Призрак Праведности

— Нет, — говорит красивый человек, и это первое, что Вэнь Кэсин от него слышит. — Я могу заставить тебя. Человек возвращает взгляд из того пространства, где явно не было ни Вэнь Кэсина, ни призраков, сосредотачивается на Вэнь Кэсине, не спеша оценивает его, небрежно оглядывает остальных и соглашается: — Можешь. *** Ещё никогда прибытие нового призрака не обставлялось с такой помпой. Обычно преступники, изгои и беглецы вползали в Долину ночью, в одиночку, а потом уже представали перед Владыкой. Вэнь Кэсин с изумлением рассматривает два, нет, три отряда в черных доспехах и металлических шапках, сопровождающих клетку-повозку. Вся процессия останавливается на входе в Долину и ожидает, очевидно, что их пригласят. — Они хотят объявить мне войну? Или может быть предложить брак? Везут невесту? А где тогда сундуки с приданым? Я не отдам так просто свою свободу. И лучше бы невеста была красоткой. Радостный призрак хихикает, и это в кои-то веки уместно. Вэнь Кэсин раскрывает веер, останавливаясь перед предводителем процессии. Дуань Пэнцзюй не первый раз в Долине. Интересно, что ему нужно сейчас. — Глава Тянчуань приветствует Владыку Долины призраков. Вэнь Кэсин чуть не оглядывается вокруг, прежде чем понимает, что под главой Тянчуань Дуань Пэнцзюй подразумевает себя. Либо шпионы работают из рук вон плохо, либо что-то случилось совсем недавно. Любопытно. — У меня есть просьба, Владыка. И пополнение для Долины. Солдаты расступаются. В клетке очень спокойно и очень прямо сидит очень красивый человек. — Его высочество пообещал этому предателю свободу. Мы решили, — Дуань Пэнцзюй смеётся. — Что в Долине ему понравится больше всего. Не волнуйся, Владыка, ему недолго осталось. — В чем состоит твоя просьба? Вэнь Кэсину всё равно, чего попросит Дуань Пэнцзюй. В цзянху неспокойно и императорский двор хочет получить от ситуации максимум. Скучно. Значительно интереснее наблюдать, как красивого человека выводят из клетки. Недешевые, но мрачно-формальные одежды, прическа тоже формальная, хотя то, как поднятые вверх волосы открывают шею, должно отвлекать всех, кто имеет дело с красивым человеком. Вэнь Кэсина, например, чрезвычайно отвлекает. Настолько, что он почти теряет нить разглагольствования Дуань Пэнцзюя: — Какое тебе дело до наших правил? — Его высочество особенно настаивал на напитке забвения для предателя. Его высочество может настаивать на чём угодно. В Долине свои законы. Вэнь Кэсин кивает, ничего не подтверждая и ничего не обещая, тем более что красивый человек, вероятно, предатель, которому почему-то осталось недолго, стоит прямо перед ним. Его взгляд вроде бы устремлён на Вэнь Кэсина, но проходит насквозь, может быть, в другую реальность. Кандалы ничуть его не смущают, как и копья, направленные в шею и спину. — У него есть меч? — Вэнь Кэсин кажется прервал очередную тираду Дуань Пэнцзюя, но тот не позволяет себе недовольства, молодец. — Да. В этом сундуке его вещи. — Оставь и убирайся. Процессия с лязгом, топотом и явным облегчением выкатывается из Долины. Они боялись одного человека в цепях? Фу. Красивый человек за время торопливого прощания Дуань Пэнцзюя и отбытия своей охраны? свиты? так и не пошевелился. Он по-прежнему смотрит перед собой, и Вэнь Кэсину хочется что-то сделать с ним или для него, чтобы... Чтобы что? Произвести впечатление? Глупо. Зачем Владыке заботиться об этом предателе, теперь призраке среди трёх тысяч призраков. Лучше покончить с церемониями и забыть. Кстати, об этом. — Принесите напиток забвения, — Вэнь Кэсин машет веером в сторону тётушки Ло и получает в ответ скептический взгляд. — Нет, — говорит красивый человек. *** Вэнь Кэсин чувствует себя щедрым сегодня, поэтому отменяет приказ. Приятно лишний раз насолить наследному принцу и еще приятнее — Дуань Пэнцзюю. Вэнь Кэсина почему-то злит вся эта демонстрация. Дуань Пэнцзюй явно имеет какие-то личные счеты с красивым человеком и поэтому все выполнено максимально унизительно — клетка, цепи, безымянное «предатель» и то, как «пополнение Долины» бросили посреди недавних врагов. Впрочем, усилия Дуань Пэнцзюя пропали втуне, судя по отрешенному взгляду темных глаз. Он ловит себя на том, что хищно кружит вокруг красивого человека, как стервятник вокруг еще живой жертвы, которая пока трепыхается, но совсем скоро сдастся. Хотя от этого дождешься, пожалуй. Как же. — Как тебя зовут? — Чжоу. Чжоу… Сюй. От Вэнь Кэсина не ускользает заминка, но не ему осуждать кого-то за вымышленное имя. Тетушка Ло, да что с ней сегодня, приносит Чжоу Сюю воды, и тот кланяется ей. А вот Вэнь Кэсину не кланялся. Хотя именно он не убил его сразу, а ведь мог бы, не заставил принять забвение и вообще облагодетельствовал. Вэнь Кэсин позволяет себе кратко представить, как сдавливает эту красивую шею, чтобы кадык беспомощно бился в его ладонь, как разжимает стиснутые зубы, вливая напиток Мэн По в глотку… Ладно. В конце концов, это никогда не поздно сделать. Может быть Чжоу Сюй красив только с виду, а внутри холоден, как нефрит? То, как его глаза не блуждают, не рассматривают окружение, не отрываются от точки в другой реальности — бесит. Вэнь Кэсин решает развлечься. Он засовывает веер за пояс и звучно хлопает в ладоши. — Дети мои! Мы принимаем в свою семью нового члена. И конечно мы должны позаботиться о нем. Вам не кажется, что господин Чжоу выглядит уставшим? Нестройный хор голосов подтверждает, что да, выглядит. — Тогда, вместо того, чтобы нагружать такого утомленного господина работой, устроим ему отпуск? На рисовых полях, я слыхал, нынче солнце светит особенно ярко, а воздух свеж, как никогда. Но ему будет неудобно там в этих слишком нарядных одеждах. Нужно найти что-то подходящее. Призраки хихикая и отталкивая друг друга принимаются раздевать Чжоу Сюя, пока Вэнь Кэсин прячется за веером. Чжоу Сюй внешне равнодушен, хотя, оставшись в штанах и нижней рубашке, бросает такой взгляд на Распутника, потянувшегося к вороту, что Вэнь Кэсин едва не кидается к зеркалу, чтобы порепетировать и научиться смотреть так же. Распутник отдергивает руку, и Вэнь Кэсин не может его винить. Девочки тетушки Ло приносят какое-то тряпье, и Чжоу Сюя облачают в мантии невнятного цвета и слишком большой для него синий халат, видавший лучшие дни. Тетушка Ло аккуратно, почти нежно выпутывает из прически кожаный с металлическими заклепками головной убор, и волосы свободно падают на плечи и спину Чжоу Сюя. Он все равно очень красивый. Вэнь Кэсину нужно срочно с этим что-то сделать. Он ждет, пока Чжоу Сюй поддернет слишком длинные рукава, пока перевяжет пояс-веревку более свободно, так, что он висит криво, но зато гармонирует с общим неряшливым видом, а потом достает нож и подходит вплотную, очерчивая лезвием линию челюсти невольного гостя: — Говорят, в Танчуань учат маскировке. Не надел ли ты маску перед поездкой сюда? Если так, давай ее снимем. На рисовых полях такое прекрасное лицо совершенно ни к чему. Вэнь Кэсин почти верит в то, что говорит. Он бы не удивился, если бы Дуань Пэнцзюй разузнал о его предпочтениях и любви к эстетике и заставил Чжоу Сюя надеть маску. Он проводит пальцем по щеке — теплая, ощущается как нормальная человеческая кожа — и чиркает ножом пониже глаза. Чжоу Сюй, невозможный человек, даже не моргает. Из пореза течет кровь. Вэнь Кэсину внезапно надоедает все это представление. — Чжоу Сюй. Пока что ты мне не нужен, поэтому поработаешь на полях. Призрак Перемен отведет тебя. Пропитание добудешь самостоятельно — за работу тебе заплатят (наверное заплатят, должны же там платить? Вэнь Кэсин никогда не бывал на рисовых полях Долины, хоть и читал отчеты). Отправишься немедленно. Вопросы? Чжоу Сюй вытирает со щеки кровь и неожиданно ухмыляется, отвешивая неглубокий поклон: — Этот благодарит Владыку за милость и хотел бы узнать, можно ли будет получить за работу вино? *** Следующие несколько недель Вэнь Кэсин очень занят. Он очень занят и совсем не думает о Чжоу Сюе. Владыке Долины не до одного из трех тысяч призраков. Нет, сначала он конечно перетряхивает сброшенную одежду и находит в рукавах кучу баночек и коробочек с укрепляющими пилюлями, исцеляющими мазями и противоядиями. Не дает никому из призраков утащить что-то из найденного, сваливает все имущество Чжоу Сюя в его сундук (который он, к слову, не отправил вслед за хозяином) и запирает сундук, а потом и комнату (комнату Чжоу Сюя, да что ж такое, просто, просто комнату), куда лично заносит сундук. Итак, он не думает о Чжоу Сюе. О том, как он один единственный раз смотрел прямо на Вэнь Кэсина, и тяжелый взгляд скользил по его телу, почти ощущаемый физически. Не думает о губах с изогнутыми вверх уголками, о том как рассыпались по плечам шелковистые волосы, об осанке. Особенно не думает о том, как тонкая ткань нижней рубашки натягивалась на спине, демонстрируя воистину драгоценную форму лопаток. Вместо этого Вэнь Кэсин занят бумажной работой. Настала пора проверить, как эти призрачные бездельники справляются с бухгалтерией, оценить, обеспечивают ли деревни на плодородных (плодородных — даже в книгах написано) землях Долины всех ее жителей. Рисовые поля — важная статья доходов, не правда ли? И стоит провести инспекцию. А то кто знает, что там творится без присмотра. Вечером Вэнь Кэсин пьет. Так вышло, что пьет он с Призраком Перемен. Он вообще старается держать Призрака Перемен поближе. Уж очень понимающие взгляды он бросает в последнее время на своего Владыку. Да и раньше, если подумать. Метит, поди, сам во владыки. Вэнь Кэсин не в обиде. — Владыка, — Призрак Перемен уважителен и склоняется в поклоне, хоть они и опустошили уже несчетно кувшинов вина. — Владыка, ты не думаешь, что этот Чжоу Сюй… — Я не думаю об этом Чжоу Сюе! — Да-да, я это и имел в виду. Но может быть стоит о нем подумать? Не подозрительно ли, что Танчуань привозит якобы предателя и бросает у нашего порога во время нарастания напряженности в цзянху? — Якобы? — А какие доказательства? Мы даже имени его настоящего не знаем. Вэнь Кэсин подозревает, какое имя на самом деле носит Чжоу Сюй. Но Призраку Перемен об этом знать не обязательно. — Что ты предлагаешь? — Этому недостойному мнится, что угрозу, сколь бы призрачной, ха-ха-ха, она ни была, лучше держать поближе. Чтобы устранить в случае необходимости быстро и эффективно. Вэнь Кэсин любит, чтобы дела решались быстро и эффективно, и Призрак Перемен прекрасно об этом знает. Крыса тонкогубая. — Благодарю за твое мнение, — лениво отвечает Вэнь Кэсин. —— Конечно, я бы предпочел, чтобы вы сами решали такие незначительные вопросы, но, раз уж речь об угрозе… Я привезу его назад и найду ему какое-то занятие. Куда ты его определил? Вот так Вэнь Кэсин оказывается на, действительно, плодородных землях Долины, наблюдая за удивительно нормально выглядящими людьми — крестьянами, лавочниками, нищими, трактирщиками. Они точно призраки? Они его даже не узнают. Он позволяет себе просто бродить вокруг, и ноги приводят его в сад. Вид цветущих сакур ошеломляет. Как и солнце, и небо — почему в его части Долины всегда мрачно и сумеречно? — как и мгновенно узнаваемая спина человека в синем, слишком большом для него халате. Веер сам вырывается из рук Вэнь Кэсина, и человек уворачивается с удивительным изяществом. Приемы «Четырех сезонов» Вэнь Кэсин определяет безошибочно. Ну, здравствуй, Чжоу Цзышу, бывший (а бывший ли) глава Танчуаня. Может Призрак Перемен был не так уж и не прав. Вэнь Кэсин получает редкое удовольствие от поединка. Решив, что не нужно Чжоу… Сюю знать о его открытиях и подозрениях, Вэнь Кэсин ловит веер и элегантно обмахивается им: — Твоя работа ног незабываема, спасибо, что продемонстрировал безупречное владение столь сложной техникой. — Тебе спасибо, Владыка, хоть ты зачем-то льстишь этому скромному. Чжоу Сюй не кланяется. Он выглядит, как бродяга — щетина, шрам на щеке, слишком загорелые лицо и шея, на голове — воронье гнездо. Но улыбка свободная и счастливая настолько, что Вэнь Кэсину почти неудобно за свои следующие слова: — Собирайся, я забираю тебя обратно во дворец, ты нужен там больше, чем здесь. *** Вэнь Кэсин проводит инспекцию, в конце концов, поэтому они путешествуют еще три дня. Уже на второй Вэнь Кэсин начинает понимать Дуань Пэнцзюя. Чжоу Сюй невероятно раздражает. Он едет на лошади рядом с Владыкой Долины призраков, прикладываясь к тыкве-горлянке и абсолютно не обращая внимания ни на что и ни на кого вокруг. Он огрызается и демонстративно зевает, если Вэнь Кэсин инициирует разговор. Он высмеивает стихи великих поэтов. Он ругается и хохочет в голос, будто Вэнь Кэсин действительно подобрал бродягу без манер и воспитания где-то под мостом. Любого другого Вэнь Кэсин уже убил бы. Чжоу Сюй спокойно засыпает рядом, когда они ночуют на берегу, так легко было бы перерезать ему горло… К концу поездки Вэнь Кэсин зовет его А-Сюй. Чжоу Сюй никак это не комментирует, но всегда поворачивает голову, дергает плечом или хотя бы закатывает глаза, если слышит, как Вэнь Кэсин обращается к нему. Путешествие заканчивается, вокруг снова сумерки, нет ни неба, ни солнца. А-Сюй исчезает в своей (теперь уже точно своей, Вэнь Кэсин сам указал ему дверь) комнате без прощального слова и, тем более, поклона. Вэнь Кэсин только фыркает и отправляется в свою спальню, безуспешно пытаясь стереть с лица улыбку. А-Сюй входит в зал с легким кивком вместо должного приветствия, и Вэнь Кэсин даже злиться не может на этого идиота, потому что идиот такой красивый, что Вэнь Кэсину в первый момент кажется, что Призрак Перемен уже воткнул свои лезвия ему под ребра, устав ждать лучшего момента. Светлые одежды (которых точно не было в сундуке), свободные рукава, наполовину распущенные, наполовину собранные в невысокий хвост волосы, уверенный взгляд. Шрам исчез вместе со щетиной, как и большая часть загара (Вэнь Кэсину определенно стоило покопаться в баночках и коробочках из его рукавов повнимательнее). Призраки реагируют по-разному. Большинство — никак. Призрак Перемен прищуривает глаза и морщит нос, будто почуял дурной запах, тетушка Ло улыбается А-Сюю (так вот, откуда взялись новые мантии), Распутник задумчив, Радостный призрак на всякий случай затыкает себе руками рот. И правильно. Вэнь Кэсин обдумывал, что А-Сюй может предложить Долине и выжить в процессе. Владыке нельзя проявлять особого отношения, но следует продемонстрировать, что беспокойство (ха!) Призрака Перемен принято во внимание. Он отправляет А-Сюя к безымянным призракам, но разрешает не жить с ними в общих помещениях (разумеется, нужно держать предполагаемую угрозу поближе — съел, Призрак перемен!?). Это не идеально, но навыков главы Танчуаня должно хватить для обычных заданий с лихвой. А-Сюй пожимает плечами и принимает красную униформу с белой маской. Через пару недель начинаются проблемы. А-Сюй не убивает. Если его жизни или жизни кого-то из отправленной вместе с ним команды ничего не угрожает, он предпочитает провалить задание, а не устранить цель. Призрак Перемен ухмыляется, а Вэнь Кэсин думает, что надо быть дураком, чтобы посчитать такое поведение нормальным для шпиона. Конечно, А-Сюя наказывают. Он не жалуется, тем более, Вэнь Кэсину, что логично — Владыке не пристало вникать в подобные мелочи, но почему-то обидно. Особенно после того, как он ловит Гу Сян с бинтами и лекарственными травами у двери А-Сюя. На следующую ночь он совершенно случайно прогуливается с сяо мимо той же двери. Изнутри тихо, хотя нет, слышно тяжелое дыхание и что-то подозрительно похожее на почти подавленный стон или всхлип. Вэнь Кэсин улыбается, предвкушая, как будет дразнить А-Сюя дуэтом на флейтах и сетовать, что не мог видеть мастерства А-Сюя с его инструментом. Стон повторяется и это точно не звук удовольствия. Вэнь Кэсин приоткрывает дверь и наблюдает за самой странной медитацией из виденных им. Под кожей А-Сюя вены ходят ходуном, пот струится по лицу и рубашка прилипает к телу. Он явно борется с собственной ци, издалека непонятно, что именно не так, но А-Сюю явно больно — глаза зажмурены, губы закушены. — Не волнуйся, Владыка, ему недолго осталось… Вэнь Кэсин закрывает дверь и полночи играет песню, укрепляющую дух и тело, на сяо, усевшись прямо в коридоре. Это становится привычкой. *** Призрак Перемен выглядит все более довольным с каждым заданием, в котором участвовал А-Сюй, — не выполненным или выполненным не полностью. Он бубнит про подрыв порядка и, следовательно, безопасности дворца и всей Долины, про то, что безымянные призраки могут подхватить идеи о неповиновении, саботаже и, наконец, про то, что, возможно, Чжоу Сюй как-то передает сведения о Долине во время миссий. Ну и конечно, о том, что А-Сюй должен умереть или согласиться на напиток Мэн По. Вэнь Кэсин раздражается. Неужели нельзя хотя бы попытаться… — А-Сюй. Ты понимаешь, что эти люди все равно умрут? Их смерть — часть плана, и ты можешь дать им эту смерть. Это не особо хорошие люди. Где ты видел в цзянху хороших людей? Но, если тебя так уж беспокоит мораль, подумай о том, что смерть от твоего меча будет благословением по сравнению с тем, что могут сделать другие. Сделай это, если не ради Долины, то ради меня. А-Сюй хмурится и молчит. Вэнь Кэсин шипит: — Что? — Просто ты напомнил мне кое-кого. И это, знаешь ли, не комплимент. *** Вэнь Кэсин думает, что вполне мог бы быть героем бессмертного стихотворения, легенды об оборотне, например. Он физически ощущает, как меняется, набрасывая на себя образ Владыки Долины. Красная подводка завершает преображение, и тогда он готов. Его броня — алые шелка. Его оружие — белый веер и красная подводка. Но это лирика, которой не место здесь, особенно, когда назревает бунт. А-Сюй окружен Великими призраками. Вэнь Кэсин входит, садится на трон и призраки толпятся уже вокруг него, выкрикивая жалобы и требования. Призрак Перемен вроде бы с ними, а вроде и нет — стоит поодаль, улыбка искривляет губы, руки сложены на животе. Суть требований не изменилась. Десятка (ну, технически, — восьмерка, Тетушка Ло и Лю Цяньцяо наблюдают за сварой глазами, презрительными, как у кошек, устроившись на кушетке в дальнем углу зала) настаивает, что для А-Сюя есть два выхода: смерть или напиток забвения. Аргументы все те же — безопасность Долины, бла-бла, шпионаж, Тянчуань. Смешно. Беда в том, что сейчас Вэнь Кэсин совсем ничего не может сделать для А-Сюя. Он видит, как А-Сюй это понимает: его взгляд скользит по лицу Вэнь Кэсина, по белым маскам безымянных призраков в дверях (Призрак Перемен привел, заботясь о безопасности, опять безопасность, как удобно держать под рукой небольшую армию, которая вроде бы верна Владыке… вроде бы), плечи расслабляются, глаза на мгновение закрываются, и у Вэнь Кэсина возникает ой какое неприятное дежавю. Как и в ту, первую, встречу А-Сюй оценивающе смотрит на призраков, и те отшатываются, поглядывая на Вэнь Кэсина. А что Вэнь Кэсин? А ничего. Призрак Перемен еще не попался на крючок, он не знает, что его шашни со Скорпионами раскрыты, что Вэнь Кэсин уже встретился с Се Ваном, к тому же Вэнь Кэсин не может рисковать, пока неизвестно, кому подчинятся безымянные призраки здесь и сейчас. Он не сомневается, что выстоит против Восьмерки, но в Долине много белых масок. Момент неподходящий для защиты кого бы то ни было, и между полномасштабным бунтом и смертью А-Сюя (очень, очень вероятной) и потерей памяти (даже не полной потери, многие отдали бы состояния, чтобы избавиться от особенно горьких воспоминаний) выбор очевиден. Нет у Вэнь Кэсина совсем никакого выбора. — Принесите напиток Мэн По, — командует Вэнь Кэсин. А-Сюй вытаскивает меч. На удар сердца зал превращается в картину великого мастера. Возвышающийся на помосте Вэнь Кэсин в красном и А-Сюй в своих палевых струящихся мантиях смотрят друг на друга поверх голов. Призраки отпрянули, войско в белых масках качнулось вперед. Ценители бы непременно отметили женщину с белыми волосами, оттеняющую фигуру Владыки, но явно отворачивающуюся от него. Красиво. А-Сюй неподвижен, меч опущен вниз и отведен чуть назад. Вэнь Кэсин прекрасно знает, что из этого положения А-Сюй способен… На все способен, причем неправдоподобно быстро. Пока подоспеют белые маски, половина Великих призраков… вот именно, что от каждого останется в лучшем случае половина. А вот Призрака Перемен он сразу не достанет. И эта крыса спасется, как всегда спасалась, что при прежнем Владыке, что при Вэнь Кэсине. И Вэнь Кэсину придется вздрагивать до конца жизни, вполне может быть, очень недолгой. Да и А-Сюй не выберется, тут и Жун Сюань в расцвете безумия не выбрался бы. Вопреки сложившемуся мнению Вэнь Кэсин не любит грязные уловки. Манипуляции — да, интриги — да, но чтобы так, как он собирается поступить сейчас? С этим конкретным человеком?.. Вэнь Кэсин спускается, проходит мимо А-Сюя, берет чашу с подноса перепуганной служанки и поворачивается, шагая так, чтобы оказаться грудь в грудь, чтобы А-Сюй не мог поднять меча, не поранив его, Вэнь Кэсина. Это хорошая ставка. В отличие от грязных уловок, Вэнь Кэсин любит хорошие ставки. — Выпей, — говорит он, поднося чашу к губам А-Сюя, и шепчет еле слышно, — потом мы что-нибудь придумаем. Вэнь Кэсин знает, что нельзя ничего придумать. Воспоминания будут заблокированы, а попытки извлечь их приведут к безумию. Он знает, что нет никаких «мы». Но у него нет выбора. А-Сюй пьет. *** Через два дня беспробудного сна с постели А-Сюя встает Чжоу Цзышу во всем своем великолепии бывшего цепного (иногда в буквальном смысле) пса наследного принца, бывшего главы самой страшной секретной организации современности, непревзойденного убийцы и посредственного художника. Вэнь Кэсин не дежурил у его постели. С чего бы это? Просто так вышло, что он оказался неподалеку, когда Чжоу Цзышу проснулся. Первое, что делает Чжоу Цзышу — уважительно кланяется Вэнь Кэсину: — Владыка, этот Чжоу Цзышу приносит извинения за ожидание и готов выполнять ваши приказы. Вэнь Кэсин очень скучает по А-Сюю. Но он сам убил А-Сюя. С этим уже ничего не поделаешь, а, значит, и думать об этом не стоит. Кстати, об убийствах. Чтобы заткнуть Призрака Перемен, он собирает Десятку, приглашает Чжоу Цзышу и дает ему персональное задание. Чжоу Цзышу изучает листок с именами, коротко кланяется и выходит. Он снова в формальных темно-синих мантиях, его спина очень прямая, волосы, поднятые вверх, обнажают шею. Кажется, когда-то Вэнь Кэсин считал его красивым. Чжоу Цзышу возвращается с докладом раньше, чем шпионы, которых Вэнь Кэсин послал за ним, подтверждают уже изложенное в аккуратном отчете — все цели устранены. Призрак Перемен расчетливо оглядывает Чжоу Цзышу, тот смотрит в упор в ответ. Хорошо. Чжоу Цзышу по-прежнему отправляется на задания в белой маске. Он не надевает красную униформу. Наверное, надел бы, если бы Вэнь Кэсин приказал, но Вэнь Кэсин отчаянно цепляется за этот единственный кусочек неповиновения и делает вид, что ничего не замечает. Собственно, он и не замечает Чжоу Цзышу, не думает о нем, погружаясь в разработку собственного плана и фантазии о том, как цзянху разорвут, наконец, на части собственные жадность и лицемерие. Он слышит краем уха доклады — теперь, когда Чжоу Цзышу пришел в себя (Вэнь Кэсин морщится), потерь среди безымянных призраков почти нет, достаточно указать цель, и Чжоу Цзышу придумает стратегию, а потом выполнит все быстро и эффективно. Да-да, когда-то Вэнь Кэсин превыше всего ценил «быстро и эффективно». Он действительно совершенно случайно оказывается во дворе, когда Чжоу Цзышу приносят с миссии. Это странно, обычно призраки добивают своих собратьев или просто бросают. Но Чжоу Цзышу — исключение из многих правил. Белые маски толпятся вокруг Вэнь Кэсина, забыв свой вечный страх перед ним, и, кажется, переживают. Что творится в Долине?! И как такой боец как Чжоу Цзышу умудрился получить настолько тяжелое ранение, что не смог держаться на ногах? Голос Призрака Перемен шепчет в голове, что, возможно это — просто уловка, чтобы избежать более важных заданий или получить возможность вынюхивать тайны дворца. Призраки рассказывают другую историю. Им пришлось прорываться с боем, чтобы уйти. Чжоу Цзышу прикрывал последних отходящих и упал уже потом, сплюнув кровь, безо всяких видимых повреждений. Вэнь Кэсин отпускает всех мановением руки, относит Чжоу Цзышу в его комнату, а потом возвращается к себе и стирает пыль с сяо. Он хорошо помнит ночные медитации А-Сюя. Вэнь Кэсин снова играет каждую ночь. Не под дверью, конечно, во дворе или на крыше, чтобы можно было полюбоваться луной. *** С Чжоу Цзышу нужно что-то делать. Он фактически командует безымянными призраками, и стоит придать этому какую-то официальность. Но Вэнь Кэсин сомневается. Очень удачно Белый Жнец совершает ошибку. Он неправ не в том, что сделал, а в том, что попытался прикрыть Призрака Перемен, настоящего виновника. Вэнь Кэсин ломает Белому Жнецу шею и украшает его телом зал. Призрак Перемен выглядит, будто взвешивает свои прошлые жизненные решения, Чжоу Цзышу не выглядит никак. Как обычно. Хорошо. — Чтобы Десятка была в полном составе, я хочу, чтобы вы поприветствовали Чжоу Цзышу, свежего Великого призрака. Взамен несвежего, — он толкает труп Белого Жнеца и тот покачивается довольно успокаивающе с точки зрения Вэнь Кэсина. — Только ему нужно новое имя. Есть у кого-то идеи? — Призрак Праведности, — внезапно подает голос тетушка Ло. И это хорошее имя. Вэнь Кэсин не подозревал, что в тетушке Ло столько сарказма. *** — Тянчуань снова у ворот, — сообщает Призрак Перемен таким напевным сладким голосом, что Вэнь Кэсин переходит от легкого раздражения не слишком удачного утра к ярости в мгновение ока. Великие призраки видят это — по его сузившимся глазам, по резким движениям веера, по непроизвольным волнам ци, способным свалить неподготовленного человека, оказавшегося слишком близко. Новоявленный Призрак Праведности, Чжоу Цзышу не видит или не хочет видеть неблагоприятных знаков и стоит слишком близко. Он кажется возомнил себя личным телохранителем Вэнь Кэсина и слоняется торжественной тенью за ним повсюду, кроме личных покоев («И уборной» — хихикает в голове голос А-Сюя). Ну, что ж. Сам виноват. Две проверки он прошел, пришла пора третьей. Выдержит ли твоя, Чжоу Цзышу, лояльность встречу с прошлым? — Призрак Праведности, пойдешь со мной. Узнаем, что им нужно. Остальные, — Вэнь Кэсин смотрит в глаза Призраку Перемен, — ничего не предпринимайте. Тетушка Ло, ты за старшую. Воинов в железных шапках значительно больше, чем Вэнь Кэсину хотелось бы видеть на своем пороге. Дуань Пэнцзюй выглядит невыносимо самодовольным, что само по себе плохо, но еще хуже, что за его спиной стоит богато украшенная повозка. Если пожаловал сам Хэлянь И, наследный принц, значит он уверен в своей безопасности, а это, в свою очередь значит… — Это ловушка, — одними губами произносит Чжоу Цзышу, — засада. Скорее всего, Скорпионы. Или отравленные. И без засады было бы непросто справиться, но… — Начнем с переговоров, — шепчет Вэнь Кэсин, и Чжоу Цзышу кивает. Поэт и ценитель живописи внутри Вэнь Кэсина не может не восхищаться сценой: войска в черном под нависшими тучами сливаются в мрачную массу, а противостоят им двое — он сам в вихре алого шелка, оттеняемого белым веером и темно-синяя фигура Чжоу Цзышу — напряженная и излучающая угрозу. — Мы пришли забрать кое-что, — улыбается Дуань Пэнцзюй, — и кое-кого. Мы выяснили, что предатель снова обманул нас. Как ты еще не сдох от семи гвоздей, Чжоу Цзышу? Семь гвоздей на три осени? Вэнь Кэсин застывает, только запястье работает, рефлекторно сохраняя ровный ритм взмахов веера. Интересно, как Чжоу Цзышу… — Цзышу всегда был слишком умным, — вмешивается новый голос. Хэлянь И собственной позолоченной персоной выходит из повозки. — Видимо, он давал каждому гвоздю прижиться, продлив себе жизнь. Цзышу, ах, Цзышу, я прощу тебе даже это. Возвращайся. Если не ради Танчуань, то ради меня. Или ты все еще в обиде из-за учеников? Но они — расходный материал. Они должны были умереть… — Просто ты напомнил мне кое-кого. И это, знаешь ли, не комплимент… — Меня зовут Призрак Праведности. Я служу Владыке Долины. Прошу простить этого недостойного призрака, ваше высочество, но я не могу пойти с вами. Мое место здесь. — Эта падаль — не главное, за чем мы пришли. Нам нужна твоя часть кристальной пластины, Владыка, — встревает Дуань Пэнцзюй, не замечая, как углубляется складка между бровями Хэлянь И. — Вынужден отказать вам, добрые господа, — Вэнь Кэсин приятно улыбается, подсчитывая, сколько железных шапок он сможет положить, отправив веер в полет. По всему выходит, что маловато. — Мы с вами оба правители, ваше высочество, вы знаете, какой плотный график… Если бы вы предупредили заранее, я смог бы подготовить достойный прием, — он цокает языком и качает головой в притворном сожалении. Дуань Пэнцзюй наливается дурной кровью, Хэлянь И смотрит только на Чжоу Цзышу. Который, кстати, выглядит, будто уже можно начинать жечь бумажные деньги. Бледный до синевы, с огромными зрачками и кровью, стекающей на подбородок. Вэнь Кэсин внутренне стонет. Эти ублюдки разбудили воспоминания. Чжоу Цзышу свалится в любой момент, а одному Вэнь Кэсину не стоит и мечтать о том, чтобы убраться под защиту ворот Долины. Чжоу Цзышу, словно в подтверждение мыслей Вэнь Кэсина, еле удерживает равновесие, накренившись в сторону, взмахивает руками, чтобы не упасть… Потом Вэнь Кэсин моргает и… Лезвие Байи удобно устроилось в складке шеи Хэлянь И. Видимо высочество не обольщается насчет характера и мотивов Чжоу Цзышу, поэтому мудро не двигается. Вэнь Кэсин приветливо улыбается из-за веера, гадая, взорвется ли вена на виске Дуань Пэнцзюя. — Цзышу… Ты не можешь не понимать. Убьешь меня — придет другой. Его амбиции будут еще обширней . Похоже на продолжение какого-то старого спора. Что ж, Вэнь Кэсин не будет лезть в семейные разборки. Чжоу Цзышу не отвечает принцу. Он ухмыляется. Это настолько жуткая, не доходящая до глаз, ухмылка вздернутым уголком рта со струйкой крови, что будь Вэнь Кэсин девицей, он бы уже раздевался. Чжоу Цзышу убирает клинок и делает шаг назад. Вэнь Кэсин резко выдыхает. Что он творит? Но вмешаться сейчас — значит убить их обоих, тем более Чжоу Цзышу, судя по всему, прекрасно понимает, что делает. А делает он серию сложных движений, которая заканчивается ладонью на груди Хэлянь И. Наследный принц кашляет кровью, Вэнь Кэсин едва успевает выдернуть Чжоу Цзышу из клетки копий очнувшейся охраны и отнести ближе к воротам. — Мы можем умереть здесь. Ты понимаешь, что мы не выстоим вдвоем? — спрашивает Вэнь Кэсин, не потому, что боится, а потому, что ему интересно. — Не самый плохой исход, — хладнокровно отвечает Чжоу Цзышу, вытирая рот рукавом и становясь так, чтобы прикрыть бок Вэнь Кэсина. Потом задумчиво смотрит на испачканную ткань и срезает половину рукава мечом. Вэнь Кэсин смеется: — Такие авансы, А-Сюй… — осекается, осознавая имя, но… Но к демонам все, когда Чжоу Цзышу улыбается слишком знакомой улыбкой. Войска Танчуань отступают, увозя своего потерпевшего принца, появляются Скорпионы и отравленные (почему Чжоу Цзышу всегда прав, скажите на милость?), и Вэнь Кэсину не до слов и, тем более, мыслей. Он почти готов поверить, что они с А-Сюем, с Чжоу Цзышу, Призраком Праведности, кем бы ни был этот непостижимый человек рядом, действительно умрут. У него нет возражений. А потом ворота распахиваются, и волна призраков в красной униформе выливается, формируясь в отряды. Призрак Перемен, Черный Жнец, Радостный Призрак, и даже Распутник — все ведут свои войска, а за ними следуют тетушка Ло и Лю Цяньцяо. Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу опираются друг на друга. — Он сейчас вырубится, — сообщает невесть откуда взявшаяся Гу Сян со всем тактом Аметистовой дьяволицы. — Это правда, — подтверждает Чжоу Цзышу и вырубается. Даже без сознания он очень красивый. *** — Сколько тебе осталось? — спрашивает Вэнь Кэсин. — Что-то около двух лет, но последние полгода, боюсь, я буду довольно бесполезен, Владыка. «Владыка» почему-то звучит насмешливо, глаза Чжоу Цзышу улыбаются, как и рот, и Вэнь Кэсин понимает, что совсем ничего не знает о нем. Хорошо, что у них еще есть время.