Хороший мальчик

Роберт представлял себе все это несколько иначе… Гави… нет, Пабло смешил его и вызывал к жизни эмоции и чувства, о которых Роберт уже и забыл. Пабло весь, от спущенных гетров до вьющихся лохм на макушке, был таким трогательным в своих попытках казаться жестким и брутальным, что Роберт не раз и не два почти буквально ловил себя за руку, чтобы не погладить пацана по голове. Ясно, что руки можно было и лишиться. А потом… потом были горячие губы на его шее, слишком крепкие и долгие объятия, случайные прикосновения. Еще потом Роберт понял, что ничего отцовского и даже старшебратского к Пабло не ощущает. Роберт никогда не был романтиком и мечтателем, он рассчитывал и планировал. Он планировал показать Пабло, как получить и доставить удовольствие, каким красивым может быть танец на простынях, рассчитывал увидеть как Пабло раскрывается перед ним — раскрасневшийся, с блестящими глазами, дерзкий, прячущий свою робость и, может быть, (кто знает?) страх и стыд где-то глубоко, чтобы Роберт мог найти и рассеять их, оставив только стоны и вздохи, недолгое напряжение и чистую радость слияния двух тел… Ладно, возможно, Роберт все же был романтиком. Интересно, что его подвело: розовые очки, отсутствие эмпатии, паршивое знание человеческой натуры?.. Неважно, что именно, но сейчас Роберт смотрел на то, как губы Пабло, созданные для кривой ухмылки, именно в нее и складываются, под крайне неудобным углом. Йога наделила его тело кровью, потом, а то и слезами заработанной гибкостью, так что нельзя сказать, что запястья, притянутые к щиколоткам кожаными наручниками, доставляли серьезное неудобство. Самым неприятным был кляп. Не просто кляп, а небольшой резиновый член во рту, растущий из резинового же шарика между зубами. Ремешок, затянутый вокруг головы, не давал выплюнуть садистскую штуку, глотать было сложно, и в ближайшем будущем Роберт явно зальет все вокруг слюной. «Привыкай к посторонним предметам в глотке,» — смеялся Пабло. До глотки резиновый член не доставал — Роберт был благодарен и за эту маленькую милость. Задница Роберта была гордо выставлена на обозрение, сменить положение не представлялось возможным, а унизительнее всего было вспоминать, как Пабло, невинно хлопавший ресницами, застенчиво показал наручники и спросил, как можно их использовать. Роберт, самодовольный идиот, сам рассказал и показал. И вот. Пабло звучно шлепнул Роберта по ягодице. Оставалось молиться, чтобы в роликах на порнхабе или где там паршивец все это высмотрел, отдавали должное правильной подготовке. Роберт не считал себя старым, но последний раз принимающей стороной он был… Скажем, очень, очень давно. Откровенно говоря, ему даже нравилось, но тогда дело было не в позиции, а в конкретном человеке, с которым нравилось все. Сейчас же никакого энтузиазма ни у какой части организма не наблюдалось. — Расслабься, — велел Пабло, одарив шлепком и вторую ягодицу. Роберт послушно расслабился. Пабло хмыкнул, неласково схватил его за яйца, сжал и и промурлыкал: «Хороший мальчик». Роберт вздрогнул. Этот тембр, эти слова, беспомощность, боль в мошонке и палец, настойчиво нажимающий на анус, сложились как пазл. Роберт почувствовал румянец на скулах, напряжение в члене и чуть не подавился слюной, пытаясь сквозь кляп донести мысль о смазке и заодно отвлечь Пабло от происходящего. К сожалению, паршивец всегда был наблюдательным. — О… О-о-о…Тебе нравится слушаться, Леви… Отказавшись от попыток связной речи, Роберт толкнул Пабло бедром, почти свалив с кровати. «Леви» — не для этой постели. — Я понял, понял. А как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Папочка? Нет, это глупо… Или… — Палец вдавился внутрь и согнулся под совершенно правильным углом: должно быть талант. — Или хорошим мальчиком? Роберт всхлипнул. Конечно, был виноват стресс, кляп, слюни и отсутствие смазки — только эти причины могли заставить его издавать подобные звуки. — Не волнуйся, я не забыл про смазку. — Прохладные капли между ягодицами подтвердили слова Пабло, и второй палец вошел уже без жжения, легко проскользнув рядом с первым. — Но так я буду тебя звать только, если ты будешь действительно, действительно послушным. Сожми мои пальцы. О, да, вот так. Хороший, очень хороший мальчик. Тебе нравится? — И Пабло снова согнул пальцы… До этого момента Роберт никогда не кончал только от пальцев в заднице. И вообще искренне думал, что так бывает только в порнороликах. Но вот он — корчится, насколько позволяют наручники, и заливает простыню спермой, слюной и слезами. Пабло радостно взвыл, вытащил пальцы и воткнул вместо них каменно стоящий член. Боль от внезапного растяжения и чрезмерная стимуляция, когда он еще не отошел от оргазма, заставляла Роберта мычать сквозь кляп все более отчаянно, слезы текли сплошным потоком, но Пабло не был склонен к милосердию. То ли он дрочил раньше, то ли для подростка у него была поразительная выносливость, но он вбивался и вбивался в многострадальную задницу Роберта, проезжаясь по простате если не каждый первый, то точно каждый второй или третий раз, называя Роберта хорошим мальчиком, послушным папочкой, верным песиком и какими-то совсем уж непотребными прозвищами. Член Роберта снова встал в сроки, которые не могли быть возможны в принципе. Пабло под протестующее ворчание вышел, перевернул Роберта, бесцеремонно подтащил к краю кровати и снова трахал, а потом трахал, положив на бок, а потом вынул остоебеневший кляп и трахал в рот, доставая до задней стенки горла. Хотелось бы Роберту сказать, хотя бы себе, что он терпел, а не с жадностью сосал этот скользкий член, пахнущий после презерватива клубникой, когда Пабло позволял ему сосать, а не просто насаживал ртом, держа за уши, но нет. Врать себе Роберт не привык, да и не смог бы сейчас соврать. — Тебе нравится? — прохрипел Пабло, кончая Роберту на лицо и падая рядом. Вряд ли он услышал немедленное «Да», тем более, что губы Роберта онемели и почти отказывались двигаться. Когда наручники были отброшены на пол, когда Роберт снова смог нормально пользоваться руками и ногами, они пошли в душ. Вместе. И вместо того, чтобы стукнуть Пабло головой о плитку, Роберт стоял на коленях и снова сосал член, нагибаясь ниже до хруста в позвоночнике, чтобы упереться носом в выбритый пах, несмотря на разницу в росте, а Пабло одобрительно хмыкал и похлопывал его по голове, а потом поставил на четвереньки и снова трахнул, на этот раз грубо отдрочив в такт шлепкам собственных яиц о мокрую кожу Роберта. «Мы так и не поцеловались,» — подумал Роберт. Мальчик далеко пойдет. А вот сам Роберт далеко пойти не сможет еще некоторое время. — Легкий дискомфорт еще никого не убил. — Если я из-за тебя, поганец, пропущу Класико… — Ну, ну? — Я тебя выебу так, что ты неделю не сможешь сидеть. И все это под лекцию о безопасном сексе. Не в плане презервативов. Роберт не упустил мгновение, когда Пабло дернулся при слове «лекция». Интересно. Возможно, стоит найти линейку потяжелее… И костюм-тройку, который не жалко.