Седьмое желание

Вэнь Кэсин концентрируется на работе запястья. Это очень важно. Как крыло бабочки веер отвлекает противника, ритм должен быть гипнотическим, усыпляющим бдительность, и при этом следует производить впечатление небрежной легкости. Даже если производить впечатление особо не на кого. А-Сян задирает какого-то бродягу. Вэнь Кэсин бросает взгляд, а потом встает и наблюдает внимательнее. Что-то не так с этим нищим, развалившимся на солнышке. Может он из этой странной школы уличных отбросов? Тогда А-Сян справится. Вэнь Кэсин присматривается. Вот оно: глаза. И улыбка. Глаза — ясные, настороженные, зубы — белые, улыбка — без страха и заискивания. Может какой-то шальной даос спустился со своей горы? Или кто-то из героев маскируется? А-Сян быстро приходит в ярость, и бродяга спасает себя и свой кувшин с вином, комично шатаясь и неловко отпрыгивая от атак. Зеваки смеются и аплодируют, и никто, кажется, не замечает, насколько экономно движется оборванец, как ловко он избегает кнута, насколько легки и стремительны его шаги. Вэнь Кэсин опирается на деревянное ограждение. Интересно. Техника кажется смутно знакомой… И тут его осеняет. Поступь парящих облаков. Вот срань. Откуда? Кто это? Оборванец прогибается, почти касаясь лопатками земли, и снова поднимается. Вэнь Кэсин со щелчком закрывает веер. Встав перед бродягой, Вэнь Кэсин морщится — почуяв чужую ци веер рванулся, чуть не вывихнув запястье. А потом Вэнь Кэсин вспоминает, на кого именно зачаровал любимый аксессуар, и расплывается в своей самой обворожительной улыбке. Всего три месяца поисков и добыча сама пришла в руки. *** Древний свиток, точнее, середина свитка, оборванного сверху и снизу, попала в руки Вэнь Кэсина вместе с набором полезных и очень сложных зелий и парочкой редчайших книг. Наследство незадачливого отшельника, который умудрился разозлить кого-то из призраков. Сначала свиток вызывает только недоверчивую улыбку, но, вчитываясь, Вэнь Кэсин чувствует ауру достоверности — в ограничениях, в сухом изложении фактов, в методике обнаружения существа. Мифического существа, исполняющего желания. Вид, который, по словам автора свитка, почти вымер, внешне не отличается от людей. Собственно до 16-17 лет существо считает себя человеком. А потом на его теле появляется 7 меток. Каждая — гарантия исполнения желания. Нужно только коснуться голой кожи и произнести его. Ничего сверхъестественного: мертвых не воскресить, любовь не вызвать, дворец за ночь не возвести, скорее это похоже на повышение градуса удачи — смертельно больной выздоровеет, убийца споткнется и упадет на свой же нож, претендент на должность проспит аудиенцию. Вэнь Кэсина особенно забавляет то, что существо не может исполнить свои желания. Это выглядит правдоподобно. Когда все семь меток будут использованы, существо умрет. Это тоже правдоподобно. Не то чтобы Вэнь Кэсину позарез требовалось исполнение желания для его плана. Но он одержим этой идеей. Привлечение мифического чудовища поднимает всю затею на уровень легенд, которые обязательно останутся среди тех немногих, кто выживет. Это будет удивительный спектакль и Вэнь Кэсин намерен подойти к постановке с максимальной ответственностью. Он берет веер и снова склоняется над свитком… *** Преследовать существо весело. Вэнь Кэсин нападает по прихоти: сцена уж очень хороша, с этими цветущими деревьями, осыпающими сражающихся бело-розовыми лепестками. Неожиданно он полностью захвачен поединком. Это похоже на танец. Вэнь Кэсин думал, что придется приложить усилия, чтобы не убить случайно свой источник исполнения желаний, но их стили так подходят друг другу, а силы так равны… Вэнь Кэсин на мгновение задумывается, так бы это было с его родственной душой, но тут же смеется, уклоняясь от ударов. Неизвестно, есть ли у существа вообще душа, да и в любом случае он только инструмент. Хороший инструмент. Отзывчивый и чуткий. Глаза под предполагаемой маской (это должна быть маска, потому что ну, лопатки, запястья и талия говорят совсем о другом облике) внимательные, но отрешенные, и Вэнь Кэсин хочет, чтобы взгляд остановился на нем, а не проходил сквозь. Нахрапом взять желание не вышло, да и Вэнь Кэсин был бы очень разочарован, если бы все закончилось так быстро. Он читает существу стихи, восхваляя легкость походки и гибкую фигуру и получает в ответ: — Коль ветры бы я для тебя пустил, и их бы ты назвал благоуханьем. Вэнь Кэсин чуть не роняет веер от смеха и дает существу уйти. Может быть драка — не лучший способ получить желание. Можно подобраться ближе, завязать дружбу, соблазнить, в конце концов. Да, точно. Соблазнить. Он не брезглив. *** Они путешествуют вместе. Вэнь Кэсин цунь за цунем влезает, ввинчивается, вползает в личное пространство существа. Получает явно выдуманное, но все равно красивое имя: Чжоу Сюй и молчаливое разрешение остаться. Существо ведет себя как настоящий бродяга. Бредет вперед, не особо разбирая дороги, ввязывается в драки, получает синяки и бесплатное вино. Вэнь Кэсин всегда рядом — подбадривает и дразнит, а иногда сражается плечом к плечу, спиной к спине, потому что кто он такой, чтобы отказываться от подарков судьбы. Он позволяет убивать своих призраков и не чувствует ничего особенного по этому поводу. Почти сразу он замечает, что меридианы существа повреждены. Вспоминает свиток и проверяет. Чжоу Сюй, ценитель хорошего вина, спокойно выпивает бурду, больше похожую на уксус, не реагирует на запах зелья, ослабляющего тело, но все еще чувствует боль и прикосновения. Экспериментировать с прикосновениями Вэнь Кэсину особенно нравится, это становится игрой, когда оба настороже и вечер почти всегда заканчивается попытками Вэнь Кэсина стянуть одежду с существа. Безуспешными. Пока что. Но эксперименты говорят об одном — у существа осталось одно, максимум — два желания, вкус и обоняние уже отказали, а боевых способностей хватает только на короткие сражения. Судя по ночным медитациям и все более изможденному виду, предыдущие желания были отданы добровольно, и последствия отдачи мучительны. Вэнь Кэсину нужно только одно желание и хотелось бы, чтобы существо дожило до момента, когда Вэнь Кэсин сможет его получить. Поэтому он играет существу на сяо, успокаивая его дух и восстанавливая его силы. *** А потом существо начинает ему улыбаться. Вначале это лисьи ухмылки, глаза превращаются в полумесяцы, выражение лица такое, что Вэнь Кэсин заподозрил бы в нем сильно потрепанного хулицзына, а не… ну, существо без названия. Теперь ему жаль, что обрывок свитка не сохранил имя. Конечно, до настоящего хулицзына существу далеко. Кто влюбится в такого в мгновение ока? Да и вообще когда-либо. Спутанная копна волос, обветренная кожа, щетина. Вэнь Кэсин все еще уверен, что это маска, только глаза и губы настоящие, но ему удалось провести по щеке существа (и выжить) и он не ощутил никакой фальши. Вэнь Кэсин играет на сяо каждую ночь. Он арендует лодку, но бродяжья натура существа не приемлет цивилизации. Вэнь Кэсин ценит комфорт, поэтому играет на палубе, только немного красуясь под полной луной, на случай, если существо смотрит. Существо привыкает к его присутствию, пару раз даже ловит Вэнь Кэсина, втягивая в… наверное, это флирт в его представлении? Вэнь Кэсин в восторге, соблазнение идет по плану. Расслабившись, поединок на озере Вэнь Кэсин чуть не проваливает, засмотревшись на вязь движений рук, на то, как существо изгибается и взмывает в воздух, но в результате сталкивает его в воду. Озеро забирает маску, и с этого момента все идет по пизде. Существо улыбается Вэнь Кэсину. По-настоящему. Черты лица почти те же, но впечатление совсем другое. Теперь ясные глаза смотрят прямо на него с напряженной концентрацией, а Вэнь Кэсин не готов. Он настолько не готов, что пропускает идеальный момент, чтобы вырвать желание — пока они сушат одежду у костра, одетые только в тонкие нижние мантии. Существо может взять отдачу на себя, если предложит свою способность добровольно, но человек с мощной ци может забрать желание силой, справившись с последствиями самостоятельно. Нужно только коснуться определенной точки на торсе и произнести то, чего хочешь, вслух. Вэнь Кэсин обладает чрезвычайно мощной ци, он смог бы обездвижить существо на достаточное время, чтобы раздеть его, найти метку и восстановиться потом от отдачи. В свитке сказано, что тело существа настолько красиво, что охотник за желанием может быть ошеломлен, давая существу время сбежать. Вэнь Кэсин посмеялся. Он видел много тел. Женских, мужских, живых, мертвых… Но кажется магия работает даже сквозь влажную ткань. Вэнь Кэсин не может оторвать глаз, но ничего не предпринимает, потому что… Потому что таков план. Ясно?! Чтобы добить его окончательно существо нараспев читает: Звуки сяо из далёкой лодки. Сумерки — разлука с другом. Обернулся на озеро — горы зеленеют, завернувшись в белые облака. Вэнь Кэсин отвечает, не думая: Остановить бы шестерых драконов И привязать их к дереву Фусан, Потом, Небесный Ковш вином наполнив, Поить - чтоб каждый намертво был пьян. — Воистину, благодетель Вэнь зрит в самую суть. Вэнь Кэсину неуютно. Они отправляются в ближайший город, пьют вино, бесцельно шатаются по улицам. Вэнь Кэсин чувствует, как их время истекает, но снова ничего не предпринимает. В конце концов, у него только одна попытка, он должен подготовиться. А потом существо говорит: — Я доверяю тебе. Вэнь Кэсин не знает как собрать лицо во что-то, приличествующее легкому разговору, который они только что вели. Он прикрывается веером и чувствует себя… Странно. У существа есть душа. И эту душу только что положили в ладони Вэнь Кэсина. Большие грубые ладони, которые ломали шеи, сдирали кожу и выбивали сердца силой ци. У существа есть душа и есть имя: А-Сюй. И он доверяет Вэнь Кэсину. Человеку, которому никто, кроме А-Сян не доверял вот так. Человеку, который планировал использовать существ… А-Сюя. И это уже слишком для Вэнь Кэсина, но четыре мудреца погибают и А-Сюй говорит: — Ты действительно безумен. А потом уходит. Вэнь Кэсин не умеет вместить в груди все чувства, которые поселились там без спроса. «Так нечестно, это невесело» — бормочет он себе под нос, потому что впервые не находит подходящего стихотворения. Вэнь Кэсин проводит ночь в обществе прекрасных девушек, которые, к сожалению, не могут дать ему того, что он ищет сегодня, и одна за другой падают на пол. Он щедро вознаграждает ту единственную, что пила почти наравне с ним и, склонив голову ему на плечо, выслушивала невнятные жалобы на судьбу, А-Сюя, древний свиток, но это все равно не то… В детстве, когда эмоций было слишком много для его маленького тела, он шел к призракам. Они били и щипали его, щекотали и обзывали, если были добры в этот день. Они ничего от него не ждали и не требовали. Теперь он тоже идет в свою Долину, к призракам. Может быть, он убьет кого-то из них и ему полегчает. *** И вот таким образом Е Байи находит его, полупьяного, шатающегося от обочины к обочине и декламирующего стихи. Собственные. Бессмертный мухомор обещал убить Вэнь Кэсина, если тот покинет Долину. Что ж, еще никто не слышал, чтобы Е Байи отказывался от своих слов. Вэнь Кэсин все равно принимает боевую стойку, хоть исход и ясен заранее. — Высокомерный паршивец, ты думаешь, что сможешь противостоять мне? Ты на ногах едва стоишь, мне хватит десяти движений… — Ну так двигайся, старое чудовище, а то весь запал пройдет, пока ты разглагольствуешь. Хорошо, что у Е Байи для древнего маразматика исключительные рефлексы. Он успевает остановить меч у самой груди А-Сюя, спустившегося буквально с небес. Они разговаривают, и Вэнь Кэсин с трудом следит за разговором, больше всего он боится, что Е Байи расскажет ему… Но… — Ученик Цинь Хуайчжана, ты хоть понимаешь, кто он? Кого ты защищаешь? — Мне плевать, кто он. Я доверяю ему. Ну вот, опять это. Эх, А-Сюй. Может, мухомор не так уж неправ. Даже вдвоем они не могут одолеть столетнего монстра или сколько там веков назад это чудовище увидело свет. Хотя Е Байи и не особо напрягается, А-Сюй довольно быстро роняет меч и падает на задницу рядом с уже лежащим Вэнь Кэсином. И улыбается. Маленькое такое чудо — еще не виданная тихая улыбка, едва приподнимающая уголки губ, и еще одно чудо — сам берет Вэнь Кэсина за руку. Они закрывают глаза, и Вэнь Кэсин думает, что давно не чувствовал себя так хорошо. Он ощущает всплеск духовной энергии, но смерть не приходит, и Вэнь Кэсин приоткрывает один глаз. А-Сюй пытается запахнуть ханьфу на голой груди и выглядит при этом как шокированная девица, что смешно, а Е Байи держит в руках обрывок его внутренней мантии и выглядит при этом как обычно, то есть как бессмертная бледная поганка, но слегка удивленная, что странно. Какого хрена? — Паршивец, я с тобой еще не закончил. Пей поменьше, а то стыдно смотреть. Ученик Цинь Хуайчжана, с тобой мы тоже еще встретимся. Мне срочно нужно кое-что проверить. Е Байи улетает, оставив после себя только запах острой лапши со свининой. Вэнь Кэсин пожимает плечами, а А-Сюй предлагает пойти в поместье «Четыре сезона», благо, тут рукой подать, чтобы отдохнуть и подлечиться. *** А-Сюй складывает руки в безупречный круг и отвешивает настолько выверенный поклон, что Вэнь Кэсин подозревает, что над ним издеваются: — Это скромное существо приветствует Владыку Долины призраков в поместье «Четыре сезона». Вэнь Кэсин нечасто теряет дар речи. Сейчас же он успешно изображает рыбку кои, хлопая губами, но не в силах издать ни звука. Как А-Сюй узнал? Хотя ума ему не занимать, а подсказок было много. А-Сюй встает прямо и буднично принимается развязывать мантии, позволяя каждому слою стечь на пол. Некоторые задерживаются на талии, рукава создают причудливые драпировки. Оставшись обнаженным до пояса, А Сюй берет руку Вэнь Кэсина и подносит к груди: — Назови свое желание, Владыка. Я и так заставил тебя ждать. Шесть отметин, будто в плоть загоняли раскаленные гвозди, и одно пятнышко немного светлее кожи. Сюда А-Сюй предлагает Вэнь Кэсину прижать палец и произнести желание. Желание исполнится. Появится еще одна выжженная отметина. Последняя. Раз А-Сюй предлагает сам, духовные силы Вэнь Кэсина не будут затронуты. А-Сюй израсходует свою энергию и умрет. Вэнь Кэсин бездумно проводит всей ладонью по груди, стараясь не задеть пятнышко, трогает темный сосок, пробегается пальцами по ребрам, словно на гуцине играет. Сквозь неизвестно откуда взявшийся плотный пух, забивший уши, доносится: — Владыка! Владыка! Вэнь Кэсин! Лао Вэнь! Вэнь Кэсин поднимает глаза. А-Сюй хмурится, потом хлопает себя по лбу и криво ухмыляется: — Бля, совсем забыл… Подхватывает нижнюю рубашку, накидывает на плечи, придерживая спереди. В голове Вэнь Кэсина сразу проясняется, пух из ушей тоже испаряется. — Что это было? — Если ты знаешь о моих, гм, способностях, то и об этом знаешь. Давай к делу. В конце концов ты за этим искал меня. Твое желание? Видимо дурман еще не совсем развеялся, потому что изо рта Вэнь Кэсина абсолютно без его участия вырывается: — Я хочу быть сверху. А-Сюй непонимающе хмурит лоб: — В смысле, наверху? Хочешь возглавить Мир боевых искусств? Так это гемора больше, чем… Хотя конечно твое дело. Формулируй, пожалуйста, правильно, Владыка. Это наша с тобой единственная попытка. Сверху чего ты хочешь быть? Вэнь Кэсин вздыхает: — Не «чего», а «кого». Слушай, не верю, что это говорю, но оденься, а? Иначе нормального общения не выйдет. *** Нормального общения не выходит. А-Сюй снова смотрит сквозь Вэнь Кэсина, будто уже одной ногой ступил в Диюй, а Вэнь Кэсин не знает, что сказать. А что тут скажешь? Он хотел желание? Хотел. Он искал А-Сюя? Искал. На, получи, благодетель Вэнь, и впредь будь осторожен с тем, о чем просишь. Они молчат через стол, и А-Сюй ждет. Вэнь Кэсин знает по опыту, что ждать тот может бесконечно долго. Тишину нарушает шум на улице и крик двух десятков луженых глоток: — Чжоу Цзышу, его высочество наследный принц повелевает тебе вернуться в Цзиньчжоу! Чжоу Цзышу, ага. Не то чтобы Вэнь Кэсин не понял, учитывая, где они находятся, но… Додумать мысль он не успевает, А-Сюй выцеливает акупунктурные точки и обездвиживает его. Говорить Вэнь Кэсин тоже не может, может только смотреть, как А-Сюй уходит, напоследок объяснив, как добраться до тайного убежища под основным комплексом. — Не бойся, никто мне ничего не сделает, — врет А-Сюй, не моргнув глазом, — береги себя. В конце концов, я должен тебе желание. *** Чжоу Цзышу не привыкать к клеткам. — Айя… — он слегка стукается затылком о стенку своей временной передвижной тюрьмы. Скучно. Железные полосы не скрывают его от взглядов. Злобных, равнодушных, испуганных. Как они попятились от него, когда двери поместья распахнулись. Тьфу. Неясно, почему они все еще никуда не едут. Чжоу Цзышу еще раз прикладывается затылком, просто, чтобы взбодриться, и поправляет кандалы. — Господин Чжоу Цзышу скучает? Или может быть ждет, что кто-то придет на помощь? Он оставляет комментарий без внимания. Зачем бы они ни задержались, сейчас ему все расскажут. Или покажут — поправляет себя Чжоу Цзышу, когда первые языки пламени поднимаются, чтобы охватить поместье «Четыре сезона». Остается надеяться, что Вэнь Кэсин преодолел паралич и успел добраться до убежища. Точно успел. Вэнь Кэсин производит впечатление очень живучего человека. Чего еще ожидать от Владыки Долины призраков. Чжоу Цзышу понимает, что Вэнь Кэсин стал Владыкой не от хорошей жизни. Он понимает, что желание Вэнь Кэсина, скорее всего, включает месть, реки крови и, возможно, уничтожение всего цзянху. Он не может найти в своем сердце ни одного возражения против такого сценария. Чего Чжоу Цзышу совсем не понимает, так это причин, по которым Вэнь Кэсин не принял его предложение. Желание отдавалось свободно. Кэсин получил бы свои реки крови, а Цзышу получил бы свой покой с минимальными страданиями. Все в выигрыше, и сейчас ему не нужно было бы трястись в железной клетке и слушать смех своего бывшего заместителя. Возможно, он сам виноват. Нет, не в том, что Дуань Пэнцзюй, похоже, не может заткнуться ни на минуту, как ребенок, переевший драконьей бороды на ночь. А в том, что Вэнь Кэсин не взял предложенное. Он ведь действительно забыл. Его высочество Хэлянь И перед визитом к Цзышу всегда принимал настойку, проясняющую мысли. Хотя, Чжоу Цзышу очень подозревал, на него и так не подействовала бы единственная защита его вида. Хэлянь И всегда был очень прагматичным человеком. Если он видел что-то, что его интересовало, он просто получал это. Невозможно представить его с такими одурманенными глазами, как у Вэнь Кэсина, и уж, тем более, с такими нежными пальцами, осторожно обходящими последнюю метку. Никто, кроме Чжоу Цзышу, самого Хэлянь И и нескольких приближенных, которые скорее всего уже мертвы (его высочество — очень прагматичный человек), не знает, что два из шести желаний были потрачены зря. Чжоу Цзышу еще верил ему и с радостью согласился отдать свою силу. Хэлянь И захотел, чтобы количество желаний было бесконечным. Они оба чуть не умерли тогда. Меридианы Чжоу Цзышу были выжжены, а отдача от невозможности загаданного отправила Хэлянь И в кому на неделю. Очнувшись, он потратил еще желание на то, чтобы вернуть все, как было. Меток осталось только пять, а на ребрах Чжоу Цзышу появились две воспаленные дыры. — Зачем тратить твою силу, когда ты и без нее вполне можешь исполнять мои желания, — рассмеялся Хэлянь И, когда Чжоу Цзышу спросил, чего он хочет в этот раз. Чжоу Цзышу стали отправлять на задания. Теперь с предосторожностями — ядовитая пилюля, постепенно ослабляющая Цзышу, если он задерживался с убийством, — это всегда были убийства, — и пара соглядатаев, чтобы вернуть его, если он свалится от яда. Так Чжоу Цзышу научился эффективности. Чжоу Цзышу совсем не понимал принца. Тот неуклонно избавлялся от последователей Чжоу Цзышу, несмотря на то, что те, кто заменял их, были объективно хуже. Он не использовал желания. Он был ласков с Цзышу, хотя убивал дорогих ему людей. Цзышу сохранял пост главы «Окна Небес». А потом все изменилось. Хэлянь И пришел в покои Чжоу Цзышу и наконец загадал желание. Ослабление политических противников, то, чего он мог достичь и обычными методами, но Чжоу Цзышу ничего не сказал. Хэлянь И подождал, пока он перестанет корчиться, а потом, рассматривая новую выжженную дыру, предложил: — Возможно, будет удобнее, если ты переедешь в мои комнаты… Чжоу Цзышу даже не сразу понял, что он имел в виду. А, когда понял, поинтересовался: — В качестве кого? Хэлянь И задумчиво постучал пальцами по губам и молча ушел. А ночью вернулся. С двумя кувшинами вина в руках и по крайней мере с таким же количеством внутри. Цзышу вино принял, выпил прямо из горлышка, слегка ежась под жадным взглядом. И поперхнулся, облившись, когда Хэлянь И бухнулся на колени, схватив край его ханьфу. Он каялся и просил прощения, он умолял Цзышу стать его наперсником. Цзышу допил второй кувшин, изучая пьяное лицо с распущенными губами. — Его высочество предлагает мне стать наложником? — Наложником, второй женой, по крайней мере, по отношению к тебе во дворце. Или… Евнухом. Точно, сделаем тебя евнухом, моим советником. Будешь пользоваться уважением, а я все еще смогу тебя… Чжоу Цзышу ударил его. Пришел в себя он уже в цепях в клетке. Нельзя сказать, что после того, как сломанные охраной ребра срослись, он испытывал какие-то мучения. Но каждая миска риса, каждая прогулка, каждое разрешение на тренировки под присмотром целого отряда были подачками. Он не отказывался от подачек. Хэлянь И пришел через несколько месяцев. За желанием. Чжоу Цзышу равнодушно кивнул. Привычно досмотрев последствия отдачи, Хэлянь И ровно поинтересовался: — А чего хочешь ты? Сначала Чжоу Цзышу просил оставить в живых остатки «Окна Небес», настоящего «Окна Небес». Потом он просил свободы. Потом он просил смерти. Ничего не было дано. Охрана считала, что у него не осталось гордости. Сам Чжоу Цзышу думал, что никогда не был столь высокомерным. Он брал подачки и просил. Но он не давал Хэлянь И того, что он хотел. А хотел он всего Цзышу. Вожделей он только его тело, его высочество мог получить его силой. Но душу силой не возьмешь, как и уважение, как и верность. Цзышу ерзает, усаживаясь поудобнее, насколько это возможно, и ловит улыбку Дуань Пэнцзюя. Он один из немногих, кто знает тайну Цзышу. Может быть он знает даже тайну Хэлянь И. Уж очень мерзкая улыбочка. Когда осталось последнее желание, Чжоу Цзышу оставили в покое надолго, но Хэлянь И все же пришел, и Чжоу Цзышу почувствовал облегчение. Сам сбросил мантии, хотя обычно пассивно позволял себя раздевать, встал на колени и приготовился. — Уходи, — сказал Хэлянь И после того, наверное, как сгорела целая ароматическая палочка, пока он рассматривал с непроницаемым видом покрытую шрамами грудь Цзышу, и махнул в сторону открытой двери клетки. А Вэнь Кэсин смотрел по-другому, — думает Чжоу Цзышу, трясясь в другой клетке. Что он там сказал? «Сверху не "чего", а "кого"»? Цзышу приоткрывает рот, когда до него доходит, а потом смеется. Идиот. Они оба идиоты. *** Хэлянь И всегда думал, что Чжоу Цзышу вернется. Сам. Казалось бы, должен уже привыкнуть, что все, все оставляют его. Но Цзышу… Неблагодарный щенок. — Чего ты хочешь? — невыразительно интересуется Цзышу, глядя сквозь Хэлянь И, меч ни разу не дрогнул, застыв у горла. Хэлянь И сглатывает. Он не дурак. Цзышу не принадлежит ему. Уже нет, а, может быть, и никогда не принадлежал. Хэлянь И принял его, использовал его способности, без которых Цзышу был бы никем, предлагал ему всё, готов был положить к его ногам любые милости, в пределах разумного конечно. А он… Ушел. Да еще бросил в лицо Хэлянь И все, что тот для него сделал. Школа? Наставник? Они были только препятствиями на пути Цзышу к нему, Хэлянь И. «Окно Небес»? Якорь, камень на ногах, который только заставлял Цзышу сомневаться. Хэлянь И не собирался брать последнее желание. И сейчас не собирается. Ну разве что не будет другого выхода. Но он не знает, как ответить на вопрос. Все, что он сказал раньше, привело Цзышу в ярость. Воистину, если дорог тебе твой меч — сломай его. Но Цзышу сложно сломать, он похож на свой клинок — гибкий, прочный. Согнется, а потом распрямится с удвоенной силой. Хэлянь И вопреки всему надеется: — Ты сошел с ума? — мягко спрашивает он. О, как бы это было хорошо, если бы Цзышу действительно просто сошел с ума, жаль, что это не так, — убери меч, я прощу тебе даже это. Хэлянь И видит как кривится Дуань Пэнцзюй, но на Пэнцзюя ему откровенно плевать. Он не может заменить Цзышу по слишком многим причинам. Как ни странно, Цзышу действительно опускает меч: — Мэн-Цзы сказал: «Самое ценное в стране — народ, затем уж следует власть, а наименьшую ценность имеет правитель», а еще спросил: «Есть ли разница: убить клинком или образом правления?». Но ты прав, на твое место придут другие, у которых амбиций будет даже больше, поэтому… Цзышу движется так быстро, что Хэлянь И не успевает даже отшатнуться, не может ничего сделать, чтобы защитить себя. Как и охрана — бесполезные болваны. Хэлянь И чувствует, как его меридианы взрываются болью, как рот наполняется кровью. «Темный аромат цветков зимней сливы» — отстраненно думает он. Умно. Теперь Хэлянь И не сможет взять желание, и никто во дворце не сможет — силенок не хватит. Он уже упоминал о бесполезных болванах? Снять заклятие под силу только тому, кто его наложил, то есть Цзышу. И желание отдать может лишь Цзышу. А значит… — Не… Не убивайте его, — хрипит Хэлянь И. — Это приказ. Ни в коем случае не убивайте! *** Дуань Пэнцзюй опускает кнут и смеется. Чжоу Цзышу даже немного завидует. Какие травы Пэнцзюй принимает, чтобы сохранять такое хорошее настроение? Все его веселит — крюки в плоти Чжоу Цзышу, его кровь, пот на лбу, звуки, которые не удается сдержать, когда жало кнута попадает по самым болезненным точкам, кандалы. Счастливый, в сущности, человек. Хоть и тупой. — Ты сошел с ума? — Дуань Пэнцзюй наклоняется к Чжоу Цзышу, Цзышу морщится, хотя обоняние отказало самым первым из чувств, и перегар Пэнцзюя существует только в его воображении. — Ты сошел с ума? — повторяет Пэнцзюй и опять смеется. — Ты можешь отдать желание, и смерть твоя будет легкой, а мы даже похороним тебя как следует. А можешь снять заклятие, и тогда его высочество вполне возможно позволит остаться рядом с ним. Он очень ценит тебя даже сейчас. Посидишь на цепи, пока не понадобится твой жалкий талант. Говорят, его высочество предлагал сделать тебя евнухом? Соглашайся! — Спасибо, можешь забрать эту честь себе, — ухмыляется Цзышу. — В конце концов, ты любишь подбирать за мной должности. Жаль, что его высочество не захочет тебя даже… Голова Цзышу мотается от удара, но Пэнцзюй перестает улыбаться, и Цзышу готов засчитать это за победу. Пэнцзюй хватается за крюки, и теперь Цзышу смеется, задыхаясь от боли, в ответ на пустые обещания найти целителя для Хэлянь И или дождаться, пока выносливость Цзышу иссякнет. Оба понимают, что Хэлянь И не умрет, но и прежним никогда не будет, если заклятие не снять. И пока остается надежда, Хэлянь И будет держать Цзышу рядом. — Я найду причину убить тебя, — напоследок шипит Дуань Пэнцзюй, и, когда он поворачивается к выходу, Цзышу пытается устроиться на крюках удобнее, чтобы помедитировать. Это будет долгая ночь. Чжоу Цзышу только закрыл глаза, но снова открывает их на шум. Это требует усилий, так что он недоволен, хотя недовольство испаряется, когда Дуань Пэнцзюй влетает обратно вместе со створкой тяжелой двери, спиной вперед, и не поднимается. На его горле обманчиво тонкий порез. Как от края боевого веера. Вэнь Кэсин входит спокойно, без суеты. Он в красном, его глаза темны и улыбка такая, что Чжоу Цзышу впервые верит сердцем, а не головой, что перед ним Владыка Долины призраков. Лицо Вэнь Кэсина светлеет, когда он видит Цзышу, а потом взгляд останавливается на крюках. Чжоу Цзышу пожалел бы охранников, если бы успел, прежде чем они превратились в тонко нарезанные кровавые ломтики. Вместе с доспехами. — А-Сюй, — говорит Вэнь Кэсин. — А-Сюй… Его руки трясутся, и Чжоу Цзышу посмеялся бы над тем, что Владыка Долины призраков бледнеет при виде обычного пыточного набора, но в сознании оставаться все сложнее, а он должен сказать: — Лао Вэнь, — Цзышу заходится кашлем, но это важно, так что он пытается еще раз. — Лао Вэнь, возьми желание, уничтожь цзянху, отомсти тем, кому хотел. Только, пожалуйста, не убивай Хэлянь И. Пусть гниет. И похорони меня около поместья «Четыре сезона». Ну, около того, что от него осталось. — Ты с ума сошел? — спрашивает Вэнь Кэсин голосом на полтона выше, чем обычно, и, возможно, он бы звучал более грозно, если бы обладатель голоса не вцеплялся в руку Цзышу, будто тот мог куда-то деться сейчас. — Почему сегодня все сомневаются в моем рассудке? — жалуется Чжоу Цзышу и, наконец, проигрывает темноте, накрывающей его с головой. *** — Почему меня все время возят туда-сюда, — стонет Чжоу Цзышу, трясясь в очередной повозке, слава Небесам, закрытой. Снаружи слышится тихое фырканье: — Ты со вчерашнего дня ноешь, А-Сюй. Передохни. Чжоу Цзышу откидывается на подушки и собирается было предпринять храбрую попытку заснуть, но повозка останавливается. Вэнь Кэссин что-то говорит, ему отвечает знакомый голос. Е Байи. Как невовремя. — Сопляк! Прошлый раз тебя ничему не научил? Думаешь, что победишь меня в одиночку? — А кто сказал, что он один? — говорит Чжоу Цзышу, выбираясь наружу и чуть не падая в процессе. Вэнь Кэсин тут же оказывается рядом, обнимает, поддерживая. И, что удивительно, Е Байи тоже делает движение в его сторону, будто у него была такая же мысль, и выглядит столь же встревоженным. — Вы случайно не родственники? — интересуется Цзышу и получает два одинаково возмущенных взгляда. *** — А кто сказал, что он один? Вэнь Кэсин чувствует, что может расплакаться, глядя, как А-Сюй, пошатываясь, собирается защищать его. Снова. Мухомор кажется тоже впечатлен. И нет, упаси Небеса от такого родственничка. Как А-Сюй мог даже подумать… Е Байи всегда быстро терял терпение, но сейчас он особенно раздражен. Почти без предупреждения, невнятное «боги, я слишком стар для этого. Паршивцы, нам надо поговорить» вряд ли можно считать предупреждением, он хватает каждого из них за шкирку, словно они не взрослые мужчины, а нашкодившие щенки, и уносит по воздуху, только изредка отталкиваясь от макушек деревьев. Это невероятно унизительно, а в случае А-Сюя наверняка еще и невероятно больно. Вэнь Кэсин пытается извернуться, чтобы увидеть его лицо, и с изумлением понимает, что А-Сюй ухмыляется с искренним весельем. Все бы ему хаханьки. Злопамятный мухомор роняет Вэнь Кэсина с приличной высоты перед воротами небольшого комплекса, стоящего прямо посреди леса, и значительно аккуратнее ставит А-Сюя. — Пойдемте внутрь. Чаю попьем, если здесь есть. Чай находится, Вэнь Кэсин разливает его всем — он самый младший, что отдельно бесит, тем более, что старое чудовище кажется окончательно рехнулось. — Ученик Цинь Хуайчжана, у меня к тебе очень важный вопрос. — Я отвечу, старший Е. Спрашивайте. — Как ты относишься к блондинкам? Вэнь Кэсин роняет свою чашку. Прежде чем он успевает швырнуть в голову столетнего психа чайник, псих встает и начинает развязывать свои бесконечные мантии. Вэнь Кэсин стонет: — Нашел время. Сто лет сидел на горе и изголодался по молодым телам? А-Сюй подозрительно молчит. Когда Е Байи снимает последний слой, ладонь А-Сюя закрывает Вэнь Кэсину глаза. Он не сопротивляется, только немного раздвигает пальцы и видит… Сначала ничего не видит, только свет. Потом проступают очертания торса Е Байи и надо же, мухомор в отличной форме, а потом… Потом Вэнь Кэсин видит семь шрамов на груди. Более бледных, чем у А-Сюя, но явно того же происхождения. Семь. Точно семь, Вэнь Кэсин успевает пересчитать трижды до того, как Е Байи снова натягивает свои шелка. — Ты хочешь жить? Это странный вопрос. А-Сюй кивает, явно сдерживаясь, чтобы не проявить истинных эмоций. — А ты, паршивец? Вэнь Кэсин задумывается. Осторожно отвечает: — Это зависит от А-Сюя. А-Сюй приоткрыв рот смотрит на него. Идиот. Может быть, это он в родственных отношениях с Е Байи, учитывая сегодняшние открытия. Е Байи закатывает глаза, но объясняет. По его словам выходит, что можно выжить, отдав последнее желание. Загадывающий должен при этом передавать энергию, чтобы обратить отдачу. — Ты отдашь всю свою ци, твои волосы побелеют, и, скорее всего, ты потеряешь свои навыки или вообще не выживешь. Ты готов? — Да, — сразу отвечает Вэнь Кэсин. — Нет, — одновременно говорит А-Сюй. Спор затягивается. Если конечно можно считать спором каменное молчание А-Сюя в ответ на любые аргументы. — Вы идиоты, с вами даже не весело. — Е Байи вздыхает, будто он лично вырастил их обоих. — Засранец может загадать любое желание. И ты, ученик Цинь Хуайчжана, его исполнишь. Нужно просто загадать, чтобы вы оба выжили. Паршивец, ты готов в нужный момент наполнить его своей ци? — Я давно жду случая его чем-нибудь наполнить. Айя, А-Сюй, это больно! *** Это похоже на секс и это похоже на смерть. Это невыносимо больно и душераздирающе хорошо. Сквозь меридианы Вэнь Кэсина проходит шторм, спасибо Е Байи за дополнительную энергию, вливается в меридианы А-Сюя, восстанавливая их, расширяя и укрепляя. Вокруг их голов зарождается золотое сияние, иероглифы вспыхивают и гаснут, искры танцуют и осыпаются как снежинки. — Лао Вэнь, мне кажется, я не против блондинок. По крайней мере, тебе очень идет. — Ты все еще должен мне желание, — ворчит Вэнь Кэсин и А-Сюй смеется, запрокинув голову. На это можно смотреть вечно. Хорошо, что теперь он может.