«Собирайся и выходи, буду через 15 минут.»
- Почему не на своей машине? - Подозрительно прищурившись спрашивает Леша. Кирилл с заднего сидения, высунув голову в окно, улыбнулся ему во все тридцать два зуба. - Без лишних вопросов, котик, прыгай в тачку. Гречкин явно был в приподнятом настроении, что сильно раздражало не выспавшегося Лешу. Зачем было будить его, звонить без передышки тридцать раз подряд, написывать? Если цель не оправдает такой жертвы - «Цыганенок получит в зубы.» Леша себе пообещал. Кинул взгляд на соседнее сиденье, но пришлось тут же отвернуться. Потому что Кирилл смотрел на него как-то косо, прищурясь. А эта его тонкая улыбка, растянутая на худом лице и образующая ямочки, невольно заставляла вспоминать обрывки позапрошлой ночи. Саблезубый получил-таки свое и доводил его с того времени каждую секунду. И главное, Леше не было бы так обидно, случись его первый раз в каком-нибудь уютном местечке, с кроватью, тяжелыми шторами и приглушенным светом. Там, где пахнет теплом и спокойствием. Но никак не застывшим одеколоном, ароматизатором и немного бензином. Спина после такого приключения все еще напоминала об этом позоре безустанным нытьем. Даже Лиза не позволяла себе так долго канючить. - Мы что, машину новую покупать будем? - На секунду показалось, будто змеиные глаза гречки сверкнули в тени моста, а улыбка мгновенно превратилась в оскал. В окне мелькнул ряд автосалонов. - День назад ты не был таким догадливым. Умничка. Ряженные в костюмчики, прилизанные специалисты в салоне тут же окружили гостей своей заботой и вниманием. Но Леша, по богатому жизненному опыту, догадывался на самом деле, какие у них могут быть пакостливые мысли. Казалось, будто они знают, что было между ними. Казалось, будто только Леша здесь не догадывается, зачем Гречкину новая машина. - Салон должен быть просторный, обязательно с широким подлокотником. - Скучающий взгляд Кирилла медленно облетел помещение, даже не задерживаясь на блестящих в лаке экспонатах. А вот у Леши, хоть он и старательно не подавал вид, глаза разбегались, во рту скопилась слюна. - А, ну и сиденье водителя должно отъезжать назад как можно дальше. - Как скажете! Вот, подходящая Вам модель. Массивный черный кузов поглощал собой свет, словно огромной угрозой нависал над Лешей. Острые вырезы фар, повторяя манеру Гречкина, заглядывали в душу, а сетка радиатора жадно облизывалась. По коже прошли мурашки. - Стекла с дополнительным слоем брони, укрепления по всему периметру кузова, мощная шумоизоляция. Задние сидения откидываются, превращаясь почти в двуспальную кровать. Багажник триста пятнадцать литров! - Специалист принялся кружить вокруг машины, открывая двери и демонстрируя прелести салона. Кирилл его не слушал, об этом можно легко догадаться по оценивающему взгляду, направленному на Лешу. - Думаю, тебе нужно на машину смотреть. Я тут не продаюсь. - Думать тебе не к лицу, - он сделал шаг, становясь почти вплотную. Загородил собой ото всех, что стало даже опасно. - Ты когда молчишь, умнее кажешься. - Умным я хотя бы кажусь, ты же - тупой постоянно. - Леша ткнул пальцем ему в грудь, хотел оттолкнуть. Гречкин остался недвижим, лишь улыбка стекла с его лица, падая и расплываясь по кафелю. - Полезай-ка ты в машину, нужно примерить. - А еще чего? Но дальше его слушать не стали. Кирилл думал не долго, схватил парня за руку и толкнул к месту водителя. Собой закрыв пути отступления. Потом долго разглядывал Лешу, его руки, покойно лежащие на руле. Немного залип как часто вздымается грудная клетка. - Отлично, мальчишка идет в подарок? - Что? - Мне по-испански сказать? Шкет сколько будет стоить? Специалист, потеряв заученную рекламную улыбку, коротко глянул на Лешу, заморгал непонимающе. Но когда в поле зрения влез Кирилл, снова нацепил восковую маску. - Эм, бесплатно только для Вас. - Во-от, Лешик, а говорил, не продаешься. - Прошипел Гречкин, сопящему от обиды парню. Он крепче сжал руль и закусил нижнюю губу. - А если я его в залог оставлю, скидку сделаете? - Кирилл, хватит. - Чуть громче, чем надо, сказал Леша, а потом шепотом добавил, - я щас вылезу, ебало тебе набью. Тоже шепотом, наклоняясь как можно ближе, ему ответили: - Вылезать тебе сегодня не придется. Пока оформляли документы, выкатывали машину, сыпали благодарностями, Леша, по уши красный, сопящий, как нагретый металл, молча стоял на улице. Хотелось плюнуть на все и сбежать. Бежать так долго, чтобы отказали ноги, а в голове стало ветрено пусто. Но вот довольный, наевшийся его негативными эмоциями досыта, Гречкин становится рядом и закуривает. Дым его сигарет, кажется, как попал однажды на Лешину кожу, так и впитался в нее навсегда. Въелся до самых костей. Новый Кирилл был острее, резче. Если раньше в его глазах хотя бы черти плясали, то теперь же только белесый сигаретный дым. Холодная, бездонная прорубь. Сунешь руку - потонешь целиком. С людьми он больше не церемонился, о своих желаниях говорил напрямую, но почти никогда не слушал в ответ. Курил толстые дорогие сигареты без кнопки, хранил их в кожаном портсигаре. Леше иногда думалось, что кожа это была человеческая когда-то, не хотелось туда даже смотреть. Новый Кирилл больше не кусался, потому что знает - стоит только крови коснуться языка и остановиться будет невозможным. Но в отместку за свою произвольную голодовку обнимал до сладкого хруста в ребрах. Новый Кирилл почти всегда был в кожаных перчатках. «Тоже из человечины, наверное.» Потому что руки у него отдавали могильным морозцем, остывшей давно кровью всех его падших противников. И каждое прикосновение к Леше обжигало до боли в суставах. Леша был солнечным всегда. - О чем задумался, м? - Прерывает поток его мыслей Кирилл. Макаров осознал, что все это время смотрели они друг на друга пристально. Значит, Гречкин тоже думал сейчас о нем. - Да так. Гречкин всегда появлялся неожиданно, не боясь своих самых жутких обличий. То весь в ссадинах, то, обязательно в чужой, крови, то с выжженными на пальцах отпечатками. Но эти недуги его не беспокоили, и Леша каждый раз, запихивая здравый смысл поглубже в душу, пряча испуг, лечил его душевные раны. Таял от прикосновения ледяных рук, подставлялся под режущий взгляд, засыпал под хриплый прожженный голос. Потому что любил и знал, что любим. И единственное не давало покоя, как бы глупо не звучало, в чем не хотелось признаваться самому себе - почему Гречкин его не целует? Каждый раз заставляет Лешу, краснея, прикрывать глаза и подставлять губы, тянуться к нему. Каждый раз душит это мимолетное видение. Поэтому, когда терпение у Леши лопнуло - капкан сработал как надо. Их первый за долгое время поцелуй случился на ночной заправке.***
Гречкин выжидал, притаившись. Наблюдал и записывал каждое его робкое движение в своем мозгу. Получил свое, когда Макаров перегнулся через подлокотник и одним рывком притянул к себе. Открыл доступ к своим губам.***
- Давай, перелезай ко мне. - Я перелезу только чтобы дать тебе по лицу. - Леша отвернулся, вглядываясь в темноту за окном. - Все еще дуешься? - Гречкин потянул ручник вверх и заглушил машину. Они катались на ней весь день, сразу после того как ее вывезли из салона. На улицах уже темнело. - Прости. Конечно, Макарову не терпелось повернуться и выплеснуть все свои эмоции, чтобы как следует - с криками, матами, обвинениями. Но отомстит ведь потом, гад. Поэтому он молчал. До того, как Кирилл тихо хмыкнул. - Тебе смешно, гречка? Ты считаешь смешным выставлять человека в хуевом свете? - Нет, я считаю смешным то, что ты относишься к этому слишком серьезно. - Ты слишком зазнаешься, Кирилл, помни, что ты видишь меня, только потому что я разрешаю. - Захотелось посмотреть ему в глаза, со всей серьезностью заявить о своих чувствах. Но повернувшись, он столкнулся лишь с цепкой насмешкой. «Когда он успел сесть ближе? Я даже не слышал шорохи.» - Конечно, мой повелитель. А отсасываешь ты мне только потому что тебе разрешил Гром. Все логично. Говорил Кирилл тихо, как будто кто-то мог его подслушать и перебить. Голос его заполнял салон, словно вата, и дышать становилось тяжелее. Наконец, скрипя ботинками о резиновый коврик, Гречкин навалился на подлокотник и приник к Лешиным губам, предотвращая очередную пылкую попытку возразить. Ссора расплавилась, будто ее и не было. Леша немного повозился, упираясь руками в широкие, обтянутые тонким черным бадлоном плечи. Кирилл знал наверняка - Леша любит, когда он так одевается. Черная одежда подчеркивает каждую тень на остром лице. А еще Кирилл знал - Леша любит строить недотрогу. Любит, когда его хватают за запястья, прижимают к себе, и не терпя возражений сжимают волосы на затылке. Потому что Кирилл приучил его к этому. Посадил зернышко разврата, а сейчас собирал плоды. Кириллу же нравилось, как тонкие пальцы, краснеющие на кончиках, вцепляются в черную обивку руля, когда он отворачивает Лешу от себя и входит сзади. Нравилось, как кожу на спине натягивают позвонки, и можно было пройтись по ним языком, словно пытаясь извлечь звуки из ксилофона. А когда веснушки блекнут на фоне засосов и синяков в районе талии - становилось трудно дышать. Если уложить Лешу на сиденье, бесстыдно раздвинуть ноги, но не прижиматься грудь к груди, то он по-кошачьи выгибается, сам тянется к Кириллу. Такой порочно-невинный, со своими пышными ресницами и тонкими губами. Его хочется сжать, приковать к себе и никому не показывать. Надо лишь приподнять прилипшую ко лбу челку и оставить невесомый поцелуй. Потом уделить внимание чувствительной шее - Леша млеет, расслабляется. Двигаться становится чуть легче. И ведь оба знают - Кирилл лишь создает иллюзию спокойствия, чтобы потом ускорять темп. Потому что ему не нравится, когда Леша закрывает рот рукой и глушит свои стоны. А так обе руки будут заняты тщетными попытками замедлить его. Секунда. Леша, издав тихий писк, замирает, сжимается. Извергается, пачкая свою грудь. Белые капли гармонично смотрятся рядом с розовыми - натертыми - сосками. Если собрать палитру из оттенков Леши - получится самая живописная картина в мире, а художник, ее создавший, обязан будет отрубить себе руки, ведь после такого шедевра больше ничего изобразить не получится. - Ле-ешик.. - Тянет Кирилл охрипшим голосом, смазывая капли в один узор. - Хорошенький такой. И смеется лениво, доставая салфетки из своей поясной сумки. «Подготовился, гад.» Вытирает осторожно, массажируя. Чтобы, не дай Бог, его Леше не свело мышцы. - Трудился, устал. Мой ты умничка. - Приговаривает Гречкин, укутывая Лешу в его же кофту. Макаров Леша. Это имя оставляет сладкое послевкусие на самом корне языка. - Тебе бы молчать, а ты все болтаешь. - Голоса у Макарова совсем нет, оттого этот шепот так ласкает слух. Значит, Кирилл хорошо постарался. Еще и губы, и щеки красные такие, как при температуре. - Поедем домой, Лешик. Машину мы уже затестили, теперь надо обмыть. - Ненавижу.. - Уже в полудреме на пассажирском сиденьи бормочет Леша. - Люблю. - Твердо отвечает ему Гречкин под звериное рычание мотора.