Потеря и месть

      Первая истерика случилась на похоронах.       За двадцать с лишним лет, что Лу торчит на этой грёбаной планете, она ни разу не сваливалась в истерику. Плакала, кричала, кидалась в драку, но не истерила. Она была слишком сдержанной для этого. Стойко выносила любое дерьмо. Как могла.       Потом Лу влюбилась. Полюбила. Так сильно, что, казалось, её могло порвать. Она никогда не испытывала ничего такого и сначала пугалась, отрицала, но успокоилась, приняла, чувствовала себя счастливой. Прям по-настоящему.       Разве могло с Иво быть по-другому?       А вчера он умер. Кто-то выстрелил из толпы. Кей даже не успел уловить угрозу. Его напарница — тем более. Скорую вызвали, хилеров… Толку только не было. Не успели. Пуля в лёгкое попала или куда — Лу не слушала, не запомнила, слишком звенело в ушах. Просто вот… есть он — и уже нет. Её даже рядом не было, узнала обо всём постфактум, потому что она уже полгода как перестала быть его телохранителем и больше не сопровождала его повсюду — настоял после свадьбы. Мол, всё, личные отношения, уж тем более брак, будут мешать работе, ибо он не позволит его защищать, а сам бросится под пули, чтобы спасти её. Пришлось признать правоту. Да и говорить убедительно он умел.       Да, да… почти ровно шесть месяцев назад Лу Рид превратилась в Лу Мартен. Сказать, как охренело общество, — ничего не сказать. Впрочем, мало кто об их отношениях не догадывался. Да они и не особо скрывались. Иво необходимость в этом даже не видел. Ну, а Лу вообще без разницы всегда, что о ней думают и кто думает. Дёргалась только, что вредить ему будут через неё. Приор, в конце концов. Врагов мало, что ли? Или просто ненавистников. Но всё было спокойно. Что удивительно.       Вчерашнее утро и вовсе провели замечательно. Лу давно так не веселилась.       — Лу, насколько помню, я кровать с функцией массажа не приобретал, — сонно бормочет Иво куда-то в шею, прижимаясь грудью к спине Лу и крепко обвивая рукой талию.       Она уже в голос хохочет. Старалась держаться, пока новостную статью читала, но комментарий Иво добил. Теперь оттого, как сильно смеётся, кровать трясётся ещё хуже. Лу надо несколько минут, чтобы успокоиться и осторожно — а то рукой Иво по носу заедет — перевернуться на спину.       Он открывает глаза, окидывает быстрым взглядом её лицо, закрывает обратно и утыкается лбом ей в плечо. Шумно вздыхает, наверняка пытаясь вырубиться опять.       — Прости, что разбудила, — не в силах перестать улыбаться, произносит Лу. — Но тут такое! Ты СМИ читаешь вообще? Столько нового про себя узнать можно.       — Благодарю, у меня нет так много свободного времени. И терпения, — всё ещё сонным голосом отвечает Иво. — Тем более для жёлтой прессы. С чего вдруг ты так ею заинтересовалась? Тебя, кажется, не особо беспокоит чужое мнение.       — Не беспокоит, — отзывается она. Сразу прикусывает губу — опять тянет засмеяться в голос. — Кей скинул. Оказывается, мы с ним мутим за спиной у тебя. Тут фотка, где мы из театра выходим. Недельной давности. Это когда ты его попросил меня сопровождать. Тут такую историю раскатали… Охренеть можно. Сериал пора снимать.       Иво молчит, но молчание его очень о многом говорит. Например, тут целый вопрос, на кой хрен Лу тратит на это время, вместо того чтобы ещё поспать. А ещё просьба никогда больше не открывать подобную хренатину, ибо ничего полезного здесь нет, несмотря на то что можно от души посмеяться. Ему вот не смешно. Наверное.       Может, мысленно он уже валяется под кроватью и укатывается с этой статьи. Но не признается же.       — Полгода прошло, как поженились, а СМИ до сих пор не успокоятся никак, — проговаривает Лу, убирая телефон на тумбочку.       — Завидуют, — приглушённо из-за плеча отзывается Иво. — Ни у кого ведь нет такой Лу. Только у меня.       Очень хочется ответить что-то саркастичное, но вместо этого губы растягивает влюблённая улыбка. Даже никакие шутки на ум не приходят, хотя должны уже. Остаётся просто руки скрестить, мол, я не такая, я жду трамвая.       — До подъёма есть целый час, — совсем тихо говорит Иво. — Спи, пожалуйста. Иначе я из тебя рулет сделаю. В одеяло заверну, чтобы не могла шевелиться.       — Ладно, ладно, грозный какой, — ворчит Лу. Она сползает вниз по подушке, закидывает на него руки и ноги и утыкается носом в грудь. Тут же чувствует, как он снова прижимает её к себе. — Всё, сплю.       Она честно старается. А в голове то и дело всплывают строчки из статьи и шутки Кея. Лу прикусывает губу и пытается не трястись от смеха, чтобы дать Иво поспать — последние дни были жутко напряжными, и ему не помешает отдохнуть.       Но блин…       — «Простит ли месье Приор неверную жену или укажет на дверь? Следите за новостями, чтобы узнать подробности первыми». О как, прикинь?       — Лу, ради Единого…       Одновременно с претяжёлым вздохом Иво по спальне разносится громкий смех Лу.       Она весь завтрак статью цитировала и каждый раз злорадно посмеивалась, когда уголки его губ едва приподнимались — знала, ему тоже было смешно. Потом он ушёл работать, а она поехала на встречу с Ирмой и Малой. Через несколько часов позвонил Кей. Лу умерла сразу, как только его голограмма сказала: «Прости меня».       Конечно, он не был виноват. Но не докажешь.       До сегодняшнего дня Лу не проваливалась в истерику. А теперь, стоя у свежей могилы, когда почти все уже ушли, она почувствовала, как тело затрясло. Подгибались колени, дрожали пальцы, сердце зачастило так, что задохнуться можно, виски сжало болью, к горлу подкатывали рыдания. Она пыталась держаться, но всё равно сломалась — зажав рот одной рукой, а второй стиснув на животе ткань чёрной водолазки, всхлипнула, свалилась на колени и согнулась пополам, едва ли не упираясь лбом в землю.       — Лу!       Наверное, это был Кей. Вроде бы он рядом тут стоял, но Лу уже не помнила, не осознавала. Его ли голос сейчас раздался, его ли руки пытались её обнять…       Не попрощалась. Даже не попрощалась. Не была рядом в самые дерьмовые минуты жизни, хотя клялась на свадьбе, вообще-то… Не обняла, не соврала, что всё будет хорошо. Не сказала напоследок, как любит его, но он и так знал, конечно.       Такое ощущение, как будто вообще ничего важного не успела ни сказать, ни сделать.       Куда ей теперь девать себя без него?       Лу становилось хуже с каждой минутой. Она совсем перестала осознавать реальность и не могла выбраться из этого состояния. Её мотало от боли до безысходности, от безысходности до бешенства, от бешенства до безразличия. Тело трясло как в лихорадке. Она не слышала голос Кея и уже не чувствовала попыток обнять её. А следом всё просто провалилось в темноту.       Она обрадовалась. Просыпаться не хотелось.

***

      За год Лу так и не вернулась к жизни. Она обозлилась на весь мир и закрылась. С друзьями и матерью общение оборвалось, Кея к себе больше не подпускала. Тем более он слишком винил себя в смерти Иво, и она устала убеждать, что его вины нет. Тошно было каждый раз из-за того, каким убитым становился его взгляд, как только они встречались. Поэтому ему на глаза она больше не попадалась.       Просто жутко от всех и всего устала. Сочувствующие взгляды вызывали раздражение. До такой степени, что Лу даже контакты все из телефона удалила. Остались только самые необходимые. Номера тех, кто мог помочь добраться до истины и узнать, кому понадобилось убивать Иво.       Она плотно взялась за расследование. С остервенением, как сумасшедшая. Было плевать, если бы и её саму убили в итоге. Главное — добраться до правды. Хотя голос Иво в голове, который каждый день просил остановиться и беречь себя, жутко мешал. А избавиться не получалось. Наоборот, она изводила себя хуже, лишь бы не слышать ничего и в конце дня просто отрубиться.       Впрочем, даже ночью не удавалось отдыхать. Мучили кошмары. И снова — голос Иво. Время для сна сократилось сильно. Теперь она спала пару-тройку часов и старалась не смотреть в зеркало. Не хотела видеть сбрендившего монстра, от которого Иво бы точно пришёл в ужас.       Наверное. Он-то её любую принимал.       — Не отворачивайся. Ну же, посмотри на меня.       Лу сжимает челюсти, смахивает слёзы, скрещивает руки и наконец делает то, что Иво просит. От его слабой мягкой улыбки становится плохо и хорошо одновременно. Хочется куда-то спрятаться, чтоб он так не смотрел. И не хочется.       — Всё хорошо, Лу. — Он берёт её за руку, переплетает пальцы, задевая обручальное кольцо. — Это всего лишь фильм. Тебе можно плакать. Слёзы ведь не преступление. Просто эмоции.       — Я не привыкла, — признаётся Лу, сразу сжимая его ладонь. — В интернате плакать было нельзя, я к этому себя приучила, а потом как-то стало уже не до того. Надо ведь справляться со всем как-то… Слезами горю не поможешь и всё такое. А над фильмом плакать — вообще херня какая-то… Как ребёнок.       — Не надо справляться со всем. И ты не права. Не как ребёнок. Как обычный живой человек. — Иво притягивает её к себе, крепко обнимает, оставляет поцелуй на лбу. — Эмоционируй. Я тебя всю люблю. Твои эмоции, слёзы — тоже. Всё хорошо.       Лу утыкается лбом ему в грудь и всхлипывает. Обхватывает руками в ответ.       — Ненавижу доштормовые фильмы, — сипло произносит она. — Не давай мне больше «Логана» смотреть.       — Хорошо, договорились.       Ну всё, этот поезд не остановить…       Лу собирала долбаный пазл весь этот год. А когда наконец закончила и поняла, какая тварь была всему виной, не выходила из дома сутки. Пыталась осознать и опустошила пару пачек сигарет. Хотела прикончить половину мини-бара, но не доползла до него. Раскидала конечности по полу и таращилась в потолок. Думала, совсем умом тронулась, но прокручивала в голове всё, что узнала, и понимала — нихрена. Она нашла разгадку.       На следующий день привела себя в порядок. Расчесалась, накрасилась даже слегка, оделась так же, как в день похорон. Сигарету в зубы, блок закрыла, на мотоцикл села — и в Центр.       Сегодня бумеранг в лице Лу Рид прилетит кое-какой твари в рожу. Или в спину. Давно пора.       Лу Мартен.       Она швырнула стол в секретаря, который попытался остановить её. Зашла в зал, блокируя телекинезом дверь, окинула его взглядом — тот пустовал. Направилась к белому креслу неторопливым шагом, упала в него, руки растянула по подлокотникам, ногу на ногу закинула, упёршись щиколоткой в колено. Ждала. Терпению за прошедший год научилась отменно.       — Что ты здесь делаешь?       Лу резко вскинула голову. Медленно обвела Викария взглядом. Без единой эмоции. Даже не ухмыльнулась едко, хотя могла бы. Вполне в её духе. Сил просто уже не осталось ни на что. Только вот на эту встречу. На наказание. На месть.       Всё равно живой она отсюда вряд ли выберется. И не хотелось, если честно.       — И тебе здравствуй, Жан-Франсуа. — Лу упёрлась затылком в спинку кресла. — В делах и помыслах храни Единый, а? Благословишь? Я тут убить кое-кого хочу.       Он нахмурился, явно возмущённый такой дерзостью. Приблизился, остановился в нескольких шагах. С каждым мгновением его лицо становилось раздражённее, хотя было заметно, что он старался держать себя в руках.       — Не кажется ли тебе, что ты слишком многое себе сейчас позволяешь, Лу? — медленно проговорил Жан-Франсуа.       — Ой, пардон, трон заняла? — вскинула бровь Лу, очень напоминая самой себе Иво. — Тысяча извинений, ваше величество. — Она хлопнула ладонями по подлокотникам и поднялась. Медленно подошла, остановилась в паре шагов. — Просто думала, как можно сидеть в такой красоте, такой чистоте… и быть такой мразью.       — Рид…       — Мартен, — перебила она, едва размыкая губы. — Ясно? Мартен.       Викарий сделал глубокий вдох, и на выдохе его лицо практически разгладилось. Он даже стал казаться спокойным, хотя волны гнева можно было чуть ли не физически чувствовать. Однако внешне его уже почти ничего не выдавало.       — Послушай меня, Лу, — максимально доброжелательным и сочувствующим голосом начал Жан-Франсуа и попытался коснуться её руки, которую она тут же одёрнула, — я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь. Понимаю, что ты до сих пор не оправилась от такой страшной потери и боль туманит твой разум. Я знаю, как ты любила Иво, но…       — Да, я любила. Я. А тебе он мешал, поэтому ты приказал его убить. Да? Только давай без этой твоей ванильной херни про понимание и так далее. Ничё ты не понимаешь, потому что не любил никогда. Обычный напыщенный индюк, которому власти надо побольше. А Иво всё это просёк, и ты его убил. Охеренно. Я бы похлопала, но мне впадлу. Но вообще — блестяще сработано. Ай да Викарий, ай да сукин сын.       — Рид, у тебя ещё есть шанс выйти отсюда. Отступи и уйди с миром. Я не стану приказывать охране убрать тебя отсюда силой. Ты ослеплена болью.       Лу подошла ближе, встала к нему вплотную практически. Посмотрела в глаза, подняла руку, отвела её чуть в сторону.       — Для тупых повторяю — Мартен, — негромко процедила она. — А с миром щас уйдёшь ты. Бодрым шагом на тот свет.       — Тут повсюду камеры, глупая. Тебя казнят.       — Я в ужасе. Видишь, как коленки трясутся?       Лу дёрнула рукой — позади Викария разбилась ваза, разлетелась на крупные осколки. Дёрнула снова — и все они стремительно полетели вперёд. Он широко распахнул глаза, открыл рот, из-за чего его лицо стало выглядеть по-идиотски. Она потянула осколки на себя, вонзая их в его спину ещё глубже.       Жан-Франсуа рухнул на колени, не сводя взгляд с Лу.       — Ты отобрал всё самое святое, что у меня было, — прошипела она. — Лови последствия.       Лу сделала ещё рывок — и Викарий, дёрнувшись последний раз, повалился на пол. Стеклянный взгляд упёрся в пустоту.       Дверь, которую она заблокировала, выбили. В зал со вскинутым оружием ворвались бойцы Корпуса. Они кричали что-то, потом ударили её под колени, и она безропотно подчинилась.       Лу всё не отводила глаз от Викария. Она хмыкнула, впервые за год почувствовав себя нормально. Даже почти хорошо. Она отомстила и успокоилась. Дальше можно гулять свободно. И пусть последний путь будет на эшафот. Без разницы. Главное, сделала что хотела. А если жизнь после смерти существовала, то скоро получится и с Иво увидеться. Так что всё определённо не зря.       Впрочем, походу, до виселицы решили не ждать.       Лу улыбнулась — впервые за год.       Воцарившуюся в зале тишину разорвал выстрел.