Долиашвили выходила из проекта полностью изменившейся, осознанной девушкой.
Она знала куда идти.
У неё были друзья, она всё ещё не теряла контакта ни с Дашей, ни с Дианой, хоть и изначально зареклась, что друзей заводить на проекте не стоит.
Но проблема в том, что она завела кое-что большее чем друзья.
Непонятную для неё до сих пор интрижку.
Маша.
Машенька.
Мария.
Как же хотелось этой кокетке подарить всё.
Положить весь мир к её ногам.
Романова была именно сногсшибательной девочкой по мнению Карины.
Глаза как у Пуговки. Губки бантиком.
Роскошное каре, которое идеально подходило к её образу как никому другому.
Даже кепочка её не бесила, хоть Долиашвили часто думала о том, как хочет её с неё снять.
Романова делала успехи.
Всё чаще на проекте она снимала с себя головной убор, а к финалу и вовсе забыла о том, что такое "зависимость" от кепки, которая защищала ее от плохих людей.
Да, одежда тоже может быть способом защиты.
Сегодня Карина в этом убедилась.
Она согласилась на свидание вслепую, даже не подозревая, что туда придет девчонка, в которую она безответно была влюблена на проекте.
С которой подралась на первых неделях и с которой стояла бок о бок в финале, поддерживая её и заботясь.
Маша была её музой.
Маша и осталась её музой по сей день.
Когда она зашла, в маленькой комнатке где Карина согласилась на свидание в маске, она сразу почуяла знакомый аромат сладкого парфюма.
Лёгкая вишенка.
Как и сама обладательница, в общем то.
Она даже шагает элегантно.
И специально же это делает, ломает себя как и раньше, чтобы казаться лучше и изменить себя.
Но Карина слишком хорошо её знает.
За долгих четыре месяца она успела выучить каждую её привычку.
Узнать каждую её особенность.
Сначала это раздражало, потому что она знала всё, но так и не могла сблизиться до таких отношений, которых ей хотелось.
Но со временем, особенно после проекта, она смирилась с этим.
Долиашвили привыкла к тому, чтобы быть волком одиночкой по жизни.
Ей не нужны парни, ей не нужны девушки, ей не нужен никто.
И проект это конечно хороший стимул к счастливой жизни, но этого он к сожалению не поменял.
Зато
она меняла весь мир.
И изменила её настроение сразу же, как села на диванчик рядом.
Маша во многом осталась той же.
Те же кошачьи повадки и взгляд львицы.
Улыбочка, которая не может не подкупить.
— Ты знаешь же как опасно ходить по таким заведениям.
Не страшно было несмотря на закон идти в этот ресторан? - это был закрытое заведение, где встречались девушки вслепую.
Свидания проводились специально в такой таинственной атмосфере, чтобы все старания не пошли коту под хвост.
Карина чуть напрягла связки, чтобы изобразить голос чуть пониже.
— Не страшно, моя дорогая. Я столько пережила.
Меня ничего в этой жизни не пугает. - Маша во время ответа заправила за ушко волос и закинула одну ногу на другую, чуть открывая подол платья.
Она потянулась за бокалом розового вина.
Как слащаво.
Она ничуть не изменилась.
И когда она глотнула спиртное, словно это был самый вкусный десерт на свете, на её губах остался пошлый налед алого пигмента.
— Я стала меньше шутить, хотя раньше закрывалась от всех. - взгляд Романовой стал более заинтересованным.
Карина уже испугалась, что она всё поняла, но этого не произошло.
Мария стойко держалась, следуя правилу одного бокала.
Ещё на Пацанках она не могла сдержаться и выпивала не то что бокалы залпом, а целые стопки едкой текилы, или даже водки.
Что только в неё влезет, всё вливала.
Вместе со своей Светой.
Они держались за ручки, были вместе и Карина не знала куда деть себя.
Да, она совсем не любила ревность, но в этот раз она прибегнула к этому ненавистному чувству, сжирая себя изнутри за это.
Ей просто не хотелось им мешать.
И уж тем более быть третьей лишней.
— Ты мне одну девушку со школы напоминаешь..
У вас даже голоса похожи. - Романова специально потерла свою шею ладонью, как бы делая акцент на том, что хочет интересного продолжения этого вечера.
— Давай изучим этот вопрос поглубже. - из уст Карины на этот "подкат" вырвался смешок.
Маша сама того не осознавая, попала прям в цель и была очень близка к правде.
Долиашвили осталось не подавать вида.
— Ну давай изучим этот вопрос поглубже. - Карина и сама потянулась за вином.
Алкоголь делал из неё более искреннюю девочку.
Не "вечно радостного клоуна", а настоящую обиженную, одинокую персону, которой не досталось любви с самого детства.
Да, на проекте она вешалась на кого попало.
И на Оелану и на Веру.
Слава Богу Диана с Дашей её из этого вытянули.
— У тебя такие красивые руки. - выражение лица Марии резко поменялось.
Обычно округленные глазки чуть сузились, а губу она якобы незаметно закусила, чуть посасывая её.
Она погладила Карину по мышцам на руках, даже не зная, что она попала в цель с тем, кто конкретно перед ней сидит.
— Такие сильные..- Долиашвили в принципе насчёт отношений была категорична.
Она скрывала всё, что у неё происходило в личной жизни.
Но влюбленных взглядов на Машу на проекте скрыть было невозможно.
Романова как на зло, сплела их пальцы в замок так, словно хотела остаться с ней навечно.
У этого заведения есть одно правило.
При первом телесном контакте снимать с лица черную маску.
Карине и пришлось её снять после того, как Маша решила "пойти в нападении".
— Ну привет,
кошка. - выражение лица флиртующей дурочки, сразу же сменилось привычным выражением удивленной Машки.
— Привет. - она без спроса села на бедра Долиашвили и грубо поцеловала её, глубоко проникая языком в рот.
Будто она всю жизнь ждала того, что именно
Карина окажется здесь.
Её любимая.
Её неповторимая.
Её самая сильная.
Она была самой непредсказуемой девушкой в жизни Карины.
И кажется, что это неожиданность была самым лучшим подарком судьбы в её жизни.
Романова повалила её на спину и начала снимать с неё рубашку.
Сама она была в черном платье, совсем как на проекте, когда приходил Дава.
— Что, больше не строишь из себя дурочку? - Долиашвили почти срывает с неё платье до груди.
Как же она мечтала это увидеть вблизи.
Пощупать, с разрешения и знать, что Маше точно это понравится.
— Ты тоже долго строила из себя дурочку, признай.
Хотя сама прихватила вибратор.
Думала я не замечу? - Романова нащупала под столом толстую игрушку, которая была предназначена для двоих.
— Сама так долго хотела меня оттрахать.
Не стыдно? - кошка подкрадывается и снимает маски, когда наконец после долгой подготовки кидается на свою добычу.
Но проблема в том, что Карина в этой ситуации совсем не мышка, как может показаться на первый взгляд.
Она та ещё собака.
Она покусает и сгрызет насмерть.
— А что, должно быть?
Ты разве не знала, что мне нравишься...- Долиашвили резко швыряет её податливое тельце под себя и ставит на четвереньки, быстро расправляясь с бельем.
Она хватается за её шею и пристроившись сзади, обдувает её ухо горячим дыханием.
—
Это тебе должно быть стыдно, что так развратила меня сейчас. - Карина бьёт её по груди.
Снимает платье уже полностью и откидывает в сторону, сильно ударяя несколько раз по ягодицам, бедрам и ногам.
Маша, какой бы она смелой не казалась, очень смутилась.
Она искренне покраснела, как будто её как маленького ребенка, уличили в чем-то постыдном.
— Прости дорогая.
Мне очень стыдно. - и даже если это звучало как сарказм, Романова говорила серьезно.
Долиашвили быстро скомкала с себя штаны и белье, отбрасывая в сторону.
Сейчас ей одежда точно не понадобится.
— Попроси. - Карина достаточно сильно злилась, чтобы немного подождать.
Она ждала слишком много.
С самого первого дня на проекте.
Почти полгода прошло до того, как
это наконец случилось.
— Пожалуйста, возьми меня так грубо, как только сможешь, Госпожа. - Маша сама отдалась.
Маша была готова сама себя связать для Кариночки, лишь бы она была довольна её поведением.
На проекте поведение Романовой слишком напрягало Карину.
И всё же, она любит её любой.
Послушной, непослушной, злой, доброй, плевать.
Главное чтобы это была любимая Машенька.
Долиашвили входит в себя вибратором аккуратно, но с Романовой она так нежно обращаться не собиралась.
Настроив скорость на пульте на самую высокую, она прогнула Марию в спине и поставила раком.
Она резко вогнала в неё вибратор во всю длину, сразу же начав очень быстро и рванно толкаться.
Одной рукой Карина её душила, а другой, лапала грудь до синяков.
Хотелось вбить в неё эту мысль, чтобы она больше её не избегала.
Что она просто не имеет права её избегать.
Хорошо что Машенька была достаточно мокрой, чтобы хоть и от таких грубых движений Долиашвили и разорвала её до крови, но двигаться было комфортно.
— Хорошая девочка.
Хорошая.
Только моя.
Моя Машенька. - Карина не могла избавиться от этой ревности.
Она ненавидела это чувство, оно её травмировало.
Слишком брошенной она была по жизни чтобы ещё гоняться за кем-то и ревновать, обозначая что это "её".
Но с Машей почему-то по другому не получалось.
Карина кусала её практически в затылок, около роста волос.
Там останутся огромные отметины.
Ничего страшного. Романова сама в этом виновата.
Приходилось вставлять пальцы в рот Маши, чтобы она так громко не кричала.
Она больше не тянула её шикарные локоны, накрученные перед этой встречей.
— Моя. Теперь я тебя никому не отдам.
Я люблю только тебя, малышка. - Карина всегда когда влюблялась, видела только человека, которого любила.
Она толкалась в неё так, что в её жёстких движениях это чувствовалась.
Карина вся была пропитана любовью к Машеньке.
—
Мне принадлежишь.
- она издевается над телом Романовой и хватает её за ягодицы, входя ещё глубже.
Было ощущение, что игрушка доходила до самых органов.
— Моя девочка.
Очень красивая, умная, талантливая, сексуальная.
Моя умничка.
Моя..
Ни с кем больше флиртовать не смей.
Только со мной. - она шлепает ее и быстро доводит до оргазма.
Сама Долиашвили также быстро кончает за Машей и после кладет её к себе на грудь, удобно разместившись на диване.
— Я тоже тебя люблю, Кариш. - от таких откровенностей у Романовой потекли слёзы.
Она поближе прижалась к Карине и отпускать её больше не собиралась.
— Мне жить даже негде.
Я в отелях отшиваюсь. - Маше хотелось после такого открыть душу на все сто процентов Карине, а не закрываться, как было раньше.
— Так переезжай ко мне. - и ведь Долиашвили было грустно от того, что она одна.
Они идеально сошлись в своих желаниях.
— А это будет не слишком..? - в первые Маша чувствовала себя такой уязвимой и стеснительной.
Она краснела сильнее, чем её лучшая подружка Света Токарева.
— Нет. Ты же теперь моя девочка.
Я не брошу тебя никогда. 
