Неизвестный географ
Город Амаэль, он же Аль-Амаль будто лежал в кольце, образованным остатками крепостных стен. Древние укрепления напоминали улыбку дряхлого старца, с редкими пеньками башен, торчащими из песка словно гнилые зубы. Сам город не был огромным, но почти весь состоял из больших каменных домов, способных ещё долго сопротивляться пустыне и времени. Город постепенно тонул в песке. Он врывался сквозь окна, проходил сквозь пустые дверные проёмы, превращая первые этажи в подобие волчьих нор. Множество строений даже спустя столетие хранили следы страшных пожаров. Дома Владык превратились в грандиозные груды битого закопченного камня и черепицы — в них защитники сопротивлялись уже после падения стен. Лагерь разбили на окраине одной из городских площадей. Здесь росла верблюжья колючка, зеленели саксаулы, из песка торчали сухие клубки травы, очень обрадовавшие верблюдов. Поставили шатры, натянули навесы. В качестве загонов использовали внутренние дворы примыкающих к площади зданий. Верблюдам новое место не нравилось. Они ревели, упирались, норовили вырваться, убежать и одному это таки удалось, причём по вине приблудного полукровки. Митр потере не обрадовался. — Ты упустил верблюда, Дарик,— сухо сказал он.— Отлови его до заката. — До заката? — полуорк невольно бросил взгляд на солнце, уже клонившееся к горизонту. — До заката, если не хочешь лазить по руинам в темноте. Ровный тон, с которым говорил Митр, не мог обмануть никого. — Слушаюсь, господин. — Может, не стоило отправлять его одного, господин? — осторожно поинтересовался проводник, когда полукровка ушёл.— Я видел следы босых ног на песке! Вдруг тут есть ийланы, или того хуже — гули и стрыги? Я слышал, их полно в заброшенных городах. — Для «вдруг» на его поясе имеется сабля. Установив шатры устроили совещание, собравшись у Лаккэнана. Хозяин встретил их во всём белом. Лицо его затеняла широкополая шляпа, из-под которой на шею и плечи спадал белый платок. Руки, до локтей, закрывали тонкие перчатки, на груди болталась шести-лучевая звезда, символизировавшая шесть Волшебных Ветров Амалирра. Выглядел он во всём этом как помесь бортника со жрецом. — Милостью Таэ, мы наконец-то на месте! — объявил он.— С ужасом думаю, что предстоит обратный путь. Ещё две недели мне трястись в коробе на верблюжьей спине. Представляете, каково это хейры? Хейры не представляли. Всю дорогу они провели в седле, жарясь на солнце. — Прошу проследить,— не дождавшись сочувствия продолжал сенешаль,— чтобы завтра к утру всё было готово к началу раскопок! Агаолайт кашлянул. — Митрасир говорит, что здесь водятся ийланы, а ещё гули и стрыги. — Кто такие гули? — в глазах сенешаля зажёгся вялый интерес. — Нежить. — Положитесь на мощь моих чар,— зевнул Лаккэнан.— Ни один восставший мертвец не переступит границы лагеря. Лучше отберите ответственных солдат и найдите городской акведук. Пусть рабы начинают расчищать его от песка. — Гули гулями, — сказал Феранор,— но в руинах могут гнездиться и простые разбойники. Округу надо разведать. Не хочу, чтобы какой-нибудь варвар накинул мне на шею удавку, когда я отойду по нужде. — Я же сказал, положитесь на мои чары. И напоминаю, что я здесь глава экспедиции, а вы обязаны повиноваться моим приказам. Приказываю вам не забивать голову ерундой, а заняться работой. Когда командиры покинули шатёр, в Фераноре всё кипело от бешенства. Не будь рядом знаменосца, он бы начал браниться в голос. — Ты ему сильно не нравишься,— отметил Агаолайт. — Он мне тоже. Феранор надел шлем — в нём в голову пекло не так сильно. — Ходят слухи, — внезапно заговорил знаменосец,— что ты получил место благодаря Сандару и Эрандилам… Капитан расхохотался так, что на шлеме с грохотом упало забрало. — Катмэ! Единственное, что я получил от Эрандилов, был знатный пинок под зад! — Лично мне всё равно, через какое место ты сюда попал. Ты — справедливый командир, рисковал жизнью ради простого бойца, не побоялся попасть в немилость. В отряде это оценили, так, что теперь даже «единороги» не посмеют говорить за твоей спиной гадости. Феранор задумался. С недавних пор он стал замечать, что его конь всегда накормлен, грива расчёсана, а некоторые приказы выполняются раньше, чем он успевает их отдать. Подумав — вздохнул. — Хеир, клянусь вам, что абсолютно ни разу в своей жизни я никогда никого за себя не просил. Он вспомнил о Сандаре, о его словах, сказанных тогда в Приграничье. Нет, Сандар бы не стал говорить о своём позоре отцу и уж тем более его о чём-то просить… — Что же касается Эрандила,— продолжил он, после раздумья,— то да. Не вижу причин скрывать, что приходил к нему, просил руки его дочери, но, как уже сказал — получил такого пинка, что летел аж до самого порта. С чего бы он ходатайствовал за меня? Мало того, ко мне цеплялись какие-то головорезы с бляхами союзников Дома. Сам я этого не помню, ибо был к тому времени пьян, но так говорит Даемара, а я не вижу причин ей лгать. — Ого! — Агаолайт казался удивлённым, он коротко усмехнулся, мелко тряся плечами.— А я и не верил. Но ведь у дочери Эрандилов уже есть жених. Через неё хотят заключить союз с каким-то лордом… — Что? Что ты сказал? Откуда ты это узнал?! — Слухи ходили. — Нет. Это просто не может быть правдой. Талиан любит меня и никогда бы не стала скрывать от меня ничего! Или Эрандил заключил этот союз за спиной дочери? Катмэ! — Феранор вскочил, сжал кулаки, стиснул зубы так, что на красивом лице заиграли желваки.— Это ещё один повод скорее вернуться домой, пока всё не стало слишком поздно! — А зачем вообще уезжал? — Что? — Я говорю, если любовь ваша велика и обоюдна, то почему ты покинул её? Почему отправился за моря, а не выкрал её? Можно ведь убежать вместе в Турл-Титл — перворождённых там уважают. — Не всё так просто,— Феранор почувствовал как к лицу приливает кровь.— Меня никто не спрашивал, хочу ли я плыть в Атраван. Просто погрузили на корабль и той же ночью отплыли. Когда проснулся, мы уже были за многие мили от дома. А Талиан привыкла к богатой и роскошной жизни. Каково ей будет всего этого лишиться? Я-то взял в руки меч раньше чем стал совершеннолетним. Могу жить в шатре, спать, положив под голову седло и укрываясь плащом. К тому же бежать в Титл — лишиться всего в Эльвеноре. — И много чего у тебя там? — скептически изогнул бровь знаменосец. — Много. Там — Отечество. Родина. — Придётся сделать выбор, что тебе дороже: Любовь или Отечество. Будь я моложе и желай сделать карьеру — покинул бы Эльвенор не сожалея. В нём ты обречён занять место отца, а дети твои займут твоё место. Замкнутый круг. Иное дело Турл-Титл… Знаменосец тяжело вздохнул. Покачал головой в тон своим мыслям… На самом закате в лагерь вернулся полукровка, привёл на поводу сбежавшего верблюда. Никто его не сожрал. Увы.***
В развалинах темнело гораздо быстрее, чем в пустыне, ночной мрак окутывал выщербленные колонны и останки фасадов с истёртыми барельефами. Трещал костёр, всхрапывали кони, заунывно гундосил хаммадиец проводник. За пределами лагеря властвовала тишина, какая бывает только в пустынях. Феранор елозил точилом по мечу, пытаясь отделаться от гнетущего ощущения чужого взгляда. Как будто кто-то следит за ним из ночной тьмы. Такое чувство он испытывал на границе. Сидишь в полной темноте, смотришь на другой берег Сильванны, тоже тёмный, и точно знаешь, что там сидит орк и точно так же смотрит на твою сторону. Очень хотелось курить, но запас зелья подходил к концу. Приходилось сдерживаться, экономить. С другой стороны костра готовился к молитве Митр. Он стоял на коленях лицом к Западу, положив перед собой свою саблю. Руки его были вытянуты так, словно он прощался с ушедшим светилом, глаза закрыты. Феранор не оглядывался, но знал, что остальные люди заняты тем же. Все, кроме рабов и полукровки. Появился Бальфур. В руках он держал кусок лепёшки, и солидный шмат солонины. — Хочу спросить о нашем найдёныше,— сказал он присаживаясь рядом.— Я предложил ему вяленного мяса, но он отказался. Сидит, давится курагой. Это нормально? Какой нормальный человек откажется от мяса и хлеба? Митр зашевелился, сказал не раскрывая глаз. — Может, его боги не позволяют, есть солёное. — Он не человек, Бальфур,— сухо сказал Феранор.— Он — орк. — Полукровка,— возразил юноша.— Из Турл-Титла. Не совсем орк. Да и не виноват он, что в его жилах течёт их кровь… — Бальфур,— Феранор устало вздохнул, отложил точило, пальцем попробовал остроту меча.— Он, может и не виноват, но то, что он полукровка лишь хуже для него. — Объяснитесь. — Орки — животные. Говорящие, ходящие на двух ногах, умеющие пользоваться оружием, но животные. Жестокие, кровожадные, не поддающиеся воспитанию и дрессировке. Такими их в злобе своей сотворил Катмэ. Их кровь, что проклятье, как медленный яд. Но когда-нибудь он подействует, выстрелит как самострел в коварной ловушке. Потому держись от этого полукровки подальше. Лучше бы его самого держать от нас далеко, но тут… решаем не мы. Последнюю фразу он сказал, глядя только на Митра. Шахский племянник не отреагировал. Глаза его были закрыты, губы шевелились, шепча слова беззвучной молитвы. — Хеир, а вы никогда не хотели поговорить с ними? Я про орков… я понимаю, что они злейшие и непримиримые враги нашего рода, но вы никогда не пытались понять причины такой непримиримости? — Тут нечего понимать, Бальфур. Ты, видимо, не слушал то, что я говорил. Они — звери. Исчадья тьмы, самой своей природой обречены нести Зло. Они мучаются сами и оттого мучают всех вокруг себя. Смерть — самое милосердное, что можно им дать. Митр прервал молитву, открыл глаза. — Не пойму я, Феран-ока. Мхазы живут с нами бок о бок уж немало лет. Принимают нашу веру, чтят наши законы, служат шаху. Есть среди них достойные и позорные, как и среди любых народов… Феранор посмотрел на него долгим сумрачным взглядом. Воткнул меч в песок и сказал. — Среди людей — может быть. Но, прошу, Митр, не вздумай равнять их с нами. Ты достойный человек, я благодарен и обязан тебе, но не пытайся испытывать пределы моего терпения. — Иначе бросишь мне вызов? — Я бы не хотел этого,— протянул Феранор.— Но оскорблять себя не дам никому. Царевич вздохнул. — Сразиться с таким воином как ты — славно! Но, клянусь Алуитом, мне жаль будет тебя убивать. Особенно по такому поводу. Поэтому прости мои слова, я не хотел тебя оскорблять. — Предадим забвению. На окраине лагеря тревожно ржал конь…***
Свистели вартанаки надсмотрщиков, кирки и заступы взрыхляли песок, чёрные тела рабов блестели от пота. Казалось, Лаккэнан задался целью перекопать всю площадь. К работе были приставлены даже погонщики. К полудню в работе наметился кое-какой успех. Рабы отбрасывали песок от приземистого строения, на краю площади. Уже можно было видеть плоскую крышу и две из четырёх стен. Блоки, вытесанные из ракушечника, не несли отпечатка разрушившей город битвы, отчего можно было предположить, что строение закопали специально, до разрушения города. Торчащий из песка угол украшал барельеф в виде морды морского змея. Феранор с сомнением поглядывал на облупившийся камень и змеиную голову на углу. За минувший век её хорошо обтесало песком, сгладив все острые формы. Капитан обошел здание по углу и наткнулся на очень довольного Лаккэнана. Рядом с ним на коленях стоял чернокожий невольник и горстями откидывал песок от стены. Над ним возвышалась глухая стена с отчётливым барельефом. Судя по расположению узора на нем, было похоже, что ранее он обрамлял дверь. — Копай живее,— поторапливал Лаккэнан. — Я должен удостовериться, что песок не попал внутрь… Работа идёт капитан. Чего-то хотели? — Что это за сарай? — Сарай? — волшебник посмотрел на него косо и указал рукой в другой конец площади.— Как думаешь, что это, капитан? Что за сооружение стоит вон там? Там стояли остатки колонн арочного моста, некого протянутого через площадь. — Акведук,— определил Феранор.— Точно такой есть в Киррбен-Фарродене. — Ошибаешься. Не такой! Тот подаёт воду с холмов над городом и, по сути, он просто идущая под наклоном труба. Здесь было совсем иное. Настоящее Чудо. Без всякой магии. Он погладил шершавый камень ладонью. Мимо прошёл раб, надрываясь мешком полным песка. Следом, помахивая вартанаком, прошёл полукровка-орк. — В городе четыре площади,— продолжил Лаккэнан.— Под каждой устроено водохранилище. Оттуда вода сама собой поднималась по желобам в акведук и через него поступала в дома. Без единого, даже самого простенького заклинания. Конечно же, такая система нуждалась в постоянном обслуживании. Желоба чистили, для чего с площадей в каждое водохранилище вёл отдельный вход. Когда варвары осадили город, все эти проходы замуровали и закопали. Якобы для исключения отравления воды, а на деле... — Чтобы никто не нашёл дорогу в подземелья, — докончил Феранор. Лаккэнан снисходительно улыбнулся. — Именно! Вы начинаете демонстрировать успехи, капитан. Варвары так и не нашли проход в подземелья. Но его нашёл я. Знаете почему? — Думаю,— с ехидством заметил Феранор, уязвленный насмешкой,— потому, что знали о нём. Прочитали в какой-нибудь старой хронике, или даже нашли карту с указанием точного места. А потом широко и открыто улыбнулся в ответ. Сенешаль глянул на него с легким прищуром. Велел принести молоты и попробовать ими стены на прочность. Звук удара вышел глухим и гулким. — Слышите? — обрадовался Лаккэнан.— Удары отдаются внутри. Ломайте стену! Сменяя друг друга, рабы несколько часов махали киркой, пробивая замурованный проход, пока, наконец, не образовалась дыра, сквозь которую мог протиснуться воин в доспехах. Лаккэнан молча, одним небрежным жестом, сотворил свет. Сгусток клубящегося белого света влетел в проход и завис, освещая каменные ступени, уводящие внутрь и пропадавшие в темноте. Сцепив руки на животе, волшебник смело ступил на порог. — Может, лучше сперва обождать и проверить? — неуверенно предложил Феранор.— Мало ли что внутри... Сенешаль едва повернулся, взглянул на него сквозь полуприкрытые веки. — С кем вы собрались там сражаться? Эти подземелья стоят заброшенными уже сотню лет. Оставив караванщиков, а с ними пару воинов присматривать за лагерем и животными отряд приготовился спускаться внутрь. Первым пошёл Лаккэнан. За ним — Феранор и Митр, следом, цепочкой, двигались эльдары и люди. Шуршал неведомо как занесённый песок. На середине спуска он вдруг сменился высохшим илом, края ступеней предательски закруглились… Идти приходилось боком, тщательно выбирая, куда ставить ногу. В какой-то момент, стены разошлись в стороны, теряясь во мраке. Лестница кончилась, переходя в ровный (относительно) пол, тоже затянутый старым илом. Светящийся шар воспарил вверх, озаряя арочный свод и уходящую в темноту колоннаду. Отряд сгрудился у подножия, люди и эльдары разглядывали колонны и барельефы. Пока зажигали факелы, сенешаль наколдовал ещё несколько светящихся шаров, отправив их в разные стороны. — Что-то не похоже чтоб тут прятали сокровища,— шепнул кто-то из атраванцев. Лаккэнан отреагировал мгновенно. — Конечно, не похоже. Они не здесь! Это всего лишь «гостевая», настоящие подземелья гораздо ниже, но вход в них спрятан в одном из водохранилищ. Обыщите здесь всё. Ищите лестницы, двери, решетки... Оказалось, что все резервуары соединены между собой длинными арочными коридорами. По ним проходил переток воды, равномерно распределявшейся по всем резервуарам. В одном нашёлся иссохший челн, которым когда-то пользовались смотрители. В другом стоял странный агрегат похожий на колодезный журавль. С вытянутой стрелы и барабана свисали ржавые обрывки цепей. Довольно скоро они обнаружили коридор заканчивающийся тупиком. Это заинтересовало. Коридор должен куда-то вести. Зачем делать коридор, который никуда не ведёт? Лаккэнан постучал по кладке посохом, определил, что за ней пустота. Воодушевился. Хотел ударить по кладке магией, но, покосившись на свод, передумал. Даже волшебник не мог предположить, как поведёт себя ослабленный временем камень. Оставалось довериться старому проверенному средству — паре рабов с кайлом и ломом. Вскоре меж каменных колон покатился раскатистым эхом грохот и звон. Пока одни долбили проход — другие стаскивали вниз всякую снасть. На полу быстро росла груда верёвок, крюков, мешков, сундучков, и всяких инструментов. Отдельную команду под надзором полукровки отправили отмечать путь от входа до замурованного коридора. Ийланы долбили колонны, устанавливали в трещины факелы. Воины грызли сухари и сушёное мясо, запивали водой. Работа шла медленно. Спустя несколько часов напряжённого труда пол в тупике усеялся обломками. Тела невольников посерели от пыли. Она висела в воздухе, забивалась в глаза и нос, вызывая хриплый надсадный кашель. Все кто мог, отошли подальше. Рядом с рабами остался один Лаккэнан, следивший за работой с горящими от предвкушения глазами. Наконец, довольно большой кусок кладки поддался усилиям, медленно накренился, а потом грузно обрушился на пол, расколовшись на несколько частей. Лаккэнан шагнул в проход, не дожидаясь пока осядет пыль. За ним поспешил Феранор, ругая сквозь зубы дурного сенешаля. В свете магического шара было видно, что впереди коридор расширяется, превращаясь в зал с колоннами, похожий на предыдущие. Волшебник вдруг резко остановился. До Феранора долетел его искаженный эхом вопль. — Срань Солнцеликого! Радости в нём не слышалось. Почти в ту же минуту Феранор оказался рядом и увидел причину.***
— Что… кто это сделал? Кто?! — голос Лаккэнана дрожал. Прямо напротив входа лежал большой плоский камень, формой и видом напоминавший могильную плиту. Значительный его кусок был отколот и раздроблен, рядом валялся брошенный инструмент. В чернеющий под камнем провал спускалась верёвка. Стена за плитой была сломана, вывороченные камни аккуратно убраны в сторону. Сам пролом закрывала огромная куча песка, из которой торчал обломок треснутой балки. Зал тем временем наполнялся народом. Появились Бальфур, Митр и Агаолайт. Медленно, словно во сне, Лаккэнан подошёл к плите, взял в руки верёвку, пропуская её между пальцев. — Клянусь светом Таэ, она — новая! — он, с открытым перекошенным ртом, воззрился на Феранора. — Значит…— Агаолайт принялся задумчиво тереть перетянутый ремешком подбородок. — Кто-то побывал здесь и совсем недавно! — не выдержал Лаккэнан, чьё обычно бледное лицо стремительно багровело.— Прокопался прямо в резервуар под дворцом и пробил вход в подземелья! — Тогда выходит, что… — снова затянул знаменосец. — Сокровищница — ограблена! — рявкнул волшебник. Он взмахнул жезлом. С его навершия сорвалась ослепительная вспышка, с грохотом ударившая в обрушенный лаз. Во все стороны полетели брызги расплавленного песка, стены задрожали, с потолка посыпалась каменная крошка. Все невольно пригнулись. Кто-то из атраванцев громко выругался. — Потише, хеир! Вы нас погубите! — Къялин! Сотни миль! Всё зря! — взгляд сенешаля скользнул по соплеменникам, остановился на Фераноре. — Неделя! Ты слышишь это Феранор?! Это из-за твоего тупого геройства мы потеряли время! Пока воры обчищали сокровищницу я торчал в занюханном кишлаке, ради одного сопляка! Щёки Бальфура залила краска. Феранор нахмурился, сжал кулаки. Его плечо сжала чья-то крепкая ладонь. Он обернулся. Знаменосец Агаолайт выразительно качал головой. — Чего встали?! — взвизгнул сенешаль.— Ждёте пока ещё кто заглянет на огонёк?! Капитан еле сдерживался, чтобы не бросить в лицо блёклому выскочке всё, что о нём думает. Жалкий высокомерный тщеславец, считающий себя выше только благодаря умению зажигать светящиеся шарики и кидать молнии. О, с каким удовольствием он вызовет его на поединок, где отлупит мечом по заднице! — Готовьте факелы,— очень сухо приказал он.— Идём вниз. — Мы за тобой, Феран,— бросил Митр, обернулся к своим.— Бадр, Аллу — останетесь следить за входом. Остальные со мной. — Господин,— поспешил обратить на себя внимание прибившийся к каравану орк-полукровка.— А что делать нам? — Возвращайтесь в лагерь. Может, это просто была игра света, но Феранору показалось на миг, что глаза полукровки полыхнули огнём словно у голодной пса у которого пытаются забрать кость. «Стервятник,— неприязненно подумал он.— Успел прознать о сокровищах…» Брошенная грабителями верёвка казалась крепкой. Феранор дёрнул за неё пару раз, проверяя. Потом перемахнул бортик и скользнул в провал. Короткий спуск, похожий на пьяный прыжок из окна первого этажа, мягко скрипнули сапоги. Он оказался перед высокой аркой с узорным орнаментом, от которой начиналась лестница, круто уходящая вниз. Стены покрывала белёсая плесень. Пахло сыростью и затхлостью. Феранор без слов дёрнул верёвку и отошёл в сторону, чтобы следующий, кто спускается, не приложил его по шлему ногой. Воины ловко спускались один за другим. Вскоре на узком пространстве лестницы стало тесно. Отряд выстроился цепочкой, двинулся дальше. Первым опять пошёл Лаккэнан. Его шар-«светляк» медленно плыл над головами. Ступени всё более забирали влево, лестница закручивалась винтом. С каждым шагом Феранору становилось всё более не по себе от осознания той массы земной породы, что нависала над ним. На плечи наваливалось давящее ощущение неподъёмной тяжести. Лоб покрылся холодной испариной, язык потяжелел и будто прирос к челюсти. Из головы не уходила мысль о внезапном обвале. Когда лестница кончилась, он не смог выдавить ни единого слова. Только облегчённо вздохнул. Они находились на небольшой террасе, с которой вёл всего один ход. В стенах торчали искорёженные останки петель, на полу валялись мятые медные створки двери. Было слышно, как Лаккэнан скрипит зубами. Коридор, начинавшийся за дверями, не был рукотворным. Несомненно, это была пещера, промытая водой или сотворённая древней подземной «гадью» жившей на Заре Времён, когда эльдары жили в согласии с Творцом и не думали покидать Хайлаэнэ. При возведении города, строители наткнулись на старые ходы и просто отгородили себе в них участок. По коже Феранора пробежал холодок. Он вспомнил сплетни о страшных подземных тварях, обитающих на Мировом Дне, о чудовищных червях и хищных говорящих растениях... А отряд всё шёл и шёл вперёд. Несколько раз им по пути попадались боковые ходы. Некоторые из них были закрыты решётками, но за прошедшее время прутья успели основательно проржаветь. — Катмэ!— ругнулся кто-то из улан. — Почему было не сделать проклятую сокровищницу поближе?! — Видимо, ближе не нашлось естественной пещеры,— отозвался из конца строя Бальфур.— А начарованная давно бы уже обвалилась… Лаккэнан обернулся, награждая юношу испепеляющим взглядом. — Много ты знаешь о чарах! Уши Бальфура, это было отлично заметно благодаря свету шаров, слегка покраснели. Феранор открыл рот, собираясь поставить Лаккэнана на место, но юнец неожиданно опередил его. — Вы правы, хеир,— Бальфур на ходу поклонился.— Немного. Но достаточно чтобы знать их основные законы. Ни одно заклинание не держится вечно, если некому питать его плетения силой. Исключение это руны гномов, но как они работают, не знают и сами бородачи… Кто-то в строю одобрительно хмыкнул. Сенешаль проворчал что-то в ответ, отворачиваясь. Кажется, Бальфуру было скучно, или он просто хотел скрыть волнение болтовнёй, поэтому стал развивать тему. — Вот лорды Усвэ-Сэттара не поскупились нанять гномов, и вы видели бы, какие подземные галереи они там отстроили! Теперь у всех Высоких Лордов считается хорошим тоном иметь собственный подземный ход. А глава Дома «Сапфирного Дракона», лорд Балиан, вообще создал целый подземный лабиринт… — Смотрите! — воскликнул Митр, резко тормозя.— Что это?! Свет волшебного шара выхватил из темноты впереди необычное существо. Точнее останки существа — мысленно поправился Феранор — его пустую оболочку. Оно было размером с пастушью овчарку, а внешне походило на белёсого паука с вытянутым брюхом, который обзавёлся парой хватательных лап возле морды. — Что это за тварь, во имя Алуита?! — Линуг,— равнодушно бросил Лаккэнан, обходя сухие останки.— Идём, он уже не укусит. — Чучело одного такого моему отцу подарил его торговый компаньон из Турл-Титла, — отозвался Бальфур.— Только тот меньше был. — У кого луки? — обеспокоился Феранор.— Держите их наготове. Ход привёл их к сломанным вратам. Тут и там валялся брошенный не тронутый ржавчиной инструмент, что говорило — люди были здесь совсем недавно. Лаккэнан, совсем не сдерживаясь, перешёл на бег и буквально влетел в большой круглый зал.