Все время и пространство

— Где мы? — от его темного тяжёлого взгляда мог бы пойти мороз по коже у кого угодно. Только не у Доктора. Потому что наверное есть же пределы, пороги, за которыми чувство страха и самосохранения атрофируется. — Где. Мы? — чеканит его вечный антагонист. — И давай без этих твоих соплей, взгляда побитой собаки, размышлений о пространстве и тайми-вайми конструкциях. Вот этого вот всего… не надо. Две фигуры в плотном тумане, три гулко бьющихся сердца на двоих, один, застывший вне времени и пространства, пляж. — Я поместил нас во временной карман. — А, ну сразу все стало понятно… — меткий плевок, руки в карманы, — Да ни хера не понятно, Доктор! Пояснишь? Доктор молчит. Он видит все время и пространство, сейчас ещё отчетливее, чем обычно. Может от того, что сейчас приближается к нему самому, то, что он боится даже мысленно произнести? — Она? — резкий кивок в стоящую за пеленой тумана Роуз. Кажется, что ее застывшие руки вот-вот сомкнутся вокруг пустого пространства прохладного океанского воздуха. — И она тоже, — твёрже, чем хотел, отвечает Доктор. — Да ты наверное издеваешься! — такой привычный возглас, до гадкого кома в горле. Потому что идёт время, в котором Донна никогда больше не скажет ему этих слов. Или может быть, на какую-то ничтожную долю процента станет возможным, что Вселенная даст ему ещё один шанс услышать эти слова от неё. — Серьёзно? — у того, что напротив, всегда напротив, как самое честное и жестокое отражение его самого, нет терпения. У него вообще ещё почти ничего нет. Кроме опыта геноцида далеков. Но кто их сейчас будет вспоминать? Когда время и пространство вот-вот схлопнутся, а история рухнет. Кинуть его назад в будущее, чтоб он сам, тот, кого назовут Джоном Смитом, увидел насколько все плохо? Но нет. Это ещё не плохо. Ведь будет ещё хуже. И настолько хуже, что даже Джек не спасёт! — Слушай, кончай эти свои внутренние монологи. — Джон переминается с ноги на ногу. — Давай сразу к сути. Тоска разъедает сердце, как соль кожу. Доктор делает вдох глубже, чем ему физиологически требуется. — Идет нечто, что-то, чего никто не в силах объяснить. Приближается момент, когда одного имени Доктора станет мало. Добавятся прозвища, которые ровным счетом ничего не будут значить, только лишние слова. Но за ними идут перемены, за простыми словами, понимаешь, Джон? Время, вот такое, каким я вижу его сейчас — на исходе. — Много пафоса, не находишь? — Просто поверь мне, посмотри мне в глаза — и доверься. — Ты и ей так говорил? — Послушай, Джон. И запомни, нет, просто поверь на слово — тебе повезло, повезло не видеть время и пространство, так, как его видят только повелители времени… — Что есть, что будет, чему быть, чего не миновать и бла-бла-бла, Доктор! Плавали — знаем. Только из-за этого бросать ее здесь, и с кем же? а? Со мной! Ты псих, просто гребаный псих! — Нет. Дай мне секунду, просто помолчи — и я объясню, понимаю, что должен хоть как-то сейчас… так о чем это я? А! Грядут перемены, большие, только, чтоб угнаться за неминуемо уходящим временем, временем, таким, знаешь — когда камня на камне. Эти перемены — как фокус Тайм лорда с регенерацией — просто еще один способ всех вокруг обмануть. Я признаю это, остальные промолчат. — Ага, и ты считаешь, что это тебя оправдывает? — Не об этом речь! — Ты не любишь её… — отчаянно, больно и взгляд снова туда, за пелену, к Роуз Тайлер, застывшей плачущим ангелом. — Ты не думал, что это ВСЯ любовь, что я могу ей дать? Не задумывался над этим? ВСЯ любовь? Поэтому, да пойми же ты! я прячу вас! — Чтобы что? Ну же! — Время циклично. С этим ничего не поделать. Время и пространство снова позовут именно меня. Оставят ли воспоминания, это другой вопрос… Не вижу, как это будет, потому что мое время на исходе и скорее всего Тардис просто блокирует эту информацию. Но Роуз должна остаться здесь и именно с тобой. О, поверь, ты поймешь это. Не знаю, поймут ли остальные, но ты поймешь. — О чем ты? — Послушай, Джон. Ты же знаешь, что ей сказать, что сказать Роуз, чтоб она осталась здесь. С тобой. Скажи это. Не тяни время как я. Секунда тягучей, густой хоть ножом режь, тишины. Если прислушаться, то можно уловить, как мысли Джона Смита слэш Хэнди слэш Тенту, бьются тяжёлыми волнами, рождая шторм во взгляде. — Ты серьёзно. — и это не вопрос. Это разбивающий все вокруг него сейчас свершившийся факт. Плечи опускаются, будто на них легла каменная плита. — Ты серьёзно. — Скажи ей, Джон… Пляж. Никого во всей вселенной. Двое, и между ними сейчас ни времени, ни пространства. — Роуз Тайлер, — голос дрожит и Джон переходит на шёпот, — я люблю тебя. И для них двоих больше ничего. Но у Джона, лично у Джона Смита есть ещё кое что. Голос Доктора в голове. И то, с чем ему теперь жить. «Если у вас появится дочь, назови её Руби. И если она потеряется во времени, я найду ее».