Любое приключение должно с чего-либо начинаться… Банально, на даже здесь это правда.
Льюис Кэрролл. Автор книги «Алиса в стране чудес».
3 января 1025 год. Советско-Эквестрийский союз, город-столица Сталлионград. Время — 13:35. Город, с которого начиналась вооружённая борьба левого движения против всей Эквстрийской буржуйской элиты и победившего за право жить по своим правилам. Место, поражавшее всех новоприбывших поистине колосальным количеством каменных зданий со смесью ампира, конструктивизма и, набирающего популярность у молодых дизайнеров, ар-деко. Широкими и чистыми улицами, парками для лёгкой прогулки, расположенными тут и там. И прежде всего огромным Дворцом Советов, в котором велись разговоры о важном для государства. Одним словом Сталлионград вновь расцветает красками, окончательно отодвинув на задний план дисфорию. Магазины, в которых ранее соблюдалось комендантское расписание, начали вновь пользоваться благами довоенной экономики, богатея на глазах. Зенитные орудия «Шиповник» и «Береза» (вторая гласная Е, а не Ё) окончательно сошли с крыш многих многоэтажек. Защитники тех домов в шутку болтали, что за все время войны с Эквестрийскими знаменитыми «Спитфаерами» использовали скорострельную артиллерию лишь при учебных тревогах, когда надо было поворачивать последние в разные стороны для поиска противника. Милиция наконец сменила тяжёлые каски и бронежилеты на лёгкие, наполненные внутри лёгким пухом, фуражки и жилетки с полушубком. Молодые курсанты, что ещё месяц назад охраняли днем и ночью покой столицы всего коммунизма на Эквусе, могли свободное время отодвинуть на дополнительную учёбу и долгожданный отдых, пока на небе летели и с гулкии ревом шли прямо на площадь у Дворца Советов, непонятные ещё для многих городских жителей, самолёты. Больше всего горожан восхищало, шедшее сзади, нескончаемое пламя. Парад по завершению Отечественной войны и Новый год давал этим новационным машинам полное право на понты у всей столицы на виду. В конце концов, никто не откажется от того, чтобы увидеть собственными глазами, как один из таких самолётов, ускорясь, делает Сплит. Штаб-квартирой совета министров СЭСа являлся бывший доходный дом, во времена подчинения Эквестрией, который принадлежал одной из влиятельных дворянских семей, приближенных северянскому царю-марионетке. Роскошное здание, за время последнего ремонта в 1007 году, не потерявшее прежнего фасадного блеска. В нем, по обыкновению главного праздника всей страны, мало кто находился. Лишь в некоторых кабинетах кипела жизнь. За одним таким, имевшим номерок 437, происходил крайне важный разговор между главнокомандующим переобразованного по окончанию Отечественной войны Юго-Западного Округа Алексией Голдгир и председателем совета министров Василием Панцушенко. Последний выглядел крайне истощенно. Уже две недели тот спал от силы 5 часов, отвлекаясь от фундамента новой власти на захваченных территорий лишь ради обеденного перерыва и разговора с близайшими тому ещё с первых шагов в политику соратниками. —Рассказавайте же. Выделенные вам погрузочные команды указ о перевозке этой стекляшки в нашу столицу выполнили без прецедентов? Не произошло заминок со связи с эквестрийским сопротивлением по пути? —Так точно, товарищ Панцушенко. Не без помощи инженеров, нам удалось филигранно загрузить все необходимое в специальные яшики. Повстанцам явно не до кражи всяких древностей, раз на дорогах конвой никого не встретил. — держащая в руках толстый доклад о проведённой успешно операции фестралка, уже более тихо, сказала следующее. — Не было необходимости так беспокоится о его состоянии. —Что-то не так с Кристальным зеркалом? —Его хотели уничтожить, товарищ Панцушенко, остатки гвардии того замка. По осколкам у краев арки, держащей само стекло, можно понять, что попытки сначала были небольшими и потому безуспешными. Использовали молотки, кувалды, пули. Даже боевая магия, причём в больших количествах. Очень больших. При подходе наших подразделений вплотную гвардейцы принцессы решились даже подорвать себя. В подвале нашлось крайне много контейнеров с гранатами, немного похеревшим динамитом и небольшим количеством напалма. Однако взрыватель не вовремя для оборонявшихся отвалился. Один из кусков подвального потолка, в результате обстрела наших противотанковых пушек, свалился прямо на провод. Сигнал не прошёл и мы успешно зачистили место от нежелательных элементов. —Как интригует. –Действительно, товарищ Панцушенко. Честно говоря, я и сама ожидала, что повстанцы, кружащие в лесах недалеко от Понивиля захотят взять свое обратно. В конце концов они являлись подчинёнными хозяйки той кристально конструкции., Но, вероятно, после поражения защитников последней твердыни городка, бандиты не решались на какие-либо меры. Может те и не знали ничего о подобном артефакте. В докладе будет все в подробностях. Я лишь могу в общих красках описать это событие. — поправив очки, женщина держала минутное молчание. У Василия была привычка обрабатывать информацию сказанную собеседником крайне долгое время. Изредка молчание доходило до часа. —По прибытии осмотрите кристальное зеркало на наличие магии ещё раз. Пристально. Каждый угол. Я дам направление некоторым видны деятелям науки, пусть по приезду оного артефакта головастые могли на месте изучить все, что можно. — Папка со всеми данными и приложенными черно-белыми фотографиями медленно перелистывалась главой Союза. Но глаза смотрели прямо в лицо главнокомандующей. —Принцесса?.. –Исчезла. У нас зато остались в руках её друзья. Будьте уверены, это окажет серьёзный моральный урон по тем, кто захочет нашу власть каким-нибудь образом прервать. —Не стоит из девушек делать чучела. Им и так достаточно того, что они пережили. Устройте допрос, напугайте слегка да отпустите. –Отпустить? Даже несмотря на поддержку нашим главным врагам? —Да, товарищ Голдгир. Это моё окончательное решение. — папка с важными данными продолжала медленно перелистываться. — Они не представят опасности в Роксвилле, где нам симпатизируют местные жители. Приведите туда женщин и их семьи. Если уж чего боитесь — можете через своих людей слежку сделать. На том ваша задача в принципе и завершена. По остальным вопросам обратитесь к секретарю. —Так точно, товарищ Панцушенко. — в кабинете вновь стало молчание. Фестралка обдумывала недавние события, стараясь предугадать, что будет дальше. —Когда работы по осмотру стекляшки закончатся, вас заменят на этом посту два не менее лояльных генерал-лейтенанта. — решил дать той сразу ответ председатель. Сделав заметку на пятом листе своего справочника, Василий прокашлялся. Одна капелька крови, незаметно для женщины выпала из краешка губы прямо на странички блокнота. — Хватит уже того, что я взял больше того, что смог взять. Не хватало «друзей по несчастью». Улыбнувшись на своеобразным шутку собеседника, фестралка решила задать ещё несколько вопросов, но уже о незначительных вещах. О развившейся болезни главы государства, об отношениях с приёмной дочерью и о возможной вечеринке, в честь скорых именин последней. После ухода Алексии Голдгир, Василий выключил настольную лампу, набрал по телефону своего бывшего оппонента, а ныне заместителя в делах о маговедении Синистера Серова и, привстав с кресла, стал ожидать ответного звонка. Его друг очень не любил отвечать первым. Часто перезванивая, за что среди окружения язвительно шептались о том, не чувствовал ли этот человек хоть раз в жизни свою наглость или превышение полномочий. —Товарищ Серов у аппарата. —Здравствуй друг мой, надеюсь я не прервал тебя с исследованием нового прототипа магнитной брони? —Здравствуйте, благодарю за звонок товарищ председатель. Проект уже оформлен. Осталось реализовать то, что получилось на бумаге. —Для тебя, Синистер, есть ещё одна задача. Приоритет — высокий. —Говори, на что мои люди ещё выделиться должны. Посмотрю и отберу зарекомендовавших тебе. —Конечно. Но тебе надо будет все равно приехать и лично узнать все. —Война вроде закончилась, Вась. На что такая спешка? —Жизнь — есть война. Приезжай, когда удастся. Услышав обещание в ответ и положив трубку телефонного аппарата на место, Василий наконец мог умиротворенно сесть на диван напротив письменного стола, для принятия посетителей. Сделанный специально по заказу с далёких Хауклендских островов, ныне принадлежащих симпатизировавшей Советской Эквестрии Республики Грифонов он казался чем то не из мира сего. Качественная перина, вбитая внутрь, и независимый пружинный блок давали сидящему полное успокоение. И словно не было больше никаких мирских забот председателю, пока через несколько минут его горло вновь стало исторгать из себя все самое мерзкое. ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь лёгких) давала о себе знать как некстати. На руке осталась кровь. —Голдгир права. Мне пора ослабить нагрузку. В противном случае хоронить меня будут уже на трибуне, после слов об уходе из политики. Что за черт побрал меня… — Достав с левого кармана своего пиджака специальные таблетки и заглотнув сразу несколько, председатель вздохнул. Вечером придётся вновь идти к врачам, узнавать диагноз о развитии болячки, появившейся с рождения. Подождав несколько минут для активации прописанных лекарств, Василий подошёл к окну, левее от дивана. Улица по прежнему была полна народу, несмотря на все усиливающийся мороз. Особое внимание сконцетрировал председатель на детях, лепивших снеговик около забаррикадированного чёрного входа. Широко открывая рты от пылающей жаром, за время славной работы со своим произведения искусства, зимней одежды, дети дышали полной грудью, вызывая добрую и горькую одновременно усмешку у единственного зрителя. В детстве, когда болезнь ещё только зарождалась, маленький Вася также безмятежно кувыркался на ближайшем заснеженном пустыре, не зная забот. Впрочем все закончилось уже в 10 лет. Сильный грипп и проблема с дыханием ошибочно была принята родителями за астму. Впрочем, когда ошибку заметили, решение проблемы это не дало. Ребёнок около года вынужден был соблюдать постельный режим, принимать таблетки и уколы, частенько быть посетителей местной больницы (куда Василий, даже на сегодняшний день заходит время от времени в дань уважения тем докторам, что пытались помочь тому) и просто молиться богиням Солнца и Луны в волшебном исцелении. Долгие 7 лет длилось это издевательство. Домашнее обучение превратилось из необходимости в норму. Гулянья с друзьями и спортивные игры на свежем воздухе остались в прошлом, сменившись на интерьер типичного ботаника. Только Василия интересовала не биология, а кое что другое. То, благодаря чему он и стал председателем. Наблюдение прервал не громкий стук в дверь. Не поворачивая головы, глава всего Союза потянул рукав пиджака, посмотрев на наручные часы, тихий треск которых вызывал приятное ощущение ушам пользователя. Странно, кого ещё принесло в этот не подходящий час — пронеслось в голове Василия. Тем не менее, дав разрешение входить, тот услышал до боли знакомый голос. —Товарищ Панцушенко, к вам пришли. Отдернув голову к двери, того встретила удивительно красивой наружности сероволосая девушка. Её изумрудные глаза вызывали доверие, а улыбка успокоила, ещё секунду назад обеспокоившегося визитом, отца. —Доченька, что ж не предупредила моего секретаря? Неужели забыла о правилах приличия? — старавшийся сохранять нейтральным лицо, Панцушенко поцеловал родную душу в правую щеку, ощутив ещё не прошедший с улицы холодок. — Присаживайся.* * *
Один из пригородов города — столицы Сталлионграда. Время 13:45. Синистер Серов являлся загадочной и неоднозначной личностью. Этот человек с темно-серыми волосами был крайне опасен в виде соперника, но ещё страшнее, если к этому прибавлялось выживание. Серову присуще коварство и проницательный ум, верность соратникам и уважение к противнику, и в то же время беспощадность к последнему. Его амбиции со всем вместе перечисленным позволили пройти до кресла по управление всего совета министров. Угрозы и шантаж порождали крепкие, доверительные связи, взятки помогали заткнуть более крикливые рты, а те, что не шли по звуку монет или желали лучшего получали, заместо хрупкого золота, крепкий свинец. Многие из политиков иностранных государств Эквуса называли его не иначе, как империалист в квадрате. Впрочем на это он уже не обращал внимание. Время показало, кто со своим багажом знаний оказался прав. Управление таким министерством, как изучение магии и её развития в разных сферах являлась по важности на территории СЭС являлось вторым по важности, после изучения ядерной программы. И пусть гордость немного и была поколеблена, не стоит забывать, что ещё двадцать лет назад о магии вообще старались не говорить, а на вопросы, есть ли такое министерство спросившего, как минимум, осмеяли бы. Государство и сейчас впрочем не охотно принимало магию, предпочитая мистике и иллюзиям точную науку. Лишь влияние Синистера и старания его многочисленной команды позволило выйти маговедению из тёмных пещер к солнцу. А с окончанием войны против Эквестрии осталось лишь выйти из тени гиганта. Ответ находился на поверхности и недавний звонок Василия дал Синистеру право действовать активнее. —Жизнь — есть война. Приезжай, когда удастся. —Ладно, постараюсь в ближайшее время. Да уж, этот лев хочет отгрызть слишком много, чем надо… — произнеся последнее предложение уже после завершения разговора, Серов сделал пальцы домиком, обдумав предложение ещё раз. —Этот шанс упустить все равно нельзя. Лишь благодаря Ваське я сейчас фактически его правой рукой являюсь. После нескольких часов работы с бумажками и нахождению подходящих людей для комиссии с целью помочь новому проекту, министр посмотрел на время. Пора, пронеслось в голове. Через пять минут тот уже находился в салоне своего личного автомобиля, нажав на педаль газа которого не спеша выехал из переулка на встречную, правда не ради помощи своему другу. На то был весь следующий день. Сейчас необходимо узнать о его личной разработке. Панцушенко был в курсе о ней и знал о подробностях препарата «Златая Длань», но не все. Далеко не все. Уже зная назубок лучшие короткие пути до своего второго места работы, Синистер очень часто, как и в этот день обходился без охраны и помощи своего секретаря к наилучшему маршруту. Ехать при этом все равно пришлось около часа. Сталлионград считался на многих иностранных картах колосальным городом. Ещё с дореволюционных лет это место поглощало то, что было меньше и менее развитым. Мелкие городки, торговые точки и обычные села. Даже сейчас город, словно вселенная по учебнику, медленно продолжал идти во все стороны пусть это нельзя было рассмотреть сразу. Машина вскоре окунулась в вечернюю тьму. Зданий как каменных многоэтажек, так и деревянных изб становилось уже меньше, зато авто-движение усилилось. По большей части по противоположной полосе то и дело ехали грузовики, наполненные недавно уволенными солдатами. Некоторые, кроме пассажиров везли и тяжёлые миномёты. Легковые же машины встречались не реже. Благодаря развитию автобана, что не забросили, а наоборот взяли в крепкий оборот власти, подобное зрелище стало обыденностью. Теперь почти каждый зажиточный гражданин мог за свой труд получить столь важную вещь для семьи и/или работы. А тьма тем временем все сгущалась. Фары и фонари на краях дороги горели все ярче. Резко свернув вправо и сделав поворот почти на 90 градусов, Синистер проехал ещё около полутора километров по проселочной, незаасфальтированной дороги и добрался до своего пункта назначения. Массивного рода научный комплекс, что не могли скрыть даже густые ветви елей и сосен, расположенных у холмов по обе стороны. Встретивший его через минуту после увиденного шлагбаум быстро поднялся, а вышедший из сторожки охранник с винтовочным карабином на плече отдал честь. -Мария Степановна уже приходила, дед Ефрем? -Так точно, тарищ Серов. Она уже давно вас ждёт с нетерпением. -Как понял? -Ох, видели вы б её огонь в глазах. Не знаю, что вами сказано ей, но девонька и переночевать готова в этом месте, если понадобиться от вас. — шмыгнув носом, охранник так же невозмутимо закрыл проход, помахав на прощанье министру рукой. Опираясь о слегка потертый подлокотник, Синистер вышел из автомобиля, передние колеса которого закрепились в неглубоких сугробах, и негромко захлопнув дверь, стал медленно идти к месту своей второй работы. Его взору предстали два здания, объединённых одни общим тунелем посередине, через который по обе стороны осуществлялась одна работа. В левом, обозначенным однотоным белым цветом, фактически слившемся на местном ландшафт, находилась приёмная, кухня, раздевалка и душевые комнаты для работы. Достопримечательностью здесь, в свою очередь, являлась лаборатория по работе со специфичными, но не представлявшими серьёзной опасности кристаллами, находившаяся на третьем этаже. Их прародителем является идентичный по консистенции голубоватый Алликор. Правда «детишки» были с сюрпризом. Одни работали, как стимулятор для повышения сил, а вторые действовали, несмотря на схожий зеленоватый оттенок, как сильный наркотик с, нередко, летальным исходом. Третьи, хоть и не факт, что это было частым явлением, могли телепортировать пользователя за многие мили от своего первоначального нахождения. И в то же время все эти виды работали, даже разделённые на подгруппы полезности, по разному. Лекарство могло при использовании не дать никаких эффектов, телепорт становился при активации заменой лампочки, что при этом работала не больше минуты (зато как ярко), а местная кристалическая «травка» стала бы хорошим топливом для магического пехотного вооружения, работающего не хуже своего прародителя. Подобное безумие началось ещё в 1016 году и похоже не прекратиться уже никогда, хотя и удалось достичь в этих условиях что-то действительно ценное. Сейчас этот минерал находился в руках главного иследователя и по совместительству главного управляющего всем левым крылом научного комплекса. Одетый в лабораторный чистый халат и использовавший две пары перчаток после несчастного случая, мужчина средних лет вместе с группой ассистентов улыбнулся в приветствии своему гостю и хозяину. Впрочем, из-за густой чёрной бороды этого нельзя было понять наверняка. -Товарищ Серов, спасибо за то, что смогли приехать так вовремя. Моим помощникам уже удалось растворить необходимый минерал и протестировать на том ублюдке, что вы привели на той неделе. На этот раз побочных эффектов это вызывать не должно. — Следуя по пятам министра, учёный то и дело переглядывался к своим сотрудникам -Чейнжлинг выжил? — Серов на секунду замедлился шаг. Столь хлипкое тело мерзавца не выстояло бы и против прививки. —И продолжает нас оскорблять шкуродерами, товарищ министр. Что вообще его удерживает от верёвки на шее… —Тут вроде меня должна встретить молодая девушка с синими волосами. Видели её, товарищ Озерко? –Она в соседнем блоке. —Не будем тогда не терять и минуты. Она и будет испытуемым. Теперь уже учёный резко сократил шаг, причём настолько, что Синистеру пришлось самому остановится. Николай Озерко был человеком верным министру маговедения. Крайне продуктивный и харизматичный. Но он был в то же время мягким от природы Смотря в его глаза, наполненные неподельным страхом, Серов пришлось самому проявить азы обаяния. —Маруся готова к любому испытанию. Вы же сами все проверили для первого прототипа «Золотой Длани». — Я знаю, но почему она? Ей же ещё и расти, и расти… —Я уже объяснил, товарищ Озерко. — Синистера Серов резко прервал учёного, стараясь уже вновь продолжит движение. — Потому что она готова ко всему.***
Некоторое время тому назад… —Аттестаты об отличном знании школьных предметов, рекомендательное письмо в военно-лётную академию, присвоение звания младшего лейтенанта уже в 17 лет. Резкое возвышение в карьере после 1007 года. Национальный герой Великой войны. Из минусов вам тут приписано лишь слабое здоровье. Вы правда хотите, имея столько славы прервать столь фантастическую карьеру? Вам же ещё не исполнилось и 30, а уже рветесь в новую заварушку. Встреча в столь не примечательном месте оказалась крайне выгодной каждому, захотевшему запрятать что-то неприятное. Сама комната из-за довольно большого размера окутывала все пространство вокруг непонятным холодом, идущим со стороны еле заметной стены напротив металлической двери, ведущей в сам кабинет. Всё, что можно было различить, это заметные силуэты, создававшие атмосферу загадочности и интриги. На фоне черноты и идущего со стороны единственной лампы тускловатого магического света на правой стороне стола, где сидела темно-сероволосая фигура, два настолько разных по своей природе человека старались рассмотреть друг на друга (несмотря на то, что видели друг друга не раз), словно опирались на невидимую нить, связывавшую их. Первый из них, с загадочным взглядом, походившим на вечно потушенную свечу, возвышался внушительной фигурой, словно имел власть над всем окружающим. В его голосе прозвучали ноты дипломатии и стратегического мышления, словно он умел проникать в саму суть человеческой души. Вторая же являлась своего рода противовесом в манерах, так как тело, в отличии от пригласившего её, содрогалось от мороза. Дом, где они находились, явно в скором времени разрушат. Однако ее фигура, облаченная офицерской шинелью, в то же время поражало своей непосредственностью и энергичностью. Голос, еле слышны, когда девушка приветствовала пришедшего на встречу, отразил безудержное влечение к риску и смелости, словно олицетворял стихию огня. —Моим солдатам хватит и этого. Бросив своих друзей там — это меньшее чем я, товарищ Серов, могу совершить. Вы слышали о моем провале? Слышали ведь? -фигура на левой стороне стола дёрнул ась, выдавая уже её дрожь. А гнев, и очень сильный. —От моих ушей мало что может уйти мимо. Сорок четыре трупа, из которых двадцать нашли с обоженными сильно глазами и перезанной гортанью. — всхлип не дал закончить. Министр лишь вздохнул, решив подождать, пока душа его собеседника успокоиться. Эта потеря резала не хуже пытки. — Хорошие ребята. —Всё верно сказано. Но… Отличие лишь в том, что там я была свидетелем. -Сдерживая слезы, девушка продолжила. —Единственная выжившая, добравшаяся до леса и трусливо прятавшая там свой зад. Я слышала, как эта тварь издала приказ о травме пленникам. Никто из них не кричал. Лишь требовали, чтобы я не высовывалась… —В таком случае я не имею никаких прав отказать. —Прекрасно. Учитывая, что он у вас и является не особо ценной крыской, я не могу не сделать свою месть не только сладкой, но и законной по всем основаниям. У меня лишь одна просьба, товарищ Серов? —Я её исполню, товарищ Степановна. — отчеканенный голос дал девушке ещё больше уверенности в выбранном решении. —Если мне не удастся совершить своё убийство… — Глаза девушки в этот момент стали смотреть на своего собеседника. Взгляд, столь чёткий и решительный, понравился Серову. Если бы не волосы, признал бы в ней свою родную матушку. —Чейнжлинг не должен больше жить.***
Время — 22:00 —Принятие минерала может сопровождаться редкими болями в области плеча, куда я вколю шприц и галлюцинациями, если вы запаникуете. Это не побочные эффекты, но то, что может произойти, если вы возжелаете воспользоваться преимуществами жидкости немедленно. — Серов, протерев спиртом плечо Марии, посмотрел на лицо девушки. Абсолютный пофигизм. —Поняла. Не волнуйтесь. Я терпела ради этой встречи 9 лет. И ради этого могу пять минут потерпеть. Наблюдая за тем, как содержимое шприца медленно вводится ей под кожу, стремительно заполняя кровь новым ферментом, Маруся чувствовала боль в районе плеча, куда попала игла и резкое повышение температуры. . После того, как Серов и его команда учёных сопроводили её в специальный зал для испытания, предстввлявший собой длинное и узкое помешение ту не покидал странное ощущение, что её участие здесь далеко не только ради совершения мести и проверки прототипа. Уже заходя в специальный лифт, что должен был отвезти всех на несколько этажей ниже, Синистера сказал, что в случае успеха девушку ждёт ещё большая слава чем раньше. Она не принимала эти слова всерьез. После отмщения она желала уйти в отставку и найти тихий уголок где нибудь в северных широтах вассальной Новая Грифонии. Но теперь, чувствуя как жидкость, похожая цветом на золото, наполняло тело пегаса непонятной силой, что считалась доступной лишь аликорнам — богам всех трех стихий (земли, материи и воздуха), девушка ушла в себя, снова и снова вспоминая то окружение. Разведка боем, неожиданное подкрепление врагу, окружение со всех сторон и смерти её напарников. Зок Питерсон, Дарий Фролов, Ивар Белый, Сергей Львович и Василий Кириллов — лучшие из тех, кого Маруся знала спасли жизнь командиру, погибнув сами, но выбив для той проход к спасению. И вновь смерти, крики о помощи, последующая сдача в плен. Но всего этого девушка не слышала, чувствуя как заместо одной иглы ту покрыла сотня других. Несколько дней голодания и пряток в лесу, да ещё и этот злосчастный перелом левого крыла, чуть не стоивший ампутации. Но самое страшное было конечно впереди. Новые смерти, но закрепленные плотным сигаретным дымом. —Товарищ Серов, может нам привязать её ремнями для меньшего шанса ей же пострадать? —Напитанная таким количеством магической энергии, Маруся может причинить вреда куда больше. — прислушиваясь к тем словам, что произносил от наплывшей горячки пегас, Серов подошёл ближе. — Вторая доза на подходе? —Уже. Пора? —… — глаза офицера, смотревшие в сторону мини-полигона на другом краю длинной, узкой комнаты, стали заплывать от новых слёз. Пути назад уже нет. Серов взял вторую колбу, вставив в прибор для внутривенного использования. — Держись солдат. Держись. Влитый во второе плечо препарат также успешно растекся по кровеносной системе и нервам. Руки испытуемой тотчас воссияли таким светом, что на миг ослепило всех присутствующих. Но министр оказался прав. Мария не выдавала из себя вспышек гнева или ярости. Только сожаление и боль об утрате близких. Привстав с колена после светошоу, Серов подошёл уже впритык к креслу, осматривая девушку. Её глаза крепко смыкали засохшие от слез веки. Горячка прошла так же быстро, что и ушла. Пощупав пульс, прикоснувшись холодными пальцами к шее, Синистера спокойно вздохнул. Жива. Значит прототип вскоре можно будет вносить на постоянное производство. Только данные дефекты, появившиеся вероятно из-за слишком больших доз надо в ближайшее время убрать. Однако результат был получен. Осталось проверить теперь на чейнжлинге эффективность «Золотой Длани». —Товарищ Озерко, сколько может длиться подобное бессознательно состояние? —Минут тридцать точно. — уверенно ответил учёный, поняв, что эксперимент прошёл успешно. —Мозгу, как головному, так и спинному требуется некоторое время для перегрузки работы организма. Замедление кровооттока, в связи с магическим способностями, значительное укрепление костных тканях на ладонях. Возможно даже… —Та-а-ак… Это было предусмотрено? — Серов понял, на что глазами показывал Николай Крылья его подопечной стали серьёзно удлиняться, будто выращенные на драконьем костном помоле саженцы. —Да. По сути мы с вами сделали бога. Искусственного, но аликорна. Правда ей лучше повременить с местью. Она вероятно проснётся голодной и… —Перенесите её в комнату отдыха тогда. Накормите и объясните, что да как теперь у Маруси будет происходить. —Разве вы не будете с ней? —Никак не могу. Мне нужно отправляться обратно. Грустно, что я увидел лишь первую половину всего спектакля, но я завтра загружен по уши. — смотря как испытуемую аккуратно лодат на носилки, Серов резким шагом отправился в лифт. Учёный решил следовать за ним, все равно здесь ему делать уже нечего. —Будут ещё указания? —Проследите, чтобы она получила то, ради чего сюда желала прийти. После подробно опишите все, что увидите после. Николай Озерко кивнул в знак согласия, ничуть не жалея свою крысу. Единственное, что его беспокоило — насколько далеко может пойти жестокость офицера, имеющего теперь божественную силу?* * *
Пространство Лимба. Время — неизвестно. Маруся открыла глаза, видя перед собой удивительной широты пространство. Ощупывая плечи, ещё недавно горевшие от уколов, девушка продолжала осматриватся, обратив внимание на то, что её одежда изменилась, стоило тут оказаться. Генеральская форма сменилась кадетской простоватой одежкой. Весенний ветер, непонятно откуда взявшийся, ласкал лицо сталлионградской офицерши, погруженной с момента потери сознания в нежную ткань лимба — пространства между той кадетской службой и горизонтом тех значимых решений, что предстояло ей пройти. Впрочем в ее глазах ярчала искра сомнений и ожидания. Разве в этом мире не живут… Мёртвые? Или ей тоже пришлось умереть на том кресле. Замерев на пороге новых вызовов, девушка улавливала эхо зова службы. То были до чёртиков знакомые слова, произнесенные кем то по-дружески. Оглянувшись ещё раз, девушка стала идти по звуку, поняв, что для того, чтобы найти желаемое, нужно добиться этого. Идя по мягкому, словно облако, полу, Мария Степановна пыталась вспомнить о том, что ей рассказывали в младших классах о подобном. Но нет, уроки по такой теме были добровольными и шла на них та лишь по наставления матери. Единственный источник информации — слухи её же подчинённых во время Великой войны. Не всех, а тех, что являлись верующими Солнцу и Луны. Здесь, как они говорили, зарождалась новая реальность, покрытая пеленой утопий и возможностей. Хотя их ноги могли быть утомлены, а руки временно связаны, этот мир предоставлял тем полную свободу после… Смерти. —Неужели я все-таки умерла? — свеча надежды внутри офицера подтаяла. Несмотря на чувство счастливого будущего, она не могла быть уверена наверняка, учитывая и то, что звук знакомых ей людей был все ближе. — Ладно, Мария, вспоминай, вспоминай, о чем ещё в отряде болтали… Наиболее отличившиеся солдаты и офицеры продолжали нести в себе глубокую приверженность своей службе и стране, что уже давно растворились в этих огромных небосводах небесно-туманной благодати. Такие люди выкованы из стальной силы и демонстрировали непреклонное мужество перед невероятными испытаниями. В этом месте, где величие сочеталось с непредсказуемостью. —Да где же этот… Звук. — Девушка, пройдя через оставшийся туман, увидела своих подчиненных. Сорок четыре солдата, как не в чем не бывало, сидели у хорошо укрепленного костра. А звук, что исходил отсюда, объяснялся анекдота ми. Их рассказывал товарищам парень с конским хвостиком и густыми бровями. Смех от шуток тут же стих, стоило Маруси появится. —Командир? — почти хором произнёс отряд. Даже те, кто мирно посапывал недалеко, словно шуганные, подняли головы, натянув головные уборы, как по тревоге. Их лица засияли, а на глазах некоторых что-то блеснуло. — Мальвина, мы так давно вас не видели? —Невероятно… — свой позывной, из-за привычки красить во время Великой войны волосы в ярко-синий цвет, Мария не слышала как раз после того смертоносного окружения. Несмотря на то, что ей он не нравился и она предпочитала зваться Марусей, злится в данный момент на это было не так важно. Наоборот, её сердце согрелось, дав понять её товарищам одну вещь — она до сих пор жива. —Командир, это настоящее чудо. Сами небеса вас благословили на эту встречу. — с долей шутки, но с искренностью сказал тот самый парень с хвостиком. —Василий, не пугай генерала. Товарищ Степановна, вы как себя чувствуете? — первым из солдат до девушки дошёл медик, обеспокоенный тем, как широко распахнулись зрачки той (благодаря пометке на плече, узнать его было легче всего ещё не очнувшейся от шока героини) и поднял руку в знак приветствия. Другие солдаты, как благовоспитанные люди, старались не толкаться и ждать очереди для своей доли реакции от Маруси. —Ребят, хотите правды.? — Сглотнув внутренний ком, руки героини постарались обнять всех солдат, что были поблизости. — Как же я скучала, черт побери, по вам, парни. —Мы тоже, товарищ командир! — нестройным хором ответили ей давно упокоенные, но не желающие идти в рай души. Следующие два часа после радостных рукопожатий и обниманий прошли за расспросом двух миров. Отряд смог рассказать и подтвердить то, что вспоминала так долго Маруся, проходя по этим тропам. А те в свою очередь узнали о том, что с ней стало после той засады. Месяц поправки, уход по причине собственного желания из армии в резерв, несколько лет мирной жизни инструктором летных тренировок для пегасов. Больше всего вопросов задали об Отечественной войне, заставшей девушку зажать губу. Несколько людей здесь являлись добровольцами из Эквестрийских развед-батальонов раздробленной, из-за мощного контр-наступления чейнжлингов в начале Великой войны, 3-ей армии. Учитывая подобное обстоятельство, она старалась сгладить углы. Но по лицам тех эквестрийцев, слушавших командира за плечом нельзя было понять, горевали они или же, по своему нынешнему состоянию, уже были безразличны. Лишь один, самый молодой из всей тройки спросил: —Командир… У меня сестра была старшая, надеюсь её эта война не коснулась? В отличии от меня она не была горячим патриотом, но всегда старалась помогать кому требовались услуги певицы. —Геллия… С-Смит? —Так точно. Она в здравии? — солдат на миг оживился, хотя как было понятно по его виду, радости ему бы больше вызвала встреча с ней. –Да, насколько я помню её не коснулись руки как нашей судебной комиссии, так и разного рода повстанческих группировок. Но… Не знаю точно. Постараюсь узнать, когда выйду отсюда. —Благодарю командир. Любое её слово для меня будет как солнце в этом облачно районе. — его пальцы слегка наклонили плоскую каску в знак благодарности. Остальные эквестрийцы, находившиеся рядом похлопали бодро того по плечам. Мол, наконец и у нас, иностранцев, будет повод порадоваться. После того, как оставшийся разговор про войну с Эквестрией завершался, назревал новый. То, как она попала под взор Синистера Серова. Как это крендель дал слово для выполнения которого офицер по итогу и оказался тут. В лимбе. Услышав про то, что та личность, если ту можно ещё так назвать была фактически в руках их командира, отряд восторжествовал, словно они победили в великой битве сурового противника. —Его смерть послужит хорошим уроков всем остальным этим выродкам. Пусть знают, что вся их маскировка и хитрожопость выйдет им в одно известное место. — высказался, еле сдерживающий свой боевой пыл, пулеметчик Филипп Егорович. Его голова закрывала каска с выкрашенной сбоку двойной красной звездой. Ремни он не привык закрывать как следует, из-за чего головной убор нередко сваливался на глаза при сильной тряске. Это же и стало причиной его гибели. Шлем не вовремя ушёл за шею, когда храбрец резко развернулся, встретив последний вражеский прорыв. — Надеюсь его башка порвётся так же легко, как моя. —Не могу не согласиться, но мне кажется или жучаре этого будет мало? Ему надо дать почувствовать весь гнев, что он навлек себе, когда захотел связаться с нашим командиром. Надо порвать на куски. — поддержал идею пулеметчика и развил в ещё большую кровожадность сапёр и по совместительству хороший повар Василий Кириллов. Его натуральные огненно-красные волосы доказывали характер солдата уже с первых секунд. Он же первым пожертвовал жизнью ради разрыва окружения. Забросил все шесть, привязанных одной верёвкой, гранаты. —Мы не дикие звери, вроде того ублюдка, что прожег мне, и многим из вас глаза. — слово взял внезапно очнувшийся от наблюдения со стороны вечно сонный эмигрант с Хаукленда и по совместительству же прекрасный дуэлянт Виктор Паблекуж, чьи руки лежащие у предплечий, показывали, насколько сильно тот уверен в своём решении. —Пусть получит пулю в голову. Ну и по морде можно, для наслаждения, напподать. —Пусть я и хочу увидеть, как мозговой центр данного индивида разрывается от свинца, считаю слова моего любимого пациента правильными. — ответил медик, решив вставить и свое словечко. Многие его уважали в коллективе, из-за чего и слова, сказанные и возымели эффект толпы. И многие, помимо пары людей, присоединившихся к сапёру и пулеметчику, поддержали дока. —Нам, мёртвым, его кишки и расфашированное мясо ни к чему. Главное, что он будет гореть в аду за свое преступление —Дарий дело говорит. Не зря носит крест на руке. Не хватает на эту тварь тратить много времени. Хватит и ножа в горло. —Помолчите все. — начавшуюся шумиху прервал единственный здесь старший лейтенант Ивар Белый. Он погиб на руках у Марии, задержав до этого преследоватей. —Лишь благодаря нашему генералу мы можем хоть что то узнать с родного мира. Пусть и решает, как разобраться с чейнжлингом. Девушка, внимательно наблюдавшая за подчинёнными, старательно обдумывала предложение. На самых лютых волков находиться лишь одно верное средство. Оно находилось внутри Марии и та, недолго думая и глубоко вздохнув, ответила. Через несколько минут после ответа, она и не заметила, как мирно подрёмывала в лечебной палате, на чистой кровати под присмотром одного стажёра, что подрёмывал рядом, сидя в неудобно позе на кресле. —Вендетта будет сладкой. — в лиловых зрачках последней проскочил золотоватый оттенок.* * *
Деревня Пти Мон, Свободные земли Гаско. В это зимнее утро далёкого, от какой-либо цивилизации, посёлка, где живут и стараются ни в чём себе не отказывать филинеки и канину (антропоморфные собаки и коты), воздух насыщался свежим и холодным ароматом снега. Все дома деревни, несмотря на завершение праздника наступления Зимы, были «одеты» праздничными гирляндами и огнями, создавая атмосферу радости и любви ближнему своему. Дымок из дымоходов коттеджей клубится в холодном воздухе, придавая тем некую ламповость для проходивщих около жителей соседних домов, завернутых в теплые шарфы и вязаные шапочки. Дети ихние от скуки радостно метут снег перед своими домами, создавая уютную атмосферу и чистоту. На окраине же деревни стояла крайне небольшая, но справлявшаяся со своими задачами конюшня, лошади которой были укутанны в пушистые разноцветные одеяла, чтобы сохранить тепло от, проникающего через доски ясеня, холода. Одна из них терпеливо ждала, пока ребёнок, принесший прямо с деревни новые щётки, для чистки шерсти, (видно родственники дали подходящий размер), начищал той крупп. Это было необходимо, ведь через несколько дней эту и несколько её сестер выкупит некая компания, о которой малец знал лишь то, что там взрослые дядьки специализировались на более эффективной работе кавалерии. А для того, чтобы сделка прошла успешно, каждая скотинка должна быть не только здоровой, но и чистой, словно после дерби. Отвлекшись на работу, мальчишка и не замечал, как через небольшую щелочку приоткрытых дверей прошмыгнуло маленькое существо. Грация последнего давало преимущество, ведь даже ступая на шуршащую солому, персона не издавала шума. Лишь лошади, находившиеся рядом помотали мордами, но крайне вяло, словно запах незнакомки им был давно знаком. Координируя каждый шаг, она уже почти дошла до конюха. Прижавшись спиной к деннику, через пару шагов которого находилась жертва, вторженка стала ещё тише переступивать. Каждый шаг давался с большим трудом, казалось, что пройдёт вечность. Но вот, когда осталось лишь повернуться корпусом и напугать свою добычу, юная леди почувствовала лапы, схватившие ту за талию. —Попалась! — воскликнул радостный возглас юного конюха. —Нет! Не честно, братик. Я хочу реванш! — обиженно произнесла маленькая пушистая девочка, вместо шапки которая носила очень широкий и плотный шерстяной серый шарф, закрывавший той почти всю мордочку, кроме бурого носика и очаровательных глазок. — Давай заново? —М-м-м… Не-а. Ты ж видишь, Лилия ждёт, пока я её отмою. — показав лапкой на лошадь, явно недовольную тем, что её перестали чистить, неназванный брат шалуньи вновь взял щётку. —Ты ж её вчера уже мыл, Молт. — пыталась привлечь к себе непоседа, севшая на небольшой и закрытый ящик с инструментами, находившиеся за спиной юного конюха. —А с тобой играл эти утром, Мэй. — улыбнувшись, сказал последний, не поворачивая головы. Похоже, он старался во всю уйти в работу. Тем не менее и про младшую сестру старался не забывать. — Почему бы тебе не поиграть с другими детьми? Как насчёт Борона? Или Ханны? –Могу. Но не хочу. Борон слишком легко проигрывает, Ханна же занята готовкой (только сейчас её брат заметил, что под шарфом на губах все ещё виделся засохшие крем. Видимо от эклеров, однако запах давно выветрился). Сокс заболел, а Кайл как всегда вредничает. Ему проще… Как же говорит дедушка… Ммм… —В потолок плевать? — подсказал маленькой непоседе Молт, обмакнув щётку в ещё тёплую воду. —Да! Точно! —Не удивительно. В праздники ведь дети и взрослые не только веселятся, но и делают так, чтобы провести праздники вместе как можно лучше —Так значит ты… Не хочешь? — через шарф Мей был слышен скулеж, ушки заметно понизились. Всего 5 лет малютке, а уже знает, как воздействовать на зверочеловека с максимальной для себя пользы, хихикнув подумал её старший брат. —Как насчёт того, чтобы принять мой вызов? Если вы играешь, то я целый оставшийся день буду катать тебя на спине, как обычно это делает Лилия для нашего дедушки. —Целый день? Правда-правда?! — в голове неугомоной девочки происходил взрыв мозга. То ли обдумывала предложение, то ли её обуревали радостные чувства. Она даже на санках редко каталась, а тут такой джекпот. На крепкость телосложения брата она ни на миг не сомневалась. А вот в хитрости… —Клянусь своим хвостом и сердцем. — шмыгнув носом, сказал Молт. —А что за вызов такой? Подойдя к сестрёнке и погладив по голове, прикрытой шарфом, паренёк непринужденно отдал той свою щётку и показав на лошадь, не домытую ещё около бока, сказал в чем состоит вызов. —Готовь свою спину, братик. — в отличии от многих малолетних детишек, любивших покапризничать, Мей крайне быстро приняла правила новой игры и начала тереть конную шерсть мыльной водой. Правила были просты. Нужно было до заката домыть оставшийся нечищенным участок кожи. Но при этом не забывать поглаживать по загривку главную виновницу спора. Если та будет недовольна не возжелает более мытья от новой мойщицы — игра окончена. Если же работа будет сделана не качественно и на шерсти будут видны следы от спешки — тоже самое. Спустя некоторое время по деревне разносился радостный визг. Многие из жителей удивлённо смотрели в сторону звука, но лишь затем, чтобы завистливо улыбнуться. По, осыпанной солью, каменной дорожке бежал самый взрослый из всех детей посёлка. А на его спине, держась одной рукой за плечо а другой размахивая шарфом как знаменем, смеялась от души очаровательная девчушка. С одного из окон посмеивались родственники этой именнитой парочки. —Похоже этим вечером тебе уже не так трудно будет уложить нашу внучку спать, женушка. —Надеюсь на это. — ностальгируя по тем временам, бабушка Молта и Мей посмотрела на часы. —Они так похожи на своих родителей, не правда ли? — Конечно милая. Будем надеяться их не затронут те же несчастья.