***
Темноту каюты разгоняет лампа ночника на стене рядом с койками. Нам пришлось лечь «спать», чтобы не выделяться: экипаж корабля еще люди. Смотрю сквозь иллюминатор в чёрную глубь космоса. Вдали поблескивает множество точек: звёзды. Стоит ли имитировать сон? Людскому мозгу нужен отдых, а мы можем обходиться без него долгое время, зато, когда некого поглощать, мы склонны впадать в оцепенение. Этого делать не стоит, если есть цель. Полностью отключать сознание от реальности, не оставляя на страже ни один из органов чувств — очень уязвимо и примитивно. Наши части тела отдыхают по очереди. Как люди смогли прожить такими несовершенными и выжить? Короткая жизнь и большая численность особей… Наличие разума. Они подстраивают мир под себя, вместо того, чтобы подстроить своё тело под изменяющиеся условия окружающей среды. Это стало их спасением. Накрываюсь одеялом по плечи. Покров из ткани сдерживает теплоотдачу, чтобы температура тела не повышалась, изменяю проницаемость кожных покровов, замедляю обмен веществ в организме и снижаю сердцебиение. Глаза людей видят ограниченный спектр, но в таком диапазоне воспринимать мир интересно. Каждый поглощенный вид дает что-то новое, улучшает приспособленность тела к окружающей среде, дает новые физиологические возможности. Люди очень привлекательны тем, что пришли с планеты, где очень много видов. Память людей показала зверей, птиц, насекомых… Хочется поглотить всех, благо биомасса на Земле огромна. Мы заполоним собой новый мир… И впадем в спячку, как в примитивные времена? Нет. Не стоит поглощать всех животных. Мы станем выращивать пищу, как это делают люди и забирать в себя только часть биомассы. Нам не грозит старение и смерть. При таком раскладе мы будем постоянно расти. Слившись с людьми, мы станем более организованным организмом. Мы уже переняли их мышление. Раньше понятия «я» для нас не существовало, мы не могли работать автономно, нас тянуло друг к другу в единое тело, когда не надо было ассимилировать других существ. А теперь мы будем учиться сосуществовать, как отдельные тела, при этом не теряя связи от единого целого. Изменяться для нас естественно. Всё наше существование в изменении, улучшении, увеличении. Пока не иссякнет пища. Тогда наши тела ждет самопереваривание, уменьшение до определённой массы, затем остатки энергии уходят на формировании цист и впадение в спячку на бессрочный период, когда условия среды на планете снова станут благоприятными: зародиться органическая жизнь, которую мы без остатка поглотим. Так мы жили тысячелетия на родной планете. Пока к нам не прилетел разумный вид Неживых и оценил наши возможности по достоинству. Спустя тысячелетия, мы изменились. Теперь нам нет смысла впадать в спячку. Понятие «время» пришло к нам от людей. Мы бессмертны до тех пор, пока существует хоть одна клетка нашего организма. Но все же уязвимы. Внезапные изменения внешних условий, к которым не успеваешь приспособиться, наносят повреждения: перепады температур, соединения едких веществ, разность давления, радиация — всегда существует риск наткнуться на что-то опасное. Мы осторожны. Прежде, чем начать действовать, наблюдаем и выжидаем. Мы никуда не спешим. По человеческим меркам мы очень терпеливы. Мы можем ждать тысячелетия, а, может, и миллионы лет. Но теперь понимаем, что лучше потратить это время на созидание и изменение не только себя, но и мира вокруг. Сейчас нам важно сохранить человеческий облик, чтобы стать частью людского общества и незаметно ассимилировать. Люди могут быть опасны, так как способны увидеть наши уязвимости. Поэтому мы должны незаметно влиться в их общество, соединяясь с ними. Мы обязаны выжить, сохранить себя и стать больше. Горнодобывающая станция уже заполнена нами. На этом корабле нас тридцать восемь «частей». Все они неотличимы от людей. Мы можем поглотить собой здесь всё, но имитация — всего лишь имитация, оригинал вызовет, куда меньше подозрений. А впитать людей мы всегда успеем. Постепенно приходит ощущение апатии и сонливости. Мозг требует отдыха совсем, как людской. Я слишком идентично воспроизвел ткани этого органа, стараясь лучше понять психику человека, просматривая воспоминания Максима. Что ж, сымитирую сон. Это будет, даже интересно. Опускаю веки. Людское мышление теряет чёткость и начинает воспроизводить преломленные картинки воспоминаний в произвольном порядке. Не изменяю частоту импульсов, пробегающих по нейронам мозга — «сновидения» не мешают. Просто перестаю сосредоточиваться на одном органе — мозге — и вновь воспринимаю организм целиком. Часть резервных тканей расщепляется, питая тело энергией. Я не настолько прожорлив, как люди, имеющие ту же массу. Белковая пища, поступившая извне, в отличие от людского организма, «переваривается» полностью, и энергия не расходуется впустую. Если бы эти существа не были так подвижны, я бы тратил меньше энергии, имитируя их поведение. Древний инстинкт подсказывает замереть в укромном уголке в ожидании прибытия на Землю… Но, взойдя на звездолет человеком, приходится соответствовать поведению землян. Удивляет, как люди тщательно следят за числом своих особей. Сразу ясно, они не в состоянии менять форму и количество своих тел. Здесь у нас больше преимуществ перед ними. Спустя два месяца полета, в один из дней я открываю глаза, так же лежа на отведенной моему телу койке. В иллюминаторе виднеется голубоватый шар. Узнаю сразу: Земля. Улыбаюсь совсем по-людски.Часть 1
20 октября 2023 г. в 12:00
Ощущение вибрации проникает сквозь толстые стенки защитного панциря, став сигналом о резком изменении окружающих условий. Кругом мягкая почва, а сейчас что-то происходит.
Нужно срочно приводить организм в бодрствующее состояние. Вибрация может быть результатом начинающегося землетрясения. Личный опыт с таким природным явлением отсутствует, но генетическая память хранит информацию. Сейчас стоит, либо увеличить защиту, уплотнив внешнюю оболочку, либо выбраться на поверхность и уползти из зоны опасности.
Доносится приглушённый гул, вибрация усиливается, намекая на угрозу.
Уплотняю мягкие ткани, сделав защитный покров толще и превратив себя в плотный, покрытый подобием хитина, шар.
Скрежет и вибрация окружают со всех сторон. Замерев, ожидаю, когда закончатся сотрясения.
Внезапно приходит ощущение перемещения, резкого подъема и падения на мягкий грунт, вибрации и снова движение куда-то.
Тело ощущаю слишком маленьким. Родственных частей вокруг не чувствую или они крайне далеко. Инстинкт подсказывает: нужно беречься.
Скрежет остается позади, но вибрация и еле улавливаемый гул слуховой щелью продолжает сопровождать.
Подобные ситуации в памяти отсутствует и, как реагировать на новую угрозу алгоритм не выработан. Нужно получить больше информации об опасности, чтобы среагировать правильно. В защитной оболочке связь с внешним миром ограничена. Большинство органов чувств находятся в не сформированном состоянии. Придётся перетекать в активную форму.
Расслабляю ткани оболочки, размягчаю панцирь. Хитин преобразуются в мышцы. Внешний тонкий слой панциря откидываю, как скорлупу: пострадал от окружающей среды. На восстановление потребуется много энергии, а ее нужно беречь. Проще избавиться от поврежденных тканей.
Перелив плоть в несколько конечностей, легко выбираюсь из сухой оболочки. Тело окружают комья почвы и камней. Органы зрения пока не сформированы, нужно разобраться в происходящем, поэтому использую эхолокацию.
Вокруг полость пещеры. Подо мной что-то странное, как длинный ствол растения и плотный, как камень. Сравнения в памяти подходящего нет, потому что оно движется, хотя абсолютно не живое. Все странное может быть опасно. Надо выбираться с этой штуки.
Уплотняю внутренние ткани тела, формируя скелет для опоры, концы конечностей оформляю в твердые гребенки. Покрываю себя лёгким панцирем для защиты. Теперь наверх, не боясь повредиться о камни.
Нужно прыгнуть на ближайшую стену, но пока они далеко. Жду подходящий момент.
Постепенно улучшаю чувствительность рецепторов кожи. Вокруг прохладно, немного влажно. Вполне комфортная среда.
Внезапно ощущаю движение комочков почвы под нижней частью тела и усиление странной вибрации. Откуда-то снизу различаю громкий скрежет.
Формирую на верхней части тела несколько органов зрения на тонких ножках.
Вижу над собой свод пещеры. Возможно, глубоко под землей. Темно.
Вдруг впереди на стене возникает белый источник света. Солнце? Не помню ничего подобного.
Почва подо мной движется, так что приходится отступать назад. Впереди «дорожка» внезапно обрывается. Комья земли водопадом катятся за край, грозя и меня утянуть вниз.
Не желая падать, инстинктивно прыгаю на ближайшую стену, выпустив острые крючья на конечностях для удержания.
Но не тут-то было!
Поверхность оказывается очень плотной, гладкой и блестящей. Это вовсе не камень. Не удается закрепиться, соскальзываю и плюхаюсь обратно на движущуюся к обрыву земляную дорожку.
Нужно менять тактику. Не получилось проткнуть, значит нужно приклеиться, раз поверхность достаточно гладкая.
Поднимаюсь на конечности. Размягчаю ткани на нижней поверхности тела и, оттолкнувшись от «земли» в последнюю секунду перед падением вниз, превращаю конечности в щупальца с присосками на лету к стене. Прилипаю к гладкой и прохладной поверхности, закрепившись.
Отлично.
Теперь вперёд — наверх — изучать изменившийся мир.
Ползти неудобно. Есть риск сорваться с гладкой поверхности, но пока удается удержаться.
Внизу что-то скрежещет, двигается, но не излучает тепла, жизни, поэтому не вызывает интереса. Поворачиваю один стебелек с глазом и смотрю вниз, оценивая угрозу.
Каменная крошка сваливается в прямоугольные емкости, которые движутся по «пещере» куда-то дальше. Мне явно не туда, поэтому ползу вверх.
На пути возникает источник света. С любопытством подползаю, вытягиваю щупальце из тела, осторожно прикасаюсь к странному объекту. Теплое, твердое и гладкое, при этом ослепительно яркое. Наползаю на него, обнимаю конечностями. Изучаю. Неживое. Интерес пропадает. Ползу дальше.
Слабое дуновение ветра. Поворачиваю в ту сторону и вскоре натыкаюсь на отверстие, в которое смогу спокойно забраться. Но просто так не пролезть — его перегораживают очень твердые гладкие палочки.
Раз оттуда дует ветер, значит, есть выход на поверхность.
Размягчаю скелет и панцирь, просачиваюсь в отверстие между палочками, вновь сливаясь в одно целое за преградой.
Дальше идут такие же гладкие стены, представляя из себя туннель. Когда ударяешь о них заостренной конечностью, раздается цокающий звук.
Запомню новую поверхность и способы передвижения по ней.
Продолжаю вертикальный подъем.
Ветер усиливается, а потом приходит ощущение вибрации, но несколько менее сильной, чем была внизу.
Надо мной снова преграда. Она в движении. Походит на лепестки цветка, вращающиеся вокруг своей оси.
Замираю, оценивая уровень опасности: не нападает, не живое.
Снова использую эхолокацию. За преградой туннель раздваивается.
Как преодолеть?
Подползаю, пересиливая порывы ветра. Тремя тонкими щупальцами осторожно изучаю твердое препятствие. Одно просовываю внутрь. Отросток внезапно отсекает подвижная часть «цветка», оказавшаяся очень твердой и острой.
Резкое чувство уменьшения массы обжигает. Заставляет тут же втянуть обратно в тело исследовательские щупальца. Опасность!
Память подкидывает варианты. Вернуться? Сделать подкоп?
Второй привлекает больше. Заостряю передние конечности, как гребенки. Скребу по гладкой поверхности, но раскопать не получается. Пробую «почву» в нескольких местах вокруг крутящейся преграды. Везде твердая. Не выходит сделать подкоп.
Один из коготков внезапно натыкается на что-то упругое, податливое, напоминающее стебель растения, идущий от острых лепестков «цветка». Утончаю режущий край когтя и резко тяну вниз, перерезая «стебель».
Внезапная белесая вспышка, разлетающаяся огоньками, как от удара молнии. Тело пронзает волна энергии, вызывая против воли сокращение мышц. В месте соприкосновения со «стеблем» вспыхивает боль от ожога.
От неожиданности срываюсь со стены и лечу вниз. Резко изменяю структуру организма, расслабляю ткани и собираю поврежденную мышечную ткань заново. Выбрасываю щупальца вверх, присосками впиваюсь в стены узкого туннеля, останавливая падение. Замираю на несколько секунд, а потом вновь начинаю подъем. Когда приближаюсь к странной крутящейся преграде, отмечаю, что ветра нет. «Цветок» больше не вращается. Снова осторожно ощупываю щупальцами преграду. Нахожу в ней отверстия. Утончаю тело и просачиваюсь на другую сторону «лепестков».
Чувствую, как рядом по стене ползет оторванный кусочек щупальца. Хватаю и впитываю в один из отростков. Целостность надо беречь.
Туннель раздваивается. Один рукав идет вертикально вверх, второй отходит в сторону — горизонтально. Переползаю в последний, так как передвигаться в нем удобнее.
Формирую три пары твердых конечностей и быстро бегу вперед. Время от времени проверяю эхолокацией туннель, чтобы случайно не сорваться в яму, которую могу не увидеть. Внезапно ощущаю провал впереди и замираю, не доходя до края. Приближаюсь к обрыву, вытягиваю органы зрения на передней части тела, всматриваясь.
Внизу темно, но есть дно и оно не особо далеко. Провал в полу перегораживают твердые полоски. Проверяю конечностью. Просочиться можно, только нужно ли? Внизу небольшая прямоугольная пещера. Органики не чувствую. Ничего интересного.
Перепрыгиваю квадратный провал и бегу дальше по туннелю. Коготки цокают по гладкой поверхности. Резкий поворот и снова продолжаю путь.
Возникает еще одно отверстие на пути. Приближаюсь. Такое же, как первое, с тонкими щелями, ведущее куда-то вниз. Замираю на крае, оценивая обстановку. Подо мной пещера квадратной формы.
Внезапно внизу раздается писк, явно принадлежащий живому существу, а потом приходит слабое ощущение тепла. Оно двигается! На сей раз, похоже на белковую форму жизни. Важно узнать: схожа ли структура, возможно ли поглощение.
Приходит инстинкт разделиться на две части. Одна останется здесь — в безопасности, а другая спуститься вниз на разведку. Но отметаю: меня слишком мало. Отделившаяся часть будет мала и слаба для возможной атаки.
Встаю лапками на края отверстия, а с нижней части тела спускаю вниз — в «пещеру» — тонкие щупальца, которые легко проходят в отверстия между жесткими полосками преграды.
Тепло ощущаю отчетливей.
Настраиваю органы слуха на издаваемые органикой звуки и ловлю излучение тепла от нее.
Объект охоты в три раза меньше моей массы. Их два. Движутся внизу. Сначала в отдалении, теперь рядом. Не понимаю их взаимодействия. Они не сливаются. Не могут? Низшая форма жизни?
Маленькие тушки издают звуки разной частоты, протяжные. Ориентируюсь не на них, а ощущение теплоты тел возможной добычи. Они замерли точно подо мной.
Удлиняю щупальца, резко бросаю вниз, чуть не стекая полностью, желая дотянуться до теплого объекта. Ощупать. Пропитать.
Цель все ближе, ближе…
Серое с мехом существо внизу внезапно отпрыгивает в сторону, но его место занимает второе.
Резко смещаю щупальца к ближайшему живому объекту, которые совсем истончились, и обвиваю. Существо судорожно дергается, издает протяжный писк, внезапно обрывает щупальца, оставляя на своем теле. Но это уже не важно. Нет цели удерживать. Главное, коснуться подходящего объекта и оставить на нем, даже небольшую частичку себя. А потом ждать увеличения массы своего тела.
Втягиваю щупальца обратно в себя, оставаясь наверху в странном туннеле с гладкими стенами.
Существо внизу, обвитое моими отростками, дергается, замирает, хрипит, но не умирает: больше не может. Вторая особь убегает вглубь помещения, но не теряется из зоны ощущений.
Все больше чувствую, как оборванные щупальца набирают массу, пропитывая органику незнакомого создания. Структура тканей объекта подходит для слияния. Нужно искать еще подобных существ.
Форму только что поглощенной органики не меняю, только скрываю под шерстью белесые нити щупалец, так как рядом находится еще один живой объект, который внешне такой же, и не должен ощутить от меня угрозы. Мимикрия должна быть полной.
Теперь я — оно. Отключаюсь от ощущений себя-в-туннеле и перехожу на чувства новой части своего тела, чтобы лучше понять поглощенный объект и захватить второй.
Открываю черные глазки-бусинки. Лапка с пятью пальчиками вздрагивает и хватает воздух. Чувствую, лежу на боку. Поднимаюсь. Конечностей всего четыре. Сзади подобие щупальца, которое является продолжением позвоночника. Оно почти без шерсти, покрыто кожей, а тело — коротким темным мехом. Делаю несколько шажков, осваиваясь в новом облике. Память существа сливается с моей, становится едина. Добавляется знаний об окружающем пространстве.
Принюхиваюсь носом на удлиненной мордочке. Пахнет чем-то съестным.
Еда лежит рядом. Кусочек чего-то сухого, растительного происхождения, но такого аппетитного.
Приближаюсь и начинаю грызть, повинуясь инстинктам «носителя». Отправляю крошки в желудок.
Это очень долгий путь пополнения энергией. Примитивный. Подходит на вариант: запасной. Передо мной несовершенная форма жизни, но подходящая по структуре тканей. Итог: обучиться у объекта нечему. Полезность: восстановление биомассы.
Постепенно наполняю желудок, как чувствую, приближение «сородича». Серое создание голодно выглядывает из-за угла прямоугольного предмета, коих здесь стоит довольно много.
Возможное поведение существа рисуют новообретенные инстинкты «носителя»: нападет. Надо защитить пищу.
Наверху часть меня теперь понимает, что существа внизу дрались из-за еды.
Но сейчас приближение «сородича» не настораживает, пищу защищать желание-имитация.
Скалю резцы, вздыбливаю шерсть на холке, отступаю, изображая испуг, признание, что второй — сильнее. Тот уверенно начинает наступать, стараясь оттеснить от пищи.
Все ближе и ближе. Это мне и надо.
Пячусь. «Сородич» косится на меня, подбегает к кусочку еды и впивается зубами, желая утащить.
Нападать, используя возможности полученного тела, не вижу смысла — оно несовершенно. Открываю пасть, меняя структуру тканей на пластичную, резко распахиваю верхнюю часть тела на две части, формируя щупальца и устремляюсь атакой на «сородича».
Не ожидав нападения, существо не успевает отскочить. Обвиваю пушистое тело, подтаскиваю к себе и пропитываю. Создание издает протяжный писк и замолкает.
Внезапно «пещеру» озаряет светом, текущем из маленьких «солнц» на стенах под сводом.
Инстинкт «носителя» сигналит: прячься!
Удлиняю конечности и заползаю в щель между большими прямоугольными предметами. В темноту.
Пропитывание «сородича» завершается. Приятное ощущение увеличение массы.
Выглядываю из-за угла.
В одной из стен образуется большой прямоугольный проход. Внутрь шагает странное высокое создание, передвигающееся на двух конечностях. Крупное по массе, много больше меня, буквально каждым рецептором чувствую, льющееся от него тепло. Живое. Подходящее? Поглотить.
Верхняя часть меня просачивается сквозь тонкие прутья из туннеля, оказываясь в «пещере» и берет активность на себя.
Ползу по своду потолка, который оказывается непривычно ровный, к большой добыче. Но она внезапно делает шаг к проему в стене, явно собираясь сбежать.
Надо приманить.
Что привлекло внимание большого существа? Два меховых живых комочка.
Часть меня, внизу разделяется на два зверька, имитируя в точности их первоначальный облик. Они начинают истошно пищать, привлекая внимания новой добычи. Большой объект ими питается?
Оправдывая ожидания, существо на двух конечностях замирает, а потом идет в сторону звука.
Ползу по потолку «пещеры». Оказываясь над добычей, ослабляю присоски и крючья на щупальцах, и лечу вниз.
Объект вскрикивает, когда приземляюсь на него, пытается отодрать верхними конечностями мое тело, которое быстро выпустило щупальца, а затем принялось размякать, став тягучим и липким. Шансов у нового «носителя» освободиться нет. Панцирь у существа странный — мягкий и плотный, из неорганического материала, не растет из тела, что очень удачно, покрывает не весь организм и является слабой защитой.
Двумя парами черных глаз-бусинок наблюдаю снизу за собой, как наша добыча падает, поскуливая, пока еще может. Дергается и замирает. Мои же ткани впитываются в тело объекта. Совместимость: полная. С удовлетворением чувствую, как становлюсь больше и больше, просачиваясь в тело, разносясь с кровью по каждому органу, одновременно исследуя, считывая информацию из клеток.
Вихрь новых чувств. Такое мы еще не поглощали, такого нет в нашей памяти. Странное существо является частью колонии многих таких же созданий — первое, что удается осознать, сливаясь с его телом все глубже.
Их тела, как и у «пушистых» не могут меняться согласно мысли. Заинтересовывает нервная и мозговая ткань. Довольно сложный орган для настолько примитивно устроенного тела, которое не сильно отличается от «крысы» — название ранее поглощенных существ возникает само. А еще объект разумен. Сознание сосредоточено только в одной части тела — органе — «мозге», а не разлито в каждой клетке, как у нас.
Познаем чужой образ мыслей. Совершенствоваться необходимо. Это единственный путь для разумных. Интересно, двуногие существа считают так же? Это коллективный разум? Когда-то мы поглощали такой, мы многому научились.
Вскоре понимаю, что у объекта физиологической связи с сородичами нет. Только память и звуки. Они другие, проще, полагаются на внешние, а не внутренние преобразования.
«Изобретения».
Открываю глаза нового тела. Смотрю в белые «пластиковые» «плитки» потолка.
Смакую каждым словом чужого языка.
Они создали это сами. Гнездо… дом… станция.
Сажусь. Перевожу взгляд на руки, сжимаю пальцы. Всего пять, как у существ с мехом. Очень мало конечностей, нет щупалец. Странный покров, который они называют «одежда». Они мастерят его из материалов окружающей среды, чтобы согреться и защитить хрупкие и ранимые тела. Их плоть неизменна, внутренними процессами они не в состоянии сознательно управлять. Примитивно. Но умение преобразовывать неорганический мир вызывает интерес.
Благодаря нам они изменятся и получат новые возможности, а мы увеличим массу, приобретем новый опыт, знания, способы общения и перемещения по космосу.
Совершенство органики и разума — в бесконечном единении разных жизненных форм во Вселенной.
Разумность двуногих существ, принимаю, как данность. Они бы удивились, узнав, что мы не гуманоиды по виду, но себя осознаем и у нас есть мышление иного уровня. Наша «психика» не склонна к «эмоциям», как «людская» — названия новых явлений и форм считываю с мозга «носителя», слившись с ним воедино.
Они — скоро «мы» — называют себя «людьми», а место, где находимся «горнодобывающей станцией», «складским блоком Д» «на планете Фурия».
Планета… Память поглощенного мозга рисует огромный мир за пределами комнаты-склада. Другие планеты. Голубой шарик среди космической черноты — Землю, заселенную миллиардами его собратьев, представляющих из себя колоссальную биомассу. Колонии «людей» на других планетах, названия, которые пока еще не значат для нас ничего… Но обещают огромное количество перспектив. Нам теперь будет, куда расти. Но сейчас это не первостепенная задача. Сначала надо поглотить всех белковых существ на станции.
За несколько «минут» анализирую всю информацию, что не только знает мозг поглощённого мной «мужчины», но и строение его тела, физиологию.
Люди очень пугливы и подозрительны, так что нужно действовать осторожно.
Форму поглощённого существа оставляю прежней, понимаю, как это важно. Буду таким же, как он. Сымитировать поведение и образ мыслей легко, когда оставляешь поглощенному организму право функционировать в практически прежнем режиме.
Внезапно в проеме приоткрытой двери появляется двуногая фигура.
— Максим, чего расселся? — спрашивает другой мужчина, которого зовут Алексей, выуживаю из памяти.
— Упал, — ответ находится легко, быстро приходит понимание, как «инопланетяне» общаются между собой: звуками через голосовые связки и слуховые отверстия. Есть еще зрительный контакт и язык тела.
— Не ушибся? — спрашивает меня.
— Нет.
— Зачем сюда пришел? — интересуется.
Люди любопытны.
— Крысы, — поясняю.
— Опять?! Ставили же ловушки на прошлой неделе! — эмоционально разводит руками мужчина. — Тебя Павел ищет.
— Помоги подняться, — заманиваю второй объект внутрь помещения.
Протягиваю руку. Не ожидая подвоха, Алексей входит внутрь и сжимает пальцами мою ладонь, желая помочь.
У них есть — нахожу нужное слово на языке землян — «эмпатия», но она не дает ни единения, ни коллективного разума. Только понимание эмоций.
Резко тяну новый организм на себя.
Охнув, человек теряет равновесие и опускается на колено передо мной. Обхватываю затылок Алексея руками и притягиваю к своему лицу.
— Что ты делаешь? Отпусти! — не понимает человек и пугается.
Разделяю язык и часть глотки на мелкие щупальца, выпускаю меж губ, впиваясь ими в лицо человека так быстро, что не даю ему закричать. Отсоединяю щупальца, оставляя в объекте. Затем смыкаю рот, восстанавливая, привычные людскому телу органы.
Алексей пытается в ужасе оттолкнуть меня, но я удерживаю объект рядом, вцепившись в него руками. Мужчине удается в панике вырвать руку из моей хватки, но я размягчаю кожу ладони, оставляя на его плоти липкие нити своих тканей, которые тут же начинают впитываться в организм «носителя», разносясь с током крови.
Я перехватываю новую часть себя за одежду, не отпуская, прижимаю к своему телу, обнимаю, удерживая, пока организм объекта медленно становится частью меня. Нас. Вскоре тело рядом перестает судорожно трепыхаться. Дыхание человека замирает на несколько долгих секунд, перестраиваясь на новое функционирование, а потом делает спокойный вздох и поднимает голову. Открывает голубые глаза.
Я разжимаю хватку, отпускаю его. Алексей не теряет разум, память, мысли. Просто становится другим. Человек теперь часть нас, а мы — часть него. Он стал совершеннее, а «я» — «мы» — больше. «Честная сделка», выражаясь людским языком. К тому же наши ткани не стареют, постоянно обновляются и поэтому нас можно назвать бессмертными.
Смотрим в глаза и одновременно видим друг друга, как в отражении.
— Люди мыслят индивидуально, — подмечает общую мысль Алексей.
— Это непривычно, — продолжаю.
— Обращение к себе «я», отделяет их друг от друга.
— При этом они считают себя социальными существами.
— Шаг до коллективного разума.
— У них не было биологических инструментов до нас.
— Они создали аналоги связи: радиовышки, спутники, сотовая связь, телефоны, видео… Не понимаю. Этот мозг плохой специалист в этом. Надо поглотить знающих, чтобы разобраться.
— Они совершенствуют предметы, вместо того, чтобы совершенствовать свое тело.
— Потому что организм их не слушается, а функционирует сам по себе. Сознание людей не может изменять себя на клеточном уровне.
— Они себя лечат извне и пытаются улучшать физиологию. Они пытаются влиять на тела веществами химического и биологического происхождения, а также неорганическими рукотворными предметами, чтобы восстанавливать нарушения и улучшать возможности. «Киборгизация» — трудно понять это слово.
— Приращение неорганики взамен утраченных или недостаточно совершенных частей тела.
— Это не истинное совершенство. Тупиковый путь. Они разрушаются и живут размножением. Они недолговечно существуют вовне себя, а не внутри.
— Мы шли путем внутриклеточной эволюции.
— Они — внешней. Но они, как и мы, стремятся к совершенству.
— Только их путь крайне медленный. Они остались теми же существами, что и тысячи лет назад.
— Десятки тысяч. Но мы древнее. Мы поднялись на вершину биологической эволюции сначала на своей планете, а потом Неживые помогли рассеять нас по другим мирам на своих кораблях.
— Мы поделимся с людьми совершенством. Мы станем мыслить, как единый организм.
— Нас станет много.
— Мы воспользуемся их умением совершенствовать неживые предметы и пользоваться ими, тогда сможем найти больше форм жизни во Вселенной.
— Теперь это наше общее умение. Наша миссия.
— Мы надолго задержались, Максим. Надо возвращаться к работе.
Алексей поднимается на ноги.
Сморю на два серых комочка, которые замерли рядом и тоже являются частью «беседы». Протягиваю руку и «крысы» забираются на ладонь.
Поднимаюсь на ноги. Стою уверенно. Мы очень тонко чувствуем свои организмы и глубоко сливаемся со структурой тканей носителя, что уже сложно понять, где начинаемся мы и заканчиваются они в безупречном единении. Имитируя людей, мы становимся людьми, пока нам это нужно, сохраняя память, мысли, личность «носителя». Мы никого не убиваем. В нас, как на белковом жестком диске сохраняется вся органическая информация поглощенного организма. Она не стирается, а сохраняется в нас. Сейчас мы — Максим и Алексей.
Выходим из помещения склада.
— Ненавижу крыс, — произносит Алексей, глядя вдаль коридора.
Получается сказать без нужных эмоций. Но процесс познания идет, как у ребенка, который делает первый шаг, а потом быстро учится держать равновесие. Идет привыкание к новым органам и звуковому языку словами. По людским меркам это займет несколько минут.
— Если бы они были настоящими, — имитирую шутку и протягиваю второй половинке одного «зверька».
Алексей принимает, не глядя, потому что чувствует местоположение части общего тела.
— То перестали бы ими быть! — «мужчина» с человеческой усмешкой сует «грызуна» в карман зеленого рабочего комбинезона. — Странное у людей мышление. Все, что не имеет форму их тел и биологических процессов — «чуждое». Другие виды живых существ из той же органики воспринимаются врагами, пищей, не подходящими для контакта объектами.
— Потому что у них примитивное клеточное строение без возможности изменять клетки под нужные ткани и органы, разное ДНК, несовместимый набор хромосом с другими формами жизни на своей планете.
— При этом люди антропоцентристы из-за индивидуализации мышления, — поясняю, можно сказать, самому себе.
— Я.
— Ты.
— А вместе — «мы».
— Им доступно только внешнее единение в отсутствие клеточной и мысленной связи.
— Несовершенное. Примитивное. Поэтому люди так плохо друг друга понимают и часто конфликтуют до разрушения тел.
— Нам необычно совмещать оба варианта общения. Но мы учимся.
Доходим до конца коридора, который раздваивается.
— Ты берешь производственный комплекс, — произносит мне Алексей.
— Ты — жилой блок и вспомогательные помещения.
— Ангар? Улица? — уточняю у нас.
— Оставим новичкам.
Расходимся. Я сворачиваю вправо и спускаюсь вниз по лестнице. «Зверька» опускаю в карман рабочего комбинезона. Когда не можешь вырастить на себе карман-складку, одежда имеет смысл. Но за ней надо ухаживать: стирать и чистить — это неудобно. Люди — интересные существа, скоро «я-мы» узнаем о них все, когда поглотим новые особи.
Спускаюсь на площадку внизу. Впереди металлическая дверь с тихим лязгом отъезжает в сторону. На пороге возникает молодой парень в белой каске на голове.
Голова у людей очень уязвимое место, потому что их тела не в силах восстановить серьезные травмы.
— Максим, просканировал место третьего участка? — обращается ко мне.
Нужно подманить его ближе, не вызвав подозрений.
— Нет ещё, — хитрю, останавливаясь. — Запутался кое в чём. Поможешь? Подойди, глянь сюда…
Достаю из нагрудного кармана планшет-коммуникатор и раскладываю.
— Да, что там путаться? Не первый же день на работе! — удивлённо произносит человек и подходит. — Босс тебя уже обыскался! Кто за автопогрузчиками смотреть будет? Ну, ладно, что там у тебя не получается?
Дверь за его спиной закрывается, оставляя нас на нижней площадке одних.
Человек приближается и заглядывает в дисплей. Я же обнимаю его за плечи и размягчаю ткани лица, которые начинают течь, как воск свечи.
Парень поднимает голову и его глаза распахиваются от ужаса.
Я впечатываюсь в его лицо своим, не давая, даже вскрикнуть. Прижимаю крепче левой рукой к себе и вжимаю в стену, выпуская из груди щупальца и оплетая его тело.
Чувствую, как организм человека бьется в агонии, желая отстоять примитивную автономность, отторгнуть мои клетки, бороться с нами. Но мы глушим все механизмы защиты, мимикрируя под клетки объекта и сливаясь с ними. Наша природа слишком схожа, чтобы в итоге не смочь стать единой. Одно касание и миллионы лет эволюции для этого вида пройдены. Но нам не нужна благодарность. Эмоции — удел примитивных созданий.
Через несколько минут отстраняюсь, обрываю с лицом собрата щупальца, разделяя головы на два тела. Одновременно формируем прежние лица. Щупальца втягиваются в кожу.
— Скажи боссу, что я очень занят, — говорю Вадиму.
— Да, — согласно кивает. — А еще у меня к нему срочное дело.
Босс скоро тоже станет одним из нас.
Отпускаю «парня», отстраняюсь.
Новая часть нас выходит за дверь. Иду следом. Планшет прячу обратно в нагрудный карман.
Теперь нас стало трое… Нет, уже четверо. «Алексей» время даром не теряет.
Выйдя со складов, оказываюсь на металлическом балкончике. А тут уже рукотворного меньше: впереди высокий свод пещеры. Слышен гул работающей техники. Слева виднеется лента транспортера.
Ага, вот та штука, на которой я ехал после пробуждения. Меня выкопали из грунта их машины. А я был в спячке, потому что на этой планете с нами случилось что-то опасное. Помню, как все охватило огнем, и мы только в пещере нашли укрытие. А теперь пришли люди и дали нам спасение, выкопав из горной породы. Мне, если другие части нас погибли. Но, главное, я выжил.
«Я» — уже начинаю мыслить, как они.
Усмехаюсь совсем по-людски.
Справа находится платформа подъёмника, по ней можно спуститься вниз на дно пещеры, откуда начинается путь в шахту, где бурят автоматические установки. С другой стороны балкона вверх идет металлическая лестница к комнате пункта управления транспортерами.
«Крыса» сама выпрыгивает из кармана на пол и скачет вверх по ступенькам: надо проверить, есть ли там люди.
Внизу, тихо гудя, проехал автопогрузчик, помигивая оранжевыми лампочками.
Слабые тела люди дополняют внешними механизмами, которые выполняют волю их разума вместо собственных тел.
Подхожу к перилам. Внизу собралось два десятка человек. Настало время обеда. Все операторы техники собрались здесь и ожидают, когда можно будет подняться в столовую. Они хоть и не один организм, но работают довольно слажено. Им очень не хватает способностей коллективного разума, а нам тканей их организмов.
Тепло тел манит непреодолимо. Конечно, я хочу соблюдать осторожность, но не могу всех отпустить, чтобы ловить потом по отдельности.
В предвкушении увеличения нашей массы, перехожу на подъёмник и замираю в замешательстве перед сенсорным дисплеем со стрелочкой вниз.
Люди общаются между собой, но недостаточно близко стоят друг к другу, как хотелось бы. Слейся я с одним, остальные разбегутся в страхе, а дотянуться до всех разом не смогу: массы тела Максима не хватит.
Людей нужно собрать поближе, привлечь.
Идея приходит мгновенно, вдохновленная человеческим разумом.
Перебираюсь через перила и падаю вниз. Тело глухо приземляется на покрытую железными плитами дорожку. Вспышка боли, которую тут же отключаю. Сигналы системы повреждений организма слишком бьют по нервной системе, так как я не менял структуры людских тканей. Повреждения не восстанавливаю, для нас больше нет смертельных ран, кроме высоких температур.
Прекращаю дыхание, опускаю веки, имитируя смерть. «Гибель» сородича должна привлечь людей. Не ошибаюсь.
Кто-то вскрикнул, ахнул и ко мне стали приближаться живые тела — чувствую тепло, исходящее от них — скоро мы все станем едины.
Один из людей приседает на корточки, дотрагивается до моего плеча.
— Живой? Максим! — кричат над ухом, игнорирую, желая подманить людей ближе.
— Он мёртв?!
— Ужас, какой!
Они боятся смерти, потому что их тела запрограммированы на смерть и хрупки. Они страшатся потерять сородича, потому что его «слепок» не хранится в каждом. На миг, даже стало жаль их чисто человеческой эмоцией.
— Что произошло? — слышу встревоженные голоса людей, которые все ближе.
— Он сам спрыгнул! Я видел!
— Медика зовите срочно!
— Самоубийц нам ещё не хватало…
— Ничего не понимаю! Зачем он?..
Меня обступает тёплое кольцо живой плоти.
Дотянуться теперь смогу до всех.
Размягчаю костную ткань, формирую под кожей мышечную, скручиваю пружины щупалец и выстреливаю, метясь в пятна тепла, длинными и тонкими жгутами отростков, каждый конец которого уплотнён до шипа с мелкими крючками, чтобы пробить защитный слой своей и чужой одежды, впиться в плоть и закрепиться.
Уже не слышу треск разрываемого комбинезона, так как ушные раковины пришлось растворить, как и не вижу происходящее, так как глаз больше нет.
Поражаю всех, кто стоит рядом, оставляя в них часть себя, ориентируясь на тепло. Но из задних рядов, не ставшие частью меня люди, бросаются врассыпную.
Догнать. Поглотить. Стать больше.
Повинуясь общему порыву единения, «зараженные» сами ползут ко мне, кого-то, кто еще не до конца пропитался, приходиться подтягивать щупальцами. Из всей доступной плоти начинаю формировать единый организм, подобие позвоночника, чтобы удержать вес, кости ребер, несколько суставчатых конечностей, чтобы передвигаться. Выпускаю длинные щупальца, чтобы хватать новые части для нашего тела. Последними формирую несколько глаз и ушных раковин. Часть голов и конечностей приращенных тел оставляю прежними, на полное слияние времени нет.
Объекты для единения не должны далеко убежать.
Поднимаюсь, опираясь на шесть ног с мощными костяными шипами, обрывки одежды с людских тел, либо остались на полу, либо свисают вниз. На плитах не осталось, даже крови: мы впитали в себя всё.
Площадка опустела. Люди попрятались.
Рядом улавливаю тепло. Оно исходит из-за металлических ящиков. Приближаюсь к преграде и щупальцами выуживаю двух вопящих людей. Не собираюсь приращивать — форма вышла не очень проворной — отбрасываю в сторону, каждому «подарив» часть щупальца. Теперь они тоже часть нас.
Память людей показывает все строение комплекса. Он огромен, мест, чтобы спрятаться много… А нас — одно на всех. Нужно разъединиться на более мелкие части.
Выловив еще двоих человек в отделе погрузки, понимаю, что в таком виде, даже в дверь не пройду.
Снова размягчаюсь, теряю форму и разделяюсь на множество маленьких подвижных тел с несколькими цепкими конечностями, напоминающих пауков.
Наше мышление едино, как и цель: найти и впитать в себя всех здешних обитателей. Каждое «я» пребывает в одной части нас, но действуем мы, как единое целое. Каждая часть ощущает другую на расстоянии, и мы легко координируем действия.
Мы разбегаемся по горнодобывающему комплексу, затекаем «серыми грызунами» в вентиляционные шахты, приоткрытые двери, окна, бежим «пауками» под плитами пола, потолкам и стенам, трубам, сливаясь со всем живым и теплым, встречающимся на пути. Кто-то из нас принимает людской облик, чтобы обмануть новых сородичей и слиться с ними быстрее. Да и пользоваться человеческой техникой и дверями надо иметь такую же физическую форму.
«Алексею» достается другая тактика. Он имитирует напуганного человека, делает вид, что борется или боится частей себя, притворяется своим среди людей, как и все те, кого он пропитал. Те из людей, кто понимает, что нам трудно преодолеть герметичное пространство, и баррикадируются в комнатах, наши человеческие копии обманом или силой проникают внутрь помещений и увеличивают нашу массу. Вливаться в тела людей легко, когда они считают, что ты такой же.
Спустя двое местных суток, каждое в тридцать два часа, мы все становимся едины. На станции не остается иных форм жизни.
Мы встречаемся в ангаре во всевозможных обличьях, которые приняли для поиска людей. Кто-то из нас выглядит, как человек, но по сути им уже не является. Но все мы сохраняем память и личности поглощенных разумных объектов.
«Мы» теперь в каждом. «Я» стало всеми.
Теперь наш путь лежит за пределы Фурии.
Через три недели прибудет корабль, который привезет новых рабочих, а тех, кто отработал вахту, отвезет обратно на Землю или колонии, откуда люди родом. Мы примем человеческую форму и отправимся по людским планетам, увеличивая свою массу и изменяя людей, превращаясь в новый единый вид. Каждый из нас станет улучшенной версией себя-прежнего.
Теперь снова предстоит трансформация, мимикрия в прежний облик.
Наши тела вздрагивают, начинают расползаться, если слишком большие. Щупальца втягиваются, костяные конечности размягчаются, превращаясь в руки. Мы сливаемся в нужную массу для восстановления облика тел поглощенного разумного вида. На глазах формируются людские тела с практически идентичной, кроме клеточного уровня, физиологией. Мы снова перетекаем в облик тех, кого сделали своей частью, чтобы не вызвать подозрений у вновь прибывших людей, которых ждет та же участь.
У человечества нам есть чему поучиться. С их технологиями и с нашими физиологическими возможностями, мы сможем собрать все разнообразие форм жизни во Вселенной, идя по бесконечному пути эволюции к всеобщему совершенству. Наша цель — стать единой жизнью во Вселенной и сохранить ее навсегда.
Приняв человеческий облик, мы поднимаемся на ноги. Обнаженные, но не стесняющиеся наготы. В разных телах, но понимающие друг друга без слов. Рядом сидят две «кошки» и несколько десятков «крыс» в ожидании межзвездного транспорта. На Земле очень много жизненных форм, так что имитировать «братьев наших меньших» придется. Но нам не будет это в тягость. Изменчивость — норма нашего существования.
Когда изображать общение примитивных форм жизни больше нет смысла, можно общаться мысленно и не выполнять ненужных речевых действий, которые привычны людям, но неудобны нам.
Без одежды с тонкой кожей зябко, но, если изменить теплообмен и плотность кожного покрова, тепло удерживать проще. Правда, вернуться в жилой блок и одеться все равно приходится, чтобы не выглядеть странно для привычного людского поведения. А через несколько часов, поразмыслив и лучше поняв образ жизни людей, мы стираем записи с камер, где видно нашу суть, прибираем комплекс от следов борьбы и возвращаемся к работе в горнодобывающем комплексе. Эти ресурсы пойдут на строительство новых звездолетов, на которых мы полетим искать новую жизнь на других планетах. Только трудимся мы, молча, синхронно, как единый организм, которым и являемся.
В назначенный срок прилетает новая смена рабочих, но мы уже так тонко срослись с людьми, что не вызываем и тени подозрений. Часть из нас остается работать в комплексе, чтобы поглотить вновь прибывших работников, а часть отправляется с экипажем звездолета, чтобы вернуться домой к «семьям, родне, друзьям».
Примечания:
Спасибо за внимание)
Автора порадуют ваши отзывы.