Sunny days, apple pies and your rosy cheeks

— Ян Чонвон! Это Ким Сону. Он бежит в сторону Чонвона, заваливаясь с одной ноги на другую, выглядя словно маленький неуклюжий пингвинёнок. От этой картины у Яна на лицо лезет улыбка, как бы он из себя не пытался строить обиженного. У Кима очень мило растрепаны волосы от быстрой ходьбы, лямки рюкзака сползают с плеч, и щеки красные от непредвиденного занятия спортом. Очаровательно. — Эй, я с тобой разговариваю вообще-то! — замечая приближающего лучшего друга, Ян все-таки решает еще немного поиграть в обиженку. Вздергивает головой и разворачивается в сторону входа в школу, продолжая свой путь уже более быстрым шагом. Будто не заметил Сону, его догнать пытающегося. — Ах, ты ж… На самом деле, поделом ему. Возможно, это послужит ему неплохим уроком и он научится когда-нибудь не забывать о данных своим друзьями обещаниях, а не засыпать и обламывать совместный онлайн просмотр фильма. Они договорились посмотреть что-нибудь вчера по дороге домой, Сону кивал воодушевленно, распланировал все до мелочи, даже сказал, что купит в честь вечера фильмов свое любимое мороженое. Однако… обломщик заснул сразу же, как только его милая головушка коснулась подушки, забыв даже убрать беззвучный режим на телефоне и тем самым игнорируя все звонки Чонвона. Таким образом, да, Ян Чонвона лишили возможности нормально посмотреть любимый фильм (не с кем было обсудить!), так еще и засыпали обвинениями с утра насчет того, что он слишком обидчивый. Ха! Кто бы еще говорил? Ким Сону, который обиделся на Чонвона за то, что тот однажды — и очень опрометчиво — назвал мятное мороженное отстоем? Да кто вообще обижается из-за такого? — Мелкий… стой, говорю! — и вот теперь Сону кричит, пытаясь своими совершенно не привыкшими к утренним забегам ногами догнать Чонвона, с пяти лет занимающегося профессионально тхэквондо. Ну и кто кого? Чонвон ведомый этой своей мыслью оборачивается, начиная идти спиной, и, ехидно — со всей токсичностью, на которую только способен, — улыбнувшись, показывает друг язык. Сону теряется на секунду, всего лишь на одну, но уже в следующую он зловеще хмурит брови, а еще через одну — расплывается в довольной ухмылке. Чонвон теряется и не понимает что происходит. — Чонсон-хён, лови его!

***

— Ты смухлевал… — бурчит Чонвон, сидя на лавочке во внутреннем дворе школы и качая скрещенными ногами, почему-то не достающими до земли, взад-вперед. Сону внимательно следит за каждым его движением, приподняв одну бровь и сложив на груди руки в замок. Будто бы это он тут тот, кто должен обижаться, а не Чонвон. Не Чонвон вообще-то забыл подключиться к просмотру любимого чонвонога фильма, предпочитавши дрыхнуть без задних ног. Ладони саднят, зажатые между бедрами и шершавой поверхностью скамейки, но Чонвону думается, что лучше уж отвлекать себя этим, чем сдать с потрохами. — Когда это? В каком месте? — в голосе Сону — он уверен — издевку слышно только ему. Сидящий совсем-совсем рядом Чонсон абсолютно точно не читает между строк и сквозь измененный тон. И лучший друг Яна этим пользуется, кажется, открыто над ним издеваясь. — Ты заставил Чонсон-хена вмешаться… Сказать так, чтобы скрытый смысл понял только Сону, а для Чонсона сказанные слова казались бы чем-то обыкновенным — может, умеет, практикует. Чонвон занимается прикрытием собственной задницы уже больше двух лет — да, еще со средней школы, — поэтому ему не привыкать. Поэтому подтоны слышит только Ким Сону, которому определенно осталось жить считанные минуты, а Чонсон так и остается к счастью — и его, и Чонвона, и всех во всем мире, — в относительном неведении. — И что? — Если бы не он, ты бы не смог меня поймать! Чонвон бы не остановился, услышав одно только имя Чонсона, не застыл бы, почувствовав тепло его рук на своих плечах, не забыл бы обо всем на свете только лишь из-за одного чонсонового приглушенного смеха над ухом. Сону бы так и не догнал его, не воспользуйся он секретным оружием, которое применять было всегда под запретом. — Чонвон-а, не обижайся, — Чонсон мягко смеется и треплет его по волосам. Чонвон же на это его действие вжимает голову в плечи и застывает так до тех пор, пока старший не уберет свою руку и не отодвинется на безопасное от Яна расстояние. Чонвон, кажется, даже не дышит. Даже спустя несколько секунд после того, как Чонсон возвращает мягкую ладонь к себе на бедро и больше никак — к сожалению или к счастью, Чонвон понять не может, — младшего не касается. Даже мыски кроссовок отодвигает от чонвоновых. — Хочешь, я куплю тебе клубничное молоко? — спрашивает вкрадчиво, ненавязчиво, но примирительно и мягко так, что Чонвон забывает даже свою обиду на Ким Сону. Почему на сердце так тепло вдруг становится? И не важно, что Чонсон о нем многого не знает. Неважно, что предложил купить Чонвону молоко только потому, что чувствует себя ни много ни мало перед младшим виноватым. Неважно, что Чонсон добр к нему только потому, что его лучший друг ходит в один с Яном кружок, и они вроде как неплохо ладят. Не важно, что Чонвон своими глазами несколько дней назад видел, как Пак мило болтал с девочкой со своей параллели. Минджи, кажется? Она довольно милая, но это не так уж и важно. Точнее, очень важно для Чонвона и его очень сильной влюбленности в хёна, однако прямо сейчас парень забывает обо всем. Видит перед собой только улыбчивое и доброе лицо Пак Чонсона и слышит словно на повторе вопрос о клубничном молоке. — Хён, но у него… — Хочу! — Чонвон бросает гневный взгляд на Сону, резко захлопнувшего рот и закатившего глаза, и поворачивается к Паку, складывая руки на груди. — Только не думай, что так легко отделаешься! — фыркает он. Челка невовремя лезет в глаза, и Ян, стараясь не выходить из своего образа обиженного непослушного мальчика, скрещенные на груди руки не распутывает, вместо этого решив, что будет хорошим решением просто подуть на волосы, а те сами по себе уложатся так, как ему, Чонвону, нужно. Но нет. Всем ведь нужно его сегодня побесить! Первая попытка сдуть мешающуюся прядь проваливается с треском, вторая, третья и все последующие следуют также же за ней. И Чонвону остается совсем чу-уточку до того, чтобы начать возмущенно дуть щеки и пинать ногами воздух, ведь какого это фига все идет сегодня не так, как того хочет он, но потом… Все становится только лучше. Определенно не для сердца Чонвона и не для его ментального здоровья, но бесспорно — просто прекрасно для глупого влюбленного мальчика, потому что Пак Чонсон просто… поправляет его волосы сам. Пак Чонсон поправляет волосы Ян Чонвона! Чонвону хочется пищать в тот момент, когда лицо старшего оказывается слишком близко к его, когда рука тянется к непослушной прядке волос, а кончики пальцев нечаянно касаются кожи лба. Когда Чонсон улыбается, глядя Чонвону прямо в глаза, когда аккуратно убирает прядь волос младшему за ухо, а потом дарит ему еще одну нежную улыбку… Чонвон готов умереть прямо сейчас! — Жди клубничное молоко на обед! Чонсон теряется среди учеников так же быстро, как Сону оказывается сидящим рядом и нетерпеливо дергающим Яна за руку. Чонвон слышит его голос словно через вату, продолжая пялиться глупо туда, где еще совсем недавно скрылась фигура Пака, и пытается прийти в себя. — Что это… было? — Ты у меня спрашиваешь? — Сону наклоняется к его лицу точно так же, как это делал Чонсон буквально несколько секунд назад, тоже заглядывает в глаза и что-то на лице лучшего друга высматривает (красные щеки?), но ощущается это все совсем не так. Совсем не то, что Чонвон бы захотел прочувствовать снова. — Я чуть не блеванул от вас. — Эй! — Ян толкает друга в плечо, тем самым заставляя отдалиться, и сам встает с лавки, которая определенно теперь будет его любимой на территории школы. Здесь так много всего случилось! Она же легендарная просто теперь! — Я так не говорю, когда ты сюсюкаешься со своим этим Ришимурой… Чонвон закидывает рюкзак на плечо и направляется в сторону входа школы, не дожидаясь друга. Влюбленность влюбленностью, но уроки никто не отменял, а плохие оценки Чонвону ну совсем не нужны. — Нишимура он, сколько тебе говорить! Мог бы уже и запомнить, — бурчит Сону, прировнявшись с Яном. Чонвон старательно пытается не проигрывать произошедшее на лавочке совсем недавно еще и еще раз по кругу, промаргиваясь и чуть ли не доходя до того, чтобы начать хлопать себя по щекам. Вслушивается в сиплое и чем-то недовольное дыхание лучшего друга. Боже, он буквально чувствует, как покраснели его щеки. А вдруг Чонсон тоже это заметил?! — И он не мой, вообще-то. — Да? А я думал, он уже тебя соблазнил. — Чонвон отвечает другу на автомате. В голове же всевозможные сценарии того, как вместе с клубничным молоком сегодня на голову Чонвону выльется также негодование Пак Чонсона, ведь тот довольно умный, может сложить дважды два и понять, последствием чего именно стали красные щеки младшего. Или же как Чонсон, как самый добрый в мире хён просто молча принесет ему несчастное молоко и, не сказав ни слова, просто отвернется. Перестанет здороваться в коридорах и после занятий по тхэквондо. Перестанет ловить его в школьном дворе по просьбе Сону… — Индюк тоже думал, Чонвон, — Ян не смотрит на друга (по большей части из-за того, что глаза начинает печь от поступающих — явно вызванных накрученными мыслями, но Чонвон этого не понимает — слез, но Сону этого знать не обязательно, поэтому младший пытается придать лицу максимально расслабленно выражение), но отчетливо слышит в его голосе то, как Ким закатывает глаза. — Почему не сказал Чонсону, что у тебя аллергия на клубнику? — Не знаю, — Чонвон пожимает плечами и толкает дверь, оказываясь в помещении. И правда? Почему не сказал? Возможно, подумал, что Чонсон просто передумает что-либо ему покупать, если Чонвон ему возразит. Хоть это возражение и не связано напрямую с его желаниями. Или же Чонвон просто не хотел доставлять проблем. Но это все не важно. Чонвона сейчас больше волнует вопрос о том, не выдали ли его его красные щеки.

***

— Приятного аппетита всем одиноким котам! Сонхун с грохотом роняет на стол свой поднос, с таким же грохотом отодвигая стул и падая на него. Чонвон поднимает на него мимолетный скучающий взгляд, продолжая впихивать в рот все больше порций риса. Сону опять умотал куда-то со своим японским якудзей — Чонвон не виноват, что у десятиклассника внешность, как у какого-то мафиози — и оставил своего, на минуточку, лучшего друга одного куковать во время обеда и сталкиваться с грядущим апокалипсисом в одиночку. Предатель. — Пингвинам того же. Сонхун улыбается — ну слишком — слишком широко и лучезарно для Яна, собравшего над головой, кажется, все грозовые тучи с округи. Аж плохо становится и аппетит пропадает, вот честно. И почему все вокруг вдруг стали такими счастливыми и неодинокими? Вот Чонвон, например, идеальный пример хорошего школьника — учится на отлично, ни с кем не встречается, пытается избегать того, в кого влюблен, чтобы не отвлекаться от учебы (на самом деле, просто боится встретиться с разочарованным лицом старшего), свободное время проводит на дополнительных занятиях и в кружке по тхэквондо. Ну не прелесть ли? Нет, блин, эти влюбленные голубки, сияющие своей улыбкой и раздражающие нормальных людей. — Чего такой хмурый? — словно бы считывает настроение приятеля Сонхун и насмешливо фыркает. Типо, знаете, хочет поинтересоваться, но ему смешно из-за проблем Чонвона? Так, что ли? Еще один предатель. Вау, так Чонвон скоро заполнит именами тех, кто его предал, целый дневник. — Ничего. — бурчит Ян, продолжая попытки доесть несчастный обед, как можно скорее и украдкой разглядывая толпы учеников. Когда знакомой макушки не наблюдается в груди борьбу начинают два чувства — облегчение и разочарование. А ангел и демон, сидящие на разных сторонах от чонвоновой головы, так вообще разорались под ушами. Иди пойми теперь, что хорошо, а что — плохо! — А где твой вечный спутник? Тяжелый вздох должен был, по идее, служить емким ответом на сонхунов вопрос, однако тот прекращает жевать свой салат, уставляясь на Яна в ожидании ответа. Чонвон тяжело вздыхает. — Мой спутник меня предал и укатил свои кольца к другой планете. Отстраненно и совсем — ни капли! — не обиженно отвечает Чонвон, надеясь, что хотя бы сейчас Сонхун от него отстанет и даст скорее дожевать обед и свалить из несчастной столовой, чтобы предотвратить ужаснейшую — возможно, самую ужасную в жизни Яна — катастрофу, а именно — очередную за день встречу с Пак Чонсоном. Демон с левого плеча, видимо, выиграл, потому что Чонвону совершенно расхотелось встречаться сейчас с объектом своих воздыханий, видеть его красивое лицо совсем поблизости, слышать голос и служить причиной смеха. Он будто пытается оттянуть неизбежное, да? — А? — переспрашивает лучший друг его сильнейшего в мире краша, самой долгой влюбленности, самого идеального на свете человека, в который раз позволяя в чонвоновой голове возникнуть вопросу — а почему Чонсон-хён с Сонхуном вообще дружит? Этот спортивный пингвин ведь его полная противоположность. Сонхун с детства профессионально занимается фигурным катанием, поэтому на успеваемость и ему, и его родителям глубоко все равно (чему Ян не может не завидовать), он даже не так часто появляется в школе, иногда пропадая даже на месяц-два, когда наступает пора соревнований. Как они с Чонсоном — самым прилежным на свете учеником — смогли вообще подружиться? И где? — Да на свидании он! — не сдержавшись прикрикивает Чонвон, перед этим кое-как дожевав порцию еды во рту. — А-а… Хочется бросить что-нибудь язвительное по типу «Б-б», но младший сдерживается, теперь уже не с таким рвением запихивая в себя еду. Борьба добра и зла с его плеч продолжается, и Чонвон уже подумывает над тем, как избавиться от мини-версий себя, совсем уж обнаглевших. Они, что, думают, он их игрушка, что ли? — Только ему не говори, — бурчит он под нос. — А то по его словам это «просто разговор один на один», которому бонусом идет держание за ручки и противное воркование. Сонхун был в курсе влюбленности Сону в его этого Ришимура (а кто вообще не? этот любитель всего японского совсем не умеет не палиться), которая, кстати говоря, была вполне взаимной. И, кто знает, может они уже даже перешли на следующий этап отношений, однако — совершенно случайно — забыли рассказать об этом Чонвону? Японцу простительно, но вот Сону… Четыре недели! — Фу-у. — тянет Сонхун, а Чонвон смотрит осуждающе, потому что Пак Сонхун далеко не тот человек, кто может так реагировать на любовные похождения Кима, который в свою очередь приходился его троюродным братом. Потому что Сонхун, даже несмотря на свои редкие появления в стенах школы, умудрился влюбиться и — внимание! — влюбить в себя Шим Джейка, который перевелся в их школу в прошлом году. Нет, Сонхун, конечно, вполне симпатичный парень — с Чонсоном не сравнится, нет — но… Чонвону казалось, что Джейку отношения не интересны, потому что он почти все свое время проводил за книжками. Уж Чонвон-то знает — не раз натыкался на парня в библиотеке и на дополнительных занятиях. И, да, Шим Джейк — самая большая слабость Пак Сонхуна, поэтому старший и не имеет никакого юридического права так реагировать на (не)свидания Сону. Так может делать только Чонвон. — Ой, хён, смотри, там Джейк-хён! — Чонвон начинает улыбаться хитро и переводит взгляд за спину старшего, изображая вселенское счастье, потому что за последний год он успел довольно сблизиться с парнем, встречаясь часто в библиотеке или на допах. Со временем они даже начали подсаживаться друг к другу и занимать места для того, кто немного опаздывал. И хоть сейчас Шима нигде поблизости не видно, Яну ничего не мешает поиграть в любящего донсэна. Над Сонхуном всегда весело издеваться. — Джеюн-и?! Где-е? — Сонхун оборачивается и начинает рыскать взглядом по всей территории столовой. Изучает внимательно лицо каждого ученика, пока не слышит тихий смех Чонвона, которому от такого старшего становится очень даже весело. Ян качает головой из стороны в сторону и широко — насколько только может — улыбается, являя свои ямочки, когда Сонхун поворачивается обратно к нему, смотря очень обиженно и разочарованно. — А еще Сону и его малышне что-то говоришь. — настроение каким-то волшебным образом поднимается, и Чонвон окончательно расслабляется, забывая о прежних переживаниях о Чонсоне. — Не суди и не судим будешь, Чонвон-и, — фыркает Сонхун и возвращается к своему салату. Видимо, у старшего опять диета перед очередными соревнованиями. Поддерживать форму спортсменам, конечно же, важно, но не слишком ли это? Сонхун совсем не голодный что ли? — Вот именно, хён, — фыркает в ответ Ян и отвлекается от Сонхуна, начиная разглядывать снующих туда-сюда школьников. Он приветственно машет Хисыну, Бомгю и Юне, сидящим за соседним столиком, кланяется учителю по математике и даже успевает перекинуться парой фраз с Донхёном из параллели. Когда парень уходит с подносом к своему столику, Ян и не успевает заскучать, как рядом с ним приземляется Пак Чонсон. Повернув к нему голову, Чонвон застывает, удивленно моргая и пытаясь привести в порядок мысли и сошедшее с ума сердце. Черт, черт, сейчас опять щеки покраснеют же! Это было слишком неожиданно… — Как и обещал, — хён кладет перед Чонвоном бутылочку клубничного молока, заставляя младшего перевести удивленный взгляд на стол перед собой. Рядом с молоком спустя секунду ложится плитка шоколада. Тоже… с клубникой. Че-ерт! — А это — доплата, чтобы ты точно меня простил! — Чонсон улыбается краешком губ, а Чонвон от этого уже готов улететь в космос. Ну, какой же он красивый… И как он вообще может думать, что Чонвон его не простил? Он простил еще в первую минуту! Еще тогда, когда оказался в его объятиях. Господи, да он готов благодарить пресвятых создателей до конца своей жизни за случившееся сегодня утром! А Чонсон думает, что Ян на него злится? Глупость какая. Чонвон злится только на Сону, потому что он предатель, а вот на Пака… Ни за что… — Я же говорил, что ты так просто не отделаешься? — заторможенно говорит Чонвон, вновь поворачиваясь к старшему. Сонхун неловко покашливает где-то сбоку, но оказывается полностью проигнорированным. Потом, Сонхун, потом. Сейчас есть дела поважнее! — А я и не пытался, — примирительно поднимает ладони Чонсон, показывая, что совсем не против того, что сказал младший. Это вызывает на губах Яна легкую улыбку. — Просто хотел сделать приятно. — Спасибо, хён, — Чонвон дарит старшему еще одну улыбку и, заметив, как Пак непонятливо косится на «подарок», спешит добавить. — Я потом съем, хорошо? Не хочу сбивать аппетит, — Ян неловко отодвигает от себя картонную коробочку с молоком и плитку шоколада, пряча взгляд. Ну как же обидно! Чонсон-хён решил что-то ему купить, и именно на это у Яна оказалась аллергия. Тупая аллергия, тупой Чонвон, который не удосужился предупредить старшего! Теперь придется отдавать все это либо Сону, либо младшей сестре. Почему все против него?! — О, Чонсони-хён, и ты здесь! — Сону появляется буквально из ниоткуда (вспомнишь солнце — вот и лучик, как говорится) падая по правую сторону от Чонвона. — Я тут случайно подслушал ваш разговор… — он почему-то мнется и осторожно косится на лучшего друга. Не к добру это… он точно что-то придумал опять… Чонвон недоверчиво щурится, мысленно взывая друга к благоразумию и обещая убить, если он опять что-то натворит, но кто его будет слушать? Точно не Ким Сону, черт бы его побрал! — Чонвон-и очень нужна твоя помощь! — Чего… с чем это? — Чонвон уже тогда, когда Ким только открыл рот, понял, что ничего хорошего из этого не выйдет, а сейчас точно это понял. Ну, все, конец. Конец короткой жизни Сону! — У него не ладится с английским, — шепотом говорит Ким, наклонившись к Паку. — Правда? — удивленно смотрит Чонсон, тоже наклонившись, чтобы быть ближе к Сону и — просто! — желая хорошо его слышать, однако заставляя воспаленный мозг Ян Чонвона придумывать всякие неправдивые вещи и выдумывать слишком много всего. А еще вновь краснеть его щечки. Ян еле сдерживается, чтобы не приложить ладони к своим пылающим щекам. Господи, да за что же ему все это?! — Да, хён! Он совсем плох. На днях сказал, что Америка находится в Европе, представляешь? — Сону ахает, картинно хватаясь за сердце — однако почему-то прикладывая ладонь к правой стороне груди — и надувая губы. Паршивец. Чонвон передумал его прощать. Будет игнорировать его еще неделю. Нет, целых две! А еще лучше — прикончить его прямо тут, на глазах у всей школы, чтобы неповадно было. Чтобы знал каково это — когда тебя позорят перед всеми! Чонвон ведь так хотел забыть этот позорный эпизод своей жизни навсегда, так хотел никогда не вспоминать больше то, как учительница высмеяла его перед всеми, а одноклассники продолжали издеваться больше месяца… — Это было на уроке по географии вообще-то! Три года назад! — пытается оправдаться Чонвон, но его, конечно же, никто не слушает… Стыдоба-то какая… — Хён, вот видишь! Еще и по географии помощь нужна. Спаси бедняжку, нам экзамены сдавать скоро, — Ким откровенно давит на жалость, хлопая ресничками так, что Чонвону тоже хочется поверить в его актерскую игру и помочь самому себе, однако он быстро берет себя в руки. Ким Сону только что выставил его тупицей перед Чонсоном. Человеком, по которому Чонвон сохнет уже больше двух лет, который и без этого казался слишком идеальным и недосягаемым, а теперь… Теперь Чонвон даже не посмеет посмотреть в его сторону. Три недели с половиной! — Чонвон, тебе правда нужна помощь? — Чонсон поворачивается к младшему, так и застывшему в одной позе и ошалевше смотрящему перед собой. Он думал на кого смотреть — на лучшего друга, несущего какую-то ересь, или на объект воздыхания, находящегося так близко, и в итоге выбрал золотую середину. Теперь он не знает, что и ответить. Соврать Чонсону? Ему не то, чтобы очень нужна помощь. Он вполне может написать тест по английскому и — даже! — по географии на девяносто из ста, и это вполне неплохой результат, он даже сможет попасть в десятку лучших на потоке, однако… Возможно, затея Сону не так уж и плоха…? Возможно, стоит смягчить наказание…? — Чонвон подумает над этим обязательно чуть позже. Обманывать Чонсон-хёна — неправильно, но кто сказал, что Чонвон собирается его обманывать? Он всего лишь хочет получить максимальный балл по этим двум предметам, являющимся его ахиллесовой пятой. И всего-то! Он попросит у Чонсона помощи, чтобы подтянуть эти предметы до идеала, верно? В этом же нет ничего плохого? — Ну… — Чонвон переводит взгляд на старшего, смущенно улыбаясь. — Немножко. — он даже для достоверности складывает рядышком указательный и большой пальцы, чтобы хён уж точно не подумал, что он какой-то двоечник. Ким Сону, ну держись! — А почему ты мне раньше не сказал-то? — хмурится Чонсон, жуя нижнюю губу. Чонвон неосознанно засматривается, но быстро берет себя в руки, вспоминая, где находится. Как минимум лучший друг (это звание уже под огромным вопросом!) может использовать это против и подкалывать Чонвона до самой смерти. (А нам такое не надо вообще.) Чонвон активно думает, что ответить хёну, ведь единственная правда в том, что никакая помощь ему не нужна, что справляется он со своими уроками вполне неплохо, а тревожить и отвлекать старшего от его собственных дел хотел бы в последнюю очередь, но Пак его опережает, продолжая: — Хотя, неважно. Я напишу тебе сегодня вечером и мы выберем дни для занятий, хорошо? — Чонсон нежно улыбается младшему, и тот в свою очередь улыбается тоже, смущенно кусая щеки изнутри. Держись, Ян Чонвон, ты не тряпка! — Ну, я пошел. Всем приятного аппетита. Сказав это, Чонсон быстро хватает свой рюкзак и вскакивает со стула. — Но, хён, ты же… — Чонвон не успевает договорить, как макушка старшего теряется в толпе школьников. И куда он так убежал…? — … ничего не поел.