учёба? — вежливо спросил Итачи.       — Хорошо. — Изуми задумчиво улыбнулась. — Мне нравится думать, что я стану учителем.       — Конечно станешь, разве может быть иначе?       — Ты правда так считаешь? — Она посмотрела на него, отчётливо покраснев.       — Уверен. — Итачи едва коснулся её локтя, слабо сжал и сразу же отпустил. — А ещё, — продолжил он, вновь начиная идти по дорожке, — ты станешь хорошей женой.       Изуми покраснела ещё сильнее. И глаза опустила ниже. Хотелось поддразнить её, ёкаи дёрнули сказать:       — Ты же знаешь, чего ждёт муж от жены, правда?       — Покорности и почитания, — почти прошептала Изуми.       — Не только. — Итачи снова остановился. Здесь, в тени старой сакуры, из дома было видно лишь их силуэты. Он наклонился к её уху и шепнул: — Я говорю про спальню.       — Я знаю, что происходит в спальне. — Изуми вдруг посмотрела на него. Блеснул взгляд в полумраке. — Обещаю, что стану хорошей женой.       Итачи коснулся её щеки и плавно погладил. Приподнял подбородок. Существовала простая теория поцелуя, которая никогда ещё не давала сбоя: если поцелуй хорош, то и секс будет хорошим. Но целовать Изуми было рано. По крайней мере, не сейчас, когда кто-то обязательно наблюдает. Итачи не ждал сюрпризов, но хотелось хотя бы примерно представлять, что лежит в его фукубукуро .       Они возвращались в дом молча, за столом Изуми тоже молчала, Итачи же отвечал на расспросы её отца об учёбе и планах на будущее. Словно никто из присутствующих об этих планах не знал. Вечером, когда все ушли, Саске вышел на энгаву и подошёл к Итачи.       — Как ты это терпишь?       — Что?       — Всё это лицемерие.       — Я не терплю его, я давно стал его частью. — Итачи хмыкнул и ткнул брата в лоб. — Не бойся, отото, тебя оно не коснётся.       

***

             Тихий джаз плавно лился из колонок дорогущей стереосистемы. Что-что, а хороший звук Какаши ценил. Стереосистема пробила брешь в бюджете, но она того стоила. Какаши прихлёбывал чай, расхаживая вдоль стены, на которой висели несколько фотографий. Босые ноги бесшумно ступали по плетёному ковру, с мокрых волос до сих пор капало. В квартире было достаточно тепло, чтобы не надевать майку и остаться в одних домашних штанах. За ушами зудело от резинок маски.        Какаши отпил остывший чай и остановился перед очередной фотографией. Лучшие друзья из его выпуска. Хотя, какой выпуск — школу он закончил на четыре года раньше их, потому на фотографии были двенадцатилетние мальчишки. Майто Гай, Сарутоби Асума, Ширануи Генма и он сам. Беззаботное было время. Почему никто не сказал тогда, что не надо спешить вырасти?       Жизнь раскидала, стоило Какаши пойти дальше. С друзьями встречались теперь слишком редко, каждая встреча была бесценна… Именно во время последней — вчера — Какаши согласился на авантюру под названием: стать преподавателем. Асума рассказал, что отца отправляют на пенсию и ищут ему замену. А Какаши как раз ушёл из исследовательского института — понял, что жизнь банально проходит мимо, запертая в стерильных стенах.       — Давай, Какаши, друг мой! Ты же умнее всех нас, неужели не справишься с детишками? — подначивал Гай. Генма хитро молчал, потягивая пиво.       Какаши здорово напился. И согласился на собеседование. Наутро с больной головой и перегаром, надев первый попавшийся костюм, он отправился к ректору — дальней родственнице Асумы, Сенджу Цунаде. Окинув его суровым взглядом, она изучила документы, просмотрела послужной список и удивлённо проговорила:       — Странно. Вы точно хотите работать у нас, Хатаке-сан?       Какаши развёл руками и улыбнулся, забыв, что из-за маски улыбку не видно. Зато она отлично скрывала перегар.       — Тогда можете приступать сегодня. Одна пара: я понимаю, что вам надо, — Цунаде усмехнулась, — подготовиться к учебному процессу.       Голова гудела. Какаши надеялся на занятие в максимальной тишине, вместо этого пришлось объяснять элементарные правила. А так хотелось провести эти полтора часа за чтением новой главы любимой хентай манги! Ещё и в группе оказался младший брат Инузуки Ханы — с ней уже сто лет не виделись. Может, стоит попросить номерок, сослаться на болезнь Паккуна, а потом приятно провести время… В универе они неплохо сошлись, несмотря на то, что Какаши был на три года младше. Именно Хана научила Какаши простому правилу: лучше секса по дружбе может быть только секс по дружбе. А сама потом вышла замуж.       Сердцеедом Какаши себя не считал. Но и к тем, кто спит только по большой любви, тоже не относился. Секс в его жизни просто был. Выливался ли он в отношения? Чаще нет, чем да. Всякое бывало.       Телефон зазвонил слишком громко, заставив сердце подскочить к горлу — пора бы уже сменить звонок.       — Какаши, ты дома? — это был Гай. — У тебя опять домофон не работает? Открывай!       — Гай, ты просто вечно забываешь номер моей квартиры.       — Тридцать шесть, — послышался голос Генмы. Какаши шумно вздохнул и закатил глаза. Пошёл к двери — впускать друзей. Неужели забыли, что он сейчас не в отпуске, а, наоборот, на новой должности в новом месте?       — Да ладно тебе! — расхохотался Гай в ответ на этот укор. Они уже успели расставить бутылки и закуски на столе перед диваном. — Детишки поймут, не переживай.       — Какаши, ты хоть представляешь, в какой цветник попал? — спросил Генма. — Куча молодых, красивых, а главное — совершеннолетних студенток! Бери — не хочу.       — У тебя странные представления о работе преподавателем, — хмыкнул Какаши. — Вообще-то со студентками спать нельзя.       — Ладно. — Генма пожал плечами. — Аспирантки, доцентки, практикантки из других университетов…       — Обойдусь, — мягко рассмеялся Какаши. — Я ещё и дня не проработал, а ты под меня уже половину университета подложил.       — Хочешь сказать, сегодня глаз ни на кого не упал? — хитро прищурился Генма.       Какаши невольно вспомнил ярко-зелёные глаза девушки с первой парты. И ауру самоуверенности, исходившую от неё.       — Нет, — отрезал он решительно.       Наутро пришлось вновь надевать маску и вчерашний костюм, ведь приготовить то, в чём пойдёт, с вечера, Какаши благополучно забыл. А гладить уже было поздно — снова опаздывал. Спускаясь в метро, вспоминал, что задавал вчера студентам, а ещё в ужасе смотрел на расписание, которое скинули из деканата. Больше никакого алкоголя в будние дни, иначе долго на новой работе он не продержится…       Первая пара была у вчерашней группы. И розоволосая девушка снова сидела прямо перед ним и с подозрением смотрела на его телефон. На всякий случай Какаши даже отодвинул его в сторону.       — Вы приготовили доклад?..       — Харуно. Харуно Сакура. — Она посмотрела на него. Покусала губу. — Можно ответить в конце пары, Хатаке-сама?       — Можно. — У Какаши не было ни одной причины спорить. Пусть дописывает, если вчера не успела. Благодарно улыбнувшись, Сакура открыла тетрадь и на самом деле стала дописывать. Урок проходил неторопливо. Опрашивать всю группу Какаши не собирался, поэтому просто называл первую попавшуюся фамилию, попутно запоминая студентов. К концу пары ответила половина, как ни странно, почти все выступили достойно. Кроме Узумаки Наруто и Нара Шикамару. Первый, судя по ответу, вообще не понимал, о чём речь. Второй, наоборот, просто не подготовился. Сделав пометку напротив их имён, Какаши назначил пересдачу. Пара закончилась, когда Сакура выпрямилась и довольно улыбнулась:       — Я готова ответить, Хатаке-сама.       Какаши тоскливо подумал о бутылке минеральной воды из автомата на первом этаже. Посмотрел на наручные часы — до следующей пары десять минут. Если она ответит быстро, он успеет спуститься и подняться обратно. Подумаешь, немного опоздает.       — Только если быстро, Харуно-сан.       Он сложил руки в замок, уткнулся в них подбородком и начал слушать, рассеянно кивая прощавшимся студентам. Когда вышел последний, Какаши не выдержал и зевнул. Сакура, до того отвечавшая бойко, осеклась и с подозрением посмотрела на него. Миг, и уже перегнулась через свою парту, принюхалась и с абсолютным отсутствием почтения спросила:       — Хатаке-сама, вы носите маску, чтобы скрыть перегар?       — Перегар? — Какаши распахнул глаза в притворном ужасе. — Харуно-сан, я ношу маску, потому что боюсь подцепить бактерии.       — Бактерии? Думаете, их тут много, или, что маска вас спасёт?       — От некоторых определённо спасает, — пробормотал Какаши под нос. Она услышала. Прищурила глаза. — Продолжайте, Харуно-сан. У меня скоро новая пара. У вас, полагаю, тоже.       Сакура завершила быстро, больше не отходя от темы. Получила зачёт, покидала вещи в сумку, но у стола задержалась. Явно хотела что-то сказать — Какаши даже дыхание задержал. Но передумала. Коротко поклонилась и вышла из аудитории.       Какаши повёл шеей и посмотрел на часы. Да, на новую пару он явно опоздает, но если прямо сейчас не выпьет воды, умрёт от обезвоживания. И всё же с маской он не прогадал, хоть и вышло случайно — под прицелом ядовито-зелёных глаз хотелось бы иметь хоть какую-то защиту.