Ставка на кровь

Холодный и колючий ветер со злобным свистом и завыванием покачивал кроны заснеженных деревьев, раздевая и тут же вновь облачая их в холодную белую шубу. Сквозь толстые, массивные брусья хижины было отчетливо слышно, как порывы ледяного воздуха пытались пробиться сквозь щели, но лишь ударялись о надёжные стены лесного дома, а ритмичный скрип давно потухшего железного фонаря, бешено качавшегося в порывистых вихрях, будто еще раз подтверждал зловещие намерения стихии. По телу слегка притомившейся женщины то и дело пробегали мурашки и легкий озноб, заставляя ее изредка передернуться, когда она улавливала звуки творящейся кутерьмы за окном. Хижина, в которой она оставалась уже, как минимум, порядком неделю, всегда была хорошо затоплена и достойно справлялась со своей задачей быть надежным убежищем в любые ненастья. Потрескивающий звук в печи добавлял ощущения безопасности, вызывая приятное покалывание по телу. И хотя внутри было весьма тепло и комфортно, мимолетные мысли о том, каково это – оказаться сейчас за дверью, заставляли невольно поёжиться. Звуки вычурного, тяжелого звонка, сигнализирующие о смене хода, постоянно возвращали Переписчицу мертвых в реальность, в то время как она, по всей видимости, действовала весьма отстраненно, явно не задумываясь о дальнейших шагах. — «Сдается мне, сегодня ты особенно не в форме.» — гулкий и гремящий голос донесся с противоположной стороны стола. Гримора бросила на оппонента заскучавший вопросительный взгляд, затем вновь опустила глаза на игральную доску. Она действительно упустила из виду очевидный подвох. Смиренно вздохнув, она подперла щеку и, озорно вскинув брови, приулыбнулась. Её последняя «жизнь» угасла. — «Я надеялся на большее...» — С неулыбчивым смешком прошептал Леший, не удержавшись от легкого поддразнивания, которое он, по правде говоря, сам считал несколько неуместным. Женщина только изобразила ироничную и молчаливую удрученность, драматично вскинув руками и прикрыв веки. Загадочная улыбочка не сходила с ее лица. — «В последние дни ты играешь довольно рассеянно. С таким подходом побеждать – мало удовольствия. Но я также не разглядел твоего нежелания и ни разу не услышал отказа. Так в чем же дело?» — «Полагаю… Я просто наслаждаюсь твоим обществом? Играя против тебя, сам процесс, его неспешность и то, как события твоей игры далеки от моей реальности, помогают мне забыть о своих заботах и ответственности. Разве не поэтому я каждый раз возвращаюсь?» — она игриво прищурилась, однако голос ее был бесстрастным. Она усмехнулась, беззаботно наклоняя деревянную фигурку пальцем и тут же роняя её набок. — «Однако, для этого мне не обязательно быть полной зримого энтузиазма. Не говоря уже о том, что проигрывая тебе, я ничем не рискую.» Переписчик Зверей задумчиво притих. Повисло молчание, которое, однако, нельзя было назвать томящим или неловким. Гримора сплела пальцы и примостила на них подбородок. Словно сова, она задумчиво прикрыла глаза, вновь уходя в себя. Лишь тот же ветер снаружи и треск дров прорезают густую тишину. Наконец, Леший глубоко вздохнул и выпрямился: — «И все-таки, будь на твоем месте кто-нибудь другой, он бы уже простился с жизнью, в то время как тебя, даже при всем желании, я не смогу убить.» — Зверь выдержал паузу. – «Но, возможно… бессмертие могло бы стать еще более захватывающим опытом.» — Его голос понизился, и он с вызовом приковал к ней свой взгляд. Кажется, она понимала к чему он ведет. — «Ты собираешься сделать из меня второго уробороса?» — Надменный смешок вновь слетел с ее губ. Не меняя своего положения она приоткрыла глаза. — «Это не имело бы особого смысла. Игра на смерть с перерождением теряет свой драматизм. Однако, если бы мы могли *растянуть* исход поражения – это бы значительно повысило ставки.» Взгляд Гриморы проследовал за звуком застучавших по краю стола пальцев. Легкая улыбка спала с уголков ее рта, однако она быстро вернулась к прежней непринужденности. — «Я скажу больше. Мы оба можем быть в равных условиях. Ведь мне тоже нечего терять…» — Стук прекратился, и когти Переписчика впились в деревянный стол. Гримора вновь отвела взгляд, но сейчас, будучи задетой за струны неподдельного искушения, она чувствовала, как ее сердце затрепетало, и щекотливый морозец прошел по ее плечам. Еще бы, мысль о том, чтобы привнести в их безобидную и дружескую игру реальное кровопролитие была довольно сомнительной и настораживающей… но в то же время интригующей и даже возбуждающей, порождающей в голове невероятно мерзкие, но поэтичные образы. Шутить – было не в привычке Хозяина леса, а потому его предложение имело конкретное, прямое значение, не смотря на характерную ему манеру тонко намекать, и в случае, если она согласится, они оба будут втянуты в опасную авантюру. Видя в ее глазах сдержанную оживленность, Леший вновь нарушил молчание. Его голос был почти равнодушным: — «Во всяком случае, я не приму отказ за слабость. Это нормально, если тебя это не устраивает. По крайней мере у нас нет обязательств друг перед другом.» – Наконец его пальцы лениво опустились на стол. – «Я лишь предложил то, что могло бы придать немного остроты нашим дуэлям.» — И хотя ни в его голосе, ни в выражении его лица не читалось сарказма или подстрекательства, призванных взять ее на слабо, эти слова подтолкнули ее к скорому решению. — «По правде говоря… мне всегда было интересно попробовать тебя на вкус…» — Издав нервный смешок, прошептала женщина, выпрямляя спину. Она не могла поверить, что столь темное откровение сорвалось с ее уст. Она беспокойно скрестила руки на груди и попыталась натянуть улыбку, стараясь всем своим видом выражать беззаботность, однако со стороны ее волнение было очевидным. — «…Даже так.» — усмехнулся Зверь, опустив взгляд на стол. Неожиданное признание со стороны оппонентки лишь позабавило его. – «Похоже, ночь обещает быть интересной.» Столь спокойное принятие с его стороны в глубине души не могло не радовать Переписчицу мертвых. Не смотря на то, что своим ответом она не давала прямого согласия, ей было по своему приятно, что они понимали друг друга с полуслова. Сведя брови и болезненно прищурившись, она молча посмеялась, кокетливо прикрыв лицо рукой. В её смешках чувствовались неловкость и одновременное облегчение. Собравшись с духом, она вновь приняла уверенную позу, деловито складывая руки домиком. — «Ангард!» ___ Атмосфера перед столь волнительной дуэлью будто преобразилась. Она была полна напряжения и свежести. Жар нарастал с каждой взятой картой и с каждым звоном. В этот момент их концентрации могло хватить десяти игрокам, еще никогда их сражение не было столь динамичным и оживленным. Ставки были действительно высоки — Проигравший оставит победителю главное блюдо. Действительно, приз за который стоит бороться, но так же стоит и страха оказаться побежденным, заставляя сердце учащенно биться каждый раз когда новая карта вытягивалась из колоды. Контраст между тем, насколько лениво Переписчица мертвых раскладывала карты последние несколько дней и тем, с каким вниманием и серьезностью она подходила к игре сейчас, был более чем заметен. Похоже, поединок наконец-то заставил ее почувствовать прежний трепет. Карточный танец раунд за раундом становился все более ломанным и топорным. На лбу Переписчицы мертвых выступила испарина, когда она потеряла одну из «жизней». В попытках как можно быстрее сравнять счет, она проделывала множество тактических трюков, вынуждая Лешего по долгу обдумывать свой дальнейший ход, позволяя ей немного отдохнуть. Теперь он точно мог сказать, что играет она в полную силу. Карты разыгрывались с все нарастающим интересом. Напряжение только добавляло удовольствия Переписчику Зверей, а игра становилась все сложнее и сложнее. Наконец, их «жизни» уровняли счет. Азарт и напряжение снова достигли своего пика. С каждым ходом Гримора чувствовала, что была все ближе к победе. Или вкусу победы в самом прямом смысле этого слова. В пылу решающей битвы они оба осознали, что один из них неизбежно проиграет. Женщина то и дело покусывала губу, а лицо Зверя застыло в тяжелой, задумчивой гримасе, когда оба они смотрели на поле боя. Наконец, вновь рассмотрев карты в своей руке, Леший сделал свой ход. Гримора набрала полную грудь воздуха и тихо, напряженно выдохнула взглянув на стол. В горле образовался ком, а ее глаза слегка расширились, когда она поняла, что Лешему уже нечего противопоставить ей. Дрожащей рукой она взяла карту из общей колоды и уже знала, какая из уже имеющихся карт в ее руке поставит решающую точку в их столкновении. Наконец…она на поле. Звонок, лязг грузиков на чаше весов, опускающейся до самого низа и… тишина. Губы Лешего невольно растянулись в едва заметной ухмылке, когда он вновь взглянул на доску. С завидным спокойствием он медленно приблизился к своей последней свече и мягко задул её. Воздух тяжелел под весом резко нахлынувшей пустоты и тревожного послевкусия. — «Я проиграл.» — Тихо объявил противник, словно заставляя ее убедиться в правдивости происходящего. – « Я держу свое слово. Можешь делать со мной что захочешь.» Его слова пронзили, без того глубоко пораженное желанием и сгорающее от предвкушения сердце Смерти, заставляя ту нервно, беспорядочно заламывать пальцы. Она медлила. И все-таки, сама возможность вкусить «внутренний мир» своего единственного друга, и оценить его вкусовые качества, не потеряв ничего, кроме, возможно, самообладания, будоражила ее воображение. Наконец, поборов смятение, она встала из-за стола. Окинув взглядом внушительную фигуру Зверя, она многозначительно кивнула и не проронив ни слова прошла в соседнюю комнату. Даже будучи в столь небрежном, неофициальном виде, она всегда держала стан, и была весьма обворожительной женщиной для своего возраста. Во всяком случае, даже будучи далеким от понимания общепринятых понятий человеческой красоты, Леший считал так. Не долго думая, он поднялся со своего места и проследовал за ней, понимая её намеки. Войдя в комнату, он увидел, как та вынимает из ножен свой собственный старый кинжал. Искусно гравированный клинок блеснул на свету. Своей зловещей красотой, он возвращал в, казалось бы, не такое далекое прошлое. Сердце Переписчика помнит, как, вероятно, этот же клинок вонзился между его ребер, множество лун назад, когда он оставался последним препятствием на пути Смерти по дороге к всевластию. Вероятно, скоро воспоминания настигнут его с новой силой, если прежде, она не решит растянуть экзекуцию. В ожидании настоящей кровавой бани, он тихо опустился на мягкие шкуры и сено, образующие что-то вроде лежака, который обычно он и использовал в качестве кровати. Он выжидающе смотрел на ее холодные руки, представляя, как по нему плачет такая же холодная сталь. Однако Гримора не спешила применять холодное оружие, и просто отложила его в сторону. Итак, вместо того, чтобы с кровожадным остервенением приставить лезвие к горлу оппонента, она принялась разоблачаться сама. В глазах Лешего сверкнуло легкое удивление, смешанное с любопытством. Легкая и тонкая белая сорочка скользнула по ее плечам и вскоре оказалась на полу, открывая его взору полную уязвимость ее тела, которого, к слову, она совершенно не стыдилась. Припав к манящему её ложе, одним своим природным ароматом пробуждавшее давно затерянные «инстинкты», она подалась вперед, в цепкие объятия Зверя. — «Я думаю, будет лучше, если здесь не будет ни победителя, ни проигравшего.» — проворковала она, подобравшись совсем близко к другу сердца, проводя тыльной стороной ладони по его щеке. Руки Лешего в привычном жесте неловко, но настойчиво обхватили ее мягкие бока, обычно скрывающиеся под тугим корсетом, и притянули еще ближе к себе. Ступая на коленях, она приблизилась к нему еще немного. Не отрываясь от его лица, ее рука продолжала ласкать его, затем, ее кисть перевернулась, и уже холодные подушечки пальцев чувственно скользили от его скулы до самого низа живота. После, словно расправляя бархат, ее рука вновь заскользила вверх. Тихо, и даже по-своему нежно обдавая кожу друг друга теплым дыханием, они медленно и вдумчиво изучали друг друга. Атмосфера неожиданного комфорта в купе с ожиданием кровавого пиршества, будоражила умы и фантазию обоих Переписчиков, по мере того, как они все дальше пересекали границы друг друга. С особой заботой пальцы Гриморы прорыскивали по, поросшим и огрубевшим от древесных корней, плечам в поисках мягких и уязвимых участков, стремясь расслабить большое усталое тело, в то время как он не скупился на тактильные поощрения ее заботы. Во время столь знойного содействия, комната словно сужалась, становилась все меньше, пока жар между ними не стал казаться удушающим. Хотя духота была скорее уютной и опьяняющей, нежели давящей. Трудно было представить, что двое Переписчиков могут испытывать такое пылкое увлечение, не говоря уже о том, чтобы испытывать его по отношению друг к другу. И хотя уже выйдя из тени своих чувств, давно признав их как что-то за гранью обычного понимания дружбы и осознав их иное происхождение, они все еще не осмеливались окончательно признаться самим себе в том, что это было ничем иным как «любовью». Странной, своеобразной и не лишенной мрачных сторон, что показалось бы для обычного человека безумным, или, как минимум, ненормальным. Однако для четырех властителей ограниченного мира, и можно сказать – одних из самых одиноких существ в нем, проживающих «множество жизней», не имеющих возможности выйти из кольца бессмысленных распрей и наблюдающих нескончаемый круговорот жизни и смерти, проходящий мимо них самих, «нормальность» давно утратила свою привычную суть. Однако даже у них были свои негласные принципы касающиеся чувств и понятия дружбы. В этом мире тот, кто не стоит с тобой по правую руку либо твой противник, либо же, является болванкой, пришедшей в этот мир для того, чтобы обратно уйти в небытие, так никогда и не узнав о синтетической сути этого мира. Привязываться к ним, как к домашним животным – бессмысленно. Пройдет пара-десяток поколений, и ты не вспомнишь даже их имен. А тот, кто был призван навсегда нести бремя NPC, проходя с тобой через нескончаемый и утомительный цикл, не должны занимать равного с тобой положения. Но самое удивительное чувство – найти столь сильное понимание в своем оппоненте. Так годы в неосознанных бегах от высоких чувств, стремлении сохранить свой внутренний барьер, защищающий от «все усложняющей» привязанности… все это рушилось на фоне всепоглощающего чувства одиночества и всеобщего порицания. Тяжелые руки Лешего, оставляя за собой горячую дорожку от прикосновений, скользили по ледяной коже вдоль нежных полных боков и огибали ягодицы. Слегка ухватившись за бедро Смерти, он медленно провел рукой вниз, доходя почти до самого колена. Откинувшись поудобней, и погрузив свою голову в мягкие меха, он приглашающе потянул ее за руку, оставляя вторую руку на ее бедре. Гримора охотно расположилась над ним, а после присела на его сложенные, покрытые густым зимним мехом лосиные ноги. Она звучно выдохнула, почувствовав под собой опору и приятные ощущения от соприкосновения и легкого трения их ног. Внезапно, она потянулась к его лицу, сокращая расстояние между их носами. Без задней мысли, он потянулся в ответ, позволяя ее носу коснуться его щеки, а после запечатлеть легкое прикосновение ледяных губ в уголке его рта, на что он ответил слегка боднув ее носом, зарываясь пальцами в ее богатые темные волосы. Широко расставленные пальцы Гриморы вновь скользят по его животу к самому низу и обратно, к солнечному сплетению, вызывая характерные мурашки. Она не намерена останавливаться на достигнутом. Наклонившись к его торсу, она без какого-либо смущения продолжила исследовать его. Приятный, тонкий мускусный запах сильного Зверя заставляет ее покрываться гусиной кожей, предвкушая очередную демонстрацию его невероятной мощи. Постепенно, их ровное дыхание сплелось в одну легкую паутинку, подергивающуюся в токе общей гармонии. Обвивающиеся вокруг двух тел руки все больше заявляют права друг на друга, по мере того, как обжигающий контакт с головой захватывал их, постепенно сливая в единое целое. Тяжелые, томные и прерывистые звуки наполняли пространство маленькой комнаты. Воздух, казалось бы, становился гуще и теплее, и время словно замедлилось, когда Переписчик зверей овладел Переписчицей мертвых. Лишь беспомощно запрокинув голову, слегка извиваясь под его тяжелым натиском, она звучно отзывалась на каждую волну ощущений, посылаемую движениями его сильных ног. Мощные лапы туго и даже грубовато сжимали ее талию, невольно впиваясь своими когтями, и непроизвольно подтягивая ее навстречу каждому толчку. Гримора невольно хваталась то за шкуру, то за оппонента, стараясь найти какую-либо опору, и совладать с собственным дыханием. Гулкое, гортанное порыкивание, то и дело вырывалось из груди Старого зверя. Не справившись с собственными захлестнувшими его эмоциями и ощущениями, он вцепился в ее плечо, не щадя, стремительно погружая в нее свои острые медвежьи зубы, моментально спровоцировав вскрик. Женщина судорожно схватилась за него и крепко стиснула зубы, жалобно и громко проскулив, не в силах снести столь ужасное давление его челюстей. Она оцарапала его в рефлекторной попытке отпихнуть от себя, на что тот лишь укрепил свою мертвую хватку и удвоил усилия. Наконец, осознав, что для нее это слишком, он разомкнул свои тиски и отстранился, наблюдая, как опухшее плечо его соперницы переливалось самыми невероятными оттенками, а из четких кратеров его слепка вытекали теплые, темные струйки. Он остановился. Она же пыталась прийти в себя после столь яркого переживания, сочетавшее в себе нестерпимую муку и невероятное чувство высвобождения. И хотя в их изначальный план входили вещи куда более волнующие и ужасные, ее болезненные стенания заставили его оторопеть, не взирая на их легкомысленное отношение к боли. Он, насколько умел, нежно погладил ее по плечам, склонив свои губы над укусом и мягко приложив их к нему, видимо в качестве извинений. Пребывая словно в тумане, Гримора нащупала его лицо и настойчиво повернула его к своему, кусая того за щеку. Однако, ее зубы, с приливом слабости, мгновенно разжимаются и она, с болезненным вздохом, быстро отстраняется. Откидываясь на мягкую «постель», она издала очередной тяжелый стон. Зверь медленно склонился над ней, отстраняя свои бедра и оставляя ее в неразрешенном состоянии. Открыв глаза с легким негодованием, она увидела, как он протягивает ей тот самый кинжал. Гримора подняла подрагивающую руку, и некрепко ухватилась за рукоядку. Внезапным, резким рывком она вырвала его из руки Лешего, заставив того рефлекторно отдернуться. Он опустил глаза на свою ладонь, с равнодушием наблюдая, как багровая кровь побежала из рассеченных пальцев, стекая и капая вниз. Гримора почувствовала, как несколько горячих капель окропили ее живот. Столь незначительные порезы совсем скоро затянулись. Устремленные к зоне поражения гифы мицелия, оплетавшего все тело внутри Переписчика, быстро «заштопали» брешь, восстанавливая поврежденные ткани. Грубая рука Лешего вновь легла на соперницу, и следуя за его исцеленной ладонью, по животу женщины протянулся кровавый след. — «У тебя будет не так много времени.» — тихо подметил он, давая понять, что его тело до последнего будет бороться за жизнь. Медленно кивая, она почувствовала, как ее рука сама потянулась к его груди и едва коснувшись кончиками пальцев, повела вниз, заставляя мышцы Зверя рефлекторно подергиваться. От ее чутких пальцев не утаилась едва различимая вибрация нечастых ударов. Мысль о том, каково его сердце на самом деле, мгновенно пронеслась в голове Смерти. Она и не заметила, как уголки ее губ увлажнились. Поняв, что поток размышлений вновь отвлек ее, она медленно подняла глаза на Лешего, пока ее кисти устремлялись к его шее. Схватившись за его плечи, она требовательно прижала его губы к своим, учащенно вздыхая и подрагивая всем телом, от переполняющей страсти. Переписчик опешил и застыл в неестественном положении, позволяя ей удерживать себя, и открыто целовать в губы, чего ранее никогда не случалось. Хоть он и попытался слегка приоткрыть их, его губы по-прежнему оставались плотно сжатыми. Гримору это не заботило. Получив желаемое, она так же резко отпрянула. Ее глаза заметно налились, ранее утерянным, азартом, когда не отпуская его плеч она попыталась опрокинуть его. Он не стал ей мешать. Оказавшись сверху, со стальным зубом в руке, она вновь окинула взглядом его торс, словно прикидывая откуда было бы лучше начать. Ее взгляд был стальным и бесчувственным, однако в то же время, одного взгляда на нее было достаточно чтобы понять, что она готова взорваться. Скользя по коже кончиком лезвия, она вновь остановилась на его левой груди. Она грубо прижала ладонь к глазам Зверя, закрывая ему обзор на то, что должно произойти дальше, и вжимая его затылок все глубже в мягкий и теплый жертвенник. Сейчас Леший мог только чувствовать, и то, что он почувствовал первым делом – металл, резво врезавшийся в его ключицу, прорезавшись сквозь корни и мясо. Боль была ожидаема и спровоцировала естественную болезненную судорогу. Он отрывисто ахнул, тут же прервав себя сомкнув челюсти, однако боль была достаточно сносной, чтобы быстро взять себя в руки. Смерть слегка перехватила рукоядку и продолжила путь клинка, делая длинный надрез вдоль кости, периодически сталкиваясь с сопротивлением в виде его древесных сплетений. Не меняя положения, она переместила взгляд на тяжело задышавшего оппонента, слегка извивающегося под ее неумолимой рукой, периодически сглатывая и шипя. Вновь обратив внимание на рассечение, она заметила, как живые белые нити уже пытались восполнить нанесенный урон. Взмахом руки она мгновенно пресекла попытку врачевания. Зверь зарычал с новой силой, когда на вид нежные и хрупкие руки с невероятной силой срывали с него огромный кусок кожи и мяса. Его грудь быстро вздымалась и опускалась, его руки рефлекторно вцепились в первое что нащупали под собой. Он выгнулся и на несколько секунд словно окаменел, все его мышцы были в тонусе. Последний рывок, и упругий и мясистый кусок плоти повис в ее руке, окончательно отойдя от своего места. Леший невнятно выругался и дрожа всем телом опустился обратно, на уже запачканный каплями крови мех. Отчаянно хватая ртом воздух и попрежнему ощущая пламя на своей груди, он наконец нашел в себе силы схватиться за ее руку, что не давала ему видеть, и резко оторвать ее от себя. В эту же секунду переведя взгляд на истязательницу, он увидел, как та прижимает кусок его плоти к себе, обливаясь красными соками и жадно вгрызаясь в него зубами. С трудом она откусила небольшую часть и слегка давясь, прожевала. Вкус был несколько необычным, даже для сырого мяса. Мясо отдавало сырым и трухлявым деревом, с нотками гвоздичной горечи. Спецефичный вкус заставил ее рефлекторно скривиться и подавить рвотный позыв. Выделение слюны усилилось, словно стремясь насильно вытолкнуть мерзкий кусок изо рта поехавшей Переписчицы, однако та крепко сжимала челюсть, не давая пище выпасть на землю. Переступив через себя, она с большим усилием проглотила частичку Зверя и ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать весь спектр ощущений. Неустанные и забавные попытки "грибных ткачей" залатать столь огромное повреждение напомнали ей о том, что время ограничено. Не смотря на омерзительный вкус Переписчика Зверей, Гримора почувствовала извращенное удовольствие от осознания того, что его часть была поглощена ею. Она точно решила что будет продолжать. Как минимум, пока тот не решит умолять ее о "пощаде". Вновь вогнанный нож под шкуру добычи продолжил свое хаотичное путешествие по его телу. Не имея как такового представления о грамотной разделке мяса и не имея точного плана того как и в какой последовательности она желает расспробовать его тушу, она позволила себе импровизировать, и делать то, что ляжет ей на сердце в эту же секунду. Единственное о чем она волновалась в данный момент – это то, чтобы он "не ушел слишком рано". Лезвие произвело надрез вдоль всего левого бока и вышло из него, после чего за ним попытались проследовать и внутренние органы. Было заметно, что Гримора спешила, и мысль о гонках на время с непокорным телом оппонента определенно мешала ей в полной мере наслаждаться процессом, а потому она стремилась как можно быстрее подобраться к самым аппетитным, на ее взгляд, частям тела. Леший был практически на грани обморока, однако был нечеловечески стойким. Ощущения от вида на теплые внутренности для Переписчицы были практически оргазмическими, что она невольно прикрыла рот руками пытаясь сдержать эмоции. Она вновь почувствовала тянущее и приятно ноющее ощущение внизу живота, когда ее рука робко скользила у него внутри. Опомнилась она лишь тогда, когда что-то внутри него "схватило" ее за любопытные пальцы, заставив вздрогнуть и дернуться от изумления и неожиданности. Увлекшись процессом изучения образовавшегося "кармана" она и не заметила как на замену грибнице пришли настоящие живые корни, исходящие из его изувеченного тела и устремившиеся прямо в ее сторону. Они стремительно покрывали ее руку, загоняя в тугие тиски и не давая отстраниться. Защита. На последнем издыхании сосуд Переписчика жадно хватается за возможность выжить, стараясь обезопасить особо важные части организма от опасного вторжения и попутно нейтрализовать источник угрозы. Усилием воли Гримора поднялась на одной руке и вновь оседлала окровавленного возлюбленного, собираясь взять все, до последней крупицы что он мог дать ей в этот момент. Быстро ускользающее время не позволяло ей продлить его страдания, насколько ей возможно хотелось, однако, она спешила забрать то, что оставалось. Доводя себя до бурного экстаза в единении со своим оппонентом, она вновь взвыла в пустоту с раздирающей ее изнутри страстью и жаждой, пока корни медленно подбирались к ее шее. Отчаянно борясь за свою свободу она пыталась отсекать их, пока еще свободной, рукой, все еще крепко сжимающей сталь. Нити живого чрева все больше обволакивали тело Смерти захватывая в свои удушающие объятия. Еще чуть-чуть и два Переписчика окончательно станут единым целым. Отчаянно стремясь достать до его лица, она вновь вонзила кинжал в его обмякшее тело и подтянулась на одной руке, задыхаясь в объятиях побегов. Старый Зверь уже давно не рычал и не стонал, лишь хлюпающий хрип доносился из его приоткрытого рта, когда последние жизненные силы покидали его. Похоже, он уже не понимал что происходит. Гримора подтянулась в последний раз и в последний раз взглянула в глаза своему другу. Из последних сил, клинок вонзился между обнаженных ребер и пронзил его сердце. Издав последний хрип, он наконец-то почувствовал освобождение. Корни мгновенно ослабили хватку, позволяя ей вылезти из смертельных оков. Когда ее ноги свободно коснулись пола, ей потребовалось время чтобы отдышаться и перевести дух. Дрожь и щекотливое ощущение проходящие по внутренним сторонам ее бедер и гортани заставляли ее рассосредоточиться. Она окинула Зверя взглядом наблюдая за его бездыханным телом. Наконец его страдания были прекращены. И хотя она надеялась что он застанет момент когда она начнет поедать его целиком, она не была огорчена. В любом случае он предупреждал ее о времени. Но, теперь в ее распоряжении все его существо, и она готова исполнить свою давнюю темную фантазию… увидеть его изнутри. ___ Холодный и колючий ветер со злобным свистом и завыванием покачивал кроны заснеженных деревьев, раздевая и вновь облачая их в холодную белую шубу. Сквозь его вой нельзя было услышать, как в массивных стенах хижины кипел котел. Гостья с острова мертвых беззаботно мычала какую-то мелодию, помешивая варево, иногда подбрасывая листья каких-то... вероятно, пряных трав. Она терпеливо ожидала возвращения хозяина дома и ее настроение можно было назвать приподнятым. Посмотрев на часы она кое о чем вспомнила. Набрав полное ведро воды и прихватив свечу со стола, она проследовала в мрачную соседнюю комнату. Войдя в нее, она улыбнулась одному древесному кокону на стене. Тихо поставив свою свечу к еще четырем таким же, она окатила водой кокон и с улыбкой мысленно подметила, что теперь местами он был усыпан маленькими листочками. Переписчица мертвых присела на пол и с благоговением продолжала ждать.